Книги Ога Мандино, разошедшиеся миллионными тиражами, сделалисвоего создателя одним из самых читаемых авторов последнего десятилетия,занимающихся проблемами саморазвития человека.

В 1976 году, когда ему было 52 года, он поразилиздательскую индустрию тем, что оставил руководство журналом "Саксэсс Аллимитед",и все свое время посвятил литературной и лекционной работе, став одним из самыхлюбимых в стране ораторов.

Тысячи людей из семнадцати стран — от администраторов американскихкорпораций до рабочих японских фабрик, от заключенных мексиканских тюрем донемецких домохозяек, от тренеров Национальной Футбольной Лиги до филиппинскихмонахинь — говорят в своих письмах о неоплатном долге перед Огом Мандино за точудо, которое внесли его слова в их жизнь.

ОГ МАНДИНО

ВЕЛИЧАЙШИЙ В МИРЕ ТОРГОВЕЦ

Эта книгас почтением посвящается великому торговцу

В.КЛЕМЕНТСТОУНУ,

которыйсоединил любовь, сострадание и уникальную систему ведения торговли в живуюфилософию успеха, которая ежегодно вдохновляет тысячи людей, открывая великуюрадость, источник душевного и физического здоровья, гармонии ума, силы и богатства.

ИСТОРИЯИЗДАНИЯ

Подредакцией Фредерика Фелла опубликована в январе 1968 года

До 1973 года— 35 изданий

Подредакцией Бантам — март 1974

До января1983 — 37 изданий.

Книги Ога Мандино

"СлужениеХриста"

"ДарАкабара" (с Бадди Кайи)

"Величайшее вмире чудо"

"Величайший вмире торговец"

"Величайшая вмире тайна"

"Величайший вмире успех"

"Университетуспеха Ога Мандино"

ОТЗЫВЫ

"Величайший в мире торговец" — одна из самых вдохновляющихи увлекательных книг, которые я когда-либо читал. Мне понятно, почему онаполучила такое блестящее признание ".

Нормам Винчент Пеал

"Наконец-то, появилась книга о сбыте и торговле, способнаяпорадовать и ветерана, и новичка в равной степени! Я только что закончилвторой раз читать "Величайшего в мире торговца" — книга слишкомхороша, чтобы ограничиться одним прочтением — и со всей искренностью говорю,что это самое ясное, самое толковое и самое полезное руководство для обученияторговому делу, которое я когда-либо читал".

Ф. В. Эрриго, менеджер. Американская торговая школа Парк,Дэвис и К".

"Я никогда не пропускаю ни одной книги, когда-либо написаннойо торговле, и думаю, все они охвачены Ог Мандино в его "Величайшем в миреторговце". Никто не будет неудачным торговцем, если он следует этимправилам, и никто не станет без них воистину велик; но, помимо изложенныхправил, автор сделал нечто большее — он вплел их в ткань одной из самыхчарующих историй, которые я когда-либо читал".

Пол Дж. Мейер, президент института мотивации успеха, Инк.

"Каждый торговый управляющий должен прочесть "Величайшегов мире торговца". Эту книгу хорошо держать у изголовья или на столе вгостиной, чтобы при необходимости изучать ее, время от времени перелистывать,мало-помалу проникаться ею. Эта книга на час и на годы, книга, к которой обращаешьсяснова и снова, как к другу, книга морального, духовного и этическогоруководства, неиссякающий исто чник утешения и вдохновения ".

ЛестерДж. Брадшам Младший, бывшийдекан института ораторского искусства и проблем взаимоотношения между людьмиДейла Карнеги

"Величайший в мире торговец" поразил меня. Это, без сомнения,самая великая и трогательная история, которую я когда-либо читал. Она такхороша, что я связал бы с нею два правила: во-первых, вы не должны откладыватьее, не дочитав, во-вторых, каждый человек, который чем-то тopгует (а таковы мы все), должен прочитатьсе".

Роберт Б. Хенсли, президент страховой компаниииз Кентукки

"Ог Мандино, мастерски разворачивая свое повествование, захлестываетваше внимание и приводит в восхищение. "Величайший в мире торговец" —это книга со страстным обращением к миллионам".

Рой Гарн, исполнительный директор института Эмошнл Аппил

"Я только что, не отрываясь, прочел "Величайшего в миреторговца". Замысел оригинален и ясен. Стиль интригует и чарует. Посланиевоодушевляет и трогает.
Каждый из нас, независимо от своей должности или профессии, знает, что такоеторговаться с самим собой, и прежде всего, человеку необходимо этому научиться,чтобы обрести личное счастье и умиротворение. Эта книга, если ее внимательнопрочитать, воспринять и осмыслить, может помочь любому из нас стать своимлучшим торговцем".

Д-р Лоуиз Бинсток, раввин синагоги "Шолом", Чикаго

Глава ПЕРВАЯ

Хафид задержался перед бронзовым зеркалом и, глядя на своеотражение в блестящем металле, пробормотал: "Только глаза и сохранилимолодость", — отвернулся и медленно направился в конец зала. Шаркая, онпрошел сначала между колонн из черного оникса, поддерживающих вызолоченные ипосеребренные потолки, потом мимо резных столов из кипариса и слоновой кости.

На кушетках, диванах и стенах поблескивали украшения из черепашьих панцирей,инкрустированных драгоценными камнями, отливала парча с искуснейшими узорами.Огромные пальмы в бронзовых сосудах обрамляли фонтан с мраморными нимфами, ицветочные вазы, отделанные драгоценностями, состязались в привлекательности сосвоим содержимым. Ни один посетитель не мог бы усомниться, что владелец дворцадействительно человек очень богатый.

Старик миновал крытый сад и прошел на свой товарный склад, которыйрастянулся за особняком на пятьсот шагов. Эрасмус, главный казначей, внерешительности ожидал его у входа.

— Здравствуйте, господин.

Хафид кивнул и молча последовал дальше. Эрасмус двинулся за ним, илицо его явно выражало обеспокоенность необычным предложением хозяинавстретиться с ним в этом месте. Возле помостов Хафид задержался, чтобывзглянуть на товары, которые снимали с груженых повозок, переносили в отдельныепалатки и пересчитывали.

Тут были тонкие холсты и шерсть, пергамент и мед, ковры и масло изСредней Азии; стекло, фиги, орехи и бальзам из этих мест; ткани и лекарства изПальмиры; имбирь, корица и ценные минералы из Аравии; зерно, бумага, гранит,алебастр и базальт из Египта; гобелены из Вавилона, картины из Рима, а такжестатуи из Греции. Воздух был пропитан бальзамом, но чувствительный к запахам старыйХафид также различал аромат сладкого изюма, яблок, сыра и смоквы.

Наконец он обернулся к Эрасмусу.

— Старина, сколько сейчас у нас в казне?

Эрасмус побледнел.

— Всего, хозяин?

— Всего.

— Я не подводил окончательного счета, но полагаю, чтотам не менее семи миллионов золотых талантов.

— А если все добро в моих складах и лавках обратить в золото,сколько это будет?

— Опись за этот сезон еще не закончена, господин, но я прибавил быеще как минимум три миллиона талантов.

Хафид кивнул.

— Товаров больше не закупай. Не медля начни делать приготовлениядля продажи всего принадлежащего мне, я хочу обратить все в золото.

Казначей открыл рот, но не смог извлечь ни звука. Он зашатался какот удара и, когда, наконец, смог заговорить, с трудом вымолвил:

— Я не понимаю, господин. Это был наш самый удачный год. Каждаялавка отчиталась об увеличении доходов по сравнению с прошлым сезоном. Дажеримские легионеры стали теперь нашими покупателями, ибо разве ты не продалпрокуратору Иерусалима двести арабских жеребцов за две недели? Прости моюдерзость, нечасто я расспрашиваю о твоих приказах, но этого мне не понять...

Хафид улыбнулся и мягко пожал Эрасмусу руку.

— Мой верный друг, сумеешь ли ты припомнить первое распоряжение,которое получил от меня, когда начал работать здесь много лет назад?

Эрасмус на мгновение нахмурился, затем его лицо прояснилось.

— Ты повелел мне каждый год отделять от нашей казны половину доходаи раздавать бедным.

— Не счел ли ты меня тогда безрассудным?

Хафид кивнул и указал в направлении помостов с товарами.

— Теперь ты видишь, что твои опасения были безосновательны?

— Да, господин.

— Тогда не спеши осудить мое решение, пока я не объясню тебе своихнамерений. Я уже стар и прихотлив. Моя возлюбленная Лиша после столькихсчастливых лет взята от меня, и поэтому я желаю раздать все свое богатствобеднякам этого города. Я оставлю себе ровно столько, чтобы завершить своюжизнь без хлопот. Я хочу, чтобы ты, помимо распоряжения нашим имуществом,приготовил необходимые документы для передачи владения каждой моей лавкой тому,кто управлял ею. Я желаю также, чтобы ты разделил между управляющими пять тысячзолотых талантов в награду за многие годы верной службы с тем, чтобы они моглизаполнить свои прилавки чем пожелают.

Эрасмус начал было говорить, но Хафид жестом остановил его.Казначей склонил голову и попытался улыбнуться.

— Нет, господин, я просто не могу понять ход твоей мысли. Тыговоришь как человек, дни которого сочтены.

— Это в твоем характере, Эрасмус, — беспокоиться обо мне преждесебя. Ты не думаешь, что станет с тобой, когда наша торговая империяраспадется?

— Мы были товарищами многие годы. Как же я могу теперь думать лишь о себе?

Хафид обнял своего друга и ответил;

— Это и не нужно. Я прошу тебя теперь же перевести пятьдесят тысячзолотых талантов на твое имя и умоляю оставаться со мною, пока я не исполнюобещание, данное мною очень давно. Когда оно будет выполнено, я завещаю тебеэтот дворец и склад, ибо тогда буду готов воссоединиться с Лишей.

Старый счетовод растерянно смотрел на своего хозяина.

— Пятьдесят тысяч золотых талантов, дворец, склад... Я недостоин...

Хафид кивнул.

— Я всегда считал дружбу с тобой величайшим достоянием. То, что ядаю тебе сейчас, — это лишь малая толика в сравнении с твоей бесконечнойпреданностью. Ты овладел искусством жить не только для себя, но и для других, иэта заботливость выделяет тебя среди людей. Теперь я желаю, чтобы ты ускорилосуществление моих планов. Время — самый дорогой товар, которым я владею, ипесок в часах моей жизни почти на исходе.

Эрасмус отвернулся, чтобы скрыть слезы. Дрогнувшим голосом онспросил:

— А что за обещание ты должен исполнить? Хотя мы как братья, яничего не слышал от тебя об этом.

Хафид развел руками и улыбнулся.

— Я встречусь с тобой снова после того, как ты исполнишь утренниераспоряжения, и открою тебе секрет, которым я за тридцать с лишним лет неподелился ни с кем, кроме моейвозлюбленной жены.

Глава ВТОРАЯ

Вскоре из Дамаска отправился тщательно охраняемый караван сграмотами на владение имуществом и с золотом для управляющих всеми торговымилавками Хафида. Все десять управляющих, от Обеда из Джеппы до Рэйеля из Петры,приняли известие об удалении Хафида от дел и подарки от него в изумленноммолчании. Сделав последнюю остановку у лавки в Анти-патрисе, караван завершилсвою миссию.

Самая могущественная торговая империя своего времени прекратиласуществование.

Опечаленный Эрасмус велел передать хозяину, что склад опустел и надлавками нет больше величавых флагов Хафида. Посыльный вернулся к Эрасмусу сраспоряжением немедленно встретиться с хозяином у персидского фонтана.

Вглядываясь в лицосвоего друга, Хафид спросил:

— Готово?

— Готово.

— Не огорчайся, добрый друг, и следуй за мной.

Хафид вел Эрасмуса к мраморной лестнице в задней части дома, и стуких сандалий эхом разлетался по огромному залу. Когда они приблизились к вазе,отдельно стоящей на высоком постаменте из апельсинового дерева, Хафид замедлилшаг и с улыбкой наблюдал, как солнечный свет изменяет цвет стекла от белого дофиолетового.

Пока они поднимались по ступеням, ведущим в комнату под куполом,Эрасмус заметил, что вооруженного стражника, который всегда стоял у лестницы,уже не было. Добравшись до лестничной площадки, они ненадолго остановились,чтобы перевести дыхание, а когда дошли до второй площадки, Хафид достал из-запояса маленький ключ и отпер тяжелую дубовую дверь, налегая на нее, пока онасо скрипом не отворилась. Хозяин кивнул стоявшему в нерешительности Эрасмусу, итот робко ступил в комнату, куда никому не позволялось входить более трех десятковлет.

Серый и тусклый свет просачивался сверху через проемы в башенках, иЭрасмус не отпускал руки Хафида, пока глаза его не привыкли к полутьме. Слабо улыбаясь, Хафид наблюдал, какЭрасмус медленно осматривает комнату, которая была бы совершенно пустой, еслибы не маленький сундук из кедра, который стоял в углу, освещенный солнцем.

— Ты не разочарован, Эрасмус?

— Не знаю, что сказать, господин.

— Как ты находишь обстановку? Эта комната, несомненно, — загадкадля многих. Тебя не удивляла, небеспокоила таинственность, с которой эту вещь я столь ревностно оберегал всеэто время?

Эрасмус кивнул.

— Это так. Все эти годы было много сплетен и слухов о том, чтопрячет наш хозяин в башне.

— Да, друг мой, и большинство из них я слышал. Говорили, что здесьнаходятся бочки с алмазами, золотые слитки или дикие животные и редкие птицы.Однажды перс, торгующий коврами, сказал, что, вероятно, я здесь держунебольшой гарем. Лиша рассмеялась, представив меня в кругу наложниц. Но, как ты можешь видеть, здесь нет ничего, кроме маленького ящика.Подойдем же.

Мужчины склонились над сундуком, и Хафид начал осторожнораспускать кожаные ремни, стягивавшие ларец. Он глубоко вдохнул ароматдревесины и, наконец, осторожно поднял крышку. Эрасмус подался впереди черезплечо Хафида взглянул на содержимое, потом на хозяина и в недоумении опятьпосмотрел вниз. Там не было ничего, кроме свитков... кожаных свитков.

Хафид бережно извлек один из них, прижал к груди и закрыл глаза.Безмятежное выражение появилось на его лице и морщины разгладились. Затем онподнялся и указал на ларец.

— Даже если бы эта комната была доверху наполнена алмазами,стоимость их не превзошла бы того, что ты видишь своими глазами в этом простомдеревянном ящике. Весь успех, счастье, любовь, умиротворение и богатство,доставшееся мне, прямо связаны с содержимым этих нескольких свитков. Навеки я внеоплатном долгу перед мудрецом, доверившим мне заботу о них.

Испуганный интонацией Хафида, Эрасмус отступил назад и спросил:

— И это тайна, о которой ты говорил? Эти свитки как-то связаны собетом, который ты еще должен исполнить?

— На оба вопроса отвечу "да"

Эрасмус вытер со лба испарину и взглянул на Хафида с недоверием.

— Что же записано на листах, которые ты ценишь выше алмазов?

— Это свитки, все, кроме одного, заключают в себе некое правило,закон или фундаментальную истину, изложенные в особой форме, помогающей понятьих значение. Чтобы овладеть искусством торговли, нужно постичь и научитьсяиспользовать секрет каждого свитка. Кто постигнет эти законы, тот властенсобрать любое состояние, какое только пожелает.

Эрасмус посмотрел на старые свитки со страхом.

— Даже такое богатство, как твое?

— Если захочет, то и больше.

— Ты утверждаешь, что все свитки, кроме одного, содержат правилаторговли. А что в последнем свитке?

— Последний свиток, как ты его назвал, должен быть прочитанпервым, поскольку все они пронумерованы для чтения в особом порядке. И этотпервый свиток содержит тайну, которая на протяжении всей истории была довереналишь горстке мудрецов.

В первом свитке указан воистину самый прямой путь к постижениютого, что записано в остальных.

— Выходит, эта задача по силам не каждому?

— На самом деле, это простая задача, требующая от человекаготовности вовремя расплачиваться и оставаться внимательным до тех пор, покакаждый закон не станет частью его личности, пока каждое правило не станетпривычкой.

Эрасмус склонился к ларцу и извлек один — из свитков. Осторожнодержа его в руке, он указал им в сторону Хафида.

— Прости, господин, но почему же ты не поделился этими правилами сдругими, особенно с теми, кто долго работал у тебя? Ты всегда был стольвеликодушен, почему же все, кто торговал для тебя, не получили возможностьпрочесть слово мудрости и стать богатыми? Благодаря такому ценному знанию всемогли бы стать более совершенными продавцами. Почему ты все годы держал этиправила при себе?

— У меня не было выбора. Когда много лет назад эти свитки были данымне на хранение, я поклялся, что поделюсь их содержанием только с однимчеловеком. Тогда я не понял смысла столь странного требования, но мне быловелено применять эти правила только до тех пор, пока не появится тот, кто бынуждался в помощи и руководстве этих свитков больше, чем я, когда был юношей.Также мне было сказано, что по некоему знаку я узнаю человека, которому долженпередать их, даже если он и не знает, что именно ищет.

Я терпеливо ждал и по дозволению использовал — эти правила.Благодаря знаниям, я стал тем, кого многие называют величайшим в миреторговцем, подобно человеку, от которого я унаследовал эти свитки, величайшемуторговцу своего времени. Теперь, Эрасмус, ты поймешь, наконец, почему некоторыедействия, совершенные мной в эти годы и казавшиеся тебе странными и бесполезными,приносили успех. В своих делах и решениях я всегда руководствовался этимисвитками, поэтому не моей мудростью мы заработали так много золотых талантов. Ябыл только исполнителем.

— Ты до сих пор веришь, что тот, кто должен получить от тебя этисвитки, еще появится, ведь прошло столько времени?

—Да.

Хафид бережно уложил свитки и закрыл сундук. Не поднимаясь сколен, он тихо спросил:

— Ты останешься со мною до тогодня, Эрасмус?

Казначей пересек полосу света и подал руку Хафиду, потом кивнул исловно по безмолвному указанию своего хозяина вышел из комнаты. Хафид затянулремни, поднялся и вошел в маленькую башенку, затем ступил на балкон, окружавший большой купол.

В лицо его дул восточный ветер, наполненный запахами озер ираскинувшейся за ними пустыни.Старик улыбался, глядя на кровли Дамаска, и мысли его перенеслись в прошлое.

Глава ТРЕТЬЯ

Была зима, и на Масличной горе стоял холод. От Иерусалима черезузкое ущелье долины Кедрон из Храма доносился запах дымящихся жертвоприношенийи воскурений, этот тяжелый дух смешивался со жгучим запахом растущих на горетерпентинных деревьев.

Огромный торговый караван Патроса из Пальмиры остановился дляотдыха на том открытом склоне, что возвышался над Вифанией. В этот поздний часвсе стихло; даже любимый жеребец великого торговца перестал щипать низкиефисташковые деревья и застыл возле податливой лавровой изгороди.

За длинной вереницей притихших палаток, вокруг четырех древних сливобразовался квадратный загон из густых зарослей конопли, в котором с трудомможно было различить-сбившихся кучу продрогших животных — ослов и верблюдов.Весь лагерь замер, двигались только двое стражников, охранявших повозки,высокая тень на стене большого шатра из козьего волоса.

Внутри шатра расхаживал рассерженный Патрос. Он изредкаостанавливался, встряхнув головой, глядел на оробевшего юношу, преклонившегоколени у входа. Наконец, он опустился всем телом на вышитый золотом ковер икивком подозвал к себе юношу.

— Хафид, всегда ты мне был как родной. Я поражен и сбит с толкутвоими странными речами. Ты не доволен своей работой?

Юноша не сводил глаз с ковра.

— Нет, господин.

— Может, из-за того, что наши караваны становятся все больше, тебестало слишком тяжело ухаживать за всеми животными?

— Нет, господин.

— Тогда повтори, пожалуйста, свою необычную просьбу и поясни ее.

— Я хочу быть продавцом твоих товаров, а не простым пастухом. Яхочу стать таким, как Хадад, Симон, Салеб и остальные, которые уходят отсюда сверблюдами, едва ступающими под тяжестью товаров, и возвращаются с золотом длятебя и для себя. Я хочу выйти в люди. Пока я погонщик верблюдов — я ничто, но,став твоим продавцом, я смогу обрести богатство и успех.

— Откуда ты знаешь это?

— Я часто слышал от тебя, что нет другого такого дела или занятия,которое давало бы столько возможностей превратиться из нищего в очень богатогочеловека, как торговля.

Патрос хотел было согласиться, но задумался и продолжил расспрашиватьюношу.

— Ты уверен, что сможешь вести дела подобно Хададу и другимторговцам?

Хафид пристально взглянул на старика и сказал:

— Много раз я слышал, как Салеб жаловался тебе о своих неудачах спродажей, и каждый раз ты напоминал ему, что любой может продать все твоитовары в самое короткое время, если только потрудится усвоить правила и законыторговли. Если ты считаешь, что Салеб, которого все называют глупцом, может постичьэту науку, тогда почему я не могу получить это особое знание?

— Если ты овладеешь этими правилами, что будет целью твоей жизни?

Хафид помедлил, а затем произнес:

— В этих краях часто повторяют, что ты великий торговец. Мир еще невидел такой торговой империи, как та, что ты построил, благодаря своему умениюторговать. Моя цель — превзойти твое величие, стать богатейшим человеком ивеличайшим торговцем во всем мире!

Патрос, откинувшись назад, рассматривал молодое смуглое лицоХафида. От одежды юноши еще пахло скотным двором, но в его манерах смирениябыло немного.

— А что ты станешь делать с огромным богатством и той чудовищнойсилой, которую оно неизбежно приносит?

— Я буду делать как ты. Моя семья будет обеспечена лучшим, чтоесть в мире, а остальным я поделюсь с теми, кто пребывает в нужде.

Патрос склонил голову.

— Богатство, сын мой, никогда не должно быть целью жизни. Тыкрасноречив, но это только слова. Истинное сокровище в сердце, а не вкошельке.

Хафид не отступал:

— А ты, господин, разве не богат?

Старик улыбнулся смелости Хафида.

— Хафид, что касается земного богатства, есть только одно различиемежду мною и последним нищим возле дворца Ирода. Нищий думает исключительно освоей предстоящей трапезе, а я думаю о трапезе, которая станет последней в моейжизни. Нет, сын мой, не домогайся богатства и не трудись только затем, чтобыстать богатым. Лучше стремись к счастью, желай любить и быть любимым, но преждевсего, ищи умиротворение и безмятежность.

Хафид не отступал:

— Но этого не получить без золота. Кто может спокойно жить внищете? Как можно быть счастливым, когда пусто в желудке? Разве можно проявитьлюбовь к семье, если не можешь накормить их, одеть и дать крышу над головой?Чем же плохо мое стремление быть богатым? Бедность может быть полезна и можетстать образом жизни для отшельника в пустыне, ибо только себя он должен поддерживатьи только Богу служить, но для меня бедность — это признак недостатка либоспособностей, либо честолюбия. У меня же хватает и того, и другого!

Патрос нахмурился.

— Откуда эти столь честолюбивые устремления? Ты говоришь осодержании семьи, однако у тебя нет родных. я усыновил тебя, когда чума унеслатвоих родителей.

Даже сквозь загар была видна краска, внезапно прилившая к щекамХафида.

— В дороге, когда мы останавливались в Хевроне, я встретил дочьКалнеха. Она... она...

— О, похоже, правда выходит наружу. Любовь, а не благородныеидеалы превратили погонщика моих верблюдов в отважного воина, готового победитьмир. Калнех очень богатый человек. Его дочь и погонщик верблюдов? Никогда! Ноего дочь и богатый, молодой красавец-торговец... о, это другое дело. Очень хорошо,мой юный воин, я помогу тебе начать путь торговца.

Парень упал на колени и схватил край одежды Патроса.

— Господин, господин! Как, какими словами я могу выразить своюблагодарность:

Патрос вырвался из рук Хафида и отступил назад.

— Я советую тебе оставить свои благодарности при себе. Любоесодействие, которое я окажу тебе, будет песчинкой по сравнению с той горой,которую тебе предстоит сдвинуть самому.

Радость Хафида сразу же улеглась, и он спросил:

— Ты не обучишь меня правилам и законам, которые превратят меня вбольшого торговца?

— Я — нет. Я не баловал тебя, поэтому твоя юность не была легкой.Меня часто осуждали за то, что я обрек своего приемного сына на жизньпогонщика, но я верил, что если внутри горит подлинный огонь, то он в своевремя покажется... и когда это произойдет, ты получишь большее воздаяние за всеэти годы тяжелейшего труда, чем любой другой человек. Твоя последняя просьбаобрадовала меня, ибо огонь честолюбия горит в твоих глазах и лицо твое пылаетжеланием. Это хорошо, и суд мой оправдал тебя, но все же тебе предстоит доказать,что ты не зря здесь сотрясал воздух.

Хафид промолчал, и старик продолжал:

— Прежде всего ты должен доказать мне и, что более важно, самомусебе, что ты можешь вести жизнь торговца, ибо ты выбрал нелегкий удел. Да, тымного, раз слышал от меня, что велика награда преуспевающего, но велика онатолько потому. что столь немногие преуспевают. Многое предаются унынию иослабевают, не ведая, что уже обладают всем необходимым для стяжания большогобогатства. Множество других относятся к преградам на своем пути со страхом инедоверием, считая их врагами, тогда как, на самом деле, эти преграды — друзьяи помощники. Препятствия необходимы для успеха, ибо в торговле, как и во всякомзначительном предприятии, победу одерживают только после множества схваток и неисчислимыхпоражений. С каждой неудачей, с каждым проигрышем возрастает твое мастерство исила, твое мужество и выносливость, твой талант и уверенность. Любоепрепятствие — это союзник, ведущий тебя к совершенству... или к отступлению.Каждый барьер — это возможность продвинуться вперед; отвратись ты от них, начниизбегать их — и ты упустишь свое будущее.

Юноша хотел что-то сказать, но старик продолжал:

— Кроме того, ты берешься за дело, которое обрекает на одиночествобольше, чем любое другое. Даже никчемные сборщики податей возвращаются кзакату солнца домой. Ты же встретишь множество закатов вдали от друзей иблизких. Ничто не может сравниться с той болью одиночества, которую ощущаешь,когда проходишь в темноте мимо незнакомого дома и видишь, как в освещенной комнатесобирается семья, чтобы преломить вечерний хлеб.

В эти минуты тебя начнут одолевать искушения, — продолжал Патрос, —и от того, как ты встретишь их, во многом зависит твоя карьера.

Когда на дороге только ты и твой мул, испытываешь странное и частопугающее чувство. Иногда наши намерения и цели на время забываются, и мыстановимся незащищенными, как дети, и мы меняем род занятий. Так завершиласькарьера многих, и среди них тысячи весьма одаренных в торговом деле. Болеетого, никто не ободрит тебя и не утешит, если ты не продашь товар; разве лишьте, кто хотят разлучить тебя с твоим кошельком.

— Я буду осторожен и запомню твои секреты.

— Тогда начнем. Сейчас указаний ты больше не получишь. Ты подобензеленому инжиру. Пока инжир не созрел, его нельзя назвать инжиром, и пока ты непроверил на деле свои знания и опыт, тебя нельзя назвать торговцем.

— С чего же мне начать?

— Утром ты пойдешь к товарным повозкам, найдешь Сильвио. Он дасттебе один из лучших плащей, на нем нет швов, козья шерсть выдерживает самыесильные дожди, а красная краска из корней madder — самая устойчивая. Возле кромки ты найдешь вышитуюизнутри маленькую звезду, знак Толы, это у него шьют лучшие в мире плащи. Рядомсо звездой мой знак — круг внутри квадрата. Оба этих знака известны и уважаемыпо всей стране, и мы продали тысячи таких плащей. С иудеями я так давно не общался,что помню только, как они называли такую одежду абейях.

Возьми плащ, осла и отправляйся вниз в Вифлеем, в то селение,которое мы проходили, прежде чем прибыли сюда. Ни один из наших продавцов дажене зашел туда. Они считают это пустой тратой времени, потому что люди тамслишком бедны, однако много лет назад я продал тамошним пастухам сотни плащей.Оставайся в Вифлееме, пока не продашь плащ.

Хафид кивнул, тщетно пытаясь скрыть свое возбуждение.

— Хозяин, за какую цену я должен продать плащ?

— В книге я запишу на твое имя один серебряный динарий. Повозвращении ты передашь мне один серебряный динарий. Все, что получишь сверхэтого, оставь себе как вознаграждение, а посему сам назначишь цену плаща. Тыможешь пойти на базар, что у южных ворот города, или же зазывать покупателей всамом городе у каждого дома, которых, я полагаю, не меньше тысячи. В любомслучае, один плащ там можно продать, согласен?

Хафид кивнул, он думал уже о завтрашнем дне.

Патрос положил руку на его плечо.

— До твоего возвращения я никого не поставлю на твое место. Если тыне почувствуешь вкуса к этому занятию, я пойму, и тебе не нужно будет этогостыдиться. Никогда не стесняйся неудачных попыток, ибо только тот никогда нетерпел поражения, кто никогда не рисковал. Когда ты вернешься, я подробно расспрошутебя о твоих впечатлениях. И тогда я решу, помогать ли тебе в исполнении твоихчудных мечтаний.

Хафид поклонился и обернулся к выходу, но старик еще не закончил.

— Сын, есть одна заповедь, которую ты должен запомнить, начиная новуюжизнь. Всегда храни ее в своей памяти, и ты справишься с любыми, кажущимисянепреодолимыми препятствиями, которые неминуемо у тебя будут, как у всякогочеловека, обладающего честолюбием.

Хафид ждал.

— Да, господин?

— Неудача не сломит тебя, если сильна твоя решимость.

Патрос приблизился и спросил:

— Все ли ты понял из последних моих слов?

— Да, господин.

— Тогда повтори их мне!

— Неудача не сломит меня, если сильна моя решимость.

Глава ЧЕТВЕРТАЯ

Хафид отложил ломоть хлеба, который он начал было есть, и задумалсяо превратностях своей судьбы.. Завтра будет четыре дня, как он в Вифлееме, аединственный красный плащ, который он так самонадеянно взял в караване, все ещенаходится в тюке на ослике, который был теперь привязан к камню в пещере запостоялым двором.

Не обращая внимания на шум переполненной трапезной, он хмуро гляделна свой недоеденный ужин. Сомнения, охватывающие каждого торговца во всевремена, терзали его:

"Почему люди не слушают меня? Как можно завладеть их вниманием?Почему они закрывают двери прежде, чем я успеваю произнести пару слов? Почемуони теряют интерес к тому, что я начинаю говорить, и уходят прочь? Неужели всев этом городе так бедны? Что я могу ответить, когда они говорят, что им нравитсяплащ, но они не могут себе позволить купить его? Почему многие хотят, чтобы япришел в другой день? Как же продают другие, если я не могу? Что за страховладевает мной, когда я подхожу к закрытой двери, и как мне победить его?Может, моя цена не совпадает с ценами других торговцев?"

Он с досадой тряхнул головой. Возможно, эта жизнь не для него.Возможно, ему следовало оставаться погонщиком и изо дня в день продолжатьполучать медяки за тяжелую работу. Какой же из него выйдет продавец, если онвернется в караван без дохода? Как Патрос назвал его? Юным воином? Емузахотелось снова оказаться рядом со своими верблюдами.

Потом его мысли перенеслись к Лише и ее строгому отцу Калнеху, исомнения сразу же оставили его. Сегодня он снова заночует на холмах, чтобы нетратить денег, а завтра опять будет продавать плащ. Кроме того, он будетговорить с таким красноречием, что за плащ дадут хорошую цену. Он встанетрано, как только рассветет, и выберет хорошее место. Он не пропустит ни одногопрохожего и очень скоро вернется к Масличной горе с серебром в кошельке.

Он стал доедать хлеб и подумал о своем хозяине. Патрос будетгордиться им, потому что он не отчаялся и не сдался. Правда, четыре дня — этослишком большой срок для продажи всего одного плаща, но если удастся завершитьэто дело в четыре дня, то можно научиться у Патроса, как это сделать в три,затем и в два дня. Со временем он станет так искусен, что будет продавать кучуплащей каждый час! Тогда он действительно станет знаменитым.

Он покинул шумный постоялый двор и направился к пещере, за своимосликом. Было холодно, трава покрылась изморозью и листья жалобно похрустывалипод его башмаками. Хафид решил, что не поедет сегодня на холмы, а заночует сосвоим ослом в пещере.

Хафид надеялся, что завтрашний день будет лучше, хотя и сам теперьпонял, почему другие всегда обходили эту неблагополучную деревню. Ониговорили, что здесь нельзя ничего заработать, и он вспоминал эти слова всякийраз, когда кто-нибудь отворачивался от его товара. Как же Патрос некогдараспродал здесь сотни халатов? Возможно, времена тогда были другие, и, к томуже, Патрос великий торговец.

Мерцавший в пещере свет насторожил его, если внутри вор — надоускорить шаг. И он бросился в проем известняковой пещеры, готовый одолетьразбойника и вернуть свои вещи. Но он успокоился, как только оказался напороге.

Маленькая свечка, воткнутая в расщелину на стене пещеры, слабоосвещала бородатого мужчину и молодую женщину, прижавшихся друг к другу. Ввогнутом камне, из каких обычно кормят скот, стоявшем у их ног, спал младенец.Хафид плохо разбирался в таких вещах, но, судя по красноватой коже ребенка, этобыл новорожденный. Чтобы защитить ребенка от холода, мужчина и женщина накрылиего своими накидками, так что видна была только головка.

Мужчина кивнул Хафиду, а женщина пододвинулась ближе к ребенку. Обамолчали. Женщина дрожала, и Хафид увидел, что тонкая одежда не спасает ее отпещерной сырости. Хафид снова перевел взгляд на младенца и с умилением смотрел,как ребенок открывает рот, при этом будто бы улыбаясь, и странно, тут онпочему-то подумал о Лише. Женщина снова вздрогнула, и это движение вернулоХафида к реальности.

После болезненных приступов нерешительности Хафид сновапочувствовал себя торговцем. Он подошел к своему ослу, развязал мешки, доставплащ, раскатал его и разгладил руками. Красный цвет заиграл при свете свечи, иХафид увидел на подкладке знак Патроса и знак Толы — круг в квадрате и звезду.Сколько раз в эти три дня он держал в руках этот плащ? Ему казалось, что он уже знает каждое переплетенье, каждыйволосок. Это и в самом деле отличный плащ. Если беречь его, он прослужит всюжизнь.

Хафид закрыл глаза и вздохнул, потом быстро подошел к молодомусемейству, опустился на колени перед ребенком, осторожно вынул из яслейпоношенные накидки и передал их отцу и матери. Оба были так ошеломлены этимпоступком, что не проронили ни слова. Затем Хафид распахнул свой дорогойкрасный плащ и бережно укрыл им спящего младенца.

Выйдя из пещеры, Хафид еще долго вспоминал выражение благодарностина лице молодой женщины. Прямо над ним висела самая яркая звезда, которую онкогда-либо видел. Он смотрел на нее, пока глаза его не наполнились слезами, апотом направился со своим осликом по дороге, ведущей к Иерусалиму, к горе, гдестоял караван.

Глава ПЯТАЯ

Хафид медленно ехал, склонив голову, и уже забыл про звезду,освещавшую его путь. Зачем он сделал такую глупость? Он не знал тех людей впещере. Почему он не попытался продать им плащ? Что он ответит Патросу иостальным? Они будут кататься по земле от смеха, узнав, что он отдал вверенныйему товар для чужого младенцы в пещере. Что бы выдумать для Патроса? Можносказать, что плащ украли из тюка, когда он был в трапезной. Поверит ли Патрос?В конце концов, в этой стране полно разбойников. А если и поверит, то разве неосудит за беспечность?

Через некоторое время он добрался до Гефсиманского сада, тамспешился и понуро шел впереди осла до самого каравана. Было светло как днем ивстреча, которой он так боялся, состоялась сразу же: он увидел Патроса, которыйстоял у палатки и разглядывал небосвод. Хафид замер, но старик уже заметил его.

Взволнованный Патрос подошел к юноше и спросил:

— Ты идешь прямо из Вифлеема?

— Да, господин.

— Тебя не удивило, что за тобою следует звезда?

— Я не заметил, господин.

— Не заметил? Я не могу сойти с места с тех пор, как увиделзвезду, восшедшую над Вифлеемом два часа назад. Я никогда не видел звездподобного цвета и величины. Потом она начала двигаться и оказалась над нашимкараваном. Смотри, теперь она прямо над нами и, клянусь богами, она остановилась.

Патрос вплотную приблизился к юноше и, всматриваясь в его лицо,спросил:

— Ты не заметил чего-нибудь необычного, когда был в Вифлееме?

— Нет, господин.

Старик нахмурился и погрузился в раздумье.

— В жизни я не видел такой ночи, и не переживал ничего подобного.

Хафид вздрогнул.

— И я никогда не забуду эту ночь, хозяин.

— О, сегодня точно что-то произошло. Почему ты возвращаешься встоль поздний час?

Хафид молчал. Тогда старик повернулся и ткнул тюк на осле Хафида.

— Пусто! Наконец-то удача. Зайди ко мне в палатку и расскажи,почему звезда пошла за юным пастухом, о своих приключениях. Раз боги обратилиночь в день, то я не смогуспать, и, может, твой рассказ как-то объяснит.

Патрос лег на матрац с закрытыми глазами и слушал длинный рассказХафида о бесчисленных отказах и оскорблениях, выпавших на его долю в Вифлееме.Он то кивал, то улыбался, слушая, сначала о торговце горшками, который выбросилХафида из своей лавки, потом о римском солдате, что швырнул халат в лицо Хафидупосле отказа понизить цену.

Наконец, Хафид охрипшим глухим голосом поведал о сомнениях,одолевавших его на постоялом дворе в этот вечер. Патрос прервал его.

— Хафид, рассказывай мне обо всем, что приходило тебе в голову,пока ты горевал о себе.

Когда Хафид перечислил все, что мог вспомнить, старик спросил:

— А какая мысль в конце концов пришла к тебе и, развеяв всесомнения, придала тебе решимость поутру заново начать торговлю?

Хафид немного помедлил и произнес:

— Я думал только о дочери Калнеха. Видя этот грязный постоялыйдвор, я сознавал, что никогда не увижу ее, если отступлю.

Затем голос Хафида дрогнул.

— И все же я отступил.

— Отступил? Не понимаю. С тобою же нет халата.

Голосом тихим настолько, что Патросу пришлось наклониться к нему,чтобы расслышать, Хафид поведал о встрече в пещере и о младенце. Полог былоткинут, и, слушая юношу, Патрос то и дело поглядывал на сияние той звезды, чтоосвещала лагерь. Растерянность на его лице постепенно сменилась улыбкой, и онне заметил, как юноша перестал рассказывать, и теперь только всхлипывал.

Вскоре всхлипы прекратились, и в большой палатке наступила тишина.Хафид не смел поднять голову. Он потерпел неудачу, вряд ли теперь он годен кчему-либо, кроме ухода за скотом. Он боролся с желанием встать и выбежатьнаружу. Но тут Хафид ощутил на своем плече руку великого торговца и заставилсебя взглянуть Патросу в глаза.

— Сын мой, это путешествие большой выгоды не принесло тебе.

— Да, господин.

— А мне принесло. Эта звезда излечила меня от слепоты, в которой яне хотел себе признаться. Я объясню это тебе одному, когда мы вернемся вПальмиру. Теперь же у меня есть к тебе предложение.

— Да, хозяин.

— Наши продавцы возвратятся в караван до завтрашнего захода солнца,и животным понадобится присмотр. Не хочешь ли ты вернуться к своимобязанностям?

Хафид безропотно встал и поклонился своему благодетелю.

— Я сделаю все, что ты скажешь... и я сожалею, что подвел тебя.

— Тогда иди и готовься встретить наших людей, а с тобой мы увидимсяпо возвращении в Пальмиру.

Хафид шагнул из палатки, и яркий свет на мгновение ослепил его.Когда он открыл глаза, Патрос окликнул его.

Юноша обернулся, снова вошел в шатер и ждал, что скажет старик.Патрос помахал ему рукой и сказал:

— Спи спокойно, ты не проиграл.

Яркая звезда светилась всю ночь.

Глава ШЕСТАЯ

Через две недели после возвращения каравана в Пальмиру Хафидаподняли с соломенного матраца, на котором он спал в хлеву, и велели тотчасявиться к Патросу.

Хафид поспешил в покои хозяина и застыл в нерешительности передогромным ложем.

Патрос открыл глаза и с трудом сел на постели. Лицо его похудело,на руках проступили синие прожилки вен и в нем с трудом можно было узнатьчеловека, с которым Хафид разговаривал всего двенадцать дней назад.

Патрос придвинулся к юноше, который, осторожно присев на крайкровати, ожидал, что скажет хозяин. Даже голос Патроса совершенно изменился содня их последней встречи.

— Сын мой, у тебя было довольно много времени, чтобы пересмотретьсвои планы. Ты до сих пор думаешь стать большим торговцем?

— Да, господин. Старик кивнул.

— Да будет так. Я рассчитывал дольше побыть с тобою, но, каквидишь, сейчас планы переменились. Хотя я и считаю себя хорошим торговцем, всеже не могу откупиться от смерти. Она целыми днями поджидает меня, как голоднаясобака у дверей нашем кухни. Как и собака, она знает, что однажды дверьостанется без присмотра...

Патрос закашлялся, и Хафид, не шевелясь, смотрел, как старик хватает ртом воздух.Наконец, кашель прекратился, и Патрос смог слабо улыбнуться:

— Нам недолго осталось быть вместе, поэтому начнем. Сперва вытащииз-под кровати маленький сундук из кедра.

Хафид улыбнулся, достал сундучок, перетянутый ремнями, и поставилего на кровать у ног Патроса.

— Много лет назад, когда положение мое было хуже, чем у погонщикаверблюдов, мне посчастливилось выручить одного путешественника с Востока, накоторого напали двое разбойников. Он утверждал, что я спас ему жизнь, изахотел вознаградить меня, хотя я ничего не просил. Поскольку у меня не было ни семьи, ни денег, он велел мнеотправиться к нему домой, где меня приняли, как родного.

Однажды, когда к тому времени я уже достаточно созрел для новойжизни, он показал мне этот сундук. Внутри было десять пронумерованныхпергаментных свитков. В первом излагалась тайна обучения, в остальных — всеправила и секреты, необходимые, чтобы добиться большого успеха в искусстве торговли.Весь следующий год я ежедневно обращался к мудрости свитков и, благодаря ключуобучения первой рукописи, постепенно запомнил все тексты слово в слово, покаони не стали частью души и моей жизни. Они стали моей второй натурой.

Наконец, я получил сундук со всеми десятью свитками в подарок, и,кроме того, запечатанное письмо и кошель с пятьюдесятью золотыми монетами.Письмо я должен был вскрыть не раньше, чем дом моего покровителя пропадет извиду. Я распрощался с домочадцами, дошел до торгового пути на Пальмиру и тамвскрыл письмо. В нем мне предписывалось взять золотые монеты, применить то, чемуя научился по свиткам, и таким образом начать новую жизнь. Далее, мне быловедено всегда отдавать половину всех своих доходов другим, менее удачливым, нопергаментные свитки я должен сохранить в тайне до того времени, пока мне небудет дан особый знак, указующий на преемника.

Хафид пожал плечами:

— Я не понимаю, господин.

— Я объясню. Я продолжал ждать этого человека, отмеченного знаком,на протяжении многих лет, и все это время использовал знание свитков весьмаудачно. Я уже перестал надеяться, что такой человек вообще появится, как тывернулся из Вифлеема. И я впервые подумал, что именно ты избран получить этисвитки. После того, как ты явился под той яркой звездой, сопровождавшей тебя изВифлеема, в сердце своем я пытался постичь смысл этого, но решил не испытыватьволю богов. Когда же ты рассказал о том, как отдал халат, столь дорогой длятебя, мой внутренний голос сказал мне, что долгие поиски завершены. Я все-такиобрел наследующего этот сундук. Странно, когда это свершилось, сила жизнипостепенно начала оставлять меня. Теперь конец мой близок, но долгое ожидание завершилось,и я могу уйти из этого мира спокойно.

Голос старика ослаб, но он сжал свои худые пальцы и нагнулся ещеближе к Хафиду.

— Слушай, сын мой, ибо нет у меня сил повторить это. Со слезами наглазах Хафид подвинулся ближе к хозяину и дотронулся до его руки. Великийторговец с усилием произнес:

Я передаю тебе этот сундук и его драгоценное содержимое, но преждеты должен принять на себя некоторые обязательства. В сундуке есть кошель ссотней золотых талантов, с этим ты сможешь выжить и сделать небольшой запасковров, чтобы вступить с ним в деловой мир. Я мог бы оставить тебе былоесостояние, но это сослужит плохую службу. Будет намного лучше, если ты самстанешь богатейшим и величайшим в мире торговцем. Видишь, я не забыл о твоейцели.

Немедля оставь этот город и отправляйся в Дамаск. Там получишьбезграничные возможности для применения того, чему тебя научат свитки. Отыскавбезопасное жилище, открой только первый свиток и читай его снова и снова, покаты не постигнешь тот тайный метод, который ты будешь применять для освоенияправил успешной торговли, изложенных в остальных свитках. По мере изучениякаждого текста ты сможешь начинать торговать закупленными коврами, но, какпредписано, продолжай изучать следующие. Если соединишь то, чему учился, свновь приобретенным опытом, твои доходы будут умножаться ежедневно. Итак, моепервое условие: ты должен обещать, что будешь следовать наставлениям, изложеннымв первом свитке. Ты согласен?

— Да, господин.

— Хорошо, хорошо... Применяя правила свитков, ты станешь гораздобогаче, чем мечтал. Мое второе условие: ты должен всегда отдавать половинусвоих заработков тем, кто нуждается. Нарушений этого условия не должно быть. Тыготов к этому?

— Да, господин.

— И теперь условие самое важное. Тебе запрещается разглашатьсвитки или заключенную в них мудрость кому бы то ни было. Однажды появитсячеловек, о котором тебе будет знак, подобный тому, как звезда и твойбескорыстный поступок были знаками для меня. Когда это случится, ты распознаешьзнак, даже если человек этот и не будет знать о своей избранности. Когдасердце подтвердит твою правоту, ты отдашь ему или ей сундук с его содержимым,но потом уже не нужно будет налагать на преемника все те условия, которые былиналожены на меня и на тебя. В том, полученном мною письме, было сказано, чтотретий обладатель свитков имеет право донести миру послание, если пожелает.Обещаешь ли ты исполнить и это третье условие?

— Да.

Патрос облегченно вздохнул, словно освободившись от тяжкого груза,тихо улыбнулся и дотронулся до лица Хафида иссохшими ладонями.

— Бери сундук и уходи. Я тебя больше не увижу. Я люблю тебя, желаюуспеха, и пусть Лиша разделит все счастье, которое ждет тебя в будущем.

Не сдерживая слез, Хафид пошел с сундуком к дверям спальни. Напороге он задержался, поставил сундук на пол и обернулся к своему хозяину:

— Неудача не сломит меня, если сильна моя решимость?

Старик еще раз улыбнулся, кивнул и, прощаясь,помахал рукой.

Глава СЕДЬМАЯ

Хафид въехал в Дамаск через Восточные ворота. Он ехал на осле поулице с названием "прямая" в большой неуверенности, а шум и выкрикибазарной толпы никак не способствовали рассеянию его страхов. Одно дело —прибыть в большой город с мощным караваном, таким, как у Патроса, и совсемдругое — в одиночку и без опеки. Со всех сторон, перекрикивая друг друга, нанего наседали уличные торговцы, размахивая товаром. Он проезжалмагазины-клетушки и площади, где были представлены изделия бондарей, ювелиров,шорников, ткачей и плотников. На каждом шагу он сталкивался с каким-либопродавцом, вытягивающим руки и жалобно причитающим.

Прямо перед ним, за западной стеной города, возвышалась гораХермон. Несмотря на лето, ее вершина оставалась убеленной снегом, и она,казалось, смотрела сверху на торжище вполне благосклонно. Наконец, Хафидсвернул с главной улицы и справился о жилье, которое без труда нашел на дворе"Мосча". Отведенная ему комната была чистой и оплатил ее на месяц вперед, чем сразу же заслужилрасположение Автонина, владельца гостиницы. Затем он привязал осла позадидома, омылся в водах Барады и вернулся в комнату.

Поставив маленький сундук возле койки и распустив кожаные ремни,Хафид легко откинул крышку, и перед ним предстали свитки. Через решетчатоеокно до него доносились звуки с шумной базарной площади, находившейсянеподалеку. Стоило ему взглянуть в сторону рынка, как страхи и сомнения сноваохватили его, и он почувствовал, что уверенности как не бывало. С закрытымиглазами он прижался лицом к стене и воскликнул:

"Так глупо размечтаться, что я, простой погонщик, однажды будупризнан величайшим в мире торговцем, когда мне не хватает смелости дажепроехать мимо уличных лотков. Своими глазами я увидел сегодня сотни продавцов,способных к торговому делу больше, чем я. Все они полны смелости, желания,настойчивости. кажется, что все готовы к выживанию в рыночных джунглях. Нелепои самонадеянно думать, что я смогу стать одним из них и всех превзойти. Патрос,о мой Патрос, боюсь, что я снова обманул твои ожидания".

Измученный тяжелой дорогой, Хафид упал на койку и горевал до техпор, пока сон не одолел его.

Хафид проснулся только на следующее утро от птичьего щебета. Он селна постели и с безнадежностью уставился на воробья, примостившегося на открытойкрышке сундука со свитками. Юноша подошел к окну, за которым тысячи воробьев,облепивших смоковницы и чинары, радостно воспевали новый день. Некоторые птицысадились на оконный выступ, но тут же слетали, едва стоило Хафиду пошевелиться.Хафид обернулся и опять взглянул на пернатого гостя. Воробей, задрав голову,тоже смотрел на него.

Хафид медленно подошел к сундуку, а когда протянул руку, птичка вскочилаему на ладонь.

— Все твои боязливые сородичи остались снаружи. У тебя же хватилосмелости влететь сюда.

Воробей клюнул Хафида в руку, и он перенес птицу к столу. Вкотомке еще оставался хлеб с сыром и, отломив того и другого, юноша положилкусочки перед своим маленьким другом. Пока воробей угощался, Хафид в раздумьевозвратился к окну и ощупал решетку. Ячейки были очень маленькими и казалосьневероятным, что эта птица проникла через них. Тут он вспомнил голос Патроса ивслух повторил его слова: "Неудача не сломит тебя, если сильна твоярешимость".

Он подошел к сундуку заглянул в него. Один свиток истерся болеедругих. Он вынул его и осторожно развернул. Страх, одолевавший его, исчез. Онобернулся к воробью, но тот тоже исчез. Только крошки хлеба и сырасвидетельствовали о визите маленькой отважной птицы. Хафид вернулся к свитку. Взаглавии значилось Свиток Первый. Он начал читать...

Глава ВОСЬМАЯ
СвитокПервый

Сегодня я начинаю новую жизнь.

Сегодня я сбрасываю старую кожу, на которой следы моих бед, ударовсудьбы и бездарностей.

Сегодня я возрождаюсь в винограднике, где хватит всем плодов.

Сегодня я соберу гроздья мудрости с самых высоких и плодоносныхлоз, которые посажены мудрейшим из моих предшественников.

Сегодня я узнаю вкус ягод с этих кистей, и сокрытые в них семенауспеха станут во мне ростками новой жизни.

В деле, которое я избрал, меня ожидает множество возможностей, ностоль же много волнений и разочарований; если бы из всех, кто потерпелинеудачу, составить пирамиду, она оказалась бы самой высокой из всех пирамидземли.

Но я не проиграю, как другие, ибо сейчас держу в руках путеводныекарты, благодаря которым смогу пройти через бурные воды к берегам своей мечты.

В сражениях мне не придется больше терпеть неудачу.. Мое тело, поприроде своей, противится боли, так же жизнь моя не может мириться споражением. Неудача, как и боль, чужда моей натуре. Теперь я отвергаю неудачу иготов следовать мудрости и правилам, которые выведут меня из тени на светблагополучия, признания и счастья, так далеко за пределы самых дерзкихмечтаний, что даже золотые яблоки из сада Гесперида покажутся всего лишь надлежащимвознаграждением.

Вечно живущего всему научит время, но роскошью такой я обделен. Ивсе же в отпущенный мне срок я должен постигать искусство терпенья, ведь самаприрода не действует поспешно. Чтобы создать оливу, царицу всех деревьев,понадобятся сотни лет, а стебель лука состарится недель за девять. Я жил какстебель лука, и не был счастлив. Теперь я стану самым мощным из оливковыхдеревьев и воистину величайшим торговцем.

Как это сделать? У меня нет ни знания, ни опыта, я уже спотыкался ипадал в яму самосожаленья. Ответ простой: я отправляюсь в путь, необремененныйгрузом бесполезных знаний, цепью бессмысленных опытов. Природа уже наделиламеня знанием и инстинктом, более могучим, чем инстинкт лесного зверя.Опытность слишком превозносят обычно те из стариков, которым не достаетмудрости и рассудительности.

Конечно, опыт учит, но приобретение его занимает годы, так чтоценность уроков убывает вместе со временем, необходимым для усвоения мудрости,которая, в конце концов, оказывается бесполезной для уходящего из жизни. Болеетого, опыт напоминает моду: то действие, которое сегодня нам принесло успех,завтра окажется тщетным и бесплодным.

Пребудут лишь правила, которые содержат свитки, что в моемвладении, законы эти ведут к величию. Они меня научат не просто избегать неудачи достигать желаемого результата, но большему, ибо что такое успех, как несостояние ума? Едва ли двое из тысячи мудрецов сойдутся в определении успеха,но о неудаче всегда отзываются однозначно. Неудача есть неспособностъ человекадобиваться своих целей, какими бы они ни были.

Единственное различие между неудачливыми и преуспевающими в ихпривычках. Благие привычки — это ключ к любому достижению. Дурные привычки —это открытая дверь, ведущая к проигрышу. Поэтому прежде всего я подчиняюсьзакону:

Я приобрету благие привычкии стану их рабом.

Будучи ребенком, я находился во власти своих порывов, теперь я рабсвоих привычек, как и все возмужавшие. Много лет я добровольно накапливалпривычки и прежние мои действия уже предначертали мне угрожающее будущее. Моимидействиями руководят тираны: склонность, страсть, предубеждение, жадность, вожделение,страх, обстоятельства, привычки, и злейший из них — последний. Поэтому, если ядолжен стать рабом привычек, пусть я буду рабом благих привычек. Мои дурныепривычки нужно выполоть и проложить новые борозды под добрые семена.

Я приобрету благие привычки и стану их рабом.

Как осуществить этот подвиг? Благодаря этим свиткам, так как каждыйиз них содержит правило, которое избавит меня от дурной привычки и заменитдругой, приближающей к победе. Ибо, согласно еще одному закону природы,привычку можно одолеть только другой привычкой. И чтобы осуществить предписанное,я должен выработать у себя первую новую привычку:

Я буду читать каждый свиток тридцать дней, как предписано, преждечем перейду к следующему.

Первый раз я буду читать утром, про себя. Затем я буду читать послеполуденной трапезы. Наконец, я буду читать перед сном и, самое важное, что наэтот раз я буду читать вслух.

На следующий день я последую тому же порядку, и так все тридцатьдней. Затем я таким же образом буду читать тридцать дней следующий свиток. Такбудет продолжаться до тех пор, пока я не проживу с каждой рукописью тридцатьдней и это чтение не станет моей привычкой.

Что будет достигнуто благодаря этому? Здесь скрыт секрет всехдостижений человека. Я буду повторять текст и вскоре он станет частью моегосознания, но самое главное, это то, что слова проникнут в подсознание, атаинственный недремлющий источник, создающий мои сны и побуждающий к действиям,зачастую необъяснимым для меня самого.

Когда мое подсознание впитает мудрость свитков, я буду каждое утропробуждаться, наполненный такой жизненной силой, которой не было раньше, будустановиться все бодрее и активнее. Мое желание встретиться с миром превыситтот страх, который я иногда испытывал на рассвете, и я стану так счастлив, каки не думал стать в этом жестоком и печальном мире.

Наконец, я буду вести себя в любых обстоятельствах таким образом,как это начертано в свитках, и вскоре эти действия и реакции будут совершатьсябез усилий, ибо для имеющего навык любая задача становится выполнимой.

Так рождается новая и благородная привычка, ибо действие отмногократного повторения становится легким, а вместе с тем и приятным, а еслионо приятно, то человек естественно склонен совершать его еще и еще раз. Когдая совершаю его часто, оно становится привычкой, а я — ее рабом, и посколькуэто благая привычка, то таковая и моя воля.

Сегодня я начинаю новую жизнь.

И торжественно клянусь перед самим собой: "Ничто не помешаеттечению моей новой жизни". Я не проведу ни дня без чтения, ибо такой деньнельзя вернуть или восполнить. Я не должен и не хочу нарушать привычкуежедневного чтения свитков, ибо несколько мгновений, отдаваемых ежедневно новойпривычке, — это, несомненно, слишком малая цена за то счастье и успех, чтоожидают меня.

Когда я буду последовательно читать и перечитывать свитки, я непозволю себе ни сокращать чтение, ни относиться к посланию легкомысленно из-заего простоты. Чтобы наполнить вином всего один кувшин, выжимают тысячи ягод, акожуру с мякотью выбрасывают птицам. И так же с виноградом вечной мудрости. Впоследующих словах содержится лишь чистейшая мудрость. Я буду пить ее какпредписано, не пророню ни капли, и семена успеха проникнут в меня.

Сегодня моя старая кожа стала прахом. Я буду возвышаться наддругими, хотя они не заметят этого, ведь я новый человек, начавший новую жизнь.

Глава ДЕВЯТАЯ
Свиток Второй

Я встречу этот день с любовью в сердце.

Ведь это главный секрет успеха в любом начинании. С помощьюмускулов можно сокрушить преграду и даже прервать чью-либо жизнь, но тольконевидимая сила любви способна открывать сердца. И пока я не овладею этимискусством, мой удел — оставатьсявсего лишь разносчиком на рынке. Любовь станет моим оружием, к кому бы я ниобратился, никто не сможет одолеть силу любви.

Мои слова можно поставить под сомнение, а доводы — отклонить, и отлица моего можно отвернуться, нетрудно осудить мое одеяние, да и вся мояторговля может вызвать зависть, но любовь растапливает сердца всех, подобносолнцу, которое согревает холодную землю,

Я встречу этот день с любовью в сердце.

Так как же это сделать? Теперь я буду смотреть на все с любовью, иэто будет мое новое рождение. Я буду любить солнце, согревающее мое тело, нотакже и дождь, ведь он очищает мой дух. Я буду любить свет, он указывает мнедорогу, но также и тьму, за то, что она являет звезды. С радостью приму ясчастье, ибо оно делает сердце щедрым, но стерплю и тоску, так как она делаетдушу открытой. Я приму награды как и должно, но и препятствия буду ценит каквозможности отличиться.

Я встречу этот день с любовью в сердце.

И как я буду говорить с другими? Я буду отзываться с похвалой оврагах моих, и они станут моими друзьями, я буду поддерживать друзей, и онистанут мне братьями. Я найду повод каждого одобрить хоть в чем-нибудь, но трудвыискивать причины для злословья — не для меня. Если у меня появится намерение— осудить, я придержу язык, но для восхваления я поднимусь на кровли. Развептицы, ветер, море, вся природа не поют хвалебную песнь своему творцу? Неужелия, подобно им, не могу с той же песней обратиться к чадам его? Впредь я будупомнить эту тайну, и она изменит мою жизнь.

Я встречу этот день с любовью в сердце.

Как мне вести себя? Я буду действовать с любовью ко всем людям, укаждого есть качества, достойные восхищения, хотя они могут и не лежать наповерхности. Любовью я сокрушу стены подозренья и ненависти, которые людивозвели вокруг своих сердец, и вместо них я построю мосты, чтобы любовь смоглавойти в их души.

Я буду любить честолюбивых, ибо они могут вдохновить меня. Я будулюбить неудачников, ибо их опыт может научить меня. Я буду любить царей, ведьони всего лишь люди, я буду любить простых людей, ибо они божественны Я будулюбить богатых за то, что они редки, и бедных — за то, что их так много. Я будулюбить юных за присущую им надежду, а старых — за мудрость, которую они несутнам. Я буду любить красивых, ведь глаза их тоже печальны, а некрасивых я будулюбить за покой в их душах.

Я встречу этот день с любовью в сердце.

Но как я должен отвечать на действия других? — с любовью. Любовь —это не только мое оружие для покорения людских сердец, любовь — это также щит,ограждающий меня от стрел ненависти и копий гнева. Невзгоды и несчастьяразобьются о него и превратятся в простой теплый дождь. Любовь защитит меня набазарной площади и в одиночестве, она воодушевит меня в отчаянии и отрезвит вликовании. Щит будет становиться все прочнее, пока однажды я не отложу его и нестану ходить, не встречая препятствий. Тогда я взойду вверх по лестнице жизни.

Я встречу этот день с любовью в сердце.

Каким же меня увидят люди? Я молча. про себя. скажу любому? "Ялюблю тебя". Эти невысказанные слова будут светиться в моих глазах, онипревратятся в улыбку, отразятся эхом в голосе, и сердце человека откликнется. Аесли он почувствует мою любовь, то не откажется от моего товара.

Я встречу этот день с любовью в сердце.

И больше всех я должен полюбить себя. Потому что в моих делах ябуду ревниво проверять все то, что входит в мою душу, в сердце, в ум и в тело.Я буду следить за своим умом и не дам ему привязываться ко злу или предаватьсяотчаянию, но буду питать его знаниями и исковой мудростью. Я не позволю своейдуше стать беспечной и праздной, но буду взращивать ее размышлениями имолитвой. И сердце мое не будет стесненным или отравленным горечью, я откроюего для всех, чтобы оно согревало других.

Я встречу этот день с любовью в сердце.

Я буду любить все человечество. И с этого дня ненависть не найдетво мне прибежища, ибо теперь у меня нет времени ненавидеть, есть только времялюбить. Сейчас я делаю необходимый шаг, чтобы стать человеком и жить средилюдей. С помощью любви я увеличу свои доходы в сотни раз и стану истинно великимторговцем. Быть может, у меня нет всех достоинств, но я преуспеваю одной любовью, без нее я обречен на поражение, дажеесли бы обладал всеми знаниями на свете.

Глава ДЕСЯТАЯ
Свиток Третий

Я буду упорствовать, пока не добьюсь успеха.

Если я настойчив, если я не прекращаю попыток, продолжаю двигатьсявперед, то я добьюсь своей цели.

Я не был рожден неудачником, моя кровь не отравлена поражениями. Яне овца, которая нуждается в понукании пастуха. Я лев, и я отказываюсь жить совцами и разделять их участь. Я не буду слушать тех, кто сетует и жалуется,потому что их болезнь заразительна. Их место — среди овец.

Я буду упорствовать, пока не добьюсь успеха.

Жизнь раздаст награды в конце пути, а не в начале, и мне не данознать, сколько шагов я должен пройти к цели. Возможно, неудача подстережет меняна тысячном шагу, но сразу же за поворотом дороги меня будет ждать успех. Я незнаю, близок ли он, пока не окажусь за поворотом.

Что бы ни случилось, я всегда сделаю следующий шаг, Если окажется,что он бесполезен, я сделаю второй, потом третий. В любой момент сделать одиншаг не так уж трудно.

Я буду упорствовать, пока не добьюсь успеха.

Впредь я буду считать свои ежедневные усилия ударами клинка помогучему дубу. Дерево не сокрушить ни с первого удара, ни со второго, ни стретьего. Каждый удар сам по себе может быть незначительным и казатьсябезрезультатным. Но, в конце концов, даже от ударов ребенка дуб содрогнется.Так будет и с моими ежедневными усилиями. Я уподоблюсь дождевой капле, чтоточит гору, муравью, который съедает тигра, звезде, освещающей огромную землюрабу, возводящему пирамиду. Я буду строить дворец камень за камнем, ибо я знаю,что многочисленные малые усилия приводят к завершению большого замысла.

Я буду упорствовать, пока не добьюсь успеха.

Я не смирюсь с поражением, такие слова как "неудача, бесполезно,безнадежно, невозможно, не могу, неспособен, отступаю" никогда не сойдут смоего языка, ведь так говорят глупцы. Я не буду впадать в отчаяние, но если всеже эта болезнь ума поразит меня, я и в отчаянии буду продолжать работать. Ябуду трудиться и выстою. Я не смотрю на препятствия, когда перешагиваю черезних, потому что взор мой прикован к высокой цели; я знаю, что, перейдя пустыню,выйду к зеленой траве.

Я буду упорствовать, пока недобьюсь успеха.

Я буду помнить закон средних величин и использовать его себе во благо. Я буду знать, чтокаждая неудача в торговле увеличивает мои шансы на успех следующей попытки.Каждое услышанное мною "нет" приближает меня к "да".Каждый встречен-ный хмурый взгляд готовит меня к встрече с улыбкой. Любыенеурядицы содержат семена грядущей удачи. Мне нужна ночь, чтобы я мог оценитьдень. Я должен часто оказываться побежденным, чтобы однажды стать победителем.

Я буду упорствовать, пока не добьюсь успеха.

Я буду пытаться снова и снова. Каждое препятствие я будурассматривать как окольный путь к моей цели и проверку моего мастерства. Я будуупорствовать и разовью свои уменья, как мореплаватель развивает свои, когдаучится переносить ярость штормов.

Я буду упорствовать, пока не добьюсь успеха.

Отныне я буду помнить и применять еще один секрет опытныхторговцев. По окончании каждого дня, независимо от того, был он удачным или нет,я попытаюсь еще что-то продать. Когда ум будет уговаривать уставшее телоотправиться домой, я преодолею это искушение и попытаюсь снова, а если попыткаокажется тщетной, я сделаю еще одну. Я никогда не допущу, чтобы день окончилсянеудачей. Так я посажу семена грядущего успеха и получу громадное преимуществов сравнении с тем, кто заканчивает свою работу в установленное время. Когдаостальные прерывают работу, тогда я начинаю свою, и моя жатва будет обильной.

Я буду упорствовать, пока не добьюсь успеха.

И я не позволю, чтобы вчерашний успех убаюкал меня в сегодняшнемблагодушии, ибо так закладывается основание для неуспеха. Я забуду событияуходящего дня, будь они хорошие или плохие, и встречу новый рассвет субеждением, что этот день будет лучшим в моей жизни.

Пока я дышу, я буду упорствовать. Теперь я знаю один из величайших законов успеха:настойчивость ведет к победе.

Я буду упорствовать. Я одержу победу.

Глава ОДИННАДЦАТАЯ
Свиток Четвертый

Я — величайшее чудо природы.

Поскольку никогда не существовало человека с моим умом, сердцем,глазами, ушами, руками, устами. Ни один из приходивших раньше, живущих сейчас,и тех, кто будет жить завтра, не может ходить, говорить и действовать вточности, как я. Все люди — мои братья, и все же я отличен от каждого из них. Я— уникальное создание.

Я — величайшее чудо природы.

Хотя я и отношусь к животным, одних только животных удовольствиймне недостаточно. Внутри меня горит пламя, прошедшее через бесчисленныепоколения, и его жар постоянно побуждает меня стать лучше, чем я есть. И ястану совершеннее, я погашу пламя неудовлетворенности и явлю свою уникальность• миру.

Никто не сможет воспроизвести мой почерк или удар моего резца,никто не сможет повторить взмах моей кисти, создать моего ребенка и, воистину,никто не обладает в точности такой же способностью к торговле. Впредь я будуделать ставку на эти различия, ибо это капитал, который должен быть использованцеликом.

Я — величайшее чудо природы.

Я больше не стану подражать другим. Вместо этого я представлю на рыноксвою уникальность. Я заявлю 6 ней и стану торговать ею. Теперь я будуподчеркивать свою непохожесть и скрывать свое подобие. Это правило я применю ив отношении своих товаров. Торговцу и товару, отличным от всех прочих, есть чемгордиться.

Я — величайшее чудо природы.

Я — редкий, а всякая редкость дорого стоит, поэтому я ценен. Я—зрелый плод тысячелетней эволюции, поэтому умом и телом я превосхожу всех царейи мудрецов,, что были до меня.

Но мои умения, мой ум, мое сердце и мое тело начнут вырождаться,загнивать и умирать, если я не найду им достойного применения. Мои возможностине ограничены. Я использую только малую часть ума, и лишь немногие из мускуловпривожу в движение. Свои прежние достижения я могу умножить во сто крат и более, и я сделаю это,начав сегодня же.

Я уже не стану довольствоваться тем, что делал раньше, и не будувосхвалять себя за прежние результаты, которые слишком незначительны, чтобыбыть замеченными. Я могу достичь большего и я сделаю это, ибо почему все точудесное, что связано с моим появлением на свет, должно ограничиться моимрождением? Почему я не могу проявить это чудесное в моих нынешних делах?

Я — величайшее чудо природы.

Я оказался на этой земле не случайно. Я появился здесь с определеннойцелью — стать горой, а не песчинкой. Впредь я буду прилагать все усилия к тому,чтобы стать самой высокой горой, и я выжму все соки из своих способностей, покаони не взмолятся о пощаде.

Я буду расширять свои знания о себе, о людях, а также о товарах,которые продаю, и мои доходы через это увеличатся.

Я буду подбирать и оттачивать фразы, обращенные к покупателям,ведь это та основа, на которой я построю свою карьеру. Я никогда не забываю,что многие обрели богатство и успех благодаря одной лишь проведенной с блескомделовой беседе. Также я все время буду стараться работать над своими манерами,я стану более деликатен, ведь все это сахар, привлекающий любого.

Я — величайшее чудо природы.

Я буду сосредоточивать все внимание на определенной ситуации, и моизанятия помогут мне забыть об остальном. Мои домашние проблемы останутся дома.Я не буду думать о семье, находясь на рынке, ибо это займет все мои мысли.Так и проблемы рынка "останутся на рынке и я не буду думать о делах, когдая дома, иначе моя любовь обеднится.

На рынке нет места моей семье, и в моем доме нет места для рынка.Так я буду разделять одно от другого, оставаясь обрученным с обоими. Онидолжны оставаться в своих границах, иначе конец моей карьере. Таков извечныйпарадокс.

Мне были даны глаза, чтобы видеть, ум, чтобы думать, и теперь язнаю великую тайну жизни, ибо наконец сознаю, что все мои проблемы,разочарования и скорби — это неузнанные великие возможности. Меня не обманутбольше скрывающие их одежды, ибо глаза мои открылись.

Я — величайшее чудо природы.

Ни зверь, ни дерево, ни ветер, ни дождь, ни скала, ни озеро не имеют одного со мною начала, ибоя зачат в любви и рожден с определенной целью. Прежде я не осознавал этогофакта, теперь он определяет мою жизнь.

Я — величайшее чудо природы.

А природа не знает поражений. В конечном счете победа останется за нею, также и за мной, и с каждым торжеством сражатьсястановится все легче.

Я выиграю и стану великим торговцем,ибо я неповторим.

Я — величайшее чудо природы.

Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
Свиток Пятый

Я проживу этот день так, как если бы он был последним.

И что я буду делать с этим драгоценным днем, последним изоставшихся у меня? Прежде всего, я запечатаю сосуд жизни, чтобы ни одна капляне упала в песок. Я не потрачу ни одного мгновения на размышления о вчерашнихнеудачах, вчерашних поражениях и скорбях — зачем терять благое из-за дурного?

Может ли песок в часах потечь вверх? Может ли солнце взойти в томместе, где садится, и зайти там, где восходит? Могу ли я вернуться во вчерашнийдень и исправить совершенные ошибки? Могу ли я, печалясь о вчерашних ранах, темзалечить их? Могу ли я стать моложе, чем был вчера? Могу ли я взять обратносказанное злое слово, нанесенный удар или причиненную боль? Нет. Вчера погребенонавеки, и я больше не стану о нем думать.

Я проживу этот день так, как если бы он был последним.

И что я стану делать? Забывая о вчерашнем, я не стану думать и озавтрашнем. Почему я должен отвергнуть "сейчас" ради "возможно"?Может ли завтрашний песок посыпаться в часах сегодня? Будет ли этим утром двавосхода солнца? Могу ли я исполнить завтрашнее дело сегодня? Могу ли я положитьзавтрашнее золото в сегодняшний кошелек? Может ли завтрашний ребенок родитьсясегодня? Может ли завтрашняя смерть предстать и бросить тень на сегодняшнююрадость? Должен ли я беспокоиться о событиях, которые, может быть, и не увижу?Должен ли я мучить себя проблемами, которые могут и не прийти? Нет! Завтрапохоронено вместе со вчера, и я не стану думать о нем больше.

Я проживу этот день так, как если бы он был последним.

Этот день — все, что у меня есть, и эти часы — моя вечность. Явстречу восход криками радости, как узник, получивший отсрочку от казни. Я воздену руки, принимаяэтот новый день как бесценный дар. Мое сердце будет наполняться благодарностьюпри воспоминании о тех людях, которые встречали вчера рассвет и которых нетсреди живущих сегодня. Я действительно удачлив, и часы сегодняшнего дня — этонезаслуженная награда. Почему мне дозволено прожить лишний день, когда другие,которые много лучше меня, ушли? Может, они достигли своих целей, а мне ещепредстоит это сделать? И это еще одна возможность для меня стать тем, кем я могустать, и так осуществить свое предназначение? Не этот ли день дан мне длядостижения совершенства?

Я проживу этот день так, как если бы он был последним.

Жизнь у меня только одна и жизнь эта — всего лишь отрезок времени.Расточая одно, разрушаю многое. Потратив впустую сегодняшний день, я, можетбыть, перечеркиваю последнюю страницу своей жизни. Поэтому каждый чассегодняшнего дня я должен беречь, ибо он не сможет никогда повториться. Егоневозможно приберечь на завтра, ибо кто может оседлать ветер? Каждую минутуэтого дня я буду брать в ладони и лелеять любовь, ведь она бесценна. Развеможет умирающий купить хотя бы еще один вздох, даже если бы и захотел отдать занего все свое золото? Какую цену я осмелюсь дать за грядущие часы? Я сделаю ихбесценными.

Я проживу этот день так, как если бы он был последним.

Я буду упорно избегать убийц времени. Медлительность я уничтожудействием, сомнения я одолею верой, страх я разрушу определенностью.Пустословов я не стану слушать. Там. где есть-бездельники, я не задержусь, ипраздных посещать не буду. Впредь я запомню, что отдаваться праздности всеравно что красть пищу, одежду и тепло у тех. кого любишь. Я не вор, Я— любящий,и сегодня мне дается последний шанс доказать свою любовь и великодушие.

Я проживу этот день так, как если бы он был последним.

Сегодняшние обязанности я исполню. Сегодня я приласкаю своихдетей, пока они еще малы, завтра же они уйдут, уйду и я. Сегодня и обниму ипоцелую свою жену, завтра она уйдет, уйду и я. Сегодня я поддержу нуждающегосядруга, завтра он уже не будет взывать о помощи, к тому же я не услышу его зова.Сегодня я буду жертвовать собой и трудиться, завтра мне будет нечего дать и небудет того, кто бы принял.

Я проживу этот день так, как если бы он был последним.

И если он — последний, он станет Величайшим памятником мне. Этотдень я сделаю лучшим днем своей жизни. В этот день я каждую минуту буду пить додна, и, ощущая их вкус, я почувствую благодарность. Каждый час я сочту и каждуюминуту я посвящу только значительному. Я буду общаться с людьми больше, чем когдабы то ни было, и заработаю золота больше, чем когда бы то ни было. Каждаяминута сегодня будет плодотворней, чем час вчера. И это последнее будет моимлучшим.

Я проживу этот день так, какесли бы он был последним.

А если он и не окажется последним, тогда я преклоню колена сблагодарностью.

Глава ТРИНАДЦАТАЯ
Свиток Шестой

Сегодня я буду властителем своих чувств.

Воды прибывают, воды убывают. Уходит зима, и приходит лето. Летоотступает, и усиливаются холода. Солнце восходит, и солнце садится. Лунарастет, луна тает. Птицы прилетают, птицы улетают. Цветы расцветают, цветыувядают. Сеют семена, пожинают урожай. Вся природа — это круговращеньесостояний, я — часть природы, и настроения мои, как воды, будут прибывать иубывать.

Сегодня я буду властителем своихчувств.

Вот одна из малопонятных хитростей природы: каждый день япросыпаюсь в настроении, отличном от вчерашнего. Вчерашняя радость станетсегодня печалью, а сегодняшняя печаль обратится завтра в радость. Внутри менякак будто есть

колесо, постоянно вращающееся от печали к радости, от восторга кунынию, от горя к счастью. Сегодняшние бутоны радости завтра увянут, но все жея буду помнить, что как засохшие бутоны содержат семена будущих цветов, так исегодняшняя грусть несет в себе семя завтрашней радости.

Сегодня я буду властителем своих чувств.

Но как мне управлять чувствами, чтобы каждый день был плодотворным?День будет неудачным, если у меня неподобаю-щее настроение. Цветение деревьев ирастений зависит от погоды, но я сам делаю себе погоду, ведь она — во мне. Еслия принесу своим покупателям дождь, мрак, уныние, они ответят мне тем же иничего не купят, если же я принесу Покупателям радость, вдохновение иликование, тогда они тоже будут радоваться, вдохновляться и ликовать, и моя"погода" позволит мне наполнить закрома золотым урожаем доходов.

Сегодня я буду властителем своих чувств.

Как же я буду управлять своими чувствами? Я буду постигать древнюютайну: Слабый человек позволяет мыслям управлять его действиями,действия сильного подчиняют мысли. Каждый день, пробудившись от сна, ябуду следовать такой тактике боя, прежде чем меня успеют захватить силыпечали, самосожаления и неудачи:

Если я почувствую печаль, стану смеяться.

Почувствовав недомогание, я удвою усилия.

Почувствовав страх, я брошусь вперед.

Почувствовав себя подавленным, я одену новые одежды.

Если я почувствую неуверенность, мой голос окрепнет.

Почувствовав обеднение, я буду думать о богатстве, которое придет.

Почувствовав себя несведущим, я вспомню прежние успехи.

Почувствовав себя незначительным, я вспомню свои цели.

Сегодня я буду властителем своих чувств.

Впредь я буду помнить, что только способные подчиняться могутвсегда оставаться на вершине своих возможностей. Но я не подчиненный. Наступятдни, когда мне придется постоянно сражаться с силами, готовыми меняуничтожить. Таких врагов, как печаль и отчаяние, распознать легко, но есть идругие, которые опасны, они приближаются с улыбкой и дружески протягивают руку.Контроль за ними я тоже не должен ослаблять:

Почувствовав довольство, я вспомню о голодных днях.

Почувствовав благодушие, я вспомню состязания.

Почувствовав величие, я попытаюсь остановить ветер.

Получив богатство, я вспомню время нищеты.

Почувствовав гордыню, я вспомню мгновения слабости.

Почувствовав себя бесподобным, я посмотрю на звезды.

Сегодня я буду властителем своих чувств.

И с этим новым знанием я также смогу понять и узнать чувства того,к кому я обращаюсь. Я буду снисходителен к проявлениям его гнева ираздражительности, потому что он не знает тайну управления собой. Я смогувыдержать его нападки и оскорбления, ведь теперь я знаю, что завтра его поведениеизменится.

Я больше не буду судить о человеке по одной только беседе, ипровал встречи с тем, кто возненавидел меня сегодня, завтра уже не повторится.Сейчас этот человек не дал и гроша за золотые колесницы, а завтра он отдастсвой дом в обмен на дерево. Знание этой тайны — ключ к великому богатству.

Сегодня я буду властителем своих чувств.

Впредь я буду различать и понимать игру настроений в себе самом иво всех людях. С этого момента я готов отвечать за каждое проявление моейличности. Я буду управлять своими настроениями через положительное действие и,подчиняя их, я стану хозяином своей судьбы.

Сегодня я владею своей судьбой. И мое будущее — стать величайшим в мире торговцем!

Я стану властителем самогосебя. Я стану великим.

Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Свиток Седьмой

Я посмеюсь над миром.

Кроме человека, ни одно живое существо не способно смеяться. Израны на дереве может сочиться сок, дикие звери могут плакать от боли и голода,но только человек наделен даром смеха, и я могу воспользоваться им когдапожелаю. Впредь я буду приобретать привычку смеяться.

Я буду улыбаться, и мое пищеварение улучшится; я буду радоваться, имоя ноша станет легче; я буду смеяться, и продлится моя жизнь — вот тайнадолголетия, и ею я владею.

Я посмеюсь над миром.

А больше всего я буду смеяться над собой, ибо человек выглядиткомичнее всего, когда воспринимает себя слишком серьезно. Я никогда не попадусьв эту ловушку ума. Хотя я и величайшее чудо природы, но вместе с тем разве яне всего лишь крупинка, которую несут ветра времени? Разве я знаю в действительности,откуда я пришел и куда отправляюсь? Не покажется ли моя обеспокоенность этимднем глупостью по прошествии десятка лет? Почему я должен позволять мелкимсегодняшним происшествиям беспокоить меня? До заката солнца что может случитьсятакого, что не показалось бы ничтожным в сравнении с течением реки вечности?

Я посмеюсь над миром.

А как я смогу рассмеяться, если человек или дело, с которым ясталкиваюсь, может вызвать слезы или проклятия? Я буду повторять три слова дотех пор, пока они не станут всплывать в уме всякий раз, когда возникнетопасность потерять здоровое чувство юмора. Эти слова, сказанные древними,помогут мне пережить любое происшествие, оставаясь в равновесии. Слова такие: Иэто тоже пройдет.

Я посмеюсь над миром.

Ибо все мирские вещи и истины преходящи. Когда я сильно скорблю,себя утешу тем, что скорбь проходит, когда успех вскружит мне голову, я себенапомню, что пройдет и это. Если я буду придавлен бедностью, скажу себе —пройдет и это, а если окажусь под бременем богатства, вновь повторю — пройдети это. Где тот, кто строил пирамиду? Разве он похоронен внутри нее? И разве небудет пирамида так же когда-нибудь погребена в песке? Если все должно пройти,зачем мне волноваться о сиюминутном?

Я посмеюсь над миром.

Я наполню этот день смехом, я украшу эту ночь песней. Трудитьсяради будущего я не стану, кто весь погряз в заботах, часто опечален. Счастьемсегодняшним я наслажусь сегодня. Ведь счастье не зерно, чтобы в амбарах хранитьего, и не вино, чтобы держать его в кувшинах. Его нужно сеять и собирать в одини тот же день, так и я буду отныне делать.

Я посмеюсь над миром.

Мой смех расставит все вещи по своим местам. Я посмеюсь над своиминеудачами, и они исчезнут в облаках новых замыслов; я посмеюсь над своимиуспехами, и их подлинная цена станет очевидной. Я посмеюсь над злом, и оноумрет, не принося плодов, я посмеюсь с благостью, и она станет цвести иумножаться. Каждый день пройдет успешно только если моя улыбка вызовет улыбкиу других и я заинтересован в этом, ведь те, с кем я неприветлив, товаров у меня не купят.

Я посмеюсь над миром.

Впредь я буду плакать лишь от счастья, ибо печальным, сожалеющимили расстроенным не место в торговом ряду, тогда как каждую улыбку можнообменять на золото, а из каждого доброго слова, сказанного от всего сердца,можно построить дворец.

Я никогда не позволю себе стать настолько важным, мудрым,величавым и могущественным, чтобы разучиться смеяться над собой и миром. Янавсегда останусь как ребенок, ведь одному ему дана возможность все увидетьснизу вверх, и пока я смотрю таким же образом на мир, я, не повзрослею и буду умещаться в детской кроватке.

Я посмеюсь над миром.

И пока я могу смеяться, не стану бедным. Смех — одно из величайшихбогатств природы, и больше я не буду им пренебрегать. Я преуспею только еслибуду смеяться, если буду счастлив. Плодами своего труда я смогу насладиться,только если буду смеющимся и счастливым. А если нет, то лучше неудача, ибо счастьеподобно вину, которое обостряет вкус любой пищи. Чтобы насладиться успехом, ядолжен быть счастливым, а смех будет помогать мне как слуга.

Я буду счастлив.

Я добьюсь успеха.

Я буду величайшим торговцем, которого еще не знал мир.

Глава ПЯТНАДЦАТАЯ
Свиток Восьмой

Сегодня я стану достойнее во сто крат.

Лист тутового дерева посредством человеческого гения становится шелком.

Глина посредством человеческого гения превращается в стены дворца.

Древесина кипариса посредством человеческого гения претворяется в алтарь.

Клочья овечьей шерсти посредством человеческого гения становятсяодеянием короля.

Если цену листьев, глины, деревьев и шерсти человек может увеличитьтысячекратно, то разве я не могу это сделать той глиной, которая есть человек иносит мое имя?

Сегодня я стану достойнее во сто крат.

Я похож на пшеничное зерно, которому может выпасть один из трехжребиев. Зерно могут скормить свиньям, его могут внести в дом, чтобыприготовить хлеб, его могут посадить в землю, чтобы одно стало тысячей.

Но между мной и пшеничным зерном есть одно различие. Зерно не можетвыбирать — пойти ему на корм скоту, стать хлебом или быть посаженным, чтобыумножиться. У меня же выбор есть, и я не брошу свою жизнь ни под ноги свиньям,ни в жернова неудачи и отчаяния, чтобы ее перемолола и поглотила чья-то воля.

Сегодня я стану достойнее во сто крат.

Чтобы пшеничное зерно проросло и умножилось, оно должно быть зарытов землю, где темно. Мои неудачи, мое отчаяние, неведение и немощь — это тьма, вкоторую я был по-. мещен, чтобы созреть. Подобно зерну, которое взойдет, толькоесли о нем позаботятся дождь, солнце и теплый ветер, моя мечта воплотитсятолько если я буду должным образом воспитывать свой ум и тело. Но, дожидаясьзрелости, зерно находится в зависимости от прихоти природы. Мне ждать ненужно, ибо я способен сам выбирать себе судьбу.

Сегодня я стану достойнее во сто крат.

Как это сделать? Сначала я поставлю цели на нынешний день, неделю,месяц, и на жизнь. Прежде, чем зерно раскроется и прорастет, должен пройтидождь. Прежде, чем моя жизнь определится, я должен иметь устремления. Ставясебе цели, я припоминаю свои лучшие достижения и умножаю их во сто крат. И этостанет нормой моей жизни в будущем. Я никогда не буду беспокоиться о том, чтомои цели слишком высоки, ибо не лучше ли, нацелив стрелу на луну, сразитьтолько орла, чем, направив ее на орла, попасть в скалу?

Сегодня я стану достойнее во сто крат.

Цели мои высоки, но это не пугает меня, прежде чем я их достигну, ямогу неоднократно споткнуться. Споткнувшись, я поднимусь и не буду озабоченсвоим падением, потому что все люди блуждают, прежде чем найдут дорогу к дому.Только червь не спотыкается, но я червь, не стебель лука, не овца, я — человек.Пусть другие строят из своей глины пещеры, я из своей построю дворец.

Сегодня я стану достойнее во сто крат.

Прежде чем взойдет пшеничное зерно, солнце должно прогреть землю,так же слова этих свитков должны согреть мою жизнь, и тогда мои мечты станутреальностью. Сегодня я превзойду совершенное вчера. Сегодня я поднимусь нагору так высоко, как мне позволяют мои возможности, но завтра я поднимусьвыше, чем сегодня, а послезавтра — выше, чем завтра. Превзойти других — в этоммало пользы, превзойти себя — в этом все.

Сегодня я стану достойнее во сто крат.

Как теплый ветер помогает пшенице вызреть, этот ветер донесет мойголос до других, и таким образом мои цели станут известны. Произнеся однаждыэти слова, я не осмелюсь взять их назад, ведь это значит изменить себе. Я будусвоим же пророком, и хотя многие посмеются над моими утверждениями, они все жеуслышат о моих планах, узнают мои устремления и мне невозможно будет отступить,мои слова должны стать завершенным делом.

Сегодня я стану достойнее восто крат.

Я не стану преступником, который ставит перед собой низкие цели.

Я исполню ту работу, с которой неудачник не справится.

Мои стремления будут превосходить мои достижения.

Я никогда не буду удовлетворен состоянием своих дел на. рынке.

Я всегда буду повышать цели по мере их осуществления.

Я всегда буду стремиться к тому, чтобы следующий час был лучшепредыдущего.

Я всегда буду объявлятьмиру о своих целях.

И в то же время я никогда не буду сообщать о своих достижениях.Пусть лучше мир обратится ко мне с похвалой и пусть мне хватит мудрости принятьее спокойно.

Сегодня я стану достойнее во сто крат.

Одно пшеничное зерно умножится и даст жизнь сотне колосьев, которыеумножатся во сто крат десятки раз, и имиможно накормить все города земли. А разве я не стою больше пшеничного зерна?

Сегодня я стану достойнее во сто крат.

И буду повторять это снова и снова, все более изумляя своимвеличием по мере того, как слово этих свитков осуществляется во мне.

Глава ШЕСТНАДЦАТАЯ
Свиток Девятый

Мои мечты бесполезны, мои планы — всего лишь прах, мои целинедосягаемы, во всем этом нет проку, если они не закреплены действием.

Теперь я буду действовать.

Никогда не существовало карты, даже среди самых точных и подробных,которая переместила бы ее владельца хотя бы на один дюйм. Никогда несуществовало свода законов, пусть и самого превосходного, который предотвратилхотя бы одно преступление. Никогда не существовало свитка, даже из тех, что уменя в руках, который сам произвел хотя бы один грош и этим вызвал бы словоодобрения. Действие — вот единственный фитиль, способный воспламениться ипревратить в реальную силу карту, пергамент, этот свиток, мои мечты, мои планы,мои цели. Действие — это пища, которой будет вскормлен мой успех.

Теперь я буду действовать.

Я медлил, прячась из-за страха, но теперь я знаю тайный ход,который есть в глубине всех мужественных сердец. Теперь я знаю — чтобы победитьстрах, мне нужно всегда действовать без колебаний, и тогда сердце перестанеттрепетать. Теперь я знаю, что действие превращает ужас величиной со льва в невозмутимость,маленькую, как муравей.

Теперь я буду действовать.

Отныне я буду помнить урок светляка, который светится только вполете, в движении. Я стану светляком, и мое свечение будет видно даже днем,при солнце. Пусть другие будут бабочками, крылья которых так красивы, но жизнькоторых зависит от щедрости цветка. Я же буду светляком, и свет мой озаритмир.

Теперь я буду действовать.

Я не буду уклоняться от сегодняшних дел и откладывать их на завтра,ибо знаю, что завтра никогда не наступает. Я буду действовать, пусть даже моидействия не принесут удовлетворения или успеха, потому что лучше действовать итерпеть неудачу, чем бездействовать и не ошибаться. Счастье может и не статьплодом моих действий, однако, если ничего не делать, то в винограднике погибнутвсе плоды.

Теперь я буду действовать.

Я буду действовать, я буду действовать, я буду действовать сейчасже. Я стану повторять эти слова раз за разом, каждый час, каждый день, пока онине станут такими же привычными, как дыхание, а последующие действия такими жеестественными, как мигание глаз. Этими словами я заставлю свой ум приниматьвсякий вызов, от которого неудачник уклоняется.

Теперь я буду действовать. Я буду повторять эти слова снова иснова.

Просыпаясь, я буду произносить их, и подниматься с постели в товремя, когда неудачник еще спит.

Теперь я буду действовать.

Приходя на рынок, с этими словами я сразу же встречу первого покупателя,в то время, как неудачник еще только раздумывает о том, что ему могутотказать.

Теперь я буду действовать.

Подходя к закрытой двери, я скажу эти слова, постучу и войду, тогдакак неудачник будет ждать снаружи со страхом и трепетом.

Теперь я буду действовать.

Встречая искушения, я произнесуслова, чтобы оградить себя от зла.

Теперь я буду действовать.

Когда появится желание отложить дело на завтра, я произнесу этислова и буду действовать, чтобы продать хоть что-нибудь еще.

Теперь я буду действовать.

Только действие определит, чего я стою на рынке, и чтобы поднятьцену, я умножу свои действия. Я буду приходить туда, куда опасается ходитьнеудачник. Я буду работать в то время, когда неудачник собирается отдыхать. Ябуду говорить тогда, когда неудачник будет молчать. Я призову десятокпокупателей в то время, когда неудачник раздумывает, как бы позвать одного. Яскажу "сделано" прежде, чем неудачник скажет "поздно".

Теперь я буду действовать.

Ибо все, что есть у меня — это сейчас. Лентяй хочет трудитьсязавтра. Но я не лентяй. Злой хочет стать добрым завтра. Но я не злой. Слабыйхочет стать сильным завтра. Но я неслабый. Неудачник хочет преуспеть завтра. Но я не неудачник.

Теперь я буду действовать.

Когда лев голоден, он ест. Когда орел жаждет, он пьет. В бездействииоба погибнут.

Я жажду успеха. Я чувствую голод по счастью и покою в мыслях. Еслия буду бездействовать, неудачи, страдания и бессонные ночи поглотят меня, и яисчезну.

Я буду приказывать и сам подчиняться приказам.

Теперь я буду действовать.

Удача не станет ждать. Если я буду медлить, она обвенчается сдругим и покинет меня навсегда.

Есть только это время, есть только это место и есть я — человек.

Теперь я буду действовать.

Глава СЕМНАДЦАТАЯ
Свиток Десятый

Есть ли такие маловерные, которые бы в момент, когда их положениебыло серьезно или в сильном горе, не воззвали бы к своему Богу? Кто невосклицал при столкновении с опасностью, смертью или непостижимой тайной?Откуда происходит этот глубокий инстинкт, открывающий уста всех живых существ вмоменты опасности?

Махните рукой перед лицом другого человека, и он моргнет.Постучите по колену, и нога шевельнется. Напугайте человека и такое жеглубокое побуждение заставит его произнести:

"О Боже".

Чтобы распознать эту великую тайну природы, мне не обязательнососредотачиваться на религии. Все земные твари, включая человека, наделены этиминстинктом, побуждающим взывать о помощи. Почему мы наделены этим инстинктом,этим даром?

Не являются ли наши выкрикиформой молитвы? Разве возможно, чтобы в мире, управляемом законами природы,ягнен-ку, мулу, птице, человеку был дан инстинкт взывать о помощи без того,чтобы великий разум не предусмотрел некой высшей силы, способной слышать нашипризывы и отвечать за них? Впредь я буду молиться, но мои просьбы о помощибудут лишь просьбами о водительстве.

Я никогда не стану молить о материальных вещах этого мира. Я неупрашиваю слугу, чтобы подал мне пищу, или владельца постоялого двора, чтобдал мне комнату. Я никогда не стану просить золота, любви, здоровья, ничтожныхпобед, славы, успеха или счастья. Я буду молиться только о водительстве, чтобымне был указан путь к приобретению этих вещей, и моя молитва всегда будет услышана.

Водительство может прийти или не прийти, но в обоих случаях небудет ли это ответом на молитву? Если ребенок ждет, пока его накормит отец, атот еще не вернулся с пищей, значит ли это, что он забыл о сыне?

Я буду молиться о водительстве, и буду молиться, как торговец:

Творец всего, помоги мне. Сегодня я вступаю в мирнагим и одиноким, и если твоя рука не направит меня, я далеко отклонюсь отдороги, ведущей к успеху и счастью.

Я не прошу ни золота, ни одеяний. Я даже не прошувозможностей, равных моим способностям, напротив, руководи мною так, чтобы ямог развить способности, равные моим возможностям.

Ты научил льва и орла охотиться и побеждать с помощьюклыков и клюва. Научи меня охотиться со стрелами слов и побеждать любовью,чтобы я стал львом среди людей и орлом на торговой площади.

Помоги мне смиренно переносить трудности, но не скрывайот глаз моих награду, которую приносит победа.

Поставь передо мной задачи, перед которыми другиеотступили, и научи меня, как извлечь из тех неудач семена успеха. Столкни меняс опасностями, которые закалят мой дух, но также надели мужеством смеяться надсвоими опасениями.

Дай мне достаточно времени для достижения моихцелей, но также помоги прожить этот день так, как если бы он был последним.

Научи меня словам, которые были бы действенны, ноудержи меня от клеветы и злословия на кого бы то ни было.

Воспитай во мне привычку делать все новые и новыепопытки, но покажи, как воспользоваться законом средних величин. Надели менябдительностью, чтобы я мог распознать возможности, но и смирением, котороесосредоточит мои силы.

Омой меня в реках благих привычек, чтобы дурные привычкиосели на дно, но даруй также сочувствие к слабостям других. Пошли мнестрадания, чтобы я знал о том, что все проходит, но помоги увидеть благословения,полученные мной сегодня.

Но все это будет только по воле твоей. Я подобен маленькойи одинокой грозди, повисшей на лозе, но ты все же создал меня отличным ото всехостальных. Несомненно, мне должно быть отведено особое место. Наставь меня.Помоги мне. Укажи мне путь.

Пусть я стану таким, каким ты задумал меня, когдапосадил мое семя и благословил его расти в мировом винограднике.

Помогискромному торговцу.

Наставь меня. Боже

Глава ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Итак, Хафид продолжал ждать в своем опустевшем дворце, продолжалждать того человека, который должен получить свитки. В обществе своего верногосчетовода старик наблюдал смену времен года, старческая немощь отдалила еговсяких дел, и он спокойно сидел в своем крытом саду.

Он ждал.

С того момента, когда он раздал свои богатства и распустилторговую империю, прошло еще три года.

Тогда-то со стороны восточной пустыни в Дамаск вошел с видуневзрачный хромой незнакомец и последовал прямо к дворцу Хафида. На пороге егоостановил Эрасмус, как всегда вежливый и учтивый. Посетитель произнес:"Мне нужно поговорить с твоим хозяином".

Внешность незнакомца не внушала доверия. Рваные сандалии былипривязаны веревкой, на загорелых ногах — множество царапин и ран, широкаянабедренная повязка из верблюжьего волоса списала лохмотьями. Длинные волосыэтого человека были спутаны, а глаза, покрасневшие от солнца, казалисьсветящимися изнутри.

Эрасмус крепко держался за дверную ручку: "Зачем тебе нуженмой господин?"

Незнакомец сбросил с плеча сумку и умоляющим жестом протянул руки кЭрасмусу: "Прошу тебя, добрый человек, устрой мне встречу с твоимхозяином. У меня нет дурных намерений, и я не пришел за милостыней. Пусть онтолько выслушает меня, и, если ему не понравятся мои слова, я тут жеуйду".

Эрасмус, все еще сомневаясь, медленно отворил дверь и кивнул,приглашая, затем повернулся и, не оглядываясь, быстро пошел к саду. Посетительпохромал за ним.

Хафид дремал в саду, и Эрасмус, нерешительно подойдя к нему,кашлянул. Хафид пошевелился. Эрасмус кашлянул еще раз, и старик открыл глаза.

— Прости за беспокойство, хозяин, но тут посетитель.

Хафид сел и пристально посмотрел на незнакомца, который поклонилсяи сказал:

— Не тебя ли называют величайшим в мире торговцем?

Хафид нахмурился, но кивнул утвердительно.

— Меня называли так в прежние годы. Этой короны уже нет на моейстарой голове. Что тебе нужно от меня?

Посетитель был невысок, он смущенно стоял перед Хафидом и потиралрукой грудь. Блеснув светящимися глазами, он ответил:

Меня зовут Савлом, и я сейчас возвращаюсь из Иерусали-ма в свойродной город Тарсус. Пусть мой вид не смущает тебя. Я не разбойник и не уличныйнищий. Я гражданин Тарсуса, а также и гражданин Рима. Я фарисей из еврейскогорода Бенд-жамина, и, хотя я занимаюсь изготовлением шатров, я учился у великогоГамалиэля. Некоторые зовут меня Павлом.

Во время своей речи он слегка шатался, и Хафид, до этого моментаеще сонный, извиняющимся жестом предложил ему сесть.

Павел кивнул, но продолжал стоять.

— Я пришел к тебе за руководством и помощью, которую можешь датьтолько ты. Позволишь, господин, рассказать тебе мою историю.

Эрасмус, стоявший позади посетителя, неодобрительно покачалголовой, но Хафид не обратил на него внимания. Он пристально посмотрел нанарушителя своего покоя и согласился:

— Я слишком стар, чтобы смотреть на тебя, задрав голову. Сядь умоих ног, и я тебя выслушаю.

Павел поставил сумку на поли преклонил колени возле молчаливо ожидавшего старика.

— Четыре года назад, когда истина была закрыта от меня знаниями,собранными за многие годы учебы, мне пришлось официально засвидетельствовать вИерусалиме казнь святого человека по имени Стефан. Он был осужден и побиткамнями по велению иудейского синедриона за оскорбление нашего Бога.

Хафид с недоумением прервал его:

— Я не понимаю, что общего у меня может быть с этим?

Павел поднял руку, как бы успокаивая старика.

— Я скоро объясню. Стефан был последователем человека по имениИисус, который за год до смерти Стефана был распят римлянами, потому чтопризывал к бунту против империи. Стефан был обвинен за то, что называл ИисусаМессией, о котором возвещали иудейские пророки, он говорил также, чтосвященство храма вошло в сговор с римлянами, чтобы убить этого сына Бо-жия. Затакой упрек мудрейшим наказать можно только смертью, и, как я тебе уже говорил,я участвовал в этом.

Зная о моем фанатизме и юношеском рвении, мне дали письма отпервосвященника Храма и поручили следовать в Дамаск, чтобы там искатьпоследователей Иисуса, вязать их и препровождать в Иерусалим для наказания. Это было, как я уже говорил, четырегода назад.

Эрасмус взглянул на Хафида и был поражен выражением его лица, такимверный счетовод не видел старика уже много лет. Тишину в саду нарушало лишьжурчание воды в фонтане. Затем Павел продолжил:

— Когда же я следовал в Дамаск с помыслами о кровопролитии,внезапная вспышка света озарила небо. Я не помню каким образом, но я упал наземьи, хотя перестал видеть, все же смог услышать голос, обратившийся ко мне:"Савл, Савл, что ты гонишь меня?" Я сказал: "Кто ты?", иголос ответил: "Я — Иисус, которого ты гонишь; встань и иди в город, исказано будет тебе, что надобно делать".

Я встал, и спутники отвели меня за руку в Дамаск, там я три дняоставался в доме одного из последователей распятого, но не мог эти дни ни есть,ни пить. Потом пришел ко мне некто Анания, которому, по его словам, в видениибыло сказано прийти ко мне. Он возложил руки мне на глаза, и я снова сталвидеть. Потом я ел, пил, и силы вернулись ко мне.

Тут Хафид приподнялся и спросил:

— Что было потом?

— Меня привели в синагогу, и появление мое, гонителя последователейИисуса, вселило страх в сердца всех его приверженцев, но я все жепроповедовал, и слова мои смутили их, ибо я говорил, что тот, кто был распят,воистину Сын Божий.

И все, слышавшие меня, заподозрили обман, ибо разве я не устраивалразорение в Иерусалиме? Я не мог убедитьих в перемене моего сердца, и многие помышляли убить меня, так что яперебрался через стены и вернулся в Иерусалим.

В Иерусалиме повторилось то же, что и в Дамаске. Ни один изпоследователей Иисуса не сходился со мной, хотя и стало известно о моейпроповеди в Дамаске. Все же я продолжал проповедовать имя Иисуса, но тщетно.Повсюду меня принимали враждебно, пока я однажды не пришел к Храму, и водворе, когда я смотрел на деньги, вырученные за голубей и ягнят дляжертвоприношения, голос послышался снова:

— И что он сказал? — не удержался Эрасмус. Хафид улыбнулся,взглянув на старого друга, и кивнул, чтобы Павел продолжал.

— Голос сказал: "Около четырех лет с тобой Слово, а просветилты немногих. Даже слово Бога нужно уметь продать людям, иначе они его нестанут слушать. Разве, не говорю я притчами, чтобы все могли понять?Возвращайся в Дамаск и найди человека, которого назвали лучшим в мире торговцем.Если хочешь донести мое слово миру, учись у него, как это сделать".

Хафид быстро взглянул на Эрасмуса, и старый казначей увидел в егоглазах немой вопрос. Тот ли это, кого он так долго ждал? Великий торговецподался вперед и положил руку на плечо Павла: "Расскажи мне об этомИисусе".

Когда Павел начал рассказывать об Иисусе и его жизни, речь егостала живее и свободнее. Он рассказал этим двоим о долгих ожиданиях иудеямиМессии, который должен прийти и объединить евреев в новое и независимое царствосчастья и мира, об Иоанне Крестителе и о появлении на сцене истории человека поимени Иисус. Он говорил о чудесах, свершенных этим человеком, о его беседах снародом, о воскрешении мертвых, об отношении к менялам, о его распятии,погребении и воскресении. Наконец, как бы в подтверждение своего рассказа,Павел извлек из сумы красное одеяние и положил его на колени Хафиду.

— Господин, ты владел всеми мирскими богатствами, от которыхотказался Иисус. Все, что у него было, он отдал миру, даже свою жизнь. А уподножия креста римские солдаты делили эту его одежду, кидая жребий. Она попалако мне после долгих и трудных поисков, когда я последний раз был в Иерусалиме.

Хафид побледнел и стал дрожащими руками водить по одежде со следамикрови. Эрасмус, встревоженный — состоянием хозяина, подошел ближе. Хафидпродолжал вертеть халат до тех пор, пока не нашел маленькую звезду, вышитую наткани... знак Тола, в мастерских которого шили халаты, закупаемые Патросом.Рядом со звездой был круг внутри квадрата... знак Патроса.

Павел с Эрасмусом. смотрели, как Хафид прижал халат к лицу, затемопустил голову. Это невозможно. За многие годы большой торговли тысячи халатовбыли сшиты Толой и проданы Патросом.

Не выпуская халатаиз рук, Хафид спросил хриплым шепетом:

— Расскажи мне, чтоизвестно о рождении этого Иисуса. Павел сказал:

— Когда он уходил из этого мира, у него почти ничего не было, акогда приходил — и того меньше. Он родился в пещере, в Вифлееме, во времяпереписи Тиберия.

Мужчинам показалось, что Хафид улыбнулся, как ребенок, и онисмотрели с недоумением, как по его морщинистым щекам катились слезы. Он смахнулих рукой и спросил:

— А не было ли над тем местом, где родился ребенок, самой яркойзвезды, которую когда-либо видел человек?

Павел открыл рот, но не мог ничего сказать, да это было и не нужно.Хафид обнял Павла, и их слезы смешались.

Наконец, старик поднялся и позвал Эрасмуса:

— Верный друг, ступай на башню и возвращайся с сундуком.Наконец-то мы нашли нашего торговца.

Москва, 1-я Миусская д.22/24 с. 1

+7 (495) 987-44-50

+7 (495) 212-18-90

psyinst@psyinst.moscow

Ежедневно с 09:30 до 21:00

Институт в социальных сетях:

Автор книги: Мандино Ог

Книга: Мандино Ог. Величайший в мире тореговец

Мандино Ог - Мандино Ог. Величайший в мире тореговец читать книгу онлайн