Бэндлер Р. Гриндер Д.

Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона

Перевод с английского, исправленный и дополненный

Сыктывкар “Флинта” 2000

Бэндлер Р, Гриндер Д.

Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона/ Издательство “Флинта”, Сыктывкар, 2000. - 184 с.

Данная книга представляет собой неповторимый продукт сотрудничества настоящих магов психотерапии и гипноза. Гипнотические техники Милтона Эриксона - основателя таких направлений, как стратегическая психотерапия и Эриксоновский гипноз - скрупулезно анализируются Ричардом Бэндлером и Джоном Гриндером - основоположниками нейролингвистического программирования. В результате мастерство Эриксона может стать доступным всем, то захочет его изучить.

Книга впервые издается в адекватном русскоязычном переводе. Адресована психотерапевтам, психологам, гипнотерапевтам и широкому кругу читателе, интересующихся проблемами психологии, психотерапии, подходами к созданию измененных состояний сознания.

ISBN 7-256-37680-9    ©         Издательство “Флинта”, 2000

СОДЕРЖАНИЕ

От          издателя                                                                                                                  5

Предисловие Эриксона                                                                                                         7

Руководство к первому тому паттернов работы Эриксона                                             8

ЧАСТЬ I Идентификация паттернов гипнотической работы Эриксона               10

Вступление к Части 1: Карта - это не. Территория                                                             10

Обзор паттернов                                                                                                             16

Гипнотическая техника чередования (вставления

в промежутки) для коррекции симптомов и контроля воли                                         24

Основная трансовая индукция с комментариями...................45

Специальное исследование проведенное совместно с Олдосом Хаксли,

природы и характера различных состояний сознания, с комментариями                    48

Специальное исследование, проведенное совместно с Олдосом

Хаксли, природы и характера различных состояний сознания, с комментариями      50

Введение                                                                                                               50

Предпосылки проекта                                                                                         52

Исследование трансовых состояний                                                                  64

Заключительные ремарки                                                                                     103

ЧАСТЬ II Ознакомление с паттернами гипнотической работы Эриксона           108

Вступление к Части II                                                                                                           108

Следование, отвлечение и использование доминантного полушария                         114

Введение                                                                                                                     114

Описание случая I                                                                                                      115

Описание случая 11                                                                                                   118

Описание случая III                                                                                                   119

Причинно-следственные лингвистические процессы моделирования              122

Трансдеривационный поиск                                                                                      126

Генерализированый референтный индекс                                                          130

Генерализованный референтный индекс с подсказанным

существительным/наименованием                                                                     131

Опущение грамматическое и неграмматическое                                              132

Номинализация                                                                                                    134

Выборочные ограничения                                                                                   135

Неопределенность                                                                                               136

Неопределенные последовательности                                                                137

Меньшие включенные структуры                                                                       142

Встроенные вопросы                                                                                             143

Встроенные команды                                                                                                            144

Производные значения                                                                                                         145

Получение доступа к недоминантному полушарию                                                       148

Недоминантное полушарие у человека                                                                               151

Визуальный подход                                                                                                              153

Доступ к недоминантному полушарию через мелодию                                                    159

Доступ к недоминантному полушарию через речь                                                         161

Главное                                                                                                                                  165

Заключение к Части II                                                                                                        166

ЧАСТЬ III Конструирование паттернов гипнотической работы Эрнксоня        168

Вступление к Части III                                                                                                          168

Конструирование и использование лингвистических

причинно-следственных процессов моделирования                                                           168

Трансдеривационные феномены                                                                                          173

Генерализованный референтный индекс                                                                             174

Генерализованный референтный индекс с предложенным

замещением наименования                                                                                                   178

Нарушения выборочных ограничений                                                                                178

Опущения                                                                                                                              180

Номинализации                                                                                                                     182

Неопределенность                                                                                                                 183

Фонетическая неопределенность                                                                                         183

Синтаксическая неопределеность                                                                                        184

Неопределенность сферы охвата                                                                                         185

Пунктуационная неопределенность                                                                                     185

Меньшие включенные структуры                                                                                       186

Встроенные вопросы                                                                                                             186

Встроенные команды                                                                                                            187

Кавычки.                                                                                                                                188

Производные значения                                                                                                         189

Конструирование пресуппозиций                                                                                         189

Конструирование разговорных постулатов                                                                        190

Основное содержание Части 111                                                                                         192

Наиболее высоко оцениваемые индукция и гипнотическое предложение                        193

ЭПИЛОГ

 Эпилог                                                                                                                                   196

ПРИЛОЖЕНИЕ

Синтаксическое окружение для идентификации пресуппозиций

естественного языка в английском                                                                                  199

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Благодаря настоящему изданию Вы впервые сможете ознакомиться с адекватным изложением паттернов гипнотических техник Милтона Эриксона в трактовке Ричарда Бэндлера и Джона Гриндера. Наша книга решительно отличается от предыдущих изданий “Паттернов” на русском языке (например, Симферополь, 1999) по нескольким принципиальным направлениям.

Во-первых, полнота текста. В предыдущем издании пропущены значительные фрагменты из Вступления к Части II, разделов “Нарушения выборочных ограничений” и “Опущения” в Части III и другие, в результате чего значительно пострадала логическая и смысловая целостность книги. Отсутствуют также авторские примечания к каждой из трех частей. В настоящем издании все пропуски восстановлены, а авторские примечания для удобства восприятия инкорпорированы в основной текст.

Во-вторых, терминологическая адекватность. Предыдущее издание в данном отношении не является корректным, так как, например, даже один и тот же термин переводится в одной части как “опущение”, а в другой -“делеция”, в результате чего оказались разрушены внутрисмысловые связи между частями. В настоящем издании все термины приведены в соответствие со сложившимися традициями русскоязычного НЛП (см.“Структуру магии”, “Из лягушек в принцы”, “Трансформэйшн / Наведение транса” в любом издании). Так, “делеция / делецировать” переведено как “опущение / опускать”, “селекционные рестрикции” - как “выборочные ограничения”, “дисторция” - как “искажение”, “конверсационные постулаты” - как “разговорные постулаты” и т.д.

В-третьих, восстановлена логическая структура книги, имеющая в научных работах Бэндлера - Гриндера принципиальное значение. Данная структура полностью отражена в Содержании (что репрезентировано его визуальной структурой), в связи с чем издатель рекомендует Вам, приступая к изучению “Паттернов”, разобраться в построении частей и глав книги с тем, чтобы понять их внутреннюю взаимосвязь.

В-четвертых, в настоящем издании по сравнению с предыдущими восстановлена точность приводимых цитат как из самого Эриксона, так и из других авторов. Цитаты из Кастанеды сверены с русскоязычным изданием “Карлос Кастанеда, IV - V, Киев, “София”, 1992г.”.

В-пятых, имеется значительное количество менее значимых изменений и дополнений, перечислять которые здесь не имеет смысла, но которые, тем не менее, сможет обнаружить читатель, знакомый с НЛП даже на любительском уровне.

Таким образом, серьезная и профессиональная работа редактора книги открывает перед Вами возможность обретения нового понимания и мастерства. Издатель верит, что Вы распорядитесь этой возможностью наилучшим для Вас способом.

Поэтому - в добрый путь!

ПРЕДИСЛОВИЕ ЭРИКСОНА

Приступ полиомиелита в 1919 году, вскоре после моего окончания высшей школы, оставил меня почти полностью парализованным на несколько месяцев, не повредив мое зрение, слух и мышление. Так как я был подвержен домашнему карантину на ферме, в моем распоряжении оказалось совсем мало развлечений. К счастью, я всегда интересовался человеческим поведением, а здесь были мои родители, восемь братьев и сестер разного возраста и медсестра, заботившаяся обо мне, представленные для моего наблюдения.

Моя неспособность двигаться сводила все мои контакты с окружающими только к однонаправленному общению - их заботе обо мне. Хотя я уже немного знал о языке тела и других формах невербальной коммуникации, я с изумлением обнаружил частые, а для меня поражающие противоречия между вербальной и невербальной коммуникацией в одном обмене. Это настолько увеличило мой интерес, что я стал интенсифицировать мои наблюдения при каждой возможности.

Это открытие, что “двойные связи” были восприятиями на двух разных уровнях понимания часто базировались на полностью отличных экспериментальных ассоциациях, открывших новое поле для наблюдения. Затем, когда я открыл, что могут быть и “тройные связи”, я начал репетировать в уме такие фразы, чтобы одна коммуникация вызывала отличающиеся восприятия, даже противоположные по характеру, на разных уровнях понимания. Эти попытки привели к обнаружению многих других факторов, управляющих коммуникацией, таких, как тон голоса, временные значения, последовательности презентаций, близость и отдаление, слабые ассоциации, внутренние противоречия, опущения, искажения, излишества, над-черкивания и под-черкивания. направленность и ненаправленность, двусмысленности, соответствия и несоответствия. Также стало очевидным, что имеются множественные уровни восприятия и ответа, не все из которых с необходимостью находились на обычном или сознательном уровне осознавания, не были на уровнях понимания. Значительные части коммуникации оказываются на бессознательных уровнях восприятия и реагирования, часто популярно называемых как “инстинктивные” или интуитивные”.

Возможно, наиболее простой пример этому - это достижение Фрэнка Бэкона в его звездной роли в пьесе “Молния”, в которой, произнося единственное слово “нет” в разное время, он выражал, но крайней мере, шестнадцать различных значений. Эти значения, включенные в выразительное (эмфатическое нет, , подразумевающее обещание нет еще, забавляющее не будьте смешным, и даже изысканное, прелестное негативное нет, даже если копскоп замерз - нет!), измененный тон голоса может быть составлять актуальный словарь трансформаций вербальной коммуникации, как это может язык тела.

Затем я был введен в экспериментальный гипноз Кларком Л. Халлом, и я стал сознавать возможности как уменьшения числа фокусов внимания, так и выбора и выбора и маневрирования специфическим фокусом внимания. Это привело к комбинированию моего осознавания сложностей коммуникации с моим пониманием гипноза для экспериментальных и психотерапевтических целей.

Хотя эта книга Ричарда Бэндлера и Джона Гриндера, для которой я представил это предисловие, далека от полного описания моей методологии, она является гораздо лучшим объяснением того, как я работаю, чем я сам мог бы дать. Я знаю, что я делаю, но объяснить, как я делаю это, для меня гораздо труднее. Простой пример этого может быть процитирован из опыта моей дочери Кристины, студента-медика. Ей случилось приобрести книгу Эрнеста Росси и мою о двойных связях и после прочтения ее прокомментировать: “Так вот как я делаю это!” Доктор Росси, который присутствовал, умышленно спросил: “Вот как ты делаешь что?” Она объяснила: “Каждый пациент имеет право отказаться от осмотра грыжи и прямой кишки, и многие пациенты так и делают. Но когда я подхожу к этой части медосмотра, я говорю своим пациентам с сочувствием, что я знаю, что они утомлены тем, что я смотрю им в глаза, и в уши, и в нос. И тычу и стучу здесь и там. Но что как только я совершу осмотр прямой кишки и грыжи, они могут... сказать “до свидания”.”

Пока что я хотел бы продолжать словесный анализ сложностей коммуникации для гипнотических целей, которая требует гораздо большего, чем может представить эта книга Бэндлера и Гриндера. Я хотел бы также проанализировать, как и почему внимательно структурированная коммуникация может извлекать такие экстенсивные и эффективные ответы пациентов, о которых часто в действительности не просят. Несомненно, такие дополнительные исследования в конце концов будут сделаны. Я смотрю вперед, во второй том этой серии Ричарда Бэндлера и Джона Гриндера. Для меня было приятно написать это предисловие к этой книге. Я говорю это не потому, что она сосредоточена на моих гипнотических техниках, а потому, что она является сильно запоздавшим осуществлением необходимости признать, что многозначная коммуникация должна заменить без конца повторяющиеся скучные вербализации, прямые внушения и авторитарные команды.

Милтон X. Эриксон, доктор медицины, Аризона.

РУКОВОДСТВО К ПЕРВОМУ ТОМУ ПАТТЕРНОВ РАБОТЫ ЭРИКСОНА.

Милтон Эриксон провозглашен в мире как ведущий практик медицинского гипноза. Он написал больше ста профессиональных статей по гипнозу и учил и практиковал гипноз с 20-х годов нашего столетия. Он больше чем любое другое человеческое существо в этой области был способен исследовать и демонстрировать огромный потенциал, который гипноз предлагает человечеству. На его способности ставить в тупик научное мышление и на его типичные достижения смотрят или как на чудеса, или осуждают как невозможное, хотя опыт из первых рук - который представляется неоспоримой реальностью, составляющей поразительный контраст с тем, во что верит большинство людей - доступен и для других. Более того, некоторые из его студентов научились проявлять то мастерство в гипнозе, которое Милтон Эриксон использует так легко. Поведение Милтона Эриксона демонстрирует, что индукция и утилизация гипнотических состояний сознания чрезвычайно сложны. Тем не менее, он очень систематичен, то есть его поведение обладает отличительными паттернами.

Наша роль здесь заключается в построении эксплицитной модели сложного человеческого поведения. Это означает то, что мы строим карты этих сложных паттернов поведения, и эти карты позволяют другим людям изучить и использовать эти бихевиоральные паттерны. Мы процитируем ремарку Хомского, касающуюся его начальной формулировки моделей современной трансформационной лингвистики.

“...образует часть попытки сконструировать формализованную общую теорию лингвистической структуры и исследовать основу такой теории. Эта попытка строгой формулировки в лингвистике имеет гораздо более серьезную мотивировку, чем простое требование логической точности или желание очистить хорошо установленные методы лингвистического анализа. Точно сконструированные модели для лингвистической структуры могут играть важную роль. как негативную, так и позитивную, в процессе самого открытия. При продвижении вперед тонкой, но неадекватной формулировки к неприемлемому выводу мы часто можем разоблачать точный источник этой неадекватности, следовательно, получить более глубокое понимание лингвистических данных Более позитивно, формализованная теория может автоматически давать решения многих проблем, других, чем те, для которых она была эксплицитно предназначена”.

Этот том представляет собой нашу попытку осуществить эту самую услугу в области гипноза.

Когда Эриксон узнал об этом намерении, он выразил надежду, что этот том можно было бы сконструировать так, что для других практиков гипноза могли бы стать доступны его мощные инструменты и техники. Намерения авторов этого первого тома в том, чтобы предоставить вам некоторые из паттернов поведения Эриксона в гипнозе. Мы намерены дать вам в легко изучаемой пошаговой манере эксплицитную модель, которая сделает это мастерство доступным для вас в вашей собственной работе.

Эта книга имеет три стадии или уровня моделирования, каждый из которых представлен отдельной частью.

Часть первая содержит несколько статей Эриксона, представляющих впечатляющие примеры его работы. Мы предоставим параллельный комментарий, который будет идентифицировать паттерны его поведения. Эти паттерны, которые мы идентифицируем, по некоторым причинам не исчерпывают всего, что представлено в работе Эриксона. Этот том задуман только чтобы начать этот процесс, и в то же время предоставить эти наиболее существенные элементы языковых паттернов Эриксона

В части второй мы возьмем чти паттерны и рассортируем их в естественные группы. Предположительно, это снабдит вас истинным способом как понимания работы Эриксона, так и организации вашего собственного опыта в гипнозе. Наша цель, состоит в том, чтобы познакомить вас с этими паттернами и показать примеры того, как они используются в работе Эриксона. Это будет выполняться путем выделения малых частей разных опубликованных статей о его работе, большинство из которых, по сути, являются транскриптами, т.е. расшифровками стенограмм.

Часть третья этого тома - это эксплицитное пошаговое представление паттернов, идентифицированных в первой и второй частях. В этой части имеется намерение дать вам навыки, необходимые для того, чтобы сконструировать каждый паттерн через понимание его формальных характеристик. Наша вера относительно третьей части состоит в том, что таким способом эти паттерны поведения Эриксона станут доступными для использования их в вашей работе.

Мы настоятельно рекомендуем вам читать этот том внимательно и тратить некоторое время на экспериментирование с каждым паттерном. Эта книга была задумана как тренировочное пособие, а не роман. Внимательное использование и еще раз использование даст вам лучшие плоды.

ЧАСТЬ I

ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПАТТЕРНОВ ГИПНОТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ ЭРИКСОНА.

ВСТУПЛЕНИЕ К ЧАСТИ 1:

КАРТА - ЭТО НЕ ТЕРРИТОРИЯ.

По опыту авторов люди, которые используют гипноз для медицинских, стоматологических или психотерапевтических целей, выглядят более, чем другие группы людей, понимающими, что мы как человеческие существа не общаемся в поведении непосредственно с миром, а оперируем картой или моделью (созданной репрезентацией) того, чем, как мы верим, является мир. Полное понимание того, как люди в общем и каждый клиент в частности создают репрезентации этого мира, в котором они живут, дает практикующему гипноз многочисленные преимущества. Среди них это большая скорость трансовой индукции, больший успех с большим числом субъектов и более глубокие трансы. Для дополнительного изучения этих вопросов, посредством которых люди создают модели мира, мы рекомендуем “Структуру магии” - тт. 1 и 2.

Для наших целей здесь мы хотим снабдить вас только базовой моделью этих процессов, посредством которых люди создают модели мира. Во-первых, эти модели, которые мы как люди создаем, будут отличаться от мира реальности по трем главным направлениям. Некоторые части нашего опыта будут опущены, не представлены в нашей модели. Это как необходимый, так иногда и вынужденный аспект наших процессов моделирования. Если бы мы попытались репрезентировать каждый кусок сенсорного входа, мы оказались бы переполненными информацией. Однако, когда мы оказываемся неспособными репрезентировать жизненно важный аспект, результат может оказаться опустошительным. В любом случае, мы опускаем части нашего опыта, когда создаем модели мира.

Эти опущения, как и все остальные процессы моделирования, продолжаются все время и по большей части без нашего осознания.

Второй способ, посредством которого наша модель мира будет отличаться от самого мира - это искажение. Искажение - это процесс моделирования, который позволяет делать нам сдвиги в нашем переживании сенсорных данных. Например, мы можем представить себе зеленую корову, хотя никогда не испытывали такое нашими органами чувств. Мы можем исказить наш опыт и планировать будущее, воображая, что оно происходит сейчас. Этот процесс моделирования может быть ценным качеством или подверженностью, навязчивостью, в зависимости от того, как он используется.

Третий процесс моделирования - это генерализация. Это процесс, посредством которого один элемент нашей модели мира становится репрезентирующим всю категорию, для которой он является только примером. Это позволяет нам знать, что, когда мы читаем книгу, двигая глазами слева направо, мы сможем выделить содержание. Кода мы стоим перед дверью, в точности похожей на любую другую дверь, даже хотя мы не видели этой конкретной двери раньше, мы делаем предположение, что она открывается посредством того же процесса, который мы использовали раньше. Генерализация в нашей модели мира позволяет нам более эффективно переходить от контекста к контексту. Генерализация также позволяет нам сохранять записи наших переживаний на высших уровнях паттернинга. Это делает возможным успехи в знании и технологии - во всех областях человеческого функционирования.

По имеющимся данным, наиболее полно изученной и хорошо понятой репрезентативной системой человека (моделью) является естественный язык. Трансформационная грамматика является эксплицитной, формальной и наиболее полной моделью человеческих языков и систем. В трансформационной грамматике выделены некоторые паттерны этой репрезентативной системы, которые являются общими для всех языков. Следовательно, трансформационная грамматика является мета-моделью, т.е. моделью модели, или моделью языка. В трансформационной грамматике построены эксплицитные репрезентации интуиции, которые демонстрируют и понимают естественный язык. Например, каждое предложение естественного языка имеет две отличные репрезентации: репрезентацию этого способа действительного звучания (или, если это написано, то способа его действительного проявления), которая называется поверхностной структурой, и репрезентацию ее значения (смысла), которая называется глубинной структурой. Когда человек произносит предложение

Это окно было разбито.

то поверхностной структурой является репрезентация действительными звуками, произведенными говорящим, или, в случае письменной репрезентации, словами, написанными выше. В добавление к этой репрезентации данное предложение связано с другой репрезентацией, которая является его значением (смыслом) - с глубинной структурой. В этом случае эта глубинная структура может быть репрезентирована как

ПРОШЛОЕ/РАЗБИТЬ, кто-то, окно, чем-то Эта репрезентация глубинной структуры предназначена для того, чтобы охватить интуиции, которые каждый из нас имеет как прирожденный носитель английского языка, когда мы слышим поверхностную структуру, представленную выше. Мы понимаем, что:

1. некоторое событие случилось в прошлом;

2. это событие было сложным событием;

3. оно состоит из следующих частей:

а) действия разбивать, которое происходит между:

б) агентом - каким-то человеком или вещью, осуществляющем разбивание, здесь репрезентировано кем-то;

в) объектом - каким-то человеком или вещью, которую ломают, здесь репрезентировано этим окном,

г) инструментом - вещью, использованной для разбивания, здесь репрезентировано чем-нибудь.

Заметим, что даже хотя и не все части репрезентированной глубинной структуры проявляются в поверхностной структуре (в данном случае агент и инструмент не репрезентированы в поверхностной структуре), прирожденный носитель английского языка имеет эту информацию в своем понимании этого предложения. Предложение Это окно было разбито подразумевает для прирожденного носителя языка, что не только окно было разбито, но что кто-то (или что-то) разбил окно чем-то. Эти способы, которыми поверхностная структура может отличаться от ассоциированной с ней глубинной структуры, являются предметом исследований трансформационной лингвистики. В ней постулируется серия формальных операций, называемых трансформациями, которые точно определяют, как могут различаться глубинная и поверхностная структуры. Весь этот процесс, который соединяет глубинную структуру с ее поверхностной структурой (структурами), называется деривацией;

Глубинная структура

1-я трансформация

2-я трансформация

....................................

N-я трансформация

Поверхностная структура

В рамках этой модели могут быть сделаны эксплицитные формальные модели всех связей “поверхностная структура / глубинная структура”. (Делать это важное различие необходимо для того, чтобы понимать бессознательные языковые процессы, которые происходят в гипнозе). Трансформационная лингвистика, следовательно, взяла невероятно сложную область человеческого поведения и построила ее формальную модель, которая эксплицитно репрезентирует эти правила поведения, которые интуитивно демонстрируют, хотя и без сознательного понимания, прирожденные носители языка.

Авторы (Бэндлер, Гриндер) использовали этот подход формализованных интуиции для построения эксплицитной формальной модели языковых обменов в психотерапии. Что мы сделали, так это создали формальную репрезентацию интуиции, которую эффективные терапевты разных школ психотерапии используют в своей работе, хотя они не обязательно осознают это (эта мета-модель терапии полностью описана в “Структуре магии” -

1).

Мы использовали наши методы формализации для изучения и понимания других репрезентативных систем, используемых человеческими существами для организации и создания моделей своего опыта. Эти кинестетическая, визуальная, аудиальная, обонятельная, вкусовая карты опыта затем использовались как базис для расширения наших моделей терапии. Результаты были как очаровывающими, так и полезными.

Прежде всего, мы нашли, что большинство людей имеют наиболее высоко оцениваемую репрезентативную систему, одну, которую они используют больше, чем другие системы для организации своего опыта, и что эта наиболее высоко ценимая система может быть быстро идентифицирована слушанием предикатов (прилагательные, наречия, глаголы), используемых в речи. Например, человек с наиболее высоко ценимой визуальной системой будет описывать свой опыт предикатами, которые предполагают визуальную репрезентацию. Например:

Я ясно вижу, что Вы сказали. Взгляните на эту работу, и это покажет Вам, как улучшить Вашу работу. Представьте, каким скучным это покажется при чтении. Люди, чьей наиболее высоко ценимой репрезентативной системой является кинестетическая, будут использовать предикаты, которые предполагают кинестетическую репрезентацию, например:

Я хочу, чтобы вы твердо ухват или эту концепцию. Я чувствую, что вы сможете преодолеть некоторые тяжелые проблемы. Вы можете прикоснуться к этому и объяснить, что это значит.

Человек, чьей предпочтительной репрезентативной системой является аудиальная, будет использовать предикаты, подразумевающие аудиальную репрезентацию. Например, он скажет:

Звучание интересно для меня. Я поговорю с вами позже. Я послушаю его позже. Другими словами, мы все соберемся вместе и будем слушать заседание, посвященное этой идее.

Мы также нашли, что эти терапевты и гипнотизеры, наиболее эффективные в своей работе, были систематичными, хотя и не всегда сознающими способ утилизации наиболее высоко ценимой репрезентативной системы клиента. Понимание того, как клиент организует свой опыт в терминах этих репрезентативных систем, даст большую отдачу как терапевту, так и практику гипноза.

Мы делаем различение в нашей формализации этих паттернов поведения между входными каналами, репрезентативными системами и выходными каналами. Человек может слышать (вход) слова, делать картинку (репрезентативная система) и выражать это постукиванием своего кулака (выходной канал). (Формальная модель этого аспекта поведения является предметом “Структуры Магии”-2. которую вы должны прочитать, если желаете дальнейшего изучения).

Для наших целей пока достаточно указать на то, что каждый из нас как человеческих существ создает модели мира, которые отличаются от моделей мира любого другого человека. Более того, можно построить формальные модели - мета-модели, которые репрезентируют паттерны поведения, которые работают, когда мы как люди создаем эти карты. Можно построить мета-модели, которые репрезентируют правила, сознательные и бессознательные, управляющие тем, как работают терапевты и гипнотизеры с этими принципами моделирования.

Работа Милтона Эриксона с гипнозом попадает в одну из таких областей сложного человеческого поведения. Его способности как индуцировать, так и утилизировать гипноз чрезвычайно эффективны. К сожалению, мало людей оказались способны изучить его мастерство. Более трагичным является тот факт, что недостаток формального понимания гипноза и его индукции привел к ослаблению интереса, исследований и практики этого очень полезного терапевтического инструмента. Способность авторов понять и репрезентировать паттерны мастерства Эриксона сделала возможным их изучение и использование. С этой целью, для которой мы должны были создавать формальные репрезентации, он предоставил в наше распоряжение свои произведения, а также видео- и аудиокассеты в надежде на то, что наша формальная модель его работы, которая последует в этой книге, сделает его мастерство доступным для вас, и. таким образом, пробудит большой интерес к исследованиям и клиническому использованию гипноза.

Стратегия, которую мы применили в этой книге, состояла в том, чтобы выделить каждую из техник Эриксона. кусок за куском. Сначала мы выделили малые компоненты. Например, техника вставления в промежутки содержит серию специальных использований языка; когда эти компоненты, которые включают использование пресуппозиций, встроенные команды и фрагменты предложений, складываются вместе со специальным изменением темпа и тона голоса, этот большой паттерн называется вставлением в промежутки.

Мы выбрали серию статей, которые представляют широкий диапазон работы Эриксона с гипнозом. Мы надеемся, что результат будет полезным для вас в вашей области деятельности. Фокус этого первого тома проявляется в том, чтобы дать вам это языковое мастерство на первом уровне паттернинга, так эффективно используемого Эриксоном.

Наша стратегия содержит три шага. Первый - идентифицировать эти паттерны в контексте работы Эриксона. Второй - познакомить вас с каждым паттерном, его формой и использованием. И третий - дать вам формализации, которые обеспечат вам возможность конструировать и утилизировать эти паттерны в вашей собственной работе.

За последние тридцать лет многое было изучено относительно того, как человеческие существа функционируют в языке, поведении и сознании. В области лингвистики и неврологии был осуществлен значительный прогресс в понимании человеческого понимания. Однако осталось еще много для изучения: этот действующий процесс в организме,   называемом человеческим существом, составляет еще не отмеченную на карте вселенную личности. Мы намереваемся в этом томе взять кое-что из того, что известно об этих областях, и применить это к изучению гипноза способом, который поможет вам организовать ваш опыт для лучшего понимания работы Эриксона и феноменов гипнотизма.

Одно из главных достижений неврологии, которое поможет вам понимать гипнотическое поведение - это изучение пациентов с расщепленным мозгом. Наблюдения межполушарных различий пациентов с расщепленным мозгом и пациентов с поврежденным мозгом (Гарднер, 1975) обнаруживают, что эти два церебральных полушария мозга выполняют разные функции. Поведение Эриксона в гипнозе демонстрирует интуитивное понимание этих различий.

Область лингвистики снабжает нас обширным ресурсом для понимания того, как человек проводит комплексное сегментирование языка на несознательных уровнях. Исследования в этих двух областях поднимают сильно запоздавший вопрос: “Что такое бессознательное мышление?” Мы пока еще не имеем полного ответа на этот вопрос, однако мы полагаем, что, когда Эриксон пользуется этим термином БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ, он ссылается больше чем просто на термин, оставшийся от фрейдистской психологии. Как мы полагаем, он ссылается частично на функционирование доминантного церебрального полушария, которое происходит ниже уровня осознавания, и также на функционирование недоминантного церебрального полушария. Вероятно, он ссылается больше чем на два этих аспекта ментального процесса, но мы уверены, что его использование этого термина включает эти две функции. Его полная стратегия при индуцировании гипнотических состояний имеет следующие три измерения:

1) следование и отвлечение доминантного (языкового) полушария;

2) утилизация этого доминантного полушария, языковая обработка, происходящая ниже уровня осознавания;

3) достижение недоминантного полушария.

Наше намерение в остатке этой первой части состоит в том, чтобы помочь вам идентифицировать, как Эриксон использует эти три стратегий для наведения транса. Более эксплицитный анализ будет представлен во второй части.

ОБЗОР ПАТТЕРНОВ

В оставшемся объеме первой части этого первого тома мы представим работу Эриксона в трансовой индукции и внушении. Как мы уже отмечали, мы сфокусируемся на простой идентификации паттернов его работы. Последующие части этого тома касаются формализации и конструкции этих паттернов, делая их таким образом пригодной для вашей работы. Если мы сначала представим обзор этих паттернов, то это поможет вам в попытках понять тот комплексный способ использования, с помощью которого Эриксон применял их в своей практике.

Во всех работах по трансовой индукции гипнотизер должен быть чувствительным ко всем способам, которыми клиент организует свой опыт, то есть к модели мира клиента и к процессам моделирования, которые клиент использует для конструирования этой модели. Способность гипнотизера идентифицировать и утилизировать модель клиента и процессы моделирования клиента будет определять в большой степени его способность успешно следовать  переживаниям клиента. Понятие СЛЕДОВАНИЯ - центральное в любом обсуждении успешной трансовой индукции и трансового внушения. Здесь мы ограничиваемся вербальным следованием. Гипнотизер успешно следует за клиентом вербально, когда вербализации гипнотизера принимаются клиентом как точное описание текущего опыта клиента.

В вербальном следовании есть две общие категории описания, которые будут эффективными:

I) описание наблюдаемого текущего опыта клиента;

2) описания ненаблюдаемого опыта клиента.

Первая категория вербального описания зависит прежде всего от способности гипнотизера делать тонкие визуальные и аудиальные различения, когда он наблюдает и слушает клиента, и инкорпорировать эти различения в свое текущее описание поведения клиента. Как отмечено в комментариях к статье о Хаксли в конце первой части, в стандартных индукциях гипнотизер будет часто использовать такие описания, как:

...вдох и выдох...

...рука поднимается, поднимается. ., где эти описания фактически расположены во времени так, что они являются точными описаниями опыта (переживания) клиента, то есть произносятся, когда клиент фактически вдыхает и выдыхает, когда рука клиента фактически поднимается. В этом типе следования нет альтернативы способности гипнотизера делать утонченные визуальные и аудиальные различения. Мы пока отметим здесь, что способность Эриксона делать эти визуальные и аудиальные различения феноменальна и его мастерское включение тех различений, которые он делает, в свои текущие описания, -это не только простое использование того, что он делает эти различения. В процессе следования гипнотизер превращает себя в сложнейший механизм биологической обратной связи. Сначала он может делать это вербально,

Однако дополнительно и чрезвычайно эффективно гипнотизер может использовать позу и движения своего тела, свои тон темп голоса в качестве механизмов следования, как это следует из наших наблюдений за работой Эриксона и из нашей собственной работы. Более определенно, Эриксон часто принимает тон, синтаксис и темп речи клиента, приспосабливает позу своего тела, частоту дыхания и жесты, чтобы подстроиться к клиенту. Так, клиент чувствует свое собственное дыхание, подъем и опускание своей груди и одновременно видит движение тела Эриксона с тем же самым ритмом движения. Эриксон расширяет эти принципы всеми способами. Он не только подстраивает свое дыхание к дыханию клиента, но будет также подстраивать темп своего голоса к дыханию клиента или к частоте пульса, наблюдая расширение и сжатие вен клиента, он будет использовать слова и фразы, которые он слышал от клиента, и изменение голоса, используемые тоном клиента Он, в сущности, делает все свои выходные каналы механизмом обратной связи, который будет подстраивать его субъективный опыт к текущему опыту клиента как на сознательном, так и на бессознательном уровне.

Редко когда клиент осознает эти сложные способы, которыми Эриксон следует за ним. Этот недостаток осознавания для части клиентов, похоже, является существенным ингредиентом в быстрой и эффективной трансовой индукции. Результатом этого сложного типа следования является полная петля биологической обратной связи для клиента. Входным каналам клиента и соответствующему опыту, который он имеет от своего тела, и его аудиальному входу соответствуют выходные - телесные и речевые  каналы Эриксона;

Мы будем обращаться с этим сложным типом следования на протяжении второго тома паттернов, а здесь мы сфокусируемся на вербальных измерениях работы Эриксона.

Этот первый тип следования включает способность гипнотизера вербально подстроиться к текущему опыту клиента. Это включает как очевидное, например:

...когда вы сидите здесь, слушая звук моего голоса...

так и менее очевидные типы следования к наблюдаемому поведению. Например, в следующем обсуждении левитации руки с Джеем Хэйли (X) и Джоном Виклендом (В):

В.: ...Я неуверен, принимали ли вы отсутствие ответа за ответ или был крошечный ответ, и вы сказали: “Она поднимается”. Вы много pat говорили это, когда я не мог заметить, происходит ли что-нибудь или нет.

X.: Была одна вещь. которая происходила. Положите вашу руку на ваше бедро, глубоко вдохните. Что случилось с вашей рукой? В.: Она поднимается!

Э.: Во время вашего вдыхания. И у них нет возможности отрицать это... Дальше я акцентировал это, говоря на каждом вдохе “поднимается”.

Эриксон дает обсуждаемые здесь инструкции о том, чтобы рука клиента поднималась. Он делает это во время вдоха клиента. Если ваши руки находятся на ваших бедрах и вы вдыхаете, то ваши руки поднимаются. Его инструкции вербально соответствуют тому, что он знает, каким будет переживание клиента. Это другой пример следования.

В следовании за текущим переживанием клиента цель гипнотизера состоит в том, чтобы начать вести это переживание клиента. Другими словами, как только клиент принял (обычно бессознательно) описания гипнотизера как точный отчет о его текущем опыте, эта линия между описанием гипнотизера актуального поведения клиента и того, что клиент будет испытывать потом, становиться затуманенной, расплывчатой. Обычно Эриксон делает серию предложений следования, которые клиент может проверить и связывает их с предложением, которое является описанием того поведения, которое он желает получить от клиента. Сила этих связей может варьировать. Наиболее слабое связывание - это ПРОСТЫЕ СВЯЗКИ - использования союза и. как, например*:

... вы сидите здесь, прислушиваетесь к звуку моего голоса и

расслабляетесь все больше и больше...

Несколько более сильная связь, которую мы называем НЕЯВНЫМ КАУЗАТИВОМ, показана в предложении:

...когда вы сидите здесь, слушая звук моего голоса, вы становитесь расслабленным все больше и больше...

Наиболее сильная форма соединения происходит с тем, что мы называем ПРИЧИННО - СЛЕДСТВЕННОЙ СВЯЗЬЮ (семантическая неправильность), см. “ Структуру Магии”-1, главы 3 и 4.

...То, что вы сидите здесь, слушая звук моего голоса, заставляет вас расслабляться больше и больше...

Важная черта этого типа следования не в том, является ли логика этих следований валидной, но просто а том, организуют ли они успешную связь между текущим поведением клиента и тем, что клиент испытывает лотом. Использование Эриксоном этих предикатов связывания является отличным примером его способности применять собственные процессы моделирования клиента в следовании и ведении новых, выгодных для медицины, стоматологии или психотерапии, направлениях. Особенно в случаях наиболее сильных форм следования, неявных каузативов и причинно-следственных предложений, важным направлением является не логика, а принципы моделирования, которыми клиент организует свой

опыт. Особенно, поскольку клиенты применяют неявные каузативы и причинно-следственные связи как принципы в организации своих переживаний, Эриксон просто использует эти принципы моделирования для достижения трансовых целей.

Вторым типом предложений следования является описание текущего ненаблюдаемого опыта. Это может удивлять читателя как что-то парадоксальное. Как это возможно - точно описать чье-то еще переживание, если это переживание не является наблюдаемым? Здесь мы сталкиваемся с изысканным чувством Эриксона в употреблении языка. Он широко использует лингвистические принципы моделирования, чтобы представить клиенту серию предложений, которые смутно (неопределенно и двусмысленно) описывают его переживания, но для нетренированного уха звучат вполне определенно. Эриксон может сказать, например:

*В этом томе мы различаем только три уровня связывания:

а) простое соединение;

б) неявные каузативы;

в) причинно-следственные связи.

Мы сознаем, что есть другие градации связывания в естественном языке, но ограничим себя этими тремя- Более тонкий анализ будет представлен в последующих томах. Эти паттерны составляют начало того, что мы называем ЕСТЕСТВЕННОЙ ЛОГИКОЙ

Клиент сидит здесь, ощущает голос Эриксона, определенно испытывает какое-то ощущение, и когда он слышит фразу Эриксона определенное ощущение, он понимает эту фразу, как будто она относится к одному из его настоящих

ощущений, благодаря чему это предложение является точным описанием текущего ненаблюдаемого переживания клиента. Эта фраза определенное ощущение неспособна выделить какое-то конкретное специфическое ощущение, посредством

чего она оставляет клиенту свободу прикрепить ее к любой части своего текущего опыта. О фразах, которые неспособны выделить специфические части опыта слушателя, говорят, что они не имеют референтного индекса. Соответственно, используя фразы с ОТСУТСТВИЕМ РЕФЕРЕНТНОГО ИНДЕКСА, Эриксон оказывается способным успешно следовать клиенту.

Эриксон часто использует технику, которая близко соответствует технике отсутствия референтных индексов. Например, он может сказать;

...рассада помидоров может чувствовать себя хорошо...

Для многих носителей английского языка это предложение не является хорошо сформированным. Они обычно задерживаются на принятии заявлении о том, что рассада чувствует что-нибудь. До некоторой степени в их моделях мира только животные и люди могут чувствовать что-то;

заявлять, что рассада помидоров может чувствовать что-нибудь, значит нарушать то, что в лингвистике называется выборочными ограничениями. Когда клиент слышит это предложение с таким НАРУШЕНИЕМ ВЫБОРОЧНОГО ОГРАНИЧЕНИЯ, на него наваливается бремя конструирования какого-то другого значения для этой коммуникации. Наиболее частый результат его попыток придать смысл такому предложению в том, что он приходит к пониманию (бессознательно) такого предложения, как:

..бы (клиент) можете чувствовать себя хорошо...

Одна из наиболее мощных среди этих техник лингвистического моделирования - это ОПУЩЕНИЕ, случай, в котором часть значения / смысла предложения/глубинной структуры не имеет репрезентации в поверхностной структуре, то есть в актуальном предложении, которое говорится клиенту. Эриксон может, например, сказать:

...и продолжать удивляться... и действительно...

Предикат удивляться - это слово, которое описывает процесс чьего-то удивления чем-то. Однако, когда оно появляется в этой поверхностной структуре или предложении, то кто производит это удивление и кто этот не упоминаемый человек, который удивляется, - это не конкретизировано:

данные части значения (смысла) были опущены. Это оставляет недостаток информации для того, чтобы он был заполнен слушателем*.

*Некоторые формы опущения оставляют результирующую поверхностную структуру хорошо оформленной, то есть грамматически правильным предложением английского языка. Другие опущения результируют в

20

Лингвистическим процессом, близко соответствующим отсутствию референтного индекса и опущению, является феномен,который называется номинализацией.  НОМИНАЛИЗАЦИЯ - это репрезентация процессуального слова - предиката - событийным словом -существительным. Например, Эриксон может сказать:

... определенное ощущение...

Это слово ощущение, как оно использовано в этой фразе, является именем существительным, хотя оно выведено из предиката, который содержит больше информации, ассоциированной с ним, а именно:

ощущать (кто-то ощущает; кто-то/что-то ощущается).

То есть, это слово ощущение является результатом лингвистического процесса номинализации - трансформации предиката ощущать в существительное. В процессе этой трансформации информация о том, кто ощущает и кто или что ощущается, исчезла. Следовательно, референтные индексы ощущающего человека и то, что конкретно он ощущает, исчезли и результирующая номинализация максимально приемлема для интерпретации слушателем этого как предложения, которое применимо именно к его текущему переживанию.

Предикаты естественных языковых систем сильно отличаются по определенности (конкретизации). Например, предикаты:

...прикасаться...целовать. . последовательно более определенны. Предикат касаться просто постулирует, что какие-то люди (предметы) имеют физический контакт, тогда как предикат целовать вносит дополнительный кусок информации, а именно, что человек, инициирующий контакт, осуществляет контакт своими губами. Предикат целовать, однако, остается неопределенным в том, как именно и где на человеке или предмете этот контакт (поцелуй) произошел. Эриксон упражнял свое лингвистическое мастерство в следовании к ненаблюдаемому опыту клиента, выбирая глаголы, которые относительно неконкретны (неопределенны), посредством этого увеличивая вероятность того, что утверждение, которое он делает, будет годиться для описания текущего переживания клиента. Предикаты такие, как

удивляться, думать, чувствовать, ощущать, знать, испытывать, понимать, начать, осознавать, помнить

часто встречаются в его предложениях следования и ведения. Это относительно НЕОПРЕДЕЛЕННЫЕ ПРЕДИКАТЫ. В дополнение многие из этих предикатов являются предикатами, которые просто при своем появлении привлекают внимание клиента к некоторой части своего собственного опыта, посредством чего как следование, так и ведение его

грамматически неправильных предложениях. Эриксон использует в своей работе обе формы. Мы будем обсуждать подходящий контекст для их использования и соответствующую разницу в переживании клиента во второй и третьей частях этого тома. Мы не делаем эти различения здесь, в первой части.

21

текущего переживания успешны, как в случае фразы определенное

ощущение, приведенной выше.

Эриксон часто совмещает употребление этого класса неопределенных предикатов с техникой ЧТЕНИЯ МЫСЛЕЙ. Предложения чтения мыслей

— это предложения, в которых один человек утверждает, что он имеет знания о мыслях и чувствах другого человека, не определяя процесс, посредством которого он пришел к обладанию этой информацией. В некотором смысле все это обсуждение способов, которыми Эриксон следует и потом ведет ненаблюдаемое поведение клиента, является обсуждением его способности читать мысли. Пример этой техники таков:

...я знаю, что вы удивлены...

Здесь Эриксон утверждает, что он имеет знание о внутреннем, ненаблюдаемом поведении клиента, не определяя процесс, посредством которого он получил эту информацию.

Когда производят трансовую индукцию, количество следований в противоположность ведению, которые делает гипнотизер, сдвигается драматически. Трансовые индукции и внушение клиенту в трансе являются обычно смесью следования и ведения. Мы кратко просмотрим некоторые из техник, которые использует Эриксон, которые встречаются чаще как ведущие предложения следования. При ведении опыта клиента Эриксон не инструктирует клиента прямо, чаще он мастерски использует различные принципы языкового моделирования. Например, вместо того, чтобы инструктировать клиента сидеть на стуле, он может сказать:

...да, и я не знаю, заметили ли вы этот стул, в котором вы скоро найдете себя удобно сидящим...

Здесь он использует принцип ПРЕСУППОЗИЦИИ. В естественных языковых системах, когда относительное предложение -в котором вы вскоре найдете себя удобно сидящим - прикреплено к именной фразе - этот стул

— для того, чтобы это предложение, в котором оно появляется, имело смысл, слушатель должен принять как точное описание то, что дано в относительном предложении. Пресуппозиции являются лингвистическим эквивалентом того, что более общо называется предложением, основанным организующим принципом, без которого представленная информация не имеет смысла. Другой пример типичного использования пресуппозиций Эриксона:

...я не знаю, сознаете ли вы, что вы глубоко в трансе... Здесь Эриксон использует предикат осознавать. Это фиктивный предикат, то есть предикат, который предполагает истинность предложения, которое последует за ним. Для того, чтобы придать смысл коммуникации Эриксона, клиент должен принять это предложение, которое следует за предикатом осознавать, как истинное, а именно: что вы глубоко в трансе. Более того, это предложение что вы глубоко в трансе само содержит другой план пресуппозиций - использование наречия глубоко. Использование этого наречия (предикат глубинной структуры) в предложении предполагает

22

остаток предложения. Если Эриксон скажет клиенту:

...вы глубоко в трансе?...

то результат не в том, что клиент глубоко в трансе, или клиент не в трансе, а в том, что это сильно предполагается. Естественные языки содержат большое число планов для коммуникации в пресуппозициях. Так, в случае этого первого примера:

...я не знаю, сознаете ли вы, что вы глубоко в трансе... Эриксон соединяет пресуппозиций , делая очень трудным для клиента оспорить истинность предложения вы в трансе.

Другой общий паттерн в работе Эриксона - это использование РАЗГОВОРНЫХ ПОСТУЛАТОВ. Вместо того, чтобы прямо инструктировать клиента положить свои руки на бедра, Эриксон обычно скажет:

...можете ли вы положить свои руки на бедра?... Эта коммуникация имеет форму вопроса, подходящий ответ на который да или нет. Однако, эта форма да/нет вопросов обычно проводится с силой команды, близко соответствующей ей, а именно: положите свои руки на бедра. Используя эту непрямую коммуникацию, Эриксон обходит весь выход сопротивления и контроля, оставляя клиента отвечать так, как он выберет.

Эриксон широко использует очень мощную форму языкового паттернинга, которая близко соответствует этой последней, паттерн МЕНЬШИХ ВКЛЮЧЕННЫХ СТРУКТУР. Эриксон может, например, сказать клиенту:

...я знал когда-то человека, который действительно понял, как чувствовать себя хорошо при...

Заметим, что эта часть коммуникации Эриксона в отчетливом виде сама идентична команде чувствовать себя хорошо. В другом, слегка отличном случае, Эриксон может сказать:

...я не знаю, вполне ли вам удобно... Здесь наименьшая включенная структура - это непрямой вопрос: вам вполне удобно?

Однако, так как этот вопрос является меньшей частью предложения, то нет прямой просьбы Эриксона ответить на него. Характерно то, что клиент дает ответ, скрыто отвечая на коммуникацию как на вопрос. Меньшие включенные структуры являются очень мощным способом направления опыта клиента и выстраивания потенциала ответа. Эта техника становится даже более мощной, когда комбинируется с техникой аналогового маркирования.                            Аналоговая маркировка - это использование нелингвистических средств коммуникации для идентификации и сортировки лингвистической коммуникации на отдельные единицы сообщения. Эриксон будет, например, сдвигать свою тональность (аналоговую отметку) для части предложения отчетливым образом:

23

.. знал человека, кто действительно понял, как чувствовать себя хорошо при...

Так как клиенты редко сознают такие аналоговые сдвиги (и даже если сознают, то очень маловероятно ассоциируют их с одновременно представленным вербальным материалом), результатом коммуникации Эриксона будет история, которую Эриксон рассказывает для сознательного ум,| и команда чувствовать себя хорошо для бессознательного ума. Эриксон использует визуальные, так же как и аудиальные намеки, чтобы аналогово промаркировать свою вербальную коммуникацию, фрагментируя ее на отдельные единицы сообщения.

Мы представили краткий и эскизный набор некоторых паттернов, применяемых Эриксоном в его работе. Есть несколько дополнительных эффектов этого типа коммуникации, которые важны для понимания того мощного эффекта, который Эриксон производил своей работой. При непрямом коммуницировании он в значительной степени избегает результатов сопротивления. Более того, он оставляет клиенту максимум свободы для выбора (на бессознательном уровне), на какие части коммуникации он будет отвечать. При этом непрямая коммуникация, привлекая клиента на бессознательном уровне, одновременно занимает сознательный ум клиента способом, который отвлекает его от бесполезного вмешательства в процесс трансовой индукции и внушения. В конце концов, клиент способен участвовать более активно и креативно (снова на бессознательном уровне поведения) в процессе гипнотической работы.

Это дополнят обзор некоторых паттернов, которые часто встречаются в трансовой работе Эриксона. Мы приведем теперь одну из статей Эриксона, которая включает трансовую работу. Сначала мы представим эту статью полностью, а потом будем выделять отдельные линии индукции и внушения, иллюстрирующие каждый паттерн, который мы представили. Мы хотим подчеркнуть, что в статье есть множество примеров этих паттернов; мы выделим только несколько примеров, которые позволят читателю обнаружить эти Эриксоновские паттерны. Кроме того, мы сознаем, что в этой статье Эриксон использует в своей трансовой работе и другие паттерны, которые мы на некоторое время проигнорируем; то есть представленные здесь комментарии не являются исчерпывающими.

ГИПНОТИЧЕСКАЯ ТЕХНИКА ЧЕРЕДОВАНИЯ (ВСТАВЛЕНИЯ В ПРОМЕЖУТКИ) ДЛЯ КОРРЕКЦИИ СИМПТОМОВ И КОНТРОЛЯ ВОЛИ.

Много раз автора просили опубликовать в печати материал о гипнотическом методе, которым он пользуется для уменьшения непереносимой боли или -для коррекции других различных проблем. Устные ответы на этот вопрос, кажется, никого не удовлетворили, несмотря на их подробность и многочисленность, в связи с чем автор и пришел к

24

решению опубликовать достаточно давно подготовленную работу на

указанную тему.

Так как гипнотический метод - прежде всего средство для достижения какой-то цели, и терапия исходит из управления способностями человека и его поведением, то из этого следует, что в пределах некоторых границ тот же самый гипнотический метод можно использовать для пациентов с совершенно различными затруднениями. Чтобы проиллюстрировать данное положение, автор приведет два примера из своей практики, в которых был использован один и тот же метод: один раз для пациента, страдающего от неврологических стрессовых затруднений, а второй раз для пациента, страдающего от невыносимой боли из-за злокачественного заболевания. Этот метод автор применял на безграмотном пациенте и на выпускнике колледжа, в клинических целях и в экспериментальных ситуациях. Очень часто он применялся для закрепления и фиксации изменений у трудного пациента и для отвлечения его от создания трудностей.

Этот метод, где используются идеи, которые четки и понятны, но которые за счет своей откровенной неуместности применительно к взаимоотношениям между врачом и пациентом и всей ситуации отвлекают внимание клиента. Тем самым пациент отключается от ненужного и бесполезного вмешательства в ситуацию, которую он не может понять и из-за которой ему приходится обращаться за помощью. В то же время внутри пациента создается готовность понять и реагировать. Таким образом, создается благоприятная обстановка для приведения в действие полезных и желательных потенциалов поведения, которые прежде не использовались пациентом. Первый пример будет описан без полного отчета о примененном гипнотическом методе. Вместо него автор дает ряд полезных инструкций, внушений и рекомендаций, которые помогли пациенту достичь нужной терапевтической цели и которые были вставлены там и тут среди фраз, составляющих гипнотический метод. Эти терапевтические внушения не будут цитироваться так же часто и повторно, как они преподносились пациенту, по той причине, что они будут более понятны в напечатанном виде, чем когда они произносятся, как часть потока фраз и высказываний. Однако эти повторяющиеся по несколько раз внушения в гипнотической ситуации выполняли свою службу в удовлетворении нужд пациента адекватным способом.

Пациентом был 62-летний бывший фермер только с восьмилетним образованием, но с довольно хорошо развитым интеллектом, умом, который был к тому же хорошо начитан. Он фактически обладал восхитительной, обаятельной откровенной личностью, но был очень несчастлив, наполнен горечью, негодованием, враждебностью, подозрительностью, отчаянием. Приблизительно двумя годами раньше по неизвестной или забытой причине (которую автор счел не имеющей

25

большого значения и не относящейся к проблеме лечения), он стал часто мочиться, что очень подавляло, расстраивало его. Почти каждые полчаса он ощущал непреодолимую потребность помочиться, потребность, которая вызывала боль, которую он не мог преодолеть, и которая приводила к тому, что его брюки были мокрыми, если у него не было возможности или он не успевал удовлетворить свою нужду! Эта потребность не оставляя его ни днем, ни ночью. Она мешала ему спать, есть, его общению с людьми, вынуждала его всегда держаться поблизости от туалета и носить с собой портфель, в котором он держал несколько брюк с тех пор, как он “поймал эту штуку”. Он объяснил, что и сейчас в кабинет врача принес портфель с тремя парами брюк, и заявил, что сходил в туалет, прежде чем выйти из дома, потом по дороге сюда, и что ему, вероятно, придется прервать беседу с автором раз-другой для посещения этого заведения.

Он рассказал, что был на консультации более чему ста врачей и хорошо известных клиницистов. Ему делали цитоскопию более 40 раз, много раз просвечивали рентгеном, делали сотни анализов, среди которых были и энцефалограммы и электрокардиограммы. Его всегда успокаивали тем, что с мочевым пузырем у него все в порядке, ему много раз предлагали придти в данную поликлинику через месяц-два для дальнейшего обследования, и много раз ему говорили, что все дело “в его голове”; что у него нет никаких проблем, что ему нужно чем-то заняться, а не уходить на отдых, не преследовать врачей, и что вообще он - “старая кляча”. Все это вместе взятое привело его на грань самоубийства.

Он рассказывал о своей проблеме ряду ученых, пишущих статьи для медицинских колонках в газетах, некоторые из них предлагали в заветных конвертах целые банальные проповеди относительно его затруднений, подчеркивая и упирая на то. что его болезнь туманного органического происхождения. Во всех его поисках помощи ему не раз предлагали обратиться к психиатру.

По собственной инициативе он, прочитав вводящие в заблуждение и мошеннические книги о “самогипнозе”, обратился за помощью к трем гипнотизерам из тех, кто дает сценические представления своего мастерства. Каждый из них пробовал на нем свои обычные трюки, давал ему свои заверения и обещания, обычные для этого типа псевдомедицинской практики, и ни один из них не мог вызвать у него гипнотический транс. Каждый из них брал большие деньги, если сравнивать со стандартной медицинской платой, да еще и учесть отсутствие результатов.,

В результате всего такого неправильного лечения (при этом медицинская помощь была не лучше, чем средства шарлатанов, что еще более непростительно для специалистов), он оказался разочарованным, злым и откровенно враждебным и стал серьезно подумывать о самоубийстве. Один из его знакомых, работающий на обслуживании газовых установок, предложил ему сходить к психиатру и порекомендовал

26

автора, прочтя статью о последнем в воскресной газете. Это и объяснило его визит к автору.

Закончив свой рассказ, он отклонился к спинке кресла, сложил руки на груди и сказал с ноткой вызова в голосе: “А теперь загипнотизируйте меня и вылечите мой проклятый мочевой пузырь”.

Во время рассказа автор слушал пациента с выражением полного внимания. Но постоянно перебирал, переставляя предметы, находящиеся на столе, то есть его руки были постоянно заняты. При такой перестановке предметов он перевернул часы циферблатом от пациента. Слушая горький рассказ пациента о своих мытарствах, автор был занят размышлениями о возможных приемах лечения пациента, такого несчастного, такого злого на всех медиков, врачей и такого сомневающегося. Он не показался автору восприимчивым и легко реагирующим на все, что тот может сделать или сказать. Пока автор размышлял над этой проблемой, ему пришла в голову мысль о проблеме контроля над болезнью у больного, страдающего от нее в конечной стадии раковой, злокачественной болезни. Этот пациент представлял собой похожий случай, где терапевтический прием был особенно затруднен и, однако, достиг в конце концов успеха. У пациентов было много общего в том, что они зарабатывали себе на жизнь выращиванием растений, в том, что оба были враждебны и злы, в том, что оба с презрением и недоверием относились к гипнозу. Следовательно, когда пациент бросил такую фразу “загипнотизируйте меня”, автор больше не стал ломать себе голова, решив попробовать тот же прием, использованный с вышеупомянутым пациентом, чтобы создать гипнотерапевтическое состояние, при котором все полезные внушения, инструкции и указания можно было бы предложить таким разумным способом, чтобы они были восприняты и чтобы на них реагировали в соответствии с действительными потребностями и моделями поведения пациента.

Единственным различием у этих двух пациентов было то, что сотканный терапевтический материал для одного пациента относился к функции мочевого пузыря и длительности времени. Что же касается другого пациента, то терапевтические инструкции касались покоя, • комфорта тела, сна, аппетита, общения с семьей, отсутствия какой-либо необходимости в лекарствах и постоянного наслаждения жизнью безотносительно завтрашнего дня.

Фактически, была предложена словесная терапия, в которую, как и предполагала сама идея этого метода, были вплетены следующие слова, которые выделены точками. “Вы знаете, нам нужно подумать о том, чтобы опорожнять ваш мочевой пузырь не один раз за полчаса, а каждые 15 минут... не трудно думать об этом... часы идут медленно... или быстро...могут ошибаться даже на минуту... даже на две, на пять минут...или думать о мочевом пузыре каждые полчаса... как вы делали и раньше...может быть, это было каждые 35, 40 минут иногда...хорошо

27

бы, это было целый час... какая разница... 35, 36 минут, 41, 42, 45 минут...небольшая разница...неважная разница...45, 46, 47 минут... одно и то же... пропасть времени вам, может быть, приходилось ждать, когда пройдет одна секунда или две...казалось, что это час или два... вы делали это... вы снова можете... 47 минут, какая разница... перестаньте думать, нет большой разницы, ничто не имеет большого значения... просто как 50 минут, 60 минут, просто минут... всякий, кто может ждать полчаса, может ждать и час... я знаю это... вы учитесь... неплохо учиться... фактически, хорошо... давайте подумаем об этом, вам приходилось ждать, когда кто-нибудь входил туда, в туалет, раньше вас... вы справлялись с этим... и снова можете... и снова... все, что вам нужно... час и пять минут... час и 5,5 минуты... никакой путаницы... или даже 6,5 минуты... пусть это будет 10,5 минут, всего час и 10,5 минут... одна минута, две минуты, один час, два часа, какая разница... у вас уже позади полвека практики ожидания... вы можете использовать все это... почему бы не применить это... вы можете сделать это... я, вероятно, вас очень удивлю... даже не думайте об этом... почему не удивиться дома... хорошая идея... нет ничего лучше удивления... неожиданного удивления... как долго вы можете сдерживаться... вот это удивление... больше, чем вы   даже   думали...   гораздо   дольше...   можно   было  и начать... продолжать... скажем, почему бы вам просто не забыть, что я говорил об этом, и просто держать все это в задней части разума. Хорошее место для этого - не сможете потерять это. Не обращайте внимания на томатную рассаду - важно то, что случилось с вашим мочевым пузырем, - очень хорошо, прекрасно ощущать прекрасное, хорошее, понятное

удивление.

Скажем, посему бы вам не начать чувствовать себя отдохнувшим, посвежевшим прямо сейчас, проснуться в лучшем состоянии, чем сегодня утром (последняя фраза - это косвенная эмфатическая определенная команда пациенту проснуться из состояния транса). Тогда (как разрешение уйти, которое пациент не понимает как таковое сознательно) почему бы вам сейчас не предпринять хорошую, спокойную прогулку домой, не думая ни о чем (инструкция на амнезию относительно транса и его проблемы, а также средство смешения, чтобы затуманить тот факт, что провел уже полтора часа в кабинете)? Я смогу встретиться с вами в 10 утра через неделю с сегодняшнего дня (способствуя его сознательной иллюзии, как результат амнезии, что еще ничего не сделано, а только назначена следующая встреча).

Он попятился в кабинете автора через неделю и начал свой возбужденный рассказ о том, как пришел домой, включил телевизор с твердым намерением отложить мочеиспускание как можно дальше. Он смотрел двухчасовой фильм и выпил два стакана во время передачи торговой рекламы. Он решил продлить срок еще на час и неожиданно обнаружил, что его мочевой пузырь настолько раздут, что ему пришлось

28

идти в туалет. Он посмотрел на часы, и оказалось, что он прождал четыре часа. Пациент откинулся на спинку кресла и со счастливой улыбкой посмотрел на автора, очевидно, ожидая, чтобы его похвалили. Но почти тут же он наклонился вперед с выражением замешательства на лице и с удивлением: “До меня теперь все доходит. Я никогда не думал об этом до сегодняшнего момента. Я совершенно забыл все. Должно быть, вы меня загипнотизировали. Вы много говорили о выращивании томатной рассады, и я пытался понять, в чем тут дело, и все, что я узнал, - что я иду пешком домой. Только подумайте, я пробыл у вас в кабинете больше часа, и на дорогу домой у меня ушел целый час. Значит, я сдерживался не четыре часа, а, по крайней мере, около шести часов. Только подумайте, такого еще не было со мной. Это произошло неделю назад. Теперь я вспоминаю, что меня ничто не беспокоило всю неделю. Я спокойно встал, не вскакивая по ночам. Странно, как можно вставать по утрам, все помнить о встрече, чтобы что-то сказать и забыть после того, как прошла вся неделя. Скажем, когда я вам сказал: “Загипнотизируйте меня”, - вы приняли это всерьез. Я очень благодарен вам. Сколько я вам должен?”

В основном, дело было завершено, и остальная часть часового визита была потрачена на разговор на общую тему; при этом автор пытался выявить у пациента какие-нибудь сомнения и неуверенность. Их не было и тогда, и через несколько месяцев.

Этот вышеописанный случай позволяет читателю понять, как во время применения внушений на индукцию и сохранение состояний транса можно разнообразить гипнотерапевтические внушения для достижения определенной цели. Если судить по опыту автора, то такое разнообразие и введение терапевтических внушений, направленных на сохранение транса, делает терапевтические внушения более эффективными. Пациент слышит их, понимает их, но прежде чем он сможет отреагировать на них или засомневаться относительно их, его внимание отвлекается внушениями на сохранение транса. А те, в свою очередь, являются не чем иным, как продолжением индукции транса. Таким образом, терапевтическому внушению придается аура значения и эффективности, происходящей из воздействовавших уже внушений индукции и сохранения транса. Тогда снова можно повторить те же самые терапевтические внушения, чередуя их удобным образом; возможно, придется повторить много раз до тех пор, как врач не почувствует уверенность, что пациент адекватно принял терапевтические внушения. Тогда терапевт может перейти к другому аспекту лечения, используя тот же метод чередования.

В вышеупомянутом отчете не дается целый ряд повторений для каждого терапевтического внушения по той причине, что их число может изменяться в соответствии с каждой группой идей и понятий которые сообщаются пациенту, и с каждым отдельным пациентом и с каждой терапевтической проблемой.

Кроме того, такое чередование внушений для амнезии и 29

постгипнотических внушений с внушениями на сохранение транса можно осуществлять с еще большей эффективностью. Пример из повседневной жизни: задание, обычно состоящее из двух задач, обычно более эффективно, чем два отдельных задания тех же двух задач. Например, мать может сказать: “Джонни, как только положишь свой велосипед, сходи и закрой дверь гаража”. Это звучит как одна задача, один аспект которой создает условия для выполнения второго аспекта, и, таким образом, создается впечатление, что задача становится легче. Просьба отложить свой велосипед, затем просьба пойти и закрыть дверь гаража звучат как два отдельных необъединенных задания. В ответ на два отдельных задания можно легко дать отказ выполнить первую или вторую задачу, или обе вместе. Но что означает отказ, когда обе задачи объединены в одно задание? Что он не отложит велосипед? Или что он не пойдет к гаражу? Или не закроет дверь гаража?

Размер усилия, необходимого для идентификации того, от чего человек отказывается, сам по себе является средством, удерживающим от отказа. Человек вряд ли может отказаться делать все. Следовательно, Джонни может неохотно выполнить задание, но не будет заниматься анализом ситуации. Если ему давать эти задания по отдельности, то в ответ на каждое задание он сможет сказать: “Попозже”. Но в ответ на объединенное задание он вряд ли сможет сказать “позже”, так как, если он отложит велосипед “потом”, то он “немедленно” должен идти к гаражу и “немедленно” закрыть дверь. Для этого нужны специальные рассуждения, но это “эмоциональные” рассуждения, которые обычно в повседневной жизни, а повседневная жизнь - не упражнение в логике.

В обычной практике автор говорит пациенту: “Как только вы сядете в кресло, сразу же входите в транс”. Разумеется, пациент и так собирается сесть в кресло. Но вход в состояние транса делается зависимым от сидения •в кресле; следовательно, состояние транса развивается из того. что пациент   наверняка   собирается   сделать.    Объединение психотерапевтических, амнестических и постгипнотических внушений с теми внушениями, которые использовались для индукции транса, а потом для сохранения транса, может составить эффективное средство для закрепления нужных результатов.

Очень эффективными являются и значения случайности. Очень часто, например, пациенты, у которых транс возникал просто оттого, что они занимали кресло, говорили автору: “Я не намерен входить сегодня в транс”. В ответ автор заявлял: “Тогда, может быть, вы захотите пробудиться от состояния транса, а так как вы понимаете, что вы сможете вернуться в транс, когда вам это нужно, то вы проснетесь”. Таким образом, “пробуждение” становится зависимым от понимания, тем самым создавая следующие трансы через ассоциацию по зависимости. После такого объяснение сущности метода чередования нужно дать несколько предварительных замечаний, прежде чем описывать проблему второго

30

пациента. Дело в том, что автор воспитывался на ферме, любил и до сих пор любил и любит выращивать растения, с интересом читает о разведении семян и росте растений.

Первым пациентом был бывший фермер. Вторым, для удобства назовем его Джо, был цветовод. Он начал свою карьеру с того, что торговал цветами, откладывал по одному пенни, покупал больше цветов для продажи, и т. д. Вскоре он смог купить небольшой участок земли, на котором с любовью выращивал еще больше цветов, наслаждаясь их красотой и стараясь разделить их красоту с другими, а потом смог купить еще больше земли и выращивать еще больше цветов и т. д. Со временем он стал ведущим цветоводом в одном большом городе. Джо любил буквально каждый аспект своего дела, был предан ему, но, кроме того, он был и хорошим мужем, хорошим отцом, хорошим другом, уважаемым и ценным членом общества.

Затем, однажды, в том роковом сентябре хирург удалил нарост на щеке Джо, постаравшись не обезобразить его лицо. Патолог сообщил, что опухоль была злокачественной. Была проведена радикальная терапия, но некоторые специалисты поспешили заявить, что уже “слишком поздно”.

Джо сообщили, что ему осталось жить всего лишь один месяц. Реакцией Джо было отчаяние и уныние. Кроме того, он испытывал сильную боль.

В конце второй недели октября один из родственников Джо настойчиво попросил автора попробовать на Джо гипноз, чтобы ослабить боль, т.к. наркотики приносили мало пользы. Учитывая прогноз, данный Джо врачами, автор неохотно согласился встретиться с ним при условии, что он перестанет принимать какие-либо лекарства с 4-х часов утра в день приема автора. На это любезно согласились врачи, лечившие Джо в больнице.

Незадолго до того, как автор познакомился с Джо, ему сообщили, что Джо не терпит даже упоминания слова “гипноз”. Кроме того, один из детей Джо - врач -психиатр в одной хорошо известной клинике - не верил в гипноз, и, вероятно, это объяснялось тем, что никто из персонала этой клиники не был квалифицированным специалистом в гипнозе. Этот врач будет присутствовать на сеансе гипноза, и дело усугубляется тем, что Джо знал о его точке зрения на гипноз.

Автор был представлен Джо, который его встретил очень любезно и дружелюбно. Вряд ли Джо на самом деле знал, для чего автор был здесь. При осмотре Джо автор заметил, что большая часть лица и шеи отсутствует в результате хирургической операции, из-за язвы, истощения и омертвения. Джо сделали трахеотомию, и он не мог говорить. Он общался с людьми при помощи карандаша и бумаги, целые пачки которой были у него под рукой. Автору сообщили, что каждые четыре часа Джо принимал наркотики (по одной четвертой грана морфия или по сто миллилитров демероля) и сильные успокаивающие барбитураты. Он мало спал. На страже около него постоянно находились медсестры. Однако Джо постоянно вскакивал с постели, писал бесконечные записки, некоторые 31

из них касались его бизнеса, некоторые — его семейных дел, но большая часть из них выражали жалобы и требования помощи.

Сильные боли постоянно удручали его, и он не мог понять, почему врачи не могут помочь ему так эффективно и так компетентно, как он справлялся со своими цветоводческими делами. Его положение приводило его в ярость, потому что в его глазах это было крахом его жизни. Успех в работе и семейных делах был основоопределяющим принципом его жизни. Когда в его бизнесе дела шли хуже, он знал наверняка, как поправить положение. Почему же врачи не сделали того же? У врачей есть лекарства, почему же они позволили страдать ему от такой невыносимой боли?

После знакомства автор написал “Что вы хотите?” Это было отличным началом, и автор начал свой метод индукции транса и ослабления боли. Автор не собирается приводить их полностью, так как большой процент этих внушений повторялся не обязательно по порядку; иногда повторялась предыдущая ремарка, а иногда целый параграф и даже два.

Нужно предварительно еще сказать, что автор сомневался в достижении какого бы то ни было успеха с Джо, так как помимо его плохого физического состояния, у того были явные признаки токсической реакции от излишнего приема лекарств. Несмотря на неблагоприятную точку зрения автора, у него был один выход: верить в успех. Автор оставил все сомнения при себе и дал знать Джо своим поведением, тоном в голосе, всем, чем мог, что он искренне интересуется им и хочет помочь ему. Если хотя бы это, пусть малое и незначительное, он сможет внушить Джо, то это будет уже утешением для Джо, его семьи и медсестер, которые слушали сеанс в соседней комнате.

Автор начал так: “Джо, я хотел бы поговорить с вами. Я знаю, что вы - цветовод, что вы выращиваете цветы, а я вырос на ферме в штате Висконсин и очень любил выращивать цветы, да и сейчас люблю. Поэтому я бы хотел, чтобы вы сели в это кресло, пока я буду разговаривать с вами. Я собираюсь вам сказать очень многое, но не о цветах, о которых вы знаете больше меня. Это не то, что вы хотите. (Читатель понимает, что выделенные слова обозначают чередующиеся гипнотические внушения, которые могут быть слогами, словами, фразами или предложениями, произносимыми со слегка отличающейся интонацией).

Теперь, пока я буду говорить, я буду делать это так удобно, потому что я хочу, чтобы вы меня слушали так же удобно, спокойно, как я буду говорить о томатной рассаде. Странно говорить здесь об этом. Это вызывает любопытство. Зачем говорить о томатной рассаде? Нужно просто положить семя в землю. Можно почувствовать надежду на то, что из него вырастет томатное растение, которое принесет удовлетворение своими плодами. Семечко впитывает воду, в этом нет особых трудностей из-за дождей, которые приносят мир ч комфорт и радость растущим цветам и помидорам. Это маленькое семечко, Джо, набухает медленно, дает крошечный корешок с ресничками на нем. Сейчас,

32

может быть, вы и не знаете, что это за реснички. Реснички —это такая вещь, которая работает, чтобы помочь томатному семечку вырасти, пробиться сквозь землю в виде ростка, а теперь вы можете слушать меня, Джо, поэтому я буду продолжать говорить, а вы продолжай те слушать, удивляться, просто думать о том, чему вы хотите действительно научиться, а вот вам карандаш и бумага, но, если говорить о томатной рассаде, то она растет так медленно.

Вы не можете увидеть, как она растет, вы не слышите, кик она растет, но она растет, и первое подобие листочков на стебле, крошечные тонкие волоски на стебле, эти волоски на листочках тоже напоминают реснички на корнях, они действуют так, чтобы растение томата чувствовало себя очень хорошо, очень удобно и уютно, если вообще можно говорить о чувствах и ощущениях растения, и потом, вы не видите, как оно растет^ вы не чувствуете, как оно растет, но на этом маленьком стебле появляется один маленький листочек, а потом еще один.

Может быть, это звучит по детски, может быть этот томат чувствует себя удобно и спокойно, когда он растет. Каждый день он растет, растет и растет, это так удобно, уютно, Джо, наблюдать за тем, как растет растение, и не видеть его рост, не чувствовать его, а просто знать, что все идет хорошо для этого маленького томата, у которого прибавился еще один листок, и еще один, а вот уже появилась и веточка, и он спокойно растет во всех направлениях. (Многое из вышеуказанного к этому моменту повторялось уже много раз, иногда целыми фразами, иногда предложениями. Автор очень тщательно подбирал слова, чтобы изменять формулировку, а также повторить гипнотические внушения. Через некоторое время после того, как автор начал работать, в комнату вошла жена Джо, держа в руках лист бумаги, на котором было написано: “Когда вы собираетесь начать гипноз?” Автор не стал вступать с ней в контакт и не стал смотреть на бумагу, что вынудило ее протянуть лист бумаги перед автором и черед Джо. Автор, не прерываясь, продолжал рассказывать о росте томатной рассады, а жена Джо, взглянув на мужа, поняла , что тот ее не видит, не осознает, что она здесь, и что он находится в сомнабулическом трансе. Она тут же вышла.) А вскоре томат даст в каком-то месте почку, на той или другой ветке, но это не имеет значения, потому что вскоре на всех ветках томата будут хорошие почки, - интересно, может ли томат, Джо, чувствовать какое-то удобство?

Вы знаете, Джо, растение - удивительная вещь, оно такое хорошее, такое приятное, что просто заставляет о себе думать , как о человеке. Если бы такое растение обладало приятными ощущениями, чувством комфорта, когда начинают формироваться крошечные плоды, настолько крошечные, что полны обещания вызвать у вас желание съесть спелый помидор, наполненный соком, солнцем, это так приятно, иметь в своем желудке пищу, такое же чувство испытывает ребенок, испытывающий

3-992                                         33

жажду ребенок, у которого есть что выпить, и он выпьет, Джо, так же, как чувствует себя томатное растение, когда идет дождь и обмывает все, так что все чувствует себя хорошо. (Пауза).

Вы знаете, Джо, томатное растение просто разрастается с каждым днем, просто по одному в день. Мне хочется думать, что растение-томат - знает полноту покоя, удобства каждый день. Вы знаете, Джо, просто каждый день по порядку для одного томатного растения. Это характерно для всех помидоров.(Джо неожиданно вышел из состояния транса, показался автору дезориентированным. Он вскочил и пересел на кровать, замахал руками, и его поведение говорило о неожиданных приступах токсичности, которые наблюдаются у пациентов, которые неблагоприятно реагируют на барбитураты. Казалось, что Джо не видит и не слышит автора до тех пор, пока он не вскочил с постели и не подошел тут же к автору. Тот взял пациента твердо за руку, а потом тут же отпустил Автор позвал медсестру. Она вытерла пот со лба Джо, сменила повязку и дала ему через трубку воды со льдом. Затем Джо позволил автору подвести себя к креслу. После того, как автор сделал вид, что заинтересовался предплечьем Джо, тот схватил карандаш и бумагу и написал: “Говорите, говорите!”)

О да , Джо, я вырос на ферме. Я думаю, что томатное семечко -удивительная вещь, подумайте, Джо, подумайте, в этом маленьком семечке так спокойно, так удобно спит прекрасное растение, которому еще предстоит вырасти, и которое будет нести на себе такие интересные листья и ветки. Листья и ветки выглядят так прекрасно, такого прекрасного богатого цвета, что вы чувствуете себя очень счастливым, глядя на томатное семечко, думая об удивительном растении, которое оно содержит, спящим, отдыхающим, удобным, Джо. Я собираюсь пойти на обед, вернусь назад , и мы еще поговорим, Джо.

Все вышесказанное - краткое изложение всей процедуры, которая учитывает личностные особенности пациента и посредством которой можно включить гипнотерапевтические внушения по индукции и сохранению транса, важные как средство для передачи терапевтического эффекта. Особое значение имеет собственная просьба Джо о том, чтобы автор “говорил”. Несмотря на его токсичное состояние, о чем свидетельствовало спазматическое поведение клиента, Джо был, конечно, восприимчив. Более того, он быстро приобрел определенные навыки, несмотря на абсурдную любительскую мелодию, которую автор предложил о томатном семечке и растении. У Джо не было настоящего интереса к бесцельным замечаниям о помидоре. Джо хотел освободиться от боли, он хотел удобства, отдыха, сна. Вот что преобладало в уме Джо, в большинстве его эмоциональных желаний, и у него существовала выраженная потребность попытаться найти что-то ценное для себя в болтовне автора.

Это ценное там было, но произносилось так, что Джо мог буквально

34

воспринимать его, не осознавая этого. Пробуждение Джо из транса длилось несколько минут, после чего автор сказал, казалось бы, безобидно:

“Хочу пить, Джо.” Не оказалась трудной и повторная индукция транса, что было достигнуто двумя фразами: “Думай, Джо. думай” и “спит так спокойно, удобно”, которые были внедрены в довольно бессмысленную вереницу фраз. Но то, чего хотел Джо и в чем нуждался, было в этом почти бессмысленном рассказе, и он быстро воспринял это

В течение обеда Джо был спокоен, а потом медленно становился нетерпеливым, последовал другой токсичный эпизод, как об этом сообщила сестра. К тому времени, когда автор вернулся, Джо нетерпеливо ждал его. Джо хотел пообщаться с автором с помощью записок. Некоторые из них были неразборчивы из-за его крайнего нетерпения при письме. Он в раздражении переписал их. Один из его родственников помог автору прочесть эти записки. Они касались некоторых моментов относительно Джо, его прошлой жизни, его коммерческих дел, его семьи, а “последняя неделя была ужасной”. В них не было ни жалоб, ни требований, а было несколько вопросов относительно самого автора. Разговор с автором несколько удовлетворил и успокоил его, о чем можно было судить по тому, что его нетерпеливость уменьшилась.

Когда автор предложил ему, чтобы он перестал ходить по комнате и спокойно сел в кресло, он сделал это с готовностью и выжидательно взглянул на автора.

“Вы знаете, Джо, я еще мог бы говорить с вами о томатной рассаде, ч если я так сделаю, вы, вероятно, уснете по-настоящему, хорошим, крепким сном. (Это открытое заявление носило в себе все отличительные признаки обычного высказывания. Если пациент отреагирует на него гипнотически, как быстро сделал Джо, то все в порядке. Если пациент гипнотически не реагирует на него, все, что вы сказали - обычное замечание и ничего больше. Если бы Джо не вошел в состояние транса сейчас же, то следовало бы высказать вариант такого внушения: “ А вместо этого давайте поговорим о цветке томата. Вы видели эти киносъемки о цветах, где они раскрываются медленно, медленно, создавая ощущение покоя, ощущение комфорта, когда вы за ними наблюдаете Так прекрасно, так успокоительно наблюдать за ними. У человека возникает ощущение такого бесконечного комфорта, когда он смотрит на такие кинокадры ”.)

Автору кажется, что ему больше не требуется говорить о методе индукции транса и его сохранении и о чередовании терапевтических внушений. Позже будет дан еще один пример его применения.

Реакция Джо в этот день была отличной, несмотря на несколько эпизодов токсического поведения и нескольких периодов, когда автор намеренно прерывал работу, чтобы определить более адекватно степень и величину полученных Джо навыков.

Когда автор уходил к себе в то вечер, Джо сердечно попрощался с ним за руку, токсичное состояние его намного улучшилось. У Джо не было у                              35

никаких жалоб, у него не было, по-видимому, ужасных болей, и он показался автору довольным и счастливым.

Родственники интересовались постгипнотическими внушениями, но автор уверил их, что они были даны. Это было сделано очень легко при подробном описании и повторении роста томата подчеркиванием этих фраз особым выражением голоса: “Вы знаете, Джо”, “Знает всю полноту покоя, удобства каждый день”, и “Вы знаете, Джо, просто целый день по порядку”.

Спустя месяц, приблизительно в середине ноября, автора попросили встретиться с Джо еще раз. Когда автор пришел в дом Джо, ему рассказали довольно прискорбную, но отнюдь не несчастную историю. Джо сохранил отличную реакцию после ухода автора, но в больнице распространились слухи о гипнозе Джо, и врачи-интерны, врачи, постоянно живущие при больнице, и другой медицинский персонал решили использовать способность Джо быть хорошим субъектом. Они совершили все ошибки, возможные для неинформированных любителей, включая и суеверные неверные представления о гипнозе. Их поведение привело Джо в ярость Джо, который осознавал, что автор не сделал ни одного оскорбительного шага из тех, что сделали они. Это в какой-то мере явилось удачным пониманием в том смысле, что позволило Джо сохранить все преимущества, полученные от автора, не позволив в то же время вмешаться чувству враждебности, которое он испытывал к гипнозу. Через несколько дней Джо покинул больницу и приехал домой, наняв в помощь себе одну медсестру, но ее обязанности были немногочисленными.

В течение этого месячного пребывания дома он набрал вес и силу. Иногда у него бывали приступы боли, и когда это происходило, было достаточно принять аспирин или 25 мг демероля, чтобы унять ее. Джо был счастлив жить вместе с семьей и даже заниматься полезной деятельностью, но какой именно — автору не сказали.

В этот второй визит Джо встретил автора с явным удовольствием. Однако автор заметил, что Джо весьма настороженно поглядывал на него, поэтому автор был предельно осторожен, старался с ним говорить неназойливо, ненавязчиво и избегать всяких движений руками, которые можно было бы истолковать как “гипнотический ход”, напоминающий те, которыми пользовались врачи в больнице.

Автору с гордостью показали очень талантливо написанные одним из членов семьи картины в хороших рамах. Довольно подробно поговорили с автором о том, что Джо стало гораздо лучше, что он прибавил в весе. А затем автору пришлось приложить все свои силы, чтобы найти простые ответы на некоторые ситуации и скрыть соответствующие внушения.

Хотя автор в своем поведении был обычным, небрежным, ситуация для него оказалась довольно сложной, чтобы он мог работать, не возбудив у Джо каких-либо подозрений. Возможно, это было и необоснованное мнение автора, но он был предельно осторожен. Наконец, он нашел средство и

36

напомнил пациенту о “нашем последнем визите в октябре”. Джо не осознал, как легко было оживить в его памяти этот визит такой фразой:

“Я тогда говорил о помидорном ростке, и мне кажется, что я и сейчас мог бы бесконечно говорить об этом помидорном ростке. Это было так приятно и радостно - говорить о семени, о растении” Таким образом была, говоря клиническим языком, перевоссоздана ситуация той первоначальной беседы со всеми ее благоприятными аспектами.

Джо настоял на том, чтобы угостить автора в этот день обедом, Который состоял из огромного куска мяса, зажаренного под внимательным глазом Джо на заднем дворе около плавательного бассейна. Это была счастливая встреча четырех людей, наслаждающихся обществом друг друга, а Джо был самым счастливым среди них.

После обеда Джо гордо показал многочисленные растения, многие из которых были редкими, которые он сам лично сажал на большом заднем дворе Жена Джо нашла латинские и обычные названия для растений и написала их на дощечках, и Джо доставляло особое удовольствие, когда автор узнавал их, предлагал свои рекомендации по уходу и комментировав какое-нибудь особо редкое растение. Здесь не было никакого притворства. так как автор еще интересовался выращиванием растений Джо смотрел на этот интерес как на ручательство для их дружбы

Вечером Джо добровольно уселся, все его поведение говорило о том, что автор мог делать все, что он хотел Автором был произнесен длинный монолог, в который были вплетены терапевтические внушения постоянной легкости, удобства, комфорта, свободы от боли, наслаждение семейной жизнью, хорошим аппетитом и постоянного, доставляющего удовольствие интереса ко всему окружающему. Все эти и другие подобные внушения незаметно чередовались многочисленными замечаниями автора. Эти замечания затрагивали многочисленные темы, чтобы Джо не смог анализировать и опознавать чередование внушений Кроме того, для адекватной маскировки автору понадобились самые различные темы. Может быть, такая мера предосторожности была излишней с учетом хорошего раппорта Джо, но автор не хотел рисковать.

С медицинской точки зрения злокачественная опухоль продолжала развиваться, но, вопреки этому факту, Джо был в лучшем физическом состоянии, чем месяц раньше. Когда автор уходил, Джо пригласил его заходить еще.

Джо знал, что автор собирался в последних числах ноября и начале декабря отправиться в турне с лекциями по гипнозу. Совершенно неожиданно для автора, прежде чем он отправился в поездку, ему позвонили по телефону. Звонила жена Джо, которая сказала: Джо на удлинительной линии и хочет сказать вам “Здравствуйте”, поэтому слушайте. Автор услышал в трубке два коротких порыва воздуха. Джо держал телефонную трубку над трахеометрической трубкой и два раза с натугой выдохнул, что означало “Хеллоу”. Его жена добавила, что они 37

оба, она и Джо, желают автору удачной поездки, и по телефону завязался обычный дружеский разговор, при этом жена Джо читала написанные им реплики.

На Рождество автором была получена поздравительная открытка от Джо и его семьи. В отдельном письме жена Джо писала, что “гипноз действует хорошо, но состояние Джо ухудшается”. В первых числах января Джо был слаб, но спокоен. И, наконец, его жена сообщила, что Джо “спокойно умер 21 января”.

Автор хорошо понимает, что прогнозирование срока жизни для любого пациента, страдающего неизлечимой болезнью, очень сложно и условно. Физическое состояние Джо в октябре месяце много не обещало. Улучшение симптомов, смягчение и упразднение, осуществленное гипнозом, и освобождение тела Джо от сильных медикаментов, бесспорно, увеличили протяженность его жизни и в то же время позволили на короткий срок улучшить его физическое состояние. Это нашло подтверждение в улучшении его состояния дома и в его прибавлении в весе. То, что Джо жил почти до конца января, несмотря на обширность его злокачественного заболевания, несомненно, объясняет и ту силу, с которой Джо решил жить остаток своей жизни, наслаждаясь, насколько это было для него возможно, силу, выражающую ту манеру, в которой он прожил свою жизнь и построил свой бизнес.

Чтобы более четко объяснить эту сторону чередования терапевтических внушений с внушениями индукции и сохранения транса, следует привести отчет автора о его экспериментальной работе, проведенной в то время, когда он работал в исследовательском отделе Уорчестерского государственного госпиталя, штат Массачусетс, в начале 30-х годов.

Исследовательский отдел был занят изучением многочисленных проблем шизофрении и возможностей, приемов их решения. Для автора психотические проявления представляли первостепенное значение. Например, что означает поток разрозненных быстропроизносимых непоследовательных фраз? Разумеется, каким-то образом такой поток высказываний должен что-то означать для пациента. Компетентные секретари время от времени записывали стенографически различные примеры таких невразумительных высказываний по просьбе автора для последующего исследования. Автор сам ухитрился адекватно записать такие произведения тех пациентов, кто говорил медленно.

Тщательное изучение словесных произведений, как думалось автору, может привести к различным продуктивным идеям, что, в свою очередь, могло пригодиться при понимании кое-каких аспектов шизофрении.

Возник вопрос, появляется ли большая часть таких высказываний маской для скрытых значений, фрагментарных и рассеянных общих высказываний. Это, естественно, привело к вопросу о том, как сам автор может произнести целую серию несуразностей, в которых он может скрыть во

38

фрагментарной форме сообщение, несущую полезную информацию. Или сможет ли он использовать эти невразумительные, непоследовательные высказывания пациента и вставлять их посреди фрагментарных понятных сообщений, которые было бы трудно опознать.

Эти размышления дали толчок многочасовой напряженной работе, потраченной на изучение возможности введения в стенографическую запись высказываний пациентов, явно невразумительных, нормальных сообщений, которые не смогли обнаружить коллеги автора, когда у них не было ключа к ним. Предыдущие попытки по созданию автором оригинальных несовместимостей в высказываниях вскрыли определенную и узнаваемую личную модель, обозначающую, что автор достаточно нормален в умственном отношении, чтобы создать настоящий поток несовместимых, невразумительных высказываний.

Когда в произведение пациента успешно были вставлены новые значения, автор обнаружил, что на его прошлые эксперименты с гипнотическим методом во многом повлиял тот тип сообщения, который ему хотелось бы вставить в высказывания пациента. Результатом этой работы явился следующий эксперимент, который носил и терапевтический характер.

Одна из поступивших на работу секретарей очень сильно возражала против того, чтобы ее гипнотизировали. Она регулярно страдала в момент наступления менструации от сильных мигреневых головных болей, которые продолжались по 3 - 4 часа и даже больше. Ее нередко в это время осматривали медики, но не смогли ей ничем помочь. В эти периоды она обычно уходила в свою комнату и пыталась “переспать свою головную боль”, что обычно занимало у нее 3-4 часа. Однажды вот в такой же период автор специально заставил ее записывать то, что он хочет продиктовать, не разрешив ей уйти с работы в свою комнату. Сильно негодуя, она начала работу, но через 15 минут вдруг перестала писать и сообщила автору, что ее головная боль прошла. Она приписала это своему гневу из-за того, что ее заставили записывать. Позже в другом таком же случае она сама, добровольно, вызвалась сделать запись под диктовку, чего старались избежать все секретари, потому что это было трудным.

Ее головная боль усилилась, и она решила, что счастливый случай с автором был просто случайностью. На следующий месяц у нее опять возник сильный приступ боли. Автор опять заставил ее писать под диктовку. Предыдущий удачный результат опять появился буквально через 10 минут. При появлении следующего приступа боли она добровольно вызвалась писать под диктовку автора. И снова головная боль исчезла. Потом она уже экспериментально проверила эти проявления, делая стенографические записи под диктовку других врачей. По неизвестным причинам головные боли при этом обострялись. Однажды она вернулась от одного из них и попросила автора продиктовать ей. Он ответил ей, что у него ничего нет сейчас под рукой для диктовки, но он сможет прочесть еще раз уже написанный материал. Головная боль прошла через 8 минут. Позже на ее просьбу подиктовать что-нибудь, чтобы снять головную боль, ей была предложена какая-39

то рутинная диктовка. Никакого эффекта она не имела.

Она пришла еще риз, мало надеясь на успех, считая, что “лечение” диктовкой исчерпало себя. Она снова получила облегчение от диктовки через 9 минут. Она были так обрадована, что сохранила даже копию своих записей, чтобы в следующий раз попросить кого-нибудь продиктовать ей этот "счастливый отрывок". Но, к сожалению, оказалось, что ни у кого не было такого “правильного” голоса. Автор   всегда давал ей постгипнотическое внушение, но делал это незаметно для нее.

Ни она и никто другой из окружающих не подозревали, что происходило на самом деле. Автор когда-то сделал обширные записи невразумительных высказываний психотического пациента. Он и раньше заставлял разных секретарей делать стенографическую запись невразумительных высказываний пациента. Потом он систематически вставлял терапевтические внушения между этими высказываниями, держа в уме именно эту секретаршу. Когда это оказалось у спешным, таким же образом были использованы невразумительные высказывания другого пациента. Это тоже принесло успех. В качестве контрольной процедуры автор предложил девушке обычную диктовку невразумительных высказываний без гипнотических внушений. Это не сняло у нее головной боли. Никакого эффекта не дала диктовка и чисто “докторского” материала, так как его нужно было прочесть громко, с некоторой долей выразительного осознания, чтобы он мог быть эффективным.

Теперь встает вопрос о том, почему те два пациента ответили терапевтически? Ответ здесь может быть очень простым: они хорошо знали, зачем обратились за помощью, они хотели получить облегчение, они пришли в состояние восприятия и готовы были отреагировать при первой возможности. Исключение составила первая экспериментальная больная, но и она страстно хотела избавиться от головной боли и хотела, чтобы время, потраченное на диктовку, было потрачено и на снятие головной боли. Тогда, в сущности, можно сказать, что все пациенты были настроены на получение лечения. Сколько раз пациенту нужно высказать свою жалобу? Только столько раз, сколько необходимо для врача, чтобы понять сущность его проблемы. Их сильное напряженное желание терапии было не только сознательным, но так же и подсознательным желанием, если судить с клинической точки зрения, и что более важно, если принимать во внимание полученные результаты.

Врач должен тик же узнать, понять эту готовность, с которой подсознательный разум подбирает себе шифры, ключи и нужную ему информацию. Например, кто-то может невзлюбить другого нравиться с первого взгляда, и он может не осознавать очевидных причин для этого в течение многих недель, месяцев и даже лет. Однако, в конце концов, причины такой антипатии будут очевидны и для сознательного ума. Обычным примером может быть внезапная враждебность, проявляемая нормальным гетеросексуальным человеком к личности, являющейся

40

гомосексуальной, хотя первый и не знает об этом.

Определяющим принципом в психотерапии является уважительное и почтительное осознание способности подсознательного разума пациента понять значение подсознательного поведения самого врача. Здесь следует также полностью и быстро учитывать то, насколько полно подсознательный разум пациента может понять намеренно завуалированные значимые терапевтические команды и внушения, предложенные ему врачом. Клинический и экспериментальный материал, процитированный выше, базируется на понимании автором того факта, что подсознательный разум пациента слышит и понимает гораздо лучше, чем это может сделать сознательный разум.

В то время у автора было намерение опубликовать эту экспериментальную работу, значение которой было понятно только для автора. Но при трезвом размышлении, осознавая неподтвержденность наличия гипноза, а также сильные возражения этой девушки-секретарши против гипноза (она не возражала против избавления от головных болей путем “диктовки” автора), автор счел это материал неготовым для публикации.

Вторая секретарша, работавшая в этом госпитале в то время, когда эта экспериментальная работа приближалась к завершению, часто страдала от сильной дисменореи. “Секретарша с головными болями” посоветовала последней попробовать стенографировать под диктовку автора в качестве возможного средства облегчения. Автор очень охотно продиктовал ей невразумительные высказывания пациента с “докторскими” вставками. Это оказалось очень эффективным.

Поразмыслив над тем, что может случиться с гипнотическими исследованиями, если начальство узнает, что здесь происходит, автор решил намеренно потерпеть неудачу со второй секретаршей на следующий раз. А потом снова добился успеха. Она добровольно вызвалась быть гипнотическим субъектом, и, чтобы удовлетворить ее личные потребности, был применен уже гипноз, а не “диктовка”. Она несколько раз выполняла роль гипнотического субъекта для различных открыто признаваемых и “одобряемых” опытов по гипнозу, и автор с ней нередко советовался по поводу других экспериментальных исследований.

Теперь,   когда  гипноз   приобрел  научную   модальность исследовательского и терапевтического значения, и возникло большее понимание его семантики, этот материал, так долго лежавший на полке неопубликованных работ, можно публиковать без всяких опасений.

Теперь мы рассмотрим в деталях, как Эриксон конструирует эту технику чередования, и также выделим больше его языковых паттернов для индуцирования гипноза и внушений. Основная индукция будет представлена позднее, а сейчас, мы изучим отчет Эриксона о его работе с Джо в его уникальном качестве кооперирования с частью клиента, для того, чтобы понять разговор Эриксона с ним.

Мы увидим, как история о рассаде томатов может развиться в эффективную 41

и болезненно необходимую серию внушений для облегчения боли.

Эриксон начинает следовать за переживанием клиента. Описывая то, что он знает как о клиенте как верное, он также подыскивает предмет, интересный для клиента, чтобы завладеть его вниманием. Это дает больше чем просто преимущество для того, чтобы заставить клиента слушать; это также является частью опыта клиента, в который он вложил большую часть себя. Эриксон хочет, чтобы клиент был способен взять содержание истории и обобщить референтный индекс на себя. В один момент он даже сказал Джо:

Это так приятно, просто быть способным думать о рассаде, как если бы она была просто человеком.

Любовь Джо к рассаде позволит Джо легче выбрать его собственный референтный индекс как подходящую замену рассаде томатов.

Здесь Эриксон начинает с серии предложений следования:

Я знаю, что вы цветовод = А Что вы любите выращивать цветы = Б Я вырос на ферме в Висконсине = С Я любил растущие цветы = Д Я и сейчас люблю  = Е

Каждое из этих пяти предложений является верным для клиента без всяких вопросов. Теперь Эриксон присоединяет эти предложения к поведению, которое он хочет извлечь из клиента, соединяя неявным каузативом итак в предложении:

Итак, я хотел бы, чтобы вы заняли место в этом мягком кресле, когда я говорю вам... Общая форма этой серии такова:

А, Б, С, Д, Е, итак,

я хотел бы , чтобы заняли место в этом мягком кресле, когда я говорю вам...

Заметим в добавление , что последнее предложение само включает неявный каузатив, который соединяет проверяемое предложение с куском поведения, который Эриксон хочет извлечь из Джо:

Я говорю вам ... когда... я хотел бы, чтобы заняли место в этом мягком кресле.

Дальше заметим, что поведение, которое Эриксон хочет извлечь из Джо, не запрашивается прямо, а скорее Эриксон использует разговорный постулат, избегая посредством этого прямой команды займите место в этом мягком кресле, когда говорит:

...Я хотел бы, чтобы вы заняли место в этом мягком кресле... Я собираюсь сказать вам множество вещей, но это не будет о цветах, потому что вы знаете о цветах больше, чем я. Это не то, что вы хотите.

42

Здесь Эриксон использует серию паттернов:

В дополнение Эриксон использует технику мета-коммуникации (коммуникации о коммуникации), родственную технике нарушения выборочных ограничений, отмеченную выше. Здесь Эриксон прямо комментирует свою намеренную коммуникацию с Джо. Он говорит, что собирается разговаривать с Джо , но не о цветах. Однако, когда эта коммуникация развивается, Эриксон поверхностно говорит о рассаде томатов - фактически применяя технику выборочного ограничения. Здесь Эриксон прямо предупреждает Джо, что он хочет, чтобы Джо сам нашел какой-то другой референтный индекс для коммуникации о рассаде томатов.

Теперь, когда я говорю, я могу это делать так удобно, как я хочу, чтобы вы слушали меня, когда я говорю о рассаде томатов.

Это необычная вещь для разговора. Это делает странным. Зачем говорить о рассаде томатов? Кто-то кладет томатное семечко в землю. Кто-то чувствует надежду, что оно вырастет в растение, которое принесет удовлетворение своими плодами.

Опущение (необычная для кого?

Говорить кому?)

Причина-следствие

Отсутствие референтного индекса

Аналоговая маркировка меньшей

включенной структуры

Номинализация с сопутствующим опущением

и отсутствием референтных индексов

Семечко впитывает воду, не очень трудно сделать это, потому что дожди приносят мир и комфорт и радость от роста цветам и томатам.

43

При этом здесь мета-коммуникация Эриксона ...это не будет о цветах... уместна, так как он раньше предупредил Джо, что он не будет говорить о цветах, и здесь он фактически говорит о цветах, и бремя конструирования смысла для этой коммуникации наваливается на Джо.

Это миленькое семечко, медленно набухая, выпускает маленький корешок с ресничками на нем. Теперь вы можете не знать, чем являются реснички, но реснички являются вещами, которые работают, чтобы помочь семечку томата расти, выбраться на землю как растущее растение, и вы можете слышать меня, Джо, я буду продолжать говорить и вы можете продолжать слушать, удивляться, просто удивляться, как вы можете действительно учиться.

и здесь ваш карандаш и блокнот, но, говоря о рассаде томатов, она растет так медленно. Вы не можете увидеть, как она растет, вы не можете услышать, как она растет, но она растет - первые маленькие листочки на стебле, маленькие тонкие волосики на стебле, эти волосики на листьях тоже, как реснички на корнях, они должны заставить рассаду томатов чувствовать себя очень хорошо...

...и здесь ваш карандаш и блокнот...

.. .но, говоря о рассаде томатов...

.. .они должны заставить Нарушение выборочных ограничений. рассаду томатов чувство­вать себя очень хорошо

... должны заставить     Причина-следствие чувствовать...

44

ОСНОВНАЯ ТРАНСОВАЯ ИНДУКЦИЯ С КОММЕНТАРИЯМИ

Теперь можно было бы начать с того, чтобы дать вам идею об уровне сложности языка, который использовал Эриксон для создания индукции или для давания внушений. Способности Эриксона утилизировать язык таким сложным способом - это результат опыта и креативности плюс его смелая вера в способность людей учить вещи, которые им нужно знать. Однако, сам Эриксон может генерировать эти языковые паттерны спонтанно, он не знает сознательно их формальных характеристик. Как начал Эриксон предисловие к другой нашей книге: ““Структура магии-I” Ричарда Бэндлера и Джона Гриндера является восхитительным упрощением бесконечной сложности языка, который я использую с моими паттернами. Читая эту книгу, я изучил очень много о вещах, которых я делал, не зная об этом”.

Далее следует индукция, которая была записана на пленку в авторском (Гриндер) исполнении, приведенная дословно с комментариями справа.

1. Не могли бы вы не перекрещивать ваши ноги?  Индукция начинается с разговорного постулата “Не могли бы вы не перекрещивать ваши ноги?” Разговорный постулат, как описывалось раньше, является вопросом в форме пресуппозиции команды “разведите ваши ноги”. Это движение начинает процесс, который заставляет пациента оперировать паттернами, которые обычно не сознаются, в то же время помещая ее в позицию для трансовой индукции, когда она уже начала отвечать на внушение на бессознательном уровне.

2. И продолжать делать это... Отсутствие референтного индекса (делать что? —сидеть с неперекрещенными ногами или отвечать на внушение)

3. И сидеть с вашими руками, расположенными точно как это сейчас. И соединяет этот разговорный постулат со следующей командой, которая тоже не является командой, а является продолжением предыдущего паттерна разговорного постулата. Здесь есть дополнительная двусмысленность (возможность, основанная на пресуппозиции “или вы будете сидеть как сейчас, или просто сидеть).

4. И посмотреть на любое пятно здесь. Продолжение того же самого процесса разговорного постулата.

5. И не касаться его. Дальнейшее продолжение.

6. И, да, просто держите взгляд на этом пятне.   “Просто держите взгляд” предполагает, что ничего больше не требуется от клиента. В то же время “и” соединяет (связывает) это предложение каузальным способом с тем, которое предшествует. Более того, предикат “держать” в этой фразе “держать взгляд” предполагает, что клиент смотрел.

7. Теперь нет нужды говорить...     Разговорный постулат с силой команды “не разговаривать” в дополнение к опущению (кто говорит, о

45

чем, кому?) и номинализации “нужда” с ее сопровождающими опущениями и отсутствием референтного индекса.

8. Нет нужды двигаться...   Неграмматическая последовательность слов , опущений (кто двигается, куда) и номинализации нужда.

9. Вы действительно не должны уделять внимания мне, потому что... пресуппозиция остатка предложения, когда “нечто действительно случается”, номинализация “внимание” и начало причинно-следственного предложения (потому что) .Разговорный постулат дне должны уделять внимание” имеет силу команды “не уделяйте внимания”.

10. Ваш бессознательный разум будет слушать меня... Предполагается, что бессознательный разум клиента существует и может слушать речь автора. Меньшая включенная структура “слушать меня”.

11. И он будет понимать... Опущение (понимать что?), меньшая включенная структура “понимать”, неопределенный глагол “понимать”.

12. Действительно, даже нет нужды уделять внимания мне.. Использование слов “даже” и “действительно”, остаток коммуникации предполагается. Неграмматическое предложение, разговорный постулат, меньшая включенная структура “уделять внимание”, номинализация “нужды”.

13. И пока вы сидите здесь... Присоединяющее предложение, связанное с предшествующим предложением союзом “и” и неявным каузативом “пока/в то время как”.

!4. Вы должны делать ту же самую вещь... Отсутствие референтого индекса (вещь), опущение (ту же самую, как что, для кого?), неопределенный предикат “делать”.

15. Что вы делали, когда впервые попали в школу... Опущение (делать что?), неявный каузатив “когда”, внушение возрастной регрессии, как отмечая ранний период жизни клиента, так и утверждая, что клиент делает ту же самую вещь теперь.

16. Когда вы впервые увидели задание по письму... Номинализации “задание” и “письмо”, сопровождающиеся опущениями и отсутствием референтного индекса, внушение возрастной регрессии, неявный каузатив “когда”.

17. Буквы алфавита... Предикат увидели (16) плюс ссылка на буквы алфавита является мощной техникой достижения недоминантного полушария.

18. Это выглядит как невозможная задача... Опущения (“выглядит” для кого, “невозможная” для кого?), номинализация “задача”.

19. Как вы узнаете “б” ...    Меньшая включенная структура (узнавать “б”), вопрос, заданный без паузы, не позволяя клиенту отвечать открыто.

20. Как она отличается от “д”... Опущение (“отличается” для кого?). Дети точно имеют эту трудность - значит, усиление внушения возрастной регрессии.

21. И числа... Также отложено в недоминантном полушарии,

46

неграмматический фрагмент.

22. Является 6 вверх ногами 9... 9 является вверх ногами б... Неграмматические фрагменты, достижение недоминантного полушария, внушение возрастной регрессии, опущение (“является” для кого?).

23. И пока вы изучали эти проблемы - вы формировали ментальные образы, которые остаются с вами до конца вашей жизни... Достижение недоминантного полушария, чтение мыслей, номинализация “проблемы”, с сопровождающими опущениями и отсутствием референтных индексов.

24. Но вы не знали этого затем ...  Внушение амнезии.

25. И когда вы сидите здесь...    Продолжение следования, неявный каузатив когда.

26. Те же самые вещи случаются с вами сейчас.... которые случались с вами потом...        Все данные выше описания имеют место в данный момент: регрессия, амнезия, формирование ментальных образов, обучение, “те же самые вещи” не имеют референтных индексов и могут быть чем угодно - это позволяет клиенту выбирать. Когда получен ответ на все это, в некоторой степени более предпочтительный, автор выражает это предложением, которое также делает это встроенной командой, “те же самые веши случаются с вами сейчас, которые случались с вами потом”. Маркирование таким способом, что тон подразумевает “делайте это”.

27. Ваше дыхание изменилось... Это следование. Автор близко смотрел

28. Ваше кровяное давление изменилось...   на клиента и описывал изменения, которые он

29. Ваша частота пульса изменилась...    видел, подкрепляя обратной связью и также

30. Ваш рефлекс век изменился...   предполагая, что это уже случилось.

31. И вы получили ментальный образ, визуальный образ этого пятна и сейчас... вы можете закрыть ваши глаза сейчас...     Чтение мыслей, соединение “и” связывает предложение следования посредством чтения мыслей с желаемым поведением, неграмматический (два вхождения “сейчас”) разговорный постулат, меньшая включенная структура “закрыть ваши глаза” , неопределенный глагол “получили”, аналоговая маркировка “сейчас”.

32. И теперь вы можете наслаждаться комфортом от вхождения в транс... Соединение “и”, меньшая включенная структура “наслаждаться комфортом”, разговорный постулат, пресуппозиция “вы вышли в транс”, номинализация комфорт, неявный каузатив (от = по причине) .

33. И я хочу, чтобы вы наслаждались каждым моментом этого... Отсутствие референтного индекса “этого”, пресуппозиция “каждым моментом”, меньшая включенная структура, аналоговая маркировка.

34. И я не хочу говорить о нем... Опущение (говорить о чем?)

35. Вы можете иметь много удовольствия...   Меньшая включенная структура, разговорный постулат, номинализация “удовольствия”, с сопровождающими опущениями и отсутствием референтных индексов, 47

прессупозиция “много”.

36. Начиная осознавать комфорт... Пресуппозиция (“осознавать” -это фиктивный предикат), номинализация “комфорт”, аналоговая

маркировка.

37. Который вы можете иметь внутри себя... Меньшая включенная структура, неопределенный глагол, разговорный постулат.

38. И что-то из этого является пониманием, которое вы можете получить ... Отсутствие референтного индекса “этого”, пресуппозиция “что-то”, номинализация “понимание”, меньшая включенная структура, разговорный постулат.

39. Затем, возможно, вы можете иметь опыт ... Неявный каузатив “затем”, меньшая включенная структура, аналоговая маркировка, номинализация “опыт”.

40....незнания, какая из ваших рук собирается подняться первой... Меньшая включенная структура (вопрос “какая из ваших рук...”), пресуппозиция “какая из ваших рук...” предполагает, что одна их рук будет подниматься и запрашивает, какая будет первой.

Далее индукция была продолжена с использованием других гипнотических патгернов.

СПЕЦИАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ, ПРОВЕДЕННОЕ СОВМЕСТНО С ОЛДОСОМ ХАКСЛИ, ПРИРОДЫ И ХАРАКТЕРА РАЗЛИЧНЫХ СОСТОЯНИЙ СОЗНАНИЯ, С КОММЕНТАРИЯМИ

Поведение пациента суть часть его проблемы, с которой он приходит в кабинет врача; оно составляет лично его среду, внутри которой терапия и должна произвести эффект; оно может составлять главную силу в конкретных отношениях пациент-врач. Так как, с чем бы ни пришел пациент в кабинет врача, это, в некотором смысле, и часть его, и часть его проблемы, пациента надо оценивать с симпатией, рассматривая всю целостность, находящуюся перед терапевтом.

Милтон X. Эриксон. Использование симптомов как интегральная часть гипнотерапии.

Общепризнанно, что Милтон Эриксон является ведущим практиком медицинского гипноза и использует гипноз в психотерапевтическом контексте. Он настойчиво убеждает в течение всех лет его продолжающихся исследований природы гипноза и работы человеческого мозга в измененных состояниях сознания, что гипнотизеры, психотерапевты, медики и стоматологи проявляют утонченную способность распознавать и

4S

удовлетворять специальные нужды и требования, с которыми клиенты приходят к ним в связи с их ситуацией. Эриксон осознает, что полная коммуникация между двумя людьми одновременно и на сознательном, и на бессознательном уровнях может происходить, когда существует восприимчивость к модели мира другого человека. В терапевтическом контексте, например, терапевт берет на себя ответственность и за вхождение в контакт, и за осуществлении помощи клиенту в приобретении навыков коммуникации, необходимых для возможности любого желаемого изменения в поведении. Часто это может требовать от терапевта умения обучить клиента выработке нового способа представления собственного опыта - буквально обучить клиента приобретать новые возможности выбора в поведенческом плане (сознательно, бессознательно или обоими путями одновременно) относительно своего способа представления мира. Применяя гипноз в медицинских или зубоврачебных контекстах, врач должен помочь каждому клиенту достичь измененного состояния сознания, которое позволит воспринимать мир способом, радикально отличным от способа восприятия нормальным сознанием для того, что бы могли быть осуществлены другие сложные хирургические процедуры, к которым пациент был бы правильно подготовлен. Обычной для любой из этих ситуаций является возросшая способность клиента контролировать части его опыта, привычно воспринимаемые как неподконтрольные ему (например, способность вызывать воспоминания о событиях отдаленного прошлого, отключаться от жгучей боли и т.д.) Клиент, с помощью гипнотизера, буквально достигает власти над частями своей нервной системы, обычно считающимися находящимися вне сознательного контроля, - он может добиться успеха, добиваясь поразительного управления над продолжающимися процессами своего прямого общения с миром, над своим процессом моделирования его.

Одна из наиболее высоко ценимых в западно-европейской культуре способностей - опыт, называемый нами творчество или творческий акт. Несмотря на почти полное отсутствие согласия касательно природы такого рода опыта, исследователи творчества обычно характеризуют его как состояние измененного состояния сознания. При изучении, к примеру, многих наиболее знаменитых математиков мира комментаторы, как и сами математики, замечают, что их открытия и изобретения часто приходят в форме снов, внезапных интуитивных решений проблемы, над которой они не работали в то время на сознательном уровне.

В этой первой статье Эриксон работает вместо с Олдлсом Хаксли, исследуя “различные состояния психологического сознания”. Хаксли, безусловно, известен как одна из наиболее творческих индивидуальностей в современной истории Западной Европы. В связи с этим мы рассматриваем систему поведения как систему, помогающую Хаксли в достижении измененных состояний вкупе с восприимчивостью к его мощным творческим ресурсам. Принципы коммуникации, позволяющие Эриксону

4-992                                                 49

действовать настолько эффективно в психотерапевтическом столкновении, выявляются с очевидностью в этой ситуации, где впечатляющие ресурсы высокой творческой личности оказываются исследованными ею же самой. И именно здесь, в этой статье, возможно, присутствует мысль, что тот потенциал, который предлагается гипнотическими средствами как инструмент для изучения измененных состояний сознания и для исследования максимального расширения пределов человеческого опыта, выявляется сам по себе наиболее наглядно. И эти средства пригодны не только для обладающей сильным воздействием методики Эриксона как средства помощи и изменения частей привычной индивидуальной модели мира способом, узко применимым в терапии или полезным в медицине и стоматологии, но они также обеспечивают цельный подход к нанесению на карту частей человеческого потенциала, обычно не проявляемых - тех его частей, которые мы можем назвать творческими актами.

СПЕЦИАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ,

ПРОВЕДЕННОЕ СОВМЕСТНО С ОЛДОСОМ ХАКСЛИ, ПРИРОДЫ И ХАРАКТЕРА РАЗЛИЧНЫХ СОСТОЯНИЙ СОЗНАНИЯ ВВЕДЕНИЕ

За период около года Олдосом Хаксли и актором много времени было потрачено на то, чтобы отдельно друг от друга спланировать совместное исследование различных состояний психологического сознания. Специальные справки, возможные методы экспериментального подхода и исследований и различные вопросы, которые следовало предложить к обсуждению, вносились каждым из нас в свои соответствующие отрывные записные книжки. Цель была  - подготовить общую базу для предполагаемого совместного исследования, где эта общая база отражала бы ход мыслей каждого из нас независимо от другого. Этим способом мы надеялись обеспечить возможно более широкий охват идей при таких различных схемах, приведенных из заметно различных базисов восприятия, которыми мы оба обладали.

В начале 1950 г. мы встретились в доме Хаксли в Лос-Анджелесе для того, чтобы провести день в интенсивном оценивании идей, записанных в наши записные книжки, и заняться экспериментальными исследованиями, которые показались бы нам осуществимыми. Мне был особенно интересен подход Хаксли к психологическим проблемам, его метод мышления и его собственного уникального использования своего подсознания, которые мы обсуждали только конспективно несколько раньше. Хаксли был особенно заинтересован гипнозом, и предыдущая чрезвычайно короткая работа с ним продемонстрировала его исключительную компетентность как способного к глубокому сомнабулизму субъекта.

Было осознано, что эта встреча должна быть предварительным или

50

“лоцманским” исследованием, и это было обсуждено нами обоими. Тем не менее мы планировали сделать ее настолько всесторонней и содержательной, насколько возможно без излишнего акцентирования внимания на степени полноты каждого отдельного пункта. Когда работа дня была оценена, смогли быть выработаны планы будущих встреч и специфических изысканий. В дополнение каждый из нас преследовал свои индивидуальные цели. Олдос имел в виду дальнейшую литературную деятельность, тогда как мой интерес относился к будущей психологической экспериментальной деятельности в области гипноза.

Работа эта началась в восемь часов утра и продолжалась без перерыва до шести часов вечери, с некоторым существенным обзором наших записных книжек ни следующий день, чтобы установить их общую согласованность, исключить любой недостаток ясности смысла, возникающий в результате сокращенности записей, внесенных в них в течение предыдущего дня, и с целью скорректировать какие-либо оплошности. В целом мы обнаружили, что наши записные книжки принципиально находились в согласии, но что, естественно, направленность записей отражает наши специальные интересы и факт того, что каждый из нас, вследствие характера ситуации, делал отдельные замечания, которые относились к обоим участникам. Мы планировали оставить эти записные книжки Хаксли, так как его феноменальная память, часто оказывающаяся способной вызвать всеохватывающее воспоминание, и его экстраординарные литературные способности позволили бы осуществить более удовлетворительное написание совместной статьи, основанной на наших дискуссиях и экспериментах того дня. Однако, я все-таки вырвал из моей записной книжки страницы с описанием поведения Хаксли, когда он, будучи экспериментальным субъектом, оказывался неспособным делать исчерпывающие записи о себе, несмотря на то, что после эксперимента он мог делать это и действительно делал, впрочем, менее полно, чем я. Было внесено предложение, что я, исходя из этих определенных страниц, должен попытаться написать статью, которая могла бы быть включена впоследствии в более объемное исследование, которое должен был написать Хаксли. Соответственно я вырвал некоторое количество страниц, намереваясь затем охватить и больше. Страницы, которые я забрал, Хаксли немедленно переписал в свой журнал, чтобы быть уверенным в полноте своих собственных данных. К несчастью, землетрясение в Калифорнии некоторое время спустя разрушили дом Хаксли, его обширную библиотеку, содержащую много редких изданий и рукописей, помимо прочих бесчисленных сокровищ, не говоря уж о рукописях самого Хаксли, над которыми он тогда работал, так же как и о соответствующих записных книжках от совместного исследования. В результате чисто субъективная сущность нашего проекта была оставлена как тема слишком болезненная, чтобы ее еще обсуждать, однако недавняя смерть Хаксли подтолкнула меня к внимательному прочтению этого относительно

                                   51

малого числа страниц, которые я вырвал из своей записной книжки. Их изучение давало возможность представить читателю малую, но информативную часть экспериментов того дня. В этом отношении читатель должен помнить, что цитаты, принадлежащие Хаксли, не обязательно дословны, так как во время эксперимента автор записывал их в сокращенной форме. Тем не менее, в смысле их содержания, они корректны и показательны для Хаксли, насколько я знал его. Также должно иметь в виду, что Хаксли прочел мои записи относительно нашего совместного исследования и одобрил их.

ПРЕДПОСЫЛКИ ПРОЕКТА

Проект начался с обзора Хаксли концепций и дефиниций, в основном его и частично других, работающего сознания, за которым последовало обсуждение со мной его понимания гипнотических состояний сознания. Целью было убедиться, что мы совпадаем в своих концепциях или различаем наши расхождения в понимании, таким образом создавая возможность более достоверного исследования предмета наших интересов.

Затем последовал обзор его психоделических опытов с мескалином, которые будут отражены ниже в настоящей книге.

Хаксли затем выступил с детальным описанием его весьма специальной практики того, что он в поисках лучшего и менее неуклюжего обозначения, ранее им не вводившегося, назвал _глубокой рефлексией. Он описал это состояние (описание автора не является полным, так как ему казалось, что, кроме личного интереса, не было никакой разумной причины для того, чтобы сделать всесторонние записи явления) глубокой рефлексии как характеризующееся физической релаксацией с опущенной головой и зарытыми глазами, глубокой прогрессивной психологической отстраненностью от внешних обстоятельств, но без какой-либо действительной потери физических реальностей, без какой-либо амнезии или потери ориентации; “нахождением в стороне” от всего несущественного, и затем состоянием полной погруженности мозга, являющейся предметом интереса Хаксли. Более того, Хаксли постулировал, что в этом состоянии полного отстранения и погруженности он свободно мог взять новый карандаш вместо затупившегося для того, чтобы “автоматически” сделать пометки относительно своих мыслей и проделать все это без фиксируемого осознания, что за телесный акт он производит, с его стороны. Это было, как если бы физический акт не являлся “интегральной частью моего мышления”. Казалось, что никоим образом такая физическая активность не нарушала, замедляя или затрудняя, “ход мысли, так избирательно занимавший мою сферу интересов... Она ассоциируется как почти полностью периферическая активность... Я мог бы сказать, как активность, едва соприкасающаяся с периферией”. Хаксли ссылается на

52

присутствие другого типа физической активности. Он вспомнил пребывание в состоянии глубокой рефлексии в течение первого дня, когда его жена занималась покупками. Он не восстановил, какими мыслями или какими идеями он был занят, но вспомнил, что, когда его жена вернулась, она спросила его. записал ли он специальное сообщение, которая она продиктовала ему по телефону. Он был ошарашен ее вопросом, не мог вспомнить что-либо о собственном ответе по телефону, который, однако, был, как убеждала его жена, но вместе они нашли то самое сообщение, воспроизведенное в блокноте рядом с телефоном, который находился на расстоянии большем, чем следовало бы, чтобы достать его без затруднений из кресла, в котором Хаксли погружался обыкновенно в глубокую рефлексию. И он, и его жена пришли к заключению, что он находился в состоянии глубокой рефлексии во время телефонного звонка, поднял трубку и сказал ей, как обычно: “Я слушаю, алло”, выслушал сообщение, записал его, и все это без каких-либо последующих воспоминаний о происшедшем. Он вспомнил только то, что работал в этот день над рукописью такого рода, что она заполняла всю его сферу интересов. Он объяснил, что это было вполне обычно для него, начинать свою дневную работу вхождением в состояние глубокой рефлексии как предварительного процесса выстраивания своих мыслей и приведения в стройный порядок размышлений, которые должны были бы войти в его предполагаемые записи этого дня несколько позднее.

Как другую иллюстрацию, Хаксли приводил инцидент, когда его жена вернулась домой после глубокого отсутствия, обнаружила дверь запертой, как обычно, открыла дверь и обнаружила на журнальном столике, предназначенном для почты, специальных сообщений и т. п., срочное письмо. Она нашла Хаксли тихо сидящем в его особом кресле, очевидно, в состоянии глубокой задумчивости. Позднее в этот день она осведомилась о времени прибытия срочной почты только для того, чтобы убедиться, что он не имеет никаких воспоминаний об этом письме. В то же время мы оба знали, что почтальон, несомненно, позвонил в дверной звонок, что Хаксли услышал звонок, прервал свои занятия, пошел к дверям, открыл их, получил письмо, закрыл дверь, положил письмо на нужное место и вернулся в кресло, где жена и нашла его.

Оба рода таких событий происходили весьма редко. Он привел их только как случаи с ним, описанные его женой, но без какого-либо своего ощущения, что такие сообщения содержат описания действительно осмысленного физического поведения с его стороны. По его мнению, он мог только заключить, что в моменты подобных происшествий он должен был находиться в состоянии глубокой рефлексии.

Его жена впоследствии высказала заключение, что его поведение было полностью “автоматическим”, как у машины, движущейся и точно и строго. “Это изысканное удовольствие - видеть его достающего книгу из шкафа, снова садящегося, медленно открывающего книгу, надевающего очки,

53

недолго читающего и затем откладывающего книгу и очки в сторону. Затем, через какое-то время, может быть, несколько дней, он заметит книгу и спросит о ней. И совершенно внезапно вы вдруг обнаруживает его в кабинете, интенсивно работающим”

Другими словами, пока он находился в состоянии глубокой рефлексии и казался полностью выключенным из внешней реальности, целостность задачи, решаемой в этом состоянии мозга, нарушалась стимулами извне, однако некоторая периферическая часть сознания давала ему возможность воспринимать внешний стимул, дать сообразный со смыслом отчет на ситуацию, но без какого-либо явного запечатлевания в памяти как стимула, и так и смыслового и адекватного ответа.

Обращение с вопросами к его жене позволило выяснить, что, когда она находилась дома, 0лдoc в состоянии глубокой рефлексии не обращал никакого внимания на телефон, который мог быть расположенным прямо перед ним, равно как и на звонок в дверь. “Просто он полностью доверяется мне, но я могу поставить его в известность, что буду отсутствовать, и он никогда не проигнорирует телефон или звонок в дверь”.

Хаксли объяснял, что он верит в свою возможность достичь состояния глубокой рефлексии за пять минут, но что при осуществлении этого он “просто отбрасывает в сторону все якоря” любого типа сознания. Только что он под этим подразумевал, он не мог описать. “Это только субъективный опыт”, в котором он, несомненно, достигал “упорядоченного ментального окружения”, запускающего упорядоченное свободное течение мыслей в процессе писания. Это было его окончательным объяснением. Он никогда не производил никакого анализа того, чем же в точности является его “глубокая рефлексия”, не ощущал, что он мог бы проанализировать ее, но он выразил готовность сделать такую попытку в порядке экспериментального исследования в какой-то день.

Как только он начал погружать себя в свои мысли, чтобы достичь состояния глубокой рефлексии, сразу же выяснилось, что он действительно “отбрасывал все якоря” и оказывался практически полностью вне достижимости. В этой попытке экспериментировать, отслеживая себя как субъекта эксперимента, и запоминая процессы входа в глубокую рефлексию, он достиг этого состояния за пять минут и вышел из него за две минуты, как я мог заметить. Его комментарий был: “Послушайте, я чертовски виноват Я неожиданно обнаружил себя в состоянии полной готовности к работе с отсутствием задачи, и я понял, что мне лучше было бы выйти из него”. Это сигнал, который я должен был дать, был предварительно согласован как сигнал “выхода” для него. Следующая попытка была сделана так же легко, как и первая. Хаксли сидел тихо в течение нескольких минут, и указанный сигнал был дан. Ответ Хаксли был: “Я обнаружил, что жду чего-то. Я не знал, чего. Это было только “что-то”, что я, казалось, чувствовал, как необходимость войти в нечто, кажущееся лишенным времени и пространства вакуумом. Да, это было

54

впервые, чтобы я заметил это чувство. Всегда я имел какие-то мысли, требующие разработки. Сейчас же я, казалось, не имею никакой насущной работы. Я был только полностью незаинтересован, полностью безразличен, только ожидал чего-то, и затем я почувствовал необходимость выйти из этого состояния. Да, давали ли вы сигнал?”

Исследование показало, что он не имел явных воспоминаний о данном мною сигнале. Он имел только “чувство, что “пришло время” выходить оттуда”.

Несколько воспроизведений дали тот же результат. Ощущение лишенного времени, лишенного пространства вакуума, безмятежное, комфортное ожидание недифференцированного “чего-то” и мягкая же потребность вернуться к обычному состоянию включенности сознания содержали в себе приобретенное понимание. Хаксли коротко суммировал свои находки как “полное отсутствие всего на пути туда и ожидаемое лишенного смысла нечто, чего ожидают в состоянии нирваны, если нечего больше делать”. Он прилагал свои усилия к тому, чтобы далее углубить исследование этой практики, которую он нашел настолько полезной в его писательской работе.

Дальнейшие эксперименты были проделаны после того, как Хаксли объяснил, что он может входить в состояние глубокой рефлексии просто с помощью недифференцированного понимания, что он должен прореагировать на любой “значимый стимул”. Не информируя его о своих намерениях, я попросил его пробудиться, когда быстро друг за другом последуют три удара карандашом о кресло. Он с готовностью вошел в состояние глубокой рефлексии и, после короткого промедления, я постучал карандашом о стол различным образом, с отчетливыми, но неодинаковыми интервалами. Затем я стукнул один раз, сделал паузу, затем дважды с очень малым интервалом, пауза, еще раз, пауза, четыре раза быстро, пауза, пять раз быстро, пауза. Было испробовано много вариантов, не включающих условный сигнал. По креслу было ударено с силой четыре раза. Пока не были даны три специфических стука, не было и ответа. Его пробуждение произошло постепенно с почти немедленным ответом на сигнал Хаксли был спрошен о его субъективном восприятии. Он просто объяснил, что они были идентичны прежним с одним исключением, а именно, что несколько раз он имел смутное чувство, что “что-то происходит”, но он не знал, что именно. Он не имел представления о том, что происходило.

Хаксли всегда весьма подготовлен к возможности входа в “измененное состояние сознания” и выхода из них. Заметьте, что в обсуждении состояния, которое Хаксли называет глубокой рефлексией, и Хаксли, и Эриксон различают практику нахождения в нормальном состоянии сознания от этого особого с помощью, к примеру, таких описаний:

-как если бы физические действия не являлись интегральной

частью   моего мышления....

55

-никоим образом такая физическая активность не нарушала...

- привел их только как случаи с ним. описанные его женой, но без

какого-либо своего ощущения...

-автоматически, как у машины, движущегося точно и строго...

-просто отбросить все якоря...

-быть полностью вне достижимости для чего-либо...

Одним из паттернов, который объединяет каждое из этих описаний, является то, что в каждом описании нормальное состояние сознания и опыт Пребывания Хаксли в “другом” его состоянии различаются редуцированием или полным отсутствием кинестетических ощущений. Если вы проанализируете по тексту этой статьи описания, данные Хаксли в нормальном состоянии его нормального восприятия мира, вы обнаружите явное предпочтение со стороны Хаксли кинестетических предикатов, то есть глаголов, прилагательных и наречий, которые основаны (или предполагаются как основанные) на кинестетической системе репрезентации. Другими словами, наиболее ценной репрезентативной системой для Хаксли является кинестетическая. Так как кинестетическая репрезентативная система является наиболее ценимой Хаксли, “иное” состояние сознания - глубокая рефлексия - характеризуется как отличающаяся от первичного редукцией или отсутствием телесных ощущений.

Есть еще два дополнительных паттерна, которые повторяются в работе Эриксона и также присутствуют в этой части статьи. Первое: жена Хаксли постулирует, что он никогда не помнит свое нахождение в этом кресле. Один из быстрейших путей помощи человеку, который достиг измененного состояния сознания, будь то гипнотическое, или глубокой рефлексии, или какие-то другие, в повторном входе в это состояние - это путь через полное восстановление их предыдущей практики, когда человек достигал этого “измененного состояния сознания”. Например, стандартным для Эриксона методом работы с клиентом, который желает вновь войти в состояние транса, является воссоздание опыта, который он имел в каких-то предыдущих случаях. Хаксли, натренировавший себя на быстрое вхождение в глубокую рефлексию, использует один из наиболее мощных из этих методов - кинестетический. Другими словами, усаживая себя в “то кресло”, он усиливает свой процесс входа в “иное” состояние сознания, так как в этом кресле он многократно входил в нужное состояние, и физический акт усаживания в “то кресло” помещает его в соприкосновение со знакомыми кинестетическими ощущениями сидения в “том кресле” -мощным набором кинестетических подсказок, ассимилируемых с измененным состоянием. Восстановление повторного переживания кинестетических ощущений, ассоциированных с предыдущими “измененными” состояниями сознания, является одним из набора методов, который характерно применяется Эриксоном для обеспечения надежных трансов в будущем.

56

“Процедура заключается в том, чтобы заставить субъекта восстановить с самого начала в существенно упорядоченной. детальной манере события предыдущего успешного гипнотического транса. В то время как субъект делает это, ему предлагаются повторения его утверждений и задаются вспомогательные вопросы. Будучи погруженным в это задание, субъект реанимирует состояние предыдущего транса, обычно субъективно возвращаясь к этой предыдущей ситуации и достигая особого взаимодействия с оператором.”

Милтон X. Эриксон, Глубокий гипноз и его индукция, 1967

Точно тот же формальный паттерн присутствует в том, что психотерапевты называют   МЕТОД   ИНСЦЕНИРОВКИ. При инсценировке клиента просят восстановить внутри себя кинестетические, визуальные и другие ощущения, которые связаны с некоторым опытом, являющимся основой блокировки желаемого развития и изменения его поведения. Таким

образом, прошлое делается настоящим, и клиент, заново переживая события, приходит тому, чтобы сделать новый выбор в своем поведении (для детального обсуждения см. “Структуру Магия”-1, гл.6, и 2, ч.1, Технологии инсценировки). Отметьте, что выбор Хаксли определенного физического местоположения (“то кресло”) и сопровождающее его кинестетическое ощущение, ассоциированное с ним, тождественны факту, что предпочтительной для Хаксли репрезентативной системой является кинестетическая.

Эриксон систематически выбирает подсказки или сигналы из наиболее предпочтительной для клиента репрезентативной системы, чтобы помочь клиенту войти или повторить вхождение в состояние транса. Таким образом, тогда как кинестетические подсказки вполне эффективны для Хаксли, для клиента с высоким уровнем визуальных ощущений наиболее приемлемым был бы придуманный образ какой-либо ситуации.

“Другим вариантом метода повторений является вариант, в котором субъект визуализирует себя выполняющим какое-то гипнотическое задание и затем добавляет к визуализации другие формы представления, как слуховые, кинестетические и т.д.”

Милтон X. Эриксон, 1967

Он, таким образом, использует наиболее развитую репрезентативную систему как ведущую и вызывающую включение других возможных репрезентативных систем.

57

Второе: Эриксон уславливается о “пробуждающем сигнале” с Хаксли без информирования его о всей полноте своих намерений. Здесь Эриксон демонстрирует несколько важных пунктов. Он выбирает сигнал, имеющий другую модальность (слуховой), нежели превалирующая у Хаксли по системе репрезентаций (кинестетическая). Эриксон обычно договаривается о сигналах или подсказках на постгипнотическое поведение в модальностях, отличных от приоритетной репрезентативной системы клиента. Это позволяет ему проскочить модальность и репрезентативную систему, наиболее часто связываемую с сознательной активностью мозга и более прямо коммуницировать с бессознательными частями мозга клиента.

Затем Эриксон приступает к тестированию эффективности подсказки, увеличивая количество сигналов той же модальности (слуховой) -последовательности ударов карандашом другие, чем в условленном сигнале, удары по ручке кресла, выполненные с особой силой, и т. д. Возможность для Хаксли не отвечать на эти слуховые сигналы демонстрируют “глубину” глубокой рефлексии. Эриксон , при разговоре с Хаксли о подсказке на побуждение, не дают Хаксли специфических указаний не отвечать на звуковую стимуляцию, отличающуюся от подсказки. Но он делает позитивное утверждение, что Хаксли пробудится на специфический сигнал. Способ, которым Хаксли должен ответить или не ответить на другие слуховые сигналы, остается неопределенным, таким образом позволяя Хаксли использовать собственные широкие ресурсы в детерминации своего поведения. Этот превосходный пример эффективность Эриксоновского паттерна ограничения персоны, с которой он работает, настолько минимальным образом, сколько возможно из требований контекста. Делая позитивное внушение относительно специфического сигнала, Эриксон дает Хаксли максимальную свободу по собственному выбору отвечать или не отвечать на сигналы, отличающиеся от условного.

При индукции транса гипнотизер часто пытается приказывать или ломать поведение субъекта, чтобы приблизить его к собственной концепции того, как субъект “должен” себя вести. Здесь должна была бы быть постоянная минимизация роли гипнотизера и постоянное увеличение роли субъекта.

Милтон Х.Эриксон,

1967

Таким образом, Эриксон использует все ресурсы, которые человек, с которым он работает, имеет в наличном доступе.

Были проведены дальнейшие эксперименты, в которых Олдосу было предложено входить в состояние глубокой рефлексии и ощущать цвет, с предварительно установленным сигналом на пробуждение, заключающемся в пожатии его правой руки. Он с готовностью выполнил требование, и, убедившись, что он полностью погрузился в свое состояние рефлексии, я

58

интенсивно потряс его левую руку, затем добавил к этому сильное нажатие на тыльные стороны обеих его рук, которое оставило глубокие вмятины от пальцев. Хаксли не выдал ответа на эту физическую стимуляцию - его глаза находились под наблюдением ни предмет возможных движений глазных яблок под веками, и частота дыхания и пульса контролировалась с целью заметить какие-либо изменения. Однако, примерно через минуту, он медленно отвел свои руки обратно вдоль ручек кресла, в сторону, где они находились до начала его рефлексивного состояния. Они медленно передвинулись примерно на дюйм и затем все движение прекратилось.

Он пробудился легко и комфортно на условленный сигнал.

Его субъективные замечания заключались лишь в том, что он “затерялся” в “море цвета”, “ощущающим”, “чувствующим” свое нахождение “в цвете”, “полностью включенным в него, знаете ли, без какой-либо идентификации самого себя”. Затем неожиданно он ощутил процесс потери этого цвета в “незначащем бессмысленном вакууме”, только для того, чтобы открыть глаза и осознать, что он “вышел оттуда”.

Он помнил соглашение о стимуле, но не вспомнил, был ли он дан. “Я могу только вывести факт подачи стимула из факта моего “выхода”, и косвенный опрос автора не обнаружил никаких воспоминаний о других физических стимулах из группы предложенных. Здесь не было ни бессознательного взгляда, ни вмятин на тыльных сторонах его рук.

Такая же процедура в отношении цвета была повторена, с добавлением, как только он показался достигнувшим состояния глубокой рефлексии, повторяющегося, настойчивого требования, чтобы после пробуждения он обсудил конкретную книгу, которая была старательно положена на видное место. Результаты были сравнимы с предыдущими находками. Он становился “потерянным”, “полностью погруженным в...”, “можно ощутить, но не описать это...”, “...слушайте, глубоко потрясающее, захватывающее состояние, когда обнаруживаешь себя приятной частью бесконечной перспективы света, мягкой, обволакивающей, всепоглощающей. Глубоко эктраординарно, сверхэктраординарно”. Он   не имел воспоминаний о моих вербальных настояниях, как и о прочих физических стимулах. Он помнил условный сигнал, но не знал, был ли он дан. Он обнаружил себя в положении человека, заключающего, что сигнал был дан, когда уже снова был в состоянии обычного сознания. Единственным добавлением было, что вход в состояние глубокой рефлексии с погружением себя в цветовые ощущения оказался по модели сравнимым, хотя и не идентичным, его психоделическим опытам.

В этой части Эриксон представляет важное описание процесса помощи Хаксли в обращении к репрезентативной системе, иной, чем в главным образом ассоциированная с его нормальным состоянием сознания, - в Данном случае к визуальной. Ощущения цвета, которые Эриксон

59

предлагает “чувствам” Хаксли во время его повторных входов в глубокую рефлексию, - это ощущения, в данном случае основанные на визуальной репрезентативной системе. Выбор слов Эриксоном здесь снова свидетельствует о его ясном чувстве применения языка и его принципе позволения персоне, с которой он работает, максимальной свободы выбора реакций на сигнал.

Эриксон говорит: “...предложили войти в глубокую рефлексию и о щ у щ а т ь цвет”. Заметьте, не видеть цвет, а ощущать цвет. Безусловно, Хаксли творчески комментирует состояния выражениями типа ...затерялся в “море цвета”...

...ощущающим, чувствующим... свое нахождение в цвете... ...в бесконечной перспективе цвета, мягкой, обволакивающей... Выбор Хаксли предикатов в этих описаниях показывает, что он находится в промежуточном состоянии между его приоритетной репрезентативной системой - кинестетической (потерянный, чувствующий, мягкий, обволакивающий), и репрезентативной системой для данных опыта, косвенно предложенной Эриксоном - визуальной (например, цвет, перспектива). И опять, позволяя Хаксли проявлять максимальную гибкость в получении этого опыта, Эриксон использует ресурсы Хаксли более полно, чем это было бы возможно, если бы Эриксон был более директивным. Здесь Хаксли, используя смешанные предикаты, демонстрирует феномен, часто связываемый с творческой активностью - синестезию, практику перекреста модальностей (сенсорных систем). То, что эти нервные пути действительно пригодны служить основой для такого поведения, было показано ранее (см. “Структуру Магии”-2, ч.З, и работу Бах-и-Рита “Механизмы мозга в сенсорной субституции”, 1965).

В заключение Хаксли попросили войти в состояние рефлексии с задачей отвечать на телефонные звонки и случаи специальной доставки корреспонденции. Он заметил, что такой проект должен быть “вполне плодотворен”. Несмотря на повторные попытки, он “выходил” из этого состояния, поясняя; “Я обнаружил, что мне нечего делать, и поэтому вышел из состояния”. Его воспоминания ограничивались оценками, данными ему его женой, и все детали ассоциировались с ней, а не с какими-либо более глубинными переживаниями опыта с его стороны.

Заключительную попытку сделали с целью выяснить, может или нет Хаксли включить другого человека в его состояние глубокой рефлексии. Эта мысль заинтересовала его сразу же, и было предложено, чтобы он вошел в состояние рефлексии с целью 'обозреть' некоторые из его психоделических опытов. Это он проделал самым интригующим образом. Когда состояние рефлексии было достигнуто, Хаксли, абсолютно невозмутимый, в рассеянной манере, начал делать фрагментарные ремарки, главным образом в форме адресованных самому себе замечаний. Так, он произнес, производя время от времени пометки карандашом по бумаге, которые

60

ему быстро предоставили: “Сверхэкстраординарно...я упустил из виду, что—Как? Странно, я, должно быть, забуду это (делая пометку ) ... потрясающе, как по-разному оно проявляется ... я должен посмотреть...” . Когда он пробудился , он имел свернутое воспоминание о факте "просмотра" предыдущих психоделических экспериментов, но то, что он ощущал на практике, тогда или сейчас, конкретно он не мог вспомнить. Также он не помнил ни того, что говорил вслух, ни того, что делал записи. Когда ему показали их, он нашел, что они настолько плохо написаны, что не могут быть прочитаны . Я прочел ему свои без выявления каких-либо следов в его памяти.

Выбор Хаксли предикатов в состоянии глубокой рефлексии обнаруживает полный переход к визуально-репрезентативной системе:

Я упустил из в иду...

... как по-разному оно проявляется...

...я должен посмотреть...

В индукциях Эриксона, как и в нашей собственной работе по трансовой индукции, мы заметили эффективный паттерн появления приоритетности визуальной репрезентативной системы по мере достижения субъектом все более и более глубоких гипнотических состояний. Одно захватывающее объяснение этого паттерна - то, что в гипнотической индукции гипнотизер пытается коммуницировать с подсознанием клиента. Одна из форм различия двух церебральных полушарий у человека - в их языковой и визуальной функциях. В целом, полушарие, несущее центр речи, менее развито по сравнению с визуально различающим:

Каждая сторона мозга способна исполнять и выбирает к исполнению определенный набор позитивных заданий, которые другая сторона находит трудными, неопределенными, или и теми и другими. При разборе природы двух наборов функций проявляется, что они могут быть логически несовместны. Правое (неречевое в большинстве популяций) полушарие дает синтезированное представление о пространстве. Левое (речевое - в большинстве популяций) анализирует время. Правое полушарие отвечает за визуальные тождественности, не касаясь концептуальных. Левое занято противоположным. Правое полушарие воспринимает форму, левое полушарие - детали. Правое полушарие кодирует исходящую сенсорную информацию через образы, левое - через лингвистические описания... Такое описание поведения полушарий предполагает , что гешталът-законы организации восприятия имеют отношение только к немому полушарию.

Джерри Леви,

Психобиологические воплощения билатеральной асимметрии в полушарных функциях человеческого мозга

61

В более раннем обзоре церебральной асимметрии Гарднер отмечает :

...каждая   половина  мозга  контролирует  движения противоположной части тела. Когда движутся левая нога, левая рука или пальцы левой руки. импульсы посылаются из правой части мозга. Когда индивидуум смотрит влево, импульсы (нервные связи) опять же приходят из правой половины мозга, импульсы, содержащие информацию от левого уха, имеют тенденцию направляться или заполнять правую половину мозга. Этот принцип контралатералыюй ( противосторонней ) репрезентации равно хорошо применим к правым органам тела; функционирование правой руки или ноги и других органов этой стороны контролируется левой

половиной мозга.

Гарднер, Раздробленное Сознание,

Если, когда Эриксон обращается к “бессознательной части мозга”, он обращается к немому или недоминантному полушарию, то паттерн появления визуальной репрезентативной системы, который мы отметили в работе Эриксона, равно как и в нашей собственной , вполне понятен. Есть и несколько других паттернов, которые мы отметили в нашей работе и которые подтверждают такую интерпретацию.

Первое: при проведении двойных индукций (трансовых индукций, в которых оба автора обращаются к клиенту одновременно), стиль речи, употребляемый каждый из нас, варьирует в зависимости от уха, в которое мы говорим.

Конкретно, если Джон говорит в ухо, передающее информацию в речевое полушарие, он будет говорить в сложном синтаксически стиле, с использованием, к примеру, неопределённостей, как ключевую методику, тогда как Ричард обращается к левому полушарию в стиле, являющемся максимально синтаксически простым - стиле не хорошо сформированного английского языка взрослого, но хорошо сформированного английского языка ребенка ( ниже мы обсудим это более детально). Двойные трансовые индукции более быстры, и транс более глубок в случае, когда мы делаем такое полушарное различение, нежели чем когда мы его не делаем.

Второе: одним из наиболее достоверных показателей, что клиент входит в удовлетворительное состояние транса, является координированное появление движений стороны тела, контролируемой недоминантным

полушарием.

Третье: в процессе нашей терапевтической работы мы разработали много способов помощи клиентам в скорейшем развитии других репрезентативных систем, нежели ими наиболее ценимая. Много раз в курсе обучения клиента, имеющего наиболее высоко оцениваемую

62

репрезентативную систему, иную, нежели визуальная, мы отмечали, что клиент делает различение между представлением картинки и видением картинки. В первом случае клиент обычно сообщает о смутных, сравнительно не сфокусированных, схематизированных и нестабильных визуальных образах, тогда как во втором случае образы имеют сфокусированность, стабильность, полноту, богатство и жизненность-качества прямой визуальной информации. Во всех отмеченных случаях опыт представления картинки связан с ней вербальным внутренним диалогом, тогда как с живой визуализацией внутренний вербальный диалог не связан. Очевидно, первый случай есть случай, в котором клиент конструирует картинку с использованием своей речевой системы как ведущей, тогда как во втором случае осуществляется прямой доступ к картинкам, находящимся в недоминантном полушарии. Таким образом, один из путей, разработанных нами для помощи клиенту и приобретения способности живо визуализировать - это научить его приглушать свой внутренний диалог. Очень часто его первые опыты с заглушением своего внутреннего диалога приводят к тому, что проявляется для нас как трансовое поведение.

Четвертое; в различных местах работы Эриксона он очень эффективно использует мелодии как часть его индукции. Мелодии хранятся в недоминантном полушарии.

Пятое: в терапевтическом контексте один из наиболее эффективных способов помочь клиенту, изменить его модель мира - это НАПРАВЛЕННАЯ ФАНТАЗИЯ для детального представления (см. “Структуру Магии”-I, гл.6 и 2, ч.1) , при которой клиента просят закрыть глаза и визуализировать конкретное переживание, которое затем поможет ему в замене. Наша начальная заинтересованность в гипнозе проистекала из осознания нами, что поведение наших клиентов во время направленной фантазии было неотличимо от описаний пациентов в трансовых состояниях средней и большой глубины.

Следующее, и вновь в терапевтическом контексте. Особенно при работе с полярностями ( полярности - это выражение двух моделей мира, находящихся в конфликте, которыми обладает клиент , см. “Структуру Магии”- 2, ч.3 ), -мы заметили, что один из наиболее скорых и эффективных путей помочь клиенту полностью выразить и объединить его полярности -это убедиться, что одна из его полярностей использует визуальную репрезентативную систему, а другая - либо кинестетическую, либо аудиальную репрезентативную систему.

Наконец, мы наблюдали, что клиенты, выполняя постгипнотические рекомендации, часто заменяют предикаты, которые они обычно используют, на визуальные, когда они вновь входят в состояние транса, чтобы выполнить постгипнотические рекомендации.

Повторение дало идентичные результаты с одним исключением. Это 63

было воодушевленное выражение полнейшего удивления со стороны Хаксли, вдруг воскликнувшего: “Послушайте, Милтон, это глубоко потрясающе, сверхэкстраординарно. Я использую глубокую рефлексию, чтобы собрать мои воспоминания, привести в порядок все мои мысли, выяснить границы и протяженность моего ментального опыта, но я делаю это только для того, чтобы позволить этим осознаниям, мыслям, воспоминаниям просочиться в работу, которую я планирую сделать, без моего сознательного ведома всего этого. Потрясающе... никогда не прекращать осознавать, что моя глубокая рефлексия всегда предшествовала периоду интенсивной работы, когда я полностью погружен... Слушайте, нечего удивляться, что я имею амнезию”.

Позднее, когда мы изучали записные книжки друг друга, Хаксли высказал удивление и потрясение по поводу того, что я записал о физических стимулах, о которых он не имел воспоминаний никакого рода. Он знал, что он входил в глубокую рефлексию повторно, по моей просьбе, одновременно был удовлетворен и удивлен своими субъективными ощущениями затерянности во всепоглощающем море цвета, чувствовал вневременность, внепространственность и испытывал чувство чего-то исполненного смысла, что готовилось произойти. Он перечитал мои записи несколько раз в стремлении воссоздать какие-то ощущения хотя бы смутных воспоминаний субъективного осознавания разнообразных физических стимулов, которые я давал ему. Он также посмотрел на тыльные стороны своих ладоней, чтобы заметить следы надавливаний, но они отсутствовали. Его финальный комментарий был: “...экстраординарно, сверхэкстраординарно, слушайте, глубоко потрясающе”.

ИССЛЕДОВАНИЕ ТРАНСОВЫХ СОСТОЯНИЙ

Когда мы согласились, что, хотя бы на некоторое время, дальнейшее изучение глубокой рефлексии должно быть отложено, Хаксли снова заявил, что его внезапное осознание, насколько много он ее использовал и как мало он о ней знал, заставляет его решиться продвинуться гораздо дальше в изучении его глубокой рефлексии. Способ и средства достижения ее, каким образом она включает форму подготовки к погружению себя в его писательскую работу и заставляет его утрачивать ненужный контакт с реальностью, были проблемами, чрезвычайно его интересующими. Затем Хаксли предложил провести дальнейшие исследования гипнотических состояний сознания, с использованием его в качестве субъекта. Он просил разрешения, чтобы ему позволили прерывать свои трансовые состояния с целью обсуждения. Это находилось в полном согласии с моими собственными пожеланиями. Он попросил вначале индуцировать легкий транс, возможно, повторный, с тем, чтобы позволить провести исследование его субъективного опыта. Так как ранее он какое-то короткое время был сомнамбулой, его осторожно убедили, что этот факт мог бы

64

помочь ему почувствовать себя уверенным в возможности прервать свои состояния транса на любом уровне, который он пожелает. Он не распознал это как простое, прямое гипнотическое предложение. Читая позднее мою записную книжку, он был сильно удивлен тем, как легко он принимал очевидное предложение без какой-либо догадки и определения характера его на данный момент времени.

Он нашел несколько репетиций легкого транса интересными, но “слишком легко концептуализируемыми”. Это, объяснил он, “простое перемещение внимания снаружи вовнутрь”, так что все менее и менее внимания отдается “внешностям” и все более и более внимания направляется к внутренним субъективным ощущениям. Внешние данные становятся все более тусклыми, более невразумительными, внутренние субъективные ощущения - более удовлетворяющими, пока не наступает состояние баланса. В состоянии такого баланса он имел чувство, что, при наличии мотивации, он мог бы “выбраться и схватить реальность”, что есть определенное сохранение власти над внешней реальностью, но без какой-либо мотивации касательно того, что с нею делать. Никогда он не чувствовал желания углубить транс. Ни одно особенное изменение этого состояния баланса не казалось необходимым, и он отметил, что ему сопутствуют чувства удовлетворения и релаксации. Он гадал, переживают ли другие такие же субъективные реакции.

Хаксли заявил, что легкий транс можно индуцировать с помощью огромного разнообразия методик, некоторые из которых являются невербальными. Результаты на каждом шаге, как интенсивно ощущал Хаксли, полностью зависели от его умственного напряжения. Он обнаружил, что может позволить себе “дрейфовать” (моя фраза) в состоянии легкого транса, откликаясь па предложения, но предполагая в первую очередь ответ только на субъективном уровне.

Он обнаружил, что попытка вести себя в прямой связи с физическим окружением приводила к перенапряжению его усилий и заставляла его хотеть либо выйти из транса, либо уйти туда еще глубже. Он также, по своей собственной инициативе, выдвинул свои варианты тестирования трансовых состояний. Так, до входа в состояние легкого транса он должен был решить обсудить со мной какую-либо тему, имеющую либо не имеющую отношения к делу, в максимально позднее время или даже просто достаточно отдаленное от момента входа. При этих условиях Хаксли нашел такие невыраженные желания вредными существу транса. Так же, любая попытка включить тему реальности, не имеющей отношения к его чувству субъективного удовлетворения, уменьшала транс.

Во всех случаях здесь присутствовало “смутное, но готовое действовать” знание, что можно по желанию изменить состояние сознания. Хаксли, как и другие, с которыми я проделывал аналогичные эксперименты, ощущал сильное желание исследовать свое чувство субъективного комфорта и удовлетворения, но немедленно понимал, что

5-992                                                 65

это приведет к более глубокому трансовому состоянию.

Когда Хаксли попросили сформулировать свое понимание доступных ему средств, с помощью которых он мог избежать вхождения в более чем “легкий транс”, он высказал утверждение, что он проделывал это установлением данного временного интервала, в течение которого он должен оставаться в легком трансе. Это давало ему эффект большего осознания того, что в любой момент он может “выбраться и охватить внешнюю реальность”, и уменьшения его ощущения субъективного комфорта и легкости. Обсуждение этого факта и повторные эксперименты обнаружили, что тщательно оформленные в слова предложения, служащие для уменьшения доступности внешней реальности и усиления чувства субъективного комфорта, могут служить средством углубления транса, даже если Хаксли полностью осведомлен о том, что было сказано и почему. Такие же результаты были получены и с другими субъектами с высоким уровнем интеллекта.

При экспериментировании с трансами средней глубины Хаксли, как и другие субъекты, с которыми я работал, проявил гораздо большие затруднения в вызывании и обеспечении достаточно постоянного уровня транса. Он обнаружил, что у него есть субъективная потребность пойти глубже в состояние транса и основанная на интеллекте потребность остаться на прежнем уровне. Результат был таков, что он вновь находил себя “выходящим с целью осознания” окружающей действительности, и что это могло инициировать только неглубокий транс. Тогда он мог направить свое внимание на субъективную комфортность и обнаружить себя уже в состоянии входа в глубокий транс.

В конце концов, после повторных экспериментов, ему были даны и постгипнотическое, и непосредственно гипнотическое предложения оставаться в трансе средней глубины. В таком случае он мог делать это без каких-либо особых забот. Он описал состояние “средней глубины транса” как характеризующееся в первую очередь приятнейшим чувством субъективного комфорта и смутным, неясным, несовершенным сознанием существования внешней реальности, для изучения которой он чувствовал потребность в существенной мотивации. Так или иначе, если он пытался проанализировать хотя бы единичный фрагмент реальности на его объективную ценность, транс немедленно становился значительно менее глубоким. С другой стороны, когда он анализировал фрагмент внешней реальности на его субъективную ценность, например, мягкий комфорт подушек кресла в контрасте с внутренним покоем комнаты, транс становился глубже. Но как неглубокие, так и глубокие трансы характеризовались потребностью каким-то образом ощущать внешнюю реальность, не обязательно ясно, но все же с сохранением некоторого различимого состояния ее.

Для обоих типов транса были проведены эксперименты с целью обнаружить, какие гипнотические феномены могут быть выявлены и в

66

неглубоком, и в средней глубины трансах. Такой же эксперимент был проделан на других подходящих субъектах и также на субъектах, которые устойчиво осуществляли только неглубокий транс, и с теми. кто устойчиво, как казалось, был неспособен идти дальше, чем средней глубины транс. Во всех таких опытах результаты совпадали, и самым важным, казалось, была потребность неглубоко и до средней степени транса загипнотизированных субъектов оставить хотя бы некоторые зацепки за внешнюю реальность и ориентировать их состояние транса на иное, нежели внешняя реальность, но сохраняя при этом, хотя и весьма тонкую по характеру, ориентацию на нее, ощущая ее доступной для немедленной утилизации субъектом.

Другой вещью, которую Хаксли открыл своими собственными усилиями, без моего руководства, и о которой я был полностью осведомлен при работе с другими субъектами, было то. что феномены глубокого гипноза могут быть отработаны как в неглубоком трансе, так и в трансе средней силы. Хаксли, наблюдая глубокий гипноз, подумал о возможности создания галлюцинаторных явлений в неглубоком трансе. Он попробовал достичь этого использованием собственного удовольствия от своего субъективного состояния физического комфорта и добавлением к нему дополнительного субъективного качества, конкретно - приятного вкусового ощущения. Ему оказалось весьма легко живо галлюцинировать различные вкусовые ощущения, смутно раздумывая, что бы подумал я, если бы знал, чем он занимается. Он не знал об усилении своих глотательных движений, происходящих при этом. От вкусовых ощущений он перешел к обонятельным галлюцинация.”, как приятным, так и неприятным. Он не осознавал, что он выдавал это трепетанием ноздрей. В эти моменты он думал, как он впоследствии объяснял, что он имел “чувство”, что галлюцинация полностью “внутреннего типа процессов”, то есть происходящие внутри самого тела, должны быть проще, чем те, в которых галлюцинация проявила себя как внешняя по отношению к телу. От обонятельных галлюцинаций он прогрессировал к кинестетическим, проприоцептивным, и. наконец, тактильным ощущениям. В опыте переживания кинестетических галлюцинаторных ощущений он галлюцинировал себя совершающим долгую прогулку, оставаясь постоянно при сознании, что я присутствую в какой-то неясно осмысливаемой комнате. На какой-то момент он мог забыть обо мне, и его галлюцинаторное хождение могло стать более живым. Он распознал это как показатель моментального достижения более глубокого трансового состояния, о котором он чувствовал себя обязанным помнить, чтобы сообщить мне о нем во время дискуссии после его пробуждения. Он не знал об изменениях дыхания и пульса во время галлюцинаторной прогулки.

Сделав первые попытки визуального и аудиального галлюцинирования, он нашел их гораздо более сложными, и при этом такие усилия имели тенденцию делать менее глубоким или исключать вообще трансовое 5"                             67

состояние. В конце концов он заключил, что, если бы он мог

галлюцинировать, представляя ритмические движения своего тела, то он смог бы “привязать” аудиальные галлюцинации к этим галлюцинированным движениям тела. Средство оказалось весьма успешным, и снова он поймал себя на мысли, могу ли я слышать музыку, которую он галлюцинировал. Ритм его дыхания сменился и наблюдались слабые движения его головы. От простой музыки он перешел к галлюцинациям оперного пения и затем, наконец, к бормотанию слов, которые, в конечном счете, казалось, становились моим голосом, спрашивающим его о глубокой рефлексии. Я не мог определить, что происходит.

От этого он перешел к визуальным галлюцинациям. Попытка открыть глаза почти пробудила его от трансового состояния. Затем он держал свои глаза закрытыми как в случае легкого транса, так и в состоянии транса средней глубины.

Его первой визуальной галлюцинацией было живое течение его мышления с интенсивным ощущением волнообразно движущихся пастельных тонов меняющихся оттенков. Он соотнес это переживание с его опытами глубокой рефлексии со мной и также с его прежними психоделическими опытами. Он не счел это переживание существенно обоснованным требованиями момента, так как он чувствовал, что лживые воспоминания играли слишком большую роль. Исходя из этого, он умышленно решил визуализировать цветок, когда к нему пришла мысль, что поскольку ощущение движения играло свою роль в аудиальных галлюцинациях, он мог бы использовать сходное средство для создания галлюцинации визуальной. Однажды, восстанавливая свой опыт после пробуждения от транса во время обсуждения его переживаний, он поинтересовался, строил ли я когда-нибудь галлюцинации в моем сознании, комбинируя разные сенсорные поля опыта. Я сказал ему, что это для меня стандартная процедура.

Он работал с визуальной галлюцинацией, “чувствуя” покачивание своей головы из стороны в сторону и вверх-вниз, следуя едва видимому с долей сомнения, ритмически движущемуся объекту. Очень скоро объект стал все более и более различим, пока он не увидел гигантскую розу, наверно, трех футов в диаметре. Этого он не ожидал и таким образом убедился, наконец, что это было не оживленным   воспоминанием, но удовлетворительной галлюцинацией. С этим осознанием пришло и осознание того, что он мог очень хорошо дополнять галлюцинацию, добавляя обонятельные галлюцинации интенсивного, “непохожего на запах розы”, одуряюще сладкого аромата. Эта попытка была еще более успешной. После экспериментирования с различными галлюцинациями Хаксли пробудился от своего транса и подробно обсудил, чего он добился. Ему было приятно узнать, что его экспериментальные находки без всяких инструкций или предложений с моей стороны были в хорошем согласии с целенаправленными экспериментальными изысками с другими субъектами.

68

Здесь мы обнаруживаем, что Эриксон представляет один из наиболее прозрачных примеров систематического понимания и использования репрезентативных систем. Хаксли заинтересован определить, может ли он пережить галлюцинаторный феномен и в легком трансе, и в среднем. Сам Хаксли устойчиво ведет себя согласно принципам, упомянутым выше. Во-первых, при нахождении в легком и среднем трансе его начальное поведение остается в значительной мере сознательным - он соответственно использует его наиболее высоко оцениваемую репрезентативную систему, кинестетическую, как ведущую, чтобы помочь себе в создании галлюцинаций в других репрезентативных системах.

...использованием собственного удовольствия от своего субъективного состояния физического комфорта и добавлением к нему...

...дополнительного субъективного качества, конкретно -приятного вкусового ощущения...

...от вкусового ощущения он перешел к обонятельным галлюцинациям...

...от обонятельных галлюцинаций он прогрессировал к кинестетическим, проприоцептивным и, наконец, к тактильным ощущениям.

Далее, Хаксли спонтанно выдвигает метод, который мы формализовали в контексте помощи людям в выработке дополнительных карт или репрезентативных систем для организации их опыта, - конкретно, используя ведущую репрезентативную систему для развития другой репрезентативной системы отысканием точки перекрытия или наложения между обеими.

Мэри Лу, женщина за 40 лет, работала в обучающейся группе терапевтов. В процессе высказывания ее затруднений терапевт заметил, что каждый раз, когда она выражала некий комментарий, который был критичен в адрес ее собственного поведения, голос Мэри Лу (его тональность) менялся. Она буквально говорила на разные голоса. Тогда терапевт попросил Мэри Лу повторить какое-то количество критических замечаний. Когда она сделала это, терапевт попросил ее послушать свой голос. Когда она закончила повторение критических ремарок, терапевт подался вперед и спросил ее, чей голос это был. Она сразу же ответила, что это был голос ее отца. На этом пункте терапевт попросил ее закрыть глаза и услышать тот же голос внутри ее головы. Она оказалась способной сделать это с легкостью. Далее, терапевт проинструктировал ее, в то время, как она слушает голос своего отца, видеть движения его губ, его рта, складывающих слова. Когда она выполнила это, ее попросили увидеть остальную часть отцовского лица. Терапевт продолжал работать с Мэри Лу, используя голос ее отца для руководства ею в конструировании полной визуальной репрезентации, которая сочеталась с голосом, который она продолжала слышать у себя в голове. Когда визуальные и аудиальные

69

репрезентации были скоординированы, терапевт использовал полученный материал как основу для установления правил игры, в которую Мэри Лу трала и с собой, и с отцом. Таким образом, в финале в игру были введены все три репрезентативные системы - аудиальная, визуальная и кинестетическая. Методика установки правил, основанная на использовании сначала аудиальной репрезентативной системы и затем добавления других репрезентативных систем (визуальной и кинестетической) - то есть мета-тактика Ш - позволила Мэри Лу переступать через несколько существовавших ранее жестких блоков ее дальнейшего роста.

Этот опыт с Мэри Лу демонстрирует использование мета-тактики Ш. Терапевт замечает внезапный сдвиг в поведении клиента, используя репрезентативную систему, в которой этот внезапный сдвиг происходит, как основу построения более полной структуры ответа (см. “Структуру Магии” -1, гл. 6). Терапевт находит точку перекрывания между репрезентативной системой, в которой сдвиг имеет место, и репрезентативной системой, которую терапевт выбирает как дополнительную. В этом случае, так как начальная репрезентативная система была аудиальная (а именно, голос другого человека), терапевт заставил клиента сформировать визуальный образ рта, который этот голос производит. Как только часть новой репрезентативной системы привязана к начальной репрезентативной системе, терапевт может работать с клиентом, чтобы полностью развить новую репрезентативную систему. Значение такой мета-тактики - эффективно расширить репрезентации клиента в сфере того опыта, который вызывает у него затруднения. Такая расширенная репрезентация приводит клиента к расширенной модели мира и к большему числу выборов из нее для претворения в жизнь.

Хаксли систематически привлекает мета-тактику Ш для того, чтобы помочь себе в создании галлюцинаций в иных, нежели приоритетная, репрезентативных системах, как показывает описание:

...заключил, что, если бы он мог галлюцинировать, представляя

ритмические движения его тела, то он смог бы “привязать”

аудиальные галлюцинации к этим галлюцинированным движениям

тела...

...поскольку ощущение движения играло свою роль в аудиальных

галлюцинациях, он мог бы использовать сходное средство для

создания галлюцинации визуальной.

Равно замечательна, по нашему мнению, прекрасно развитая способность Эриксона проводить визуальные различения и понимать, по минимальным намекам, переживания, испытываемые Хаксли:

... живо галлюцинировать различные вкусовые ощущения, смутно

раздумывая, что бы думал я, если бы знал, чем он занимается. Он не

знал об усилении своих глотательных движений, происходящих при

этом...

70

...перешел к обонятельным галлюцинациям...он не осознавал, что выдавал это трепетанием ноздрей.

Способность Эриксона идентифицировать и понимать значение деталей движения тела Хаксли не оставляет сомнения в его (Эриксона) ясном понимании мощности применения репрезентативных систем как организующего принципа в человеческом опыте. Как он утверждает,

...он (Хаксли) поинтересовался, строил ли я когда-нибудь галлюцинации в моем сознании, комбинируя разные сенсорные поля опыта. Я сказал ему, что это для меня стандартная процедура.

Это обсуждение подняло вопросы об анестезии, амнезии, диссоциации, деперсонализации, регрессии, искажении времени, гипермнезии (предмет, трудный для изучения на Хаксли благодаря его феноменальной памяти) и объяснения прошедших подавленных событий. Из этого списка Хаксли нашел, что анестезия, амнезия, искажение времени и гипермнезия возможны при легком трансе. Другие феномены способствовали развитию глубокого транса, начиная с любого серьезного усилия достичь их.

Анестезия, которую он развивал в состоянии неглубокого транса, была наиболее эффективна для избранных частей тела. Когда была сделана   ^ попытка достичь анестезии области от шеи вниз, Хаксли обнаружил себя “соскальзывающим” в глубокий транс.

Амнезия, как и анестезия, была эффективной в случае избирательности своего характера. Любая попытка получить тотальную амнезию давала результат продвижения к глубокому трансу, при этом достичь искажения времени можно было довольно легко, и Хаксли высказал положение, что он не был уверен, но сильно ощущал, что он долго использовал искажение времени в глубокой рефлексии, несмотря на то, что первое формальное знакомство с этой концепцией исходило от меня.

Гипермнезия, настолько трудная для изучения вследствие ее исключительной способности вызывать в памяти события прошлого, по моему предложению, тестировалась обращением к Хаксли в состоянии легкого транса с просьбой сказать сразу после вопроса, на какой странице из разнообразных его книг можно найти определенные параграфы. На первое обращение Хаксли пробудился от легкого транса и объяснил: “Правда, сейчас, Милтон, я не могу сделать этого. Я могу с усилием процитировать большую часть из этих книг, но номер страницы параграфа - это не по правилам”. Тем не менее, он вернулся в неглубокий транс, был дан номер тома, прочитано ему вслух несколько строчек параграфа, и он должен был выдать номер страницы, на которой этот параграф находится. Он проделывал это успешно в более чем 85% случаев поразительно острым образом.

После выхода из состояния легкого транса его проинструктировали оставаться в состоянии включенного сознания и выполнить то же задание. К его безмерному удивлению, он обнаружил, что, тогда как номер страницы

71

“вспыхивал” в его мозгу в состоянии легкого транса, в бодрствующем состоянии ему приходилось следовать механической процедуре мысленного завершения параграфа, начинания нового, затем мысленного возврата к предыдущему и затем к попытке угадать. Будучи ограниченным тем же промежутком времени, которым он располагал в состоянии легкого транса, он проигрывал на каждой стадии. Имея позволение брать интервал времени, какой угодно ему, он мог достичь точности примерно 40%, но книги должны были быть прочитанными более недавно, чем использованные в состоянии легкого транса.

Здесь снова мы обнаруживаем поведение, представляющее паттерн, который был обсужден ранее. В состоянии легкого транса Хаксли имеет доступ к функциям, которые локализованы в не доминантном полушарии:

...номер страницы “вспыхивал” (визуальный предикат) в его мозгу в состоянии легкого транса...

Тем не менее, когда то же задание было опробовано в бодрствующем состоянии или нормальном состоянии работающего сознания, в случае Хаксли, в состоянии с доминирующей кинестетической репрезентативной системой, никакие визуальные образы не были доступны.

...в бодрствующем состоянии ему приходилось следовать механической процедуре мысленного завершения параграфа, начинания нового, затем...

Заметьте, что Хаксли неспособен соотнести с какой-то целостностью свои действия в легком трансе, будучи в бодрствующем состоянии. Задача эта, конечно, - задача визуального воспоминания и функция недоминантного полушария.

Затем Хаксли перешел на то, чтобы продублировать в состоянии среднего транса все то, что он сделал при легком трансе. Он выполнил такие же задания гораздо более легко, но постоянно испытывал чувство “соскальзывания” в глубокий транс.

Хаксли и я обсудили это его гипнотическое поведение в течение весьма значительного промежутка времени, причем Хаксли делал большинство своих замечаний, только если он мог привести свой собственный субъективный опыт в какую-то связь с обсуждавшимися темами. По этой причине обсуждение здесь ограничено.

Затем мы обратились к вопросу глубокого гипноза. Хаксли с легкостью обеспечил глубокий сомнамбулический транс, в котором он был полностью спонтанным образом дезориентирован в пространстве и времени. Он был способен открыть глаза, но описывал свое поле зрения как “стену света”, которая включала меня, кресло, в котором я сидел, его и его кресло. Сразу же он сделал ремарку относительно заслуживающей внимания спонтанной рестрикции его зрения и обнаружил осознание того, что, по какой-то неизвестной ему причине он был обязан “объяснять вещи” мне. 72

Тщательный опрос выявил наличие у него амнезии на счет того, что было сделано ранее, равно как он не имел никакой осведомленности о нашем совместном начинании. Его чувства, что он должен объяснить происходящее, превратились в непреднамеренную готовность, как только он вербализовал это. Одно из его первых высказываний было: “Да, вы знаете, Я не могу понять мою ситуацию, или почему вы здесь, где бы это ни могло быть, но я должен объяснить вам эти вещи”. Он был убежден, что я понимал ситуацию и что я был заинтересован в получении любого объяснения, которое он захотел бы мне дать, и сказал, что я могу задавать ему вопросы самым небрежным образом. Его присутствие здесь было индифферентным, но автору было очевидно, что он пассивно наслаждался погружением в состояние физического комфорта.

Он отвечал на вопросы просто и коротко, давая буквально и точно не больше и не меньше того. что представляло собой буквальное значение вопроса. Другими словами, он показал тут же точную буквальность, обнаруженную в других субъектах, возможно, большую вследствие того, что он знал семантику.

Его спросили: “Что справа от меня?” Его ответ был просто: “Я не знаю”. “Почему?”. - “Я не посмотрел”. - “Вы сделаете это?” - “Да”. -“Сейчас!” — “Как далеко, вы хотите, чтобы я посмотрел?” Это не было неожиданным вопросом, так как я наблюдал это бесчисленное множество раз. Хаксли просто демонстрировал характерный феномен глубокого сомнамбулического транса, в котором визуальная осведомленность ограничивается в некоторой необъяснимой манере предметами, имеющими отношение к трансовой ситуации. Как Хаксли объяснил позднее, - “Я должен был оглядеться, пока постепенно он (конкретный объект) медленно не вошел в поле зрения, не весь сразу, но медленно, как если бы он материализовался. Я действительно верю, что я без тени удивления принимал абсолютно легко то, что я наблюдал, - материализацию вещей... Я воспринимал ее как должное”. Аналогичные объяснения были получены от сотен субъектов. Еще опыт научил меня важности моего приятия роли чисто пассивного спрашивающего, того, кто задает вопрос только с целью получить ответ, независимо от его содержания. Интонация заинтересованности в смысле ответа, как кажется, индуцирует субъекта отвечать так, как если бы ему дали инструкции, направляющие его на то, какой ответ дать. В терапевтической работе я использовал интонации, чтобы извлекать более адекватные персональные ответы пациентов.

С Хаксли я тестировал это, спросив с энтузиазмом: “Что, скажите мне сейчас, это такие, что находится примерно в пятнадцати футах прямо перед вами?” Он ответил, несмотря на предыдущий ответ: “Стол”.

- “Что-нибудь еще?” - “Да”. — “Что еще?” - “Книга”. (Она была ближе к нему, чем ваза). - “Что-нибудь еще?” - “Да”. - “Скажите мне сейчас”. — “Ваза”. - “Что-нибудь еще?” - “Да”. - “Скажите мне сейчас”. — “Пятно”.

- “Что-нибудь еще?” - “Нет”

73

Теперь Хаксли полностью вошел в состояние глубокого транса. Здесь проявляется одно из наиболее интересных отличий в лингвистическом поведении субъектов в глубоком сомнамбулическом трансе, в противоположность любым нормальным состояниям сознания или поведения во время трансовой индукции в легком и среднем состояниях транса. В состояниях сознания, связанных с гипнозом, отличных от глубокого сомнамбулического транса, и в нормальных состояниях сознания, люди отвечают на определенные предложения, сделанные в форме вопроса, как на команды. Например, типичный ответ взрослого англоязычного человека на вопросы, как:

Можете ли вы положить свои руки на бедра ?

Ваши руки находятся на бедрах? заключается в том, чтобы реагировать на это как на данную ему команду:

Положите ваши руки на бедра! То есть типичный ответ для персоны, на которую эти вопросы направлены, - положить свои руки на бедра. В трансфомационно-лингввистической модели эти феномены известны как разговорные постулаты (см. Лакофф и Гордон, 1973). Существенно, что процесс проходит следующим образом: если я хочу заставить вас произвести какое-то действие, но не хочу прямо приказывать вам сделать это, я могу выбрать любую из пресуппозиций команды, выполнения которой я хочу от вас, и высказать вам эту пресуппозицию в форме вопроса “Да - нет”. (См. “Структуру Магии” - 1, гл. 3, 4 и Приложение В, и также Приложение настоящего тома для представления о формальной записи пресуппозиций). Конкретно, одна из пресуппозиций команды:

Положите ваши руки на бедра ! такая:

Вы способны и вы можете положить ваши руки на бедра. Так как это пресуппозиция команды, простым вопросом вам, способны вы или нет сделать это, я передаю вам команду “вежливо” в форме вопроса.

Продолжая дальше развивать лингвистические методики, мы сделали записи 74

Поверхностной Структуры - актуальной формы, которую имеет высказанное 'предложение, и Глубинной Структуры - репрезентации смысла, который имеет поверхностная структура. Эти два типа предложений, построенные по принципу пресуппозиций и разговорных постулатов, отличает то, что они имеют другой эффект, чем тот, который репрезентируется значением глубинной структуры. Другими словами, отличение поверхностной структуры от глубинной структуры - это нормальный процесс, с помощью которого мы понимаем коммуникации другой персоны. Так или иначе, в этих конкретных случаях мы имеем дополнительную ступень в различении смысла. Именно, если буквальное значение поверхностной структуры -это форма вопроса да/нет пресуппозиций команды, то мы понимаем направленность коммуникации на то, чтобы быть командой, а не буквальным вопросительным значением глубинной структуры.

Обычно, когда человек задает другому вопрос: Что от меня справа?, типичный ответ - либо длинный список предметов, расположенных справа от спрашивающего, в случае, если спрашиваемый знает, что там находится, или же спрашиваемый повернется посмотреть, что там расположено, если он не знает. Так или иначе, есть условия, при которых носитель языка устойчиво будет иметь затруднения для ответа таким образом: либо если отвечающий находится в глубоком сомнамбулическом трансе, либо если отвечающий - ребенок. Эриксон спрашивает Хаксли, находящегося в глубоком сомнамбулическом трансе:

Что справа от меня?

И Хаксли не отвечает ни немедленным списком расположенных там предметов, ни оглядыванием с целью увидеть, что там находится, но только:

Я не знаю.

Как комментирует Эриксон, способность субъекта в глубоком сомнамбулическом трансе отвечать на буквальное глубинно-структурное значение предложения - прекрасный индикатор того, что субъект находится в глубоком трансе. Так, одним превосходным тестом на глубину транса у многих субъектов будет их способность не отвечать на дополнительный смысл, данный разговорным постулатом. Изучение методик индукции Эриксона открывает устойчивое использование разговорных постулатов во время трансовой индукции. Это соответствует его обычной направленности на разрешающий, нежели на авторитарный подход к индукции. Используя “да/нет” - вопросительные формы подачи команд, он обходит источник контроля и сопротивления, так как он не дает клиенту прямых команд. И далее, соответствуя его направленности на важность различения трансовой индукции и поведения в трансовом состоянии, это лингвистическое различие полезно в определении, на какой стадии процесса клиент находится в данный момент времени. В дополнение заметьте, что поведение субъекта, выражающееся в игнорировании разговорных постулатов при нахождении его в глубоком трансе тотально конгруэнтно с его опытом в предыдущей точке его жизни, а именно, в детстве. Тогда эта

75

методика обеспечивает тенденцию у субъектов, входящих в глубокий транс, испытывать возрастную регрессию.

Заметьте, что, когда Хаксли входит в глубокий транс, он становится способным делать визуальные различения, для которых он в обычном состоянии не имеет выбора. Эриксон утверждает, что это “характерный феномен глубокого сомнамбулического транса”. Это становится более понятным в контексте замечаний, сделанных ранее в связи с церебральной асимметрией.

Эта буквальность и эта особенная рестрикция сознания относительно предметов реальности, составляющие целостную гипнотическую ситуацию, являются обязательными дефинициями удовлетворительного сомнамбулического гипнотического транса. Параллельно визуальной рестрикции также имеет место аудиальная рестрикция такого характера, что даже звуки, возникающие между оператором и субъектом, кажется, оказываются целиком вне гипнотической ситуации. Так как в нашей ситуации не было ассистента, аудиальную рестрикцию мы тестировать не смогли. Тем не менее, с помощью черной нитки, невидимой для глаза, со стола перед ним уронили книгу за его спиной. Медленно, как будто бы испытывая зуд, Хаксли поднял руку и почесал плечи. Реакции испуга не было.

Это также характеристика ответа, даваемого на многие неожиданные физические стимулы. Они интерпретируются в терминах прошлого телесного опыта. Достаточно часто, как часть процесса создания глубокого сомнамбулического транса, клиенты достигают сопутствующей, селективной общей анестезии в отношении физических стимулов, не допускающих интерпретации в рамках прошлого опыта. Это невозможно было тестировать в ситуации с Хаксли, так как необходимо было присутствие ассистента, чтобы провести адекватные тесты без разрушения гипнотической ситуации. Одно из иллюстрирующих сравнений. которое я использовал, это - провести иголку со вдернутой ниткой через рукав куртки с фиксацией положения рук и затем попросить помочь ассистента, который бы видел движения иголки и нитки взад и вперед со стороны, недоступной для наблюдения автора.

Часто спонтанная анестезия будет держать субъекта в неведении относительно стимула. Можно с легкостью придумать различные простые критерии.

Затем Хаксли был мягко и ненавязчиво разбужен от состояния транса простым предложением, чтобы он настроил себя, оставаясь в кресле, на то, чтобы резюмировать точное физическое и ментальное состояние, в котором он был в момент принятия решения не продолжать любое дальнейшее экспериментальное изучение глубокой рефлексии.

Ответом Хаксли было немедленное пробуждение, и он сразу же заявил, что он целиком принимается за деятельность по вхождению в глубокий

76

транс. Так как это заявление само по себе означало глубокую постгипнотическую амнезию, были применены “запаздывающие” тактики под предлогом обсуждения того, что еще можно было бы делать. Таким образом, стало возможным упомянуть различные части его поведения в глубоком трансе. Такое упоминание не пробудило у Хаксли никаких воспоминаний, и обсуждение Хаксли поднятых вопросов не показало никакой фальсификации, исходящей от его поведения в состоянии глубокого транса. Он был так же не осведомлен о деталях своего поведения в состоянии глубокого транса, как было и до индукции его.

Затем у Хаксли последовали более глубокие трансы, в которых, избегая всех конкретных сигнификаций, его попросили осуществить частичную, селективную и тотальную постгипнотическую амнезию (под частичной А. понимается А. части целостного (всего) опыта, под селективной - А. избранных, возможно, взаимосвязанных сторон опыта), восстановление амнестетического материала и потерю этого найденного материала. Он реализовал также каталепсию, тестированную комфортным “помещением” его в кресле и затем созданием ситуации, содержащей прямую команду подняться из кресла (“возьмите книгу с этого стола, находящуюся здесь, и поместите ее на доску над ним, и сделайте это сейчас”). При таких действиях Хаксли обнаружил, что было абсолютно необъяснимым для него, свою неспособность подняться с кресла и невозможность объяснить, почему это так. “Комфортное помещение” его тела имело, как результат, такое положение, которое должно было быть предварительно откорректировано, прежде чем он бы смог подняться из кресла и в данных ему инструкциях никаких подразумевающих такую коррекцию предложений не было. И, следовательно, он беспомощно сидел, не будучи способным ни встать, ни понять, почему это невозможно.

Такой же прием  был использовался автором,  чтобы продемонстрировать анестезию пояснично-крестцового блока перед группой медиков. Субъекту в глубоком трансе осторожно придают определенное положение, затем проводят каузальную беседу, затем субъекта приводят в раппорт с другим субъектом, которого просят поменяться местами с первым. Второй субъект делает шаг, только для того, чтобы беспомощно остановиться, в то время как первый субъект обнаруживает, что он I) неспособен двигаться и 2) если коротко - потеря неспособности оставаться на месте приводит к потере ориентации для нижней половины его тела и появляющейся тотальной анестезии без анестезии, которые были упомянуты даже в более раннем обсуждении гипноза. Это незамеченное использование каталепсии, не распознаваемое субъектом, - наиболее эффективное средство в углублении трансовых состояний.

Хаксли был безмерно удивлен своей потерей двигательной активности, и это его состояние удивления возросло, когда он обнаружил потерю ориентации нижних частей тела; более всего он был поражен, когда я 77

продемонстрировал для него существование глубокой анестезии. Особенно он растерялся при попытке понять полную последовательность событий. Он не соотносил комфортное положение своего тела с ненавязчиво индуцированной каталепсией и с ее последующей анестезией.

Он пробуждался от состояния транса с устойчивой каталепсией, анестезией и тотальной амнезией в случае всех опытов с глубоким трансом. Он спонтанно преувеличил инструкцию включать весь трансовый опыт, возможно, потому, что он не слышал моих инструкций достаточно ясно. Немедленно переориентировав себя на то время, когда мы работали с глубокой рефлексией, он заметно растерялся в попытках объяснить свое иммобильное состояние, и высказал любопытное предположение о том, что он проделывал в состоянии глубокой рефлексии, из которого он, по его предположению, только что вышел, и что привело к таким необъяснимым манифестациям в первый раз за всю его практику. Он стал особенно заинтересованным,   мурлыкал   комментарии   типа   “сверх сверхэкстраординарно”, исследуя нижние части тела при помощи рук и глаз. Он заметил, что он может описать положение его ног только с помощью глаз, что глубокая неподвижность распространялась от талии вниз, и обнаружил, тщетно пытаясь вследствие каталепсии передвинуть свою ногу руками, что находится в состоянии анестезии. Это он оттестировал разными способами, попросив меня обставить его различными вещами для проведения его теста. Например, он сказал, чтобы я приложил лед к его лодыжке, так как он в существенной степени не мог сделать это сам. Наконец, после долгого изучения, он повернулся ко мне, заметив: “Слушайте, вы, кажется, вполне холодны и комфортны, тогда как я в сверхэкстраординарном затруднении. Я делаю вывод, что вы каким-то мягким способом рассеяли и потревожили мое чувство осознания моего тела. Послушайте, это состояние чем-то схоже с гипнозом?”.

Сохранение памяти обрадовало его, но он остался полностью в растерянности, рассматривая генезис его каталепсии и анестезии. Тем не менее, он осознал, что был использован какой-то метод коммуникации с целью произведения полученных внешних результатов; хотя и не смог связать приведение в определенное положение его тела с конечным результатом.

Здесь Эриксон конструирует такой опыт для Хаксли, который, являясь формальным эквивалентом его кинестетической репрезентативной системы, делает невозможным для субъекта, находящегося в глубоком трансе, отвечать на разговорные постулаты в лингвистической системе. Приводя тело Хаксли в положение, из которого для него невозможно прямо ответить на команду о специфическом движении, и затем давая Хаксли эту команду, Эриксон производит кинестетическую демонстрацию того же формального феномена, как и неспособность субъекта ответить, пока каждая порция последовательности поведения не станет с высокой степенью

78

точной. В случае разговорных постулатов ответ дается только на буквальное значение глубинной структуры, а не на смысл предложения, даваемый буквальным значением глубинной структуры плюс значением, выведенным из него с помощью механизма разговорных постулатов. В формально параллельной манере, пока не все порции и последовательности кинестетических шагов в вынесении команды даны с должной точностью, Хаксли парализован. Нормальные состояния механизмов сознания, позволяющие персоне обеспечивать себя кинестетическими шагами, преподнесенными неточно, но подразумеваемыми командой, недоступны для Хаксли. Эта область поведения в глубоком трансе требует более основательного исследования для формализации.

Дальнейшее экспериментирование с глубоким трансом исследовало визуальные, аудиальные и другие типы идеосенсорных галлюцинаций. Одной из мер, принятых для этого автором, было изобразить пантомимой регистрацию звука открывающейся двери и затем притвориться, что видишь кого-то, входящего в комнату, встать в знак уважения и указать на кресло, затем повернуться к Хаксли, выражая надежду, что ему удобно. Он ответил утвердительно и выразил удивление по поводу неожиданного возвращения его жены, тогда как он ожидал, что она будет отсутствовать весь день. (Кресло, на которое я указал, было то самое, которое, как я знал, предпочитала занимать его жена). Он разговаривал с ней и явно галлюцинировал ответы. Его прервали вопросом, как он определил, что это его жена, а не гипнотическая галлюцинация. Он задумчиво исследовал вопрос, затем объяснил, что я не дал ему предложений галлюцинировать его жену, что я был так же сильно, как и он, удивлен ее приходом и что она одета так, как была одета прямо перед своим уходом, и не так, как я видел ее раньше. После короткой задумчивой паузы он вернулся к “разговору” с ней, явно продолжая галлюцинировать ответы. В конце концов я привлек его внимание и сделал движение, предлагающее “исчезновение”, по направлению к креслу, в котором он “видел свою жену”. К его полному потрясению, он увидел ее медленно растворяющейся. Затем он повернулся ко мне и попросил, чтобы я разбудил его с полной памятью этого опыта. Я сделал это, и он обсуждал с некоторой широтой последний опыт, делая много специальных пометок в своей записной книжке, развивая их с помощью ответов на его вопросы, обращенные ко мне. Он был очень удивлен, узнав, что, когда я попросил его пробудиться с сохранением иммобильности и анестезии, он думал, что он проснулся, но что состояние транса в отношении к нему неопознаваемо существовало.

Затем он выполнил дальнейшую работу по гипнотическим галлюцинаторным опытам, и было исследовано огромное их количество (позитивные и негативные, визуальные, аудиальные, обонятельные, вкусовые, тактильные, кинестетические, температурные, голода, сытости, усталости. • слабости, глубокого возбужденного ожидания и т. п.). Он показал себя очень

79

компетентным во всех отношениях, ч было замечено, что его частота пульса меняется максимум на 20 ударов, когда его попросили галлюцинировать опыт подъема на гору в глубоком состоянии усталости. Он сам предложил в своем обсуждении этих различных опытов ту идею. что, тогда как негативная галлюцинация может быть с готовностью достигнута в глубоком трансе, это будет наиболее трудно в легком или глубоком трансе, так как негативная галлюцинация являлись наиболее деструктивными для реальных значений, даже тех, которые присутствовали в гипнотической ситуации. Впоследствии, работая с индуцированными негативными галлюцинациями, он обнаружил, что я был неясным по очертаниям, несмотря на то, что он мог создать глубокий транс с негативными галлюцинациями, присущими этому глубокому трансу для всей внешней реальности, кроме реальности гипнотической ситуации, которые должны были оставаться ясными, и хорошо различимыми, пока не была бы предложена обратная ситуация. Последующая работа с другими субъектами подтвердила обнаруженное Хаксли. Я ранее не исследовал такую природу негативных галлюцинаций в легком и среднем трансах.

С этой точки зрения Хаксли вызывал свое определение номера страницы в состояниях более легкого транса во время изучения гипермнезии, и он попросил, чтобы его подвергли таким же тестам в глубоком гипнозе. Вместе мы проштудировали шкаф библиотеки, в конце концов выбрав несколько книг, которые, как Хаксли был уверен, он прочел много лет назад, но к которым он не прикасался в течение 20 или более лет (одну, как впоследствии стало видно он никогда не читал, другие пять читал).

В глубоком трансе с закрытыми глазами Хаксли внимательно слушал, как я открыл случайным образом книгу и читал с полдюжины строк из выбранного параграфа. Для некоторых он выделял номер страницы практически сразу же и затем галлюцинировал страницу и “читал” ее в месте, где я остановился. К двум книгам он обращался, как он вспомнил, пятнадцать лет назад. Для двух других он нашел трудным правильно определить номер страницы и даже дать его только приблизительным образом. Он не мог галлюцинировать печатный текст и не мог дать чуть более, чем оживление выраженной мысли, но это, по существу, было корректно. Он не мог определить когда он читал их, но был уверен, что это было более 25 лет назад.

В посттрансовом обсуждении Хаксли был более всего удивлен тем, что его воспоминания были вполне изощрены, однако их сопровождал комментарий опыта, в основе интеллектуальный, с восстанавливаемыми воспоминаниями, лишенными любых эмоциональных сигнификаций принадлежности ему как персоне. Это привело к общему обсуждению гипноза и глубокой рефлексии с общим же ощущением неадекватности со стороны Хаксли, содержащим правильную концептуализацию его ощущений в сравнении с оценками. В то же время как Хаксли был очень обрадован своими гипнотическими ощущениями из-за их занимательности

80

и нового понимания, которое они предлагали ему, он был некоторым образом в растерянности. Он чувствовал, что, по чисто личным ощущениям, он получал определенные неидентифицируемые субъективные ценности от состояния глубокой рефлексии, не обязательно получаемые из гипноза, которые предлагали лишь новое пространство точек зрения. Глубокая рефлексия, как он декларировал, давала ему определенные внутренние стойкие ощущения, которые, казалось, играли некоторую существенную роль в его паттерне существования.

Во время этого обсуждения он неожиданно спросил, сможет ли гипноз быть использованным для того, чтобы позволить ему изучать его психоделические опыты. Его просьбе пошли навстречу, но после пробуждения от транса он выразил чувство, что гипнотические переживания были совсем отличны от тех, которые являлись приблизительным “прочувствованном” с помощью глубокой рефлексии. Он объяснил, что гипнотическое исследование не давало ему внутреннего чувства, а именно продолжительного субъективного чувства нахождения прямо сейчас в центре его психоделического переживания, что здесь имело место навязанное интеллектуальное содержание, параллельное “чувственному содержанию”, тогда как глубокая рефлексия обеспечивала мощную эмоциональную базу стабильного характера, на которой он мог “расположить осознанно и без усилий интеллектуальное поле идей”, по отношению к которым читатель мог дать целостный ответ.

Это обсуждение Хаксли пришло к концу на задуманном комментарии, что его короткие интенсивные опыты с гипнозом до сих пор не начали перевариваться и что он не может осознать того, что будет предложен разумный комментарий без гораздо большего количества мыслей.

Твердая уверенность Хаксли в его способности (дополнять) визуально кодированную информацию из далекого прошлого - это очередной пример одного из типов состояний, которые становятся доступными субъекту в состоянии глубокого транса. Особенно соблазнительно для нас то, что, чем глубже транс, тем более удаление у Хаксли от нормального состояния сознания, тем более доступным становится визуальный материал, хранящийся в недоминантном полушарии. Характеризация Хаксли различий между его переживаниями глубокой рефлексии и глубокого транса также показывают эту тенденцию.

Описание глубокой рефлексии

...давало ему определенные внутренние стойкие ощущения ... “прочувствованней с помощью глубокой рефлексии ...

Описание глубокого транса

...предлагало лишь новое пространство точек зрения ...не давало ему внутреннего ощущения

Такая характеристика предполагает, что одно из различий между глубокой рефлексией и глубоким трансом для Хаксли - это степень, до

6-992                                                  81

которой недоминантное полушарие включено в эти изменения состояния

сознания.

Он настаивал, чтобы с ним проделали дальнейший глубокий гипноз, в котором были бы индуцированы более сложные феномены с целью позволить ему более адекватно исследовать себя как личность После быстрого внутреннего обзора того, что надо сделать и что можно было бы сделать, я пришел к заключению о желательности глубокого трансового состояния с возможностью диссоциативной регрессии двух состояний, то есть процедуру регрессирования его с диссоциированием из избранного пространства его недавнего жизненного опыта так, чтобы он мог обозревать это как внешний наблюдатель, ориентированный по-другому относительно этого пространства. Лучшим способом достижения этого было, как я чувствовал, использование метода конфуза.

На решение использовать метод конфуза повлияла в значительной мере осведомленность    автора    относительно    неограниченных интеллектуальных способностей Хаксли и о его любопытстве, которое бы очень помогло в подведении Хаксли к тому, чтобы добавить к вербализации техники конфуза другие возможные выработанные значения, сигнификации и связи, таким образом действительно подкрепляющие эффективность моих собственных усилий. К несчастью, у нас не было звукозаписывающего устройства, чтобы сохранить детали осуществленных предложений, которые должны были привести к эффекту погружения Хаксли во все более и более глубокий транс, такой, что глубина происходила “от части и отчасти” его, которая возникла перед ним в “полной ясности, в живой реальности, в невозможной действительности, которая однажды была, но которая сейчас в глубинах транса могла бы в потрясающем противостоянии сменить все ваши воспоминания и понятия”. Это было преднамеренно смутное, но обещающе обширное предложение, и я просто положился на интеллект Хаксли, чтобы развить его избыточной многозначительностью для него самого, которую я даже не мог пытаться разгадать. Были, конечно, другие предложения, но они центрировались по эффекту на предложении, заключенном в рассуждении выше. То, что я имел в уме, не было определенной ситуацией, но такой постановкой ситуации, при которой самого Хаксли подводили к определению задачи. Я даже не пытался спекулировать на тему, что мои предложения могут означать для Хаксли.

Эриксон знакомит здесь с тем, что он называет ТЕХНИКОЙ КОНФУЗА. Название техника конфуза охватывает широкий круг явлений. Здесь мы выделим только некоторые из паттернов, по мере каждого нашего возвращения к этой 'методике каждый раз выделяя дополнительные паттерны. Первый из цитируемых материалов Эриксона - состоит из семи слов предложения:

Глубина происходила от части и отчасти...

82

Начальное существительное фразы глубина - это то, что называется в мета-модели, выдвинутой в “Структуре Магии”-2, номинализацией. То есть, по своей репрезентации глубокой структуры, это существительное было предикатом - словом, первоначально презентирующим отношение или процесс. Посредством трансформационных процессов, существующих в естественных языковых системах, этот предикат выступает как имя вещи в поверхностной структуре, используемой Эриксоном. Возможно, здесь может помочь негипнотический пример:

В доме было кресло.

В доме было крушение надежд. В “Структурк Магии”-I мы разработали большое количество тестов, помогающих терапевтам в обострении их интуиции в идентификации иоминализаций. Например, если ваша наиболее высокоценная репрезентативная система - визуальная, вы можете проводить тест на определение, является ли каждое из существительных в предложении номинализацией, представляя серебристо-зеленую тачку, и внутренним зрением пытаясь визуализировать положение каждой из вещей, соответствующих существительным в этом предложении, в этой тачке. Если вы способны сделать это, существительное не является номинализацией; в противном случае - является. Используя вышеприведенные предложения как пример, любой из вас сможет визуализировать положение в тачке кресла, но не крушения надежд. Это показывает, что слово кресло - истинное существительное, но слово крушение - номинализация, существительное, которое получено из предиката.

Одна из характеристик номинализаций - что они несут меньше информации, чем возможно. Прочитайте следующие предложения, обращая внимание на информацию, связанную с предикатом сокрушать (надежды), в каждой из форм:

То, что Бетти сокрушила надежды Макса, было очевидно.

То, что надежды Макса сокрушились, было очевидно.

Крушение надежд было очевидным. В первом предложении слово сокрушать возникает в своей глагольной форме, и оно устанавливает, что есть персона /именуемая Бетти/, которая сокрушает надежды другой персоны /именуемой Максом/. Во втором предложении один из кусков информации, связанных с предикатом сокрушать, отсутствует - в лингвистической модели этот процесс удаления частей целостной лингвистической репрезентации предложения называется опущением. В третьем предложении оба куска информации, связанные с предикатом сокрушать, опущены, и форма предиката изменилась до формы существительного. Из одного третьего предложения невозможно понять, кто сокрушил надежды кого - вся информация такого сорта опущена. Когда информация, обычно несомая предикатом, опускается таким образом, и форма предиката меняется до существительного, тогда говорят, что у результирующей части отсутствует референтный индекс - именно, слово ⁶*                              83

крушение (надежд), в своей номинализированной форме, не понимается или не соотносится с частью нашего опыта. Так как оно не имеет референтного индекса, такая номинализация провоцирует представления или галлюцинации со стороны слушателя. Способом, в точности параллельным номинализации крушение, слово глубина несет информацию, связанную с ним, но опущенную, и, таким образом, не имеет референтного индекса. Так как оно оказывается не имеющим референтного индекса, оно подвигает слушателя на интерпретации, представления и галлюцинации. Одно из требований к утверждениям, делаемым гипнотизером клиентам -чтобы эти предложения были согласованы с текущим опытом клиента или конгруэнтны ему. Мы обозначаем это как СЛЕДОВАНИЕ (номинализация от "следовать", "идти в ногу"). Есть несколько путей, которыми это может быть реализовано гипнотизером. Гипнотизер может ограничить себя вербальными описаниями в точности тех вещей, которые он имеет возможность непосредственно обозревать. Например, часто, как часть процесса индукции, гипнотизер будет включать предложение типа:

...делая вдох и выдох...

...читая слева направо...

где он следит за моментом своего произнесения слов вдох и выдох, чтобы поймать соответствующие дыхательные движения клиента. Или, в случае стандартной левитации рук, гипнотизер типично будет включать утверждения, как:

...поднятие, внезапный рывок...

...еще выше...,

где эти слова-описания проговариваются гипнотизером точно в тот момент, когда рука клиента действительно поднимается, делает рывок и т.п.

Другой отличный способ следования для гипнотизера — это использование им вербальных описаний, которые позволяют клиенту галлюцинировать или проецировать его текущие переживания на используемые описания. Умелый гипнотизер, применяющий этот способ следования на полную мощность, использует универсальный процесс человеческого моделирования - опущение, искажение и генерализацию. Как мы пространно объясняем в “Структуре Магии”-I , гл.2, 3, 4, внутри систем языка, которые каждый из нас использует для коммуникаций, существует масса механизмов искажения. Возможно, наиболее жесткий из них - лингвистически - процесс номинализации, лингвистический процесс репрезентации процесса как события. Как показано в примерах с крушением надежд и глубиной, другие два моделирующих процесса типически вовлекаются, когда имеет место процесс номинализации. Предикат “сокрушать” используется в предложении:

Крушение надежд было очевидным, в номинализированной форме. В глубинной структуре предложения, в которой присутствовала номинализация крушение, существовала и дополнительная информация, кто или что сокрушил надежды кого (в

84

действительности это требует дополнительного объяснения в референтной структуре). Оба этих куска информации не могут быть репрезентированы в поверхностной структуре. Аналогично, с номинализацией глубина:

поверхностная структура не содержит информации, касающейся того, какая глубина и глубина чего. Так как информация опущена и таким образом не может являться в действительном выражении гипнотизера, предложение само не несет референтного индекса, который понимается как конкретное переживание. Поэтому результирующая часть глубина становится для слушающего возможным описанием широкого спектра переживаний. Это предоставляет клиенту огромное количество возможностей выбора интерпретаций, галлюцинаций или проекций. С помощью этого средства клиент оказывается более активно включенным в процесс трансовой индукции или поведения в глубоком трансе. В дополнение, конечно, гипнотизер успешно “следует” переживаниям клиента. С помощью такого искусного использования трех процессов человеческого моделирования -в этом случае специфических лингвистических механизмов этих трех процессов - номинализации, трансформационного опущения и отсутствия референтного индекса гипнотизер может с успехом следовать переживаниям клиента без знания их сущности. Это позволяет гипнотизеру иметь бесконечный спектр возможностей выбора в его вербализациях. Как говорит Эриксон:

...его любопытстве..., которое бы очень помогло в подведении Хаксли к тому, чтобы добавить к вербализациям техники конфуза другие возможные отработанные значения, сигнификации и связи, таким образом действительно подкрепляющие эффективность моих усилий... Это было преднамеренно смутное, но обещающе обширное предложение, и я просто положился на интеллект Хаксли, чтобы развить его избыточной многозначительностью для него самого, которую я не мог даже пытаться разгадать—Я даже не пытался спекулировать на тему, что мои “предложения” могут означать для Хаксли.

Так, первая часть первого цитируемого Эриксоном предложения - глубина -восхитительно отвечает намерениям как его самого, так и Хаксли.

Второй паттерн, который мы хотим взять из этой выдержки в семь слов, задается словами “от части и отчасти”:

Глубина исходила от части и отчасти

Отметим сначала, что в его письменной форме в нем нет неопределенности относительно фразы - первая часть - это двухсловное выражение от части, тогда как вторая - однословное выражение отчасти. Будучи поданной аудиально, тем не менее, фраза полностью не определена. Одна из интуитивных вещей, к обладанию которой люди могут придти в своих отношениях к языку, на котором они говорят, это НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ. Некоторые типы неопределенностей зависят от репрезентативной системы, в которой они имеют место быть, как, например, та (неопределенность), 85

которую мы обсуждаем, когда фраза преподнесена аудиально. Другие типы лингвистической двусмысленности могут иметь место даже независимо от репрезентативных систем; например:

Гипноз гипнотизеров может быть сложным.

Неопределенность этого предложения состоит в следующем. Которое из следующих двух предложений имеется в виду как содержание вышеприведенного:

Гипнотизеры в процессе гипноза могут делать сложные вещи.

или

Для кого-либо, делающего попытку гипнотизировать гипнотизера, это может оказаться сложным1

Отметьте, что, как если вы читаете первоначальное предложение вслух и слушаете его (аудиальная репрезентация), так и если вы читаете его про себя без внутренней аудиальной репрезентации (внутренний голос), оба значения допустимы. Такой тип неопределенностей был формализован трансформационными  лингвистами  и  рассматривается  как СИНТАКСИЧЕСКАЯ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ. В терминах, ранее введенных нами, предложение или поверхностная структура называется неопределенным, если оно - лингвистическая репрезентация более чем одной отдельной глубинной структуры.

Поверхностная структура - "гипноз гипнотизеров может быть сложным".

Значения возможных глубинных структур

гипнотизеры в процессе гипноза могут делать сложные вещи

для кого-либо, делающего попытку гипнотизировать гипнотизера, это может быть сложным

Пример ФОНЕТИЧЕСКОЙ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ, которая параллельна используемой Эриксоном, следующий:

она проснулась и шумела со сна, она проснулась, и шумела сосна.

Произнесите вышеприведенное предложение вслух; в условиях нормальной речи большинство слушателей не сможет провести различие между двумя визуально представимыми версиями.

Фонетическая презентация полностью не определена. Объяснение здесь такое же, как и выше - поверхностная структура является репрезентацией более чем одной глубинной структуры. Теперь посмотрим на предложение Эриксона опять:

Глубина происходила от части и отчасти...

Та же звуковая последовательность - мы репрезентируем ее визуально как "от - части" - может быть разложена на две отдельные последовательности глубинных структур. Заметьте, что Эриксон оставляет неопределенность, повторяя последовательность звуков дважды, соединяя

86

их союзом и. Таким образом, здесь существуют не две, но четыре возможности разложения на глубинные структуры (см. далее). Другими словами, слушающий, в данном случае Хаксли, остается с четырьмя возможными интерпретациями глубинной структуры фразы на одну поверхностную ее структуру "от части и отчасти".

От части и отчасти отчасти и отчасти отчасти и от части от части и от части

Держа в уме лингвистические различения, объясненные выше, мы возвращаемся к изучению остающегося цитируемого материала, предложенного Эриксоном в его инструкциях, помогающих Хаксли

находиться в глубоком трансе:

... полной ясности, в живой реальности, в невозможной действительности, которая однажды была, но которая сейчас в глубинах транса могла бы в потрясающем противостоянии сменить все ваши воспоминания или понятия...

Возможно, простейший путь для вас стать способным оценить структуру утверждения Эриксона - это поместить себя в комфортабельное положение, ввести себя в состояние полной релаксации и с мыслью /чувством/картиной/ звуком, которые приходили к вам когда-то, дать себе допустить, что то, что вы готовитесь услышать, исключительно важно и повлияет на оставшиеся годы вашей жизни. Затем пусть ваш друг прочтет текст Эриксона вам тихим, серьезным, значительным голосом в медленном темпе, с различной фразировкой (интонационные паттерны), и обратите внимание на все интерпретации, которые вы способны предложить в данной ситуации.

С формальной точки зрения число возможных интерпретаций -астрономическое. Например, восемнадцать из двадцати восьми слов -предикаты глубинной структуры. Из этих двадцати только два выступают как глаголы поверхностной структуры (типично, что предикаты глубинной структуры могут брать на себя наименее искаженную форму). Большинство оставшихся из этих предикатов глубинной структуры прошли через вышеописанный процесс номинализации. Для каждого из них, конечно, число возможных интерпретаций огромно. Таким образом, и с лингвистической стороны происходит успешное следование переживаниям Хаксли, что дает ему максимальную свободу в выборе интерпретаций, которая устраивает его, без осознания ситуации со стороны Хаксли. В

качестве примера:

...потрясающей конфронтации...

Слово противостояние - это существительное поверхностной структуры, которое получено в результате процесса номинализации, -конкретно, оно получено из предиката глубинной структуры 87

противостоять. Таким образом, в глубинной структуре предикат противостоять - лингвистическая репрезентация процесса, в котором кто-то противостоит кому-то по поводу чего-то. Еще: через процесс лингвистической номинализации весь материал, связанный с этим предикатом глубокой структуры, был опущен, и, следовательно, результирующее выражение тотально лишено референтного индекса, таким образом становясь максимально доступным для интерпретаций Хаксли и включения в его текущее переживание глубокого транса. Предикат глубинной структуры потрясать присутствует во фразе как причастная форма (потрясающий), описывающая чьи-то переживания, связанные с номинализацией противостояния. Он описывает способ, которым противостояние переживается. Задача здесь состоит в том, каким путем противостояние осуществляется кем-то: сама ли персона осуществляет процесс, персона ли, которой противостоят, или кто-то, наблюдающий это противостояние? Опять этот предикат глубокой структуры, в лингвистическом процессе трансформированный в причастие поверхностной структуры, потерял информацию, связанную с ним, в полной лингвистической репрезентации глубинной структуры. Результатом опять является то, что поверхностная структура максимально размыта и, таким образом, максимально конгруэнтна текущему и будущему опытам Хаксли. Для некоторого усложнения два предиката потрясать и противостоять связаны синтаксически. Именно, если Хаксли выбирает интерпретацию для отсутствующей информации, ассоциированную с предикатом противостоять, он все равно имеет свободу снабдить предикат потрясать любым куском информации, который он выбрал для предиката противостоять (потрясена может быть персона, осуществляющая противостояние, или персона, которой противостоят, или некоторый наблюдатель). Далее следует список предикатов глубинной структуры, которые были номинализированы в цельном высказывании Эриксона:

ясность              реальность

действительность    глубина

транс              противостояние

воспоминание       понятие

Здесь есть две дополнительные характеристики отрывка для Хаксли, которые проявляются снова и снова в вербальной работе Эриксона. В нескольких случаях Эриксон накладывает друг на друга предикаты, один модифицирующий другой, способом, который нарушает то, что лингвисты называют выборочными ограничениями (см. Гриндер и Илгин,1973;

Хомски, 1965).

Когда персона произносит предложение, как:

Мальчик чувствует себя дураком. любой природный носитель английского языка воспримет предложение как хорошо сориентированное предложение его языка, однако, если персона произнесет:

88

Скала чувствует себя дурой. типичным ответом естественного носителя языка будет нечто типа озадаченности, типа чувства, что он что-то не улавливает из того, что говорящий пытается передать. Объяснение трансформационными лингвистами этого феномена таково: каждый предикат в системе языка -это наименование процесса или отношения. В мире человеческого опыта определенные или отношения ограничены тем, что они могут происходить только с определенными родами людей или вещей. Например, только человеческие существа женского пола могут стать беременными. Обратно же, процесс нахождения в статусе отца ограничен мужским полом. Так что предложение

Мой отец опять беременный

- это решительно своеобразное предложение. Другой способ репрезентировать эти факты - это установить, что множество объектов/ людей, которые определяются термином отец, и множество объектов/ людей, которые определяются словом беременный, не пересекаются; они не имеют общих членов. Ничто не может быть одновременно и отцом, и беременным. Лингвистически, предикат беременный, как говорят, обладает выборочным ограничением, которая требует, в случае его применения к кому-то, чтобы этот кто-то был женщиной. Другие выборочные ограничения менее явно деформированы. Например, некоторые из вас, читатели, найдут следующие предложения вполне приемлемыми, другие осудят их как абсолютно неприемлемые, тогда как третьи же найдут, что одни приемлемы, а другие- нет, а некоторые - неясно:

Мой кот Трипод чувствует себя дураком.

Мой кот чувствует себя дураком.

Моя золотая рыбка чувствует себя дурой.

Мой червяк чувствует себя дураком.

Мои розы чувствуют себя дурами.

Мои сорняки чувствуют себя дураками.

Моя печь чувствует себя дурой.

Эриксон применяет эту категорию лингвистических паттернов, когда он использует, к примеру, фразу невозможная действительность. Многие естественные носители английского языка отнесутся к этой фразе как к нарушению выборочного ограничения, а именно, как может то, что действительно, быть невозможным, или как невозможное может быть действительным?

Заключительный паттерн, который мы хотим вытащить из этой вербализации Эриксона - паттерн, включающий в использование предикаты однажды, был, сейчас, будет. Общая черта этих предикатов -то, что все они относятся ко времени - так называемые временные предикаты. Именно они имеют следующую направленность:

был - относится к прошлому

теперь - относится к настоящему

89

будет - относится к будущему

однажды - неопределенное отношение* Таким образом, все главные логические возможности в отношении ко времени у Эриксона в единой целостности ¹⁶. И опять, существенность этого - в том, что Хаксли позволено выделить интерпретацию, которая максимально конгруэнтна его текущему и будущему опыту. Как мы установили в обсуждении последовательностей предикат-предикат, таких как... потрясающее противостояние..., эти три основных категории лингвистических трансформаций - номинализация, нарушений выборочных ограничений и временных предикатов - взаимодействуют друг с другом, обеспечивая клиенту астрономическое число возможных интерпретаций, из которых можно выбирать, таким образом гарантируя успешное следование гипнотизера.

Очевидно стало, что Хаксли производил интенсивный гипнотический ответ во время продолжительных повторяемых мною высказываний, мною же предложенных, когда он внезапно поднял руку и сказал довольно громко и очень сварливо: "Слушайте, Милтон, вы не думаете заткнуться? Сейчас здесь особенно, сверхэкстраординарно интересно, и ваша постоянная болтовня прямо пугающе отвлекает и надоедает." В течение более чем двух часов Хаксли сидел с открытыми глазами, пристально глядя перед собой. Игра выражений на его лице была очень быстрой и сбивающей с толку. Частота его сердечных сокращений и дыхания, по наблюдениям, менялась неожиданно и необъяснимо, и повторялась с нерегулярными интервалами. Каждый раз, когда автор пытался заговорить с ним, Хаксли поднимал ладонь, возможно еще приподнимал голову и говорил, что автор был ему несколько в тягость, и часто и настойчиво требовал тишины.

После порядком более двух часов, он внезапно взглянул вверх, на потолок, и произнес озадачивающей силой: "Слушайте, Милтон, это экстраординарное непредвиденное осложнение. Мы не знаем все. Вы нам не принадлежите. Вы сидите на краю обрыва, наблюдая нас обоих, и никто из нас не знает, что один говорит Вам; а мы находимся в коридоре, глядя друг на друга с экстраординарным интересом. Мы знаем, что Вы - некто кто может   определять нашу идентичность, и особенно, экстраординарно то, что мы оба уверены, что мы тоже знаем о ней, и что другой в действительности не другой, но просто ментальный образ

*Паттерн временных предикатов с сопутствующим обсуждением искажения времени при гипнозе мы представим полностью в другом томе. Читатели, тем не менее, могут легко сконструировать примеры, выстраивая и подстраивая друг к другу временные предикаты, используемые Эриксоном совокупно с набором произвольных временных предикатов, обычно существующих как адвербальные конструкции, например: скоро, немного спустя, недавний, предыдущий, теперь, тогда, потом, изначально, в конце, последовательно... 90

прошлого или будущего. Но Вы должны разрешить это, несмотря на время и расстояние, хотя мы и не знаем Вас. Говорю, что это экстраординарное очаровательное затруднение, и я- это он, или он - это я? Валяйте, Милтон, кто бы вы ни были." Были другие такие же ремарки сравнимого содержания, которые не могли быть записаны на пленку, и тон голоса Хаксли неожиданно стал весьма настойчивым. Ситуация в целом сильно смущала меня, но временные и другие типы диссоциации, как казалось, явно были включены в ситуацию. С интересом, но внешне спокойно, я взялся пробудить Хаксли от его трансового состояния, соглашаясь с частными данными мне намеками и говоря по существу:

- Где бы вы ни были, что бы вы ни делали, внимательно слушайте то, что говорится, и медленно, постепенно, с комфортом начинайте действовать согласно этому. Чувствуйте себя отдохнувшим и комфортным, чувствуйте потребность обеспечить все возрастающий контакт с моим голосом, со мной, с ситуацией, которую я представляю, потребность вернуться к делу, которое было в моих руках не так давно, не так давно принадлежащему мне, и оставьте позади, но в доступном для запроса состоянии практически âñe важное, зная и не зная. что это доступно для запроса. И теперь, разрешите нам посмотреть, что это так, Вы сидите здесь, абсолютно проснувшийся, отдохнувший, в комфорте, и готовый к обсуждению того немногого, что было.

В статье Эриксона было использовано три различных типа печати; это было сделано, чтобы попытаться преодолеть ограничения одной системы (здесь - визуальной - печать) коммуникации с читателем в передаче методики, которую он использовал с Хаксли. Действуя таким образом, Эриксон пытается описать на примере одну из его наиболее мощных методик. Мы начинаем с рассортирования порций целостной коммуникации по трем категориям, так, как они отмечены различными типами печати в статье:

Каждый из типов печати в оригинальной статье репрезентирует отдельную порцию целостной коммуникации, проводимой Эриксоном, которую он маркирует некоторым родом аналогового сигнала. Какие конкретно специфические аналоговые сигналы Эриксон использует в данный момент времени для каждой из категорий, репрезентированных различными типами печати, не суть важно для наших целей на этом этапе.

Из наших личных наблюдений и записей Эриксона, и имея в виду тот факт, что Хаксли обыкновенно держал глаза закрытыми во время глубокого транса, мы пришли к догадке, что Эриксон использовал для маркировки трех наборов сообщений как отдельных сдвиги голоса по тональности и темпу. Эриксон имеет отличный контроль над своими аналоговыми качествами голоса (тональностью и темпом). Одна из полезных генерализаций, выводимая из этого участка работы Эриксона, -имеющаяся у него утонченно развитая способность к использованию взаимодействий однозначимых аналоговых систем. Что существенно, он продуцирует протяженную последовательность английских слов и фраз, которые, будучи слышимыми, составляют хорошо сформированную английскую коммуникацию. Наиболее сильное впечатление в этой коммуникации производят (в этом конкретном случае) два набора аналоговых сигналов, которые выбирают последовательности английских слов и фраз из тотального сообщения, каждый из которых, сам по себе, составляет связную коммуникацию. Конкретно, набор А предназначен для того, чтобы помочь Хаксли в возвращении к относительно нормальному состоянию сознания; набор В имеет своей функцией обеспечение подсказки, которую позднее использует Эриксон, чтобы помочь Хаксли восстановить его переживания; набор С - это инструкция Эриксона для Хаксли - испытать амнезию в связи с его деятельностью в глубоком трансе. Мы не можем преувеличить полезность и мощность такого аналогового маркирования однозначимого материала, которое разбивает его на отдельные единицы сообщений. Почти на каждом из тех, на ком мы использовали эту методику, она доказала свою быстродейственность и эффективность. Дальнейшее обсуждение - это частичное объяснение эффективности методики:

/I/. За исключением некоторых гипнотизеров и терапевтов, чье мастерство требует от них забот о конгруэнтности или неконгруэнтности сообщений, коммуницируемых персоной, которую они обслуживают, никто систематически и сознательно не репрезентирует все сообщения, преподносимые персоной, при коммуникации ее. В любой момент времени, когда человек коммуницирует с нами, он использует положение тела (например, скованное, замкнутое, раскованное), жесты (например, движения рук, паттерны фиксации взгляда), тональность (например, настойчивый, звучный голос), темп (например, быстрый, отрывистый), язык (слова, синтаксис) и т.д. для выражения набора сообщений. Эти сообщения могут быть соответствующими друг другу (конгруэнтная коммуникация) или они могут находиться в конфликте (неконгруэнтная коммуникация). В 92

терапевтическом контексте эти различия формируют основу помощи клиенту в изменении (см. "Структуру Магии"-I, гл.6; "Структуру Магии"-2, ч.2, и Сэйтер, 1973, "Построение человека"). Целостное сообщение, предлагаемое Эриксоном, составляет хорошо сформированную коммуникацию английского языка.

Нормальные лингвистические механизмы переработки информации для обнаружения смысла, в результате которых   мы становимся осведомленными о значении целостного сообщения, относятся к этому уровню структуры. Такие лингвистические процессы, сами по себе, в нормальном состоянии, бессознательны или подсознательны, их результаты - значение сообщения - сознательны. Так как обычно мы не репрезентируем по отдельности сообщения, несомые аналоговыми сигналами другого человека, мы не осознаем отношений между однозначимым языковым материалом и этими сигналами. Так, когда Эриксон использует аналоговые сигналы для маркировки целостного сообщения с целью декомпозиции его в отдельные единицы сообщения, мы не осознаем, что здесь присутствует этот уровень паттернинга, и, следовательно, мы получаем информацию, о которой мы целиком не имеем понятия. Без осознания мы не отрицаем сообщения, но просто отвечаем.

/2/ Каждый из нас прошел через протяженный опыт обучения между двумя годами и пятью, когда мы учились говорить и понимать естественную языковую систему, называемую английским языком. Когда мы делали это, мы начинали с научения отвечать и строить последовательности из английских слов, которые были проще по структуре, чем взрослый английский; эти более простые паттерны называются ДЕТСКАЯ ГРАММАТИКА. Примеры таких “детских грамматик” полностью отличны от грамматики взрослого английского, но полностью закономерны по своим паттернингам.

...Умственные возможности маленького ребенка кажутся достаточно ограниченными многими способами, хотя он конструирует чрезвычайно сложную структуру своего естественного языка в течение коротких трех или четырех лет. Более того, каждый ребенок, которому подсовывают различные образы языка, и обыкновенно мало или вовсе не обучаемый сознательно родителями, приходит в этот короткий период к принципиально такой же грамматике. То есть надо сказать, что любой ребенок быстро становится полностью оперившимся сочленом своего языкового сообщества, способным создавать и понимать бесконечное разнообразие новых, однако значимых по смыслу выражений в созданном им самим языке... До недавнего времени бихевиористская психология смотрела поверх языка и понимала задачи первичного изучения языка как совсем другой формы человеческого поведения, которая могла бы быть редуцирована до 93

законов обусловливания. Однако, картина, которую мы сейчас начинаем формировать, есть картина с ребенком, творчески конструирующим свой собственный язык в соответствии с врожденными и внутренними способностями, - с ребенком, развивающим новые теории структуры языка, модифицируя и отвергая старые теории по мере продвижения.

Для нас кажется теперь очевидным, что дети формируют разнообразие собственных словесных категорий - основанных на функционировании слов в их собственных языковых системах, и поэтому на такие слова должно смотреть в свете общей системы ребенка, и не в терминах взрослой системы, которую он еще не создал... Когда ребенок начинает составлять два слова вместе, начинаешь понимать его активную грамматику. Примеры, приведенные выше, демонстрируют, что язык ребенка структурирован в соответствии с этой точкой зрения, что он скорее может быть характеризован иерархическими структурами, что он имеет тенденцию быть систематическим, что структуры меняются с возрастом и что они не всегда соответствуют взрослым структурам.

Дэн Злобин, Психолингвистика, 1971

Некоторые из единиц сообщения (возьмем набор В в качестве примера), которые создает Эриксон с помощью аналоговой маркировки тональной коммуникации,   не   являются   хорошо   сформированными последовательностями взрослой грамматики. Тем не менее, при анализе они сильно напоминают паттерны, которые каждый из нас употреблял во время нашего опыта обучения между двумя и пятью годами. Таким образом, похоже, чтобы понять сообщение, передаваемое последовательностью слов и фраз в единице сообщения, выделенной Эриксоном аналоговой маркировкой, мы приближаемся к грамматическим механизмам, которые мы использовали, будучи детьми. Это помогает объяснить абсолютно непонятный феномен возрастной регрессии, который “спонтанно” имеет место при употреблении этого метода.

/З/. Одна из наиболее интригующих находок в исследованиях, проведенных психолингвистами и лингвистами, это то, что различные этапы в грамматике ребенка, когда ребенок продвигается от почти полной некомпетентности в языковых структурах к полной компетентности, имеют те же упрощенные паттерны на каждой стадии, независимо от ребенка и от языка, который ребенок учит(см. Злобин, 1974; Мак Нейл, 1970 для более детального представления).

Этот факт параллельно с множеством других соображений привел исследователей к гипотезе УНИВЕРСАЛЬНОЙ ГРАММАТИКИ (см. 94

Хомский, 1965; Гриндер и Элгин, 1973, гл.13). В сущности, гипотеза Универсальной Грамматики постулирует, что мы начинаем жизнь с предварительно закрепленным набором различений, являющимся базисом для наших построений, когда мы учимся понимать и произносить правильно сложные системы естественного языка, с которым мы знакомимся между двумя и пятью годами. Из обширных данных по случаям повреждений мозга (см., в особенности, Голдштейн, Леннеберг, Гешвинд) и нейрологическому картированию локализаций функций мозга (см., в особенности, Пенфилд, Геззинга, Эклесс, Сперри) мы обнаружили, что, очевидно, каждое из полушарий мозга имеет потенциал стать так называемым доминантным полушарием - местом локализации языковой системы. Например, дети, являющиеся жертвами повреждений доминантного церебрального полушария, происшедших уже после того, как они (дети) начинали и даже в большей степени выполняли задачу обучения пониманию и использованию языка, вначале теряют свои лингвистические навыки, но быстро восстанавливают их. В этом процессе они демонстрируют тот же набор паттернов детской грамматики, который они проявили во время своих начальных методов обучения. Сопоставление этих двух находок приводит нас к заключению, что каждое из полушарий мозга имеет закрепленные цепочки, известные как Универсальная Грамматика.

Так как Эриксон разлагает свою целостную коммуникацию, аналогово маркируя отдельные единицы сообщения, некоторые наборы (снова набор В в примере) составлены из паттернов, которые достигают простоты паттернинга, характерного для Универсальной Грамматики. В то время как доминантное полушарие занято нормальной обработкой информации хорошо сформированной общей коммуникации, отдельные единичные сообщения, несущие более простые паттерны, доступны для недоминантного полушария. Таким образом, для нас возможно получать и давать ответы на сообщения, принятые недоминантным полушарием, без какого-либо осознания этого.

Приведенные три соображения, не исчерпывающие возможностей эриксоновской   аналоговой маркировки языкового материала, обеспечивают начальную базу для анализа экстраординарной мощности и эффективности этой методики.

Хаксли очнулся, протер глаза и заметил: “Я имею весьма экстраординарное чувство, что я был в очень глубоком трансе, но это были максимально отвлеченные переживания. Я помню, что вы предлагали мне войти глубже в транс, и я почувствовал себя очень податливым, и, несмотря на то, что, по моим ощущениям, прошло много времени, я, правда, верю, что состояние глубокой рефлексии было бы более плодотворным”. Пока он конкретно не спросил, сколько прошло времени, протекал бессвязный разговор, в котором Хаксли сравнивал отдельные, но смутные оценки внешних реальностей в легком трансе со значительно уменьшенным 95

осознанием их в среднем трансе, которое сопровождается специфическим чувством меньшего комфорта, так что эти внешние реальности могут стать полной действительностью в любой предложенный момент.

Затем его спросили о реальностях глубокого транса, от которого он только что пробудился. Он задумчиво ответил, что он может вспомнить смутное чувство, что он находится в глубоком трансе, но никаких воспоминаний, которые были бы связаны с ним, не приходит в голову. После некоторой дискуссии относительно гипнотической амнезии и того, что он мог бы проявить такой феномен, он с удовольствием засмеялся и сказал, что такую тему было бы весьма занимательно обсудить. После еще некоторого дальнейшего бессвязного разговора его спросили между прочим, без повода: “В каком коридоре вы поместили бы это кресло?” (указывая на кресло, находящееся рядом). Его ответ был примечателен: “Да, Милтон, это просто экстраординарный вопрос. Просто пугающе так! Он почти лишен смысла, но это слово “коридор” несет в себе какое-то странное чувство сильного тревожного раздражения. Просто экстраординарно прелестно”. Он погрузился в озабоченные размышления на несколько минут и затем заключил, что, если здесь и был какой-то отличительный признак, то это была, несомненно, какая-то текущая эзотерическая ассоциация. После дальнейшего ненаправляемого разговора я заметил: “Что касается края обрыва, на котором я сидел, то мне интересно, насколько глубоким был обрыв”. На это Хаксли ответил: “Да, Милтон, вы можете быть пугающе загадочным. Эти слова “коридор”, “край”, “обрыв” производят на меня сверхъестественный эффект. Это слишком не поддается описанию. Дайте мне посмотреть, могу ли я связать с ними какой-то смысл”.

В течение пятнадцати минут Хаксли тщетно пытался выделить какие-то значащие ассоциации с этими словами, снова и снова говоря, что мое очевидно целенаправленное, но загадочное использование их создавало полную уверенность, что здесь было смысловое значение, которое должно было быть очевидным ему. В конце концов он завершил: “Я понял. Невероятно, что это раньше не пришло мне в голову. Я совершенно точно знаю, что вы общались со мной в трансе, и, несомненно, эти слова имели какое-то отношение к глубокому трансу, который казался мне таким пустым. Хотелось бы, чтобы я мог вспомнить мои ассоциации.” После примерно двадцати минут молчаливых, очевидно интенсивных размышлений с его стороны, Хаксли заметил: “Если эти слова действительно имеют смысл, я могу искренне сказать, что у меня была очень глубокая гипнотическая амнезия. Я пытался достичь глубокой рефлексии, но я обнаружил, что мои мысли центрировались вокруг моих переживаний. Было по-настоящему трудно отвлечь себя от этих мыслей. У меня было чувство, что я использовал их для того, чтобы зафиксировать мою амнезию. Перейдем на следующие полчаса к другим предметам, чтобы посмотреть, не будет ли какого-нибудь спонтанного вызова ассоциаций с 96

“коридором”, “краем” и “обрывом”?”

Были обсуждены различные темы. пока Хаксли, наконец, не сказал: “Это сверхъестественное ощущение значащего раздражения, которое эти слова. оказывается, несут для меня, но я полностью, можно сказать, пугающе беспомощен. Я предполагаю, что я должен буду зависеть от вас из-за чего-то, что бы это ни было. Это сверхъестественно, просто сверхъестественно”.

Этот комментарий я без колебаний пропустил мимо ушей, но в течение последовавшего разговора Хаксли, как наблюдалось, имел весьма задумчивое и озабоченное выражение лица, несмотря на то, что он не делал никаких попыток принудить меня к содействию. Через некоторое время я прокомментировал со слабым ударением: “Ладно, возможно, сейчас это станет доступно”. Из своего ленивого и комфортного положения в кресле Хаксли выпрямился самым внезапным и изумленным образом и затем выпалил поток слов, слишком быстро, чтобы записать их, кроме как в форме случайных заметок.

По существу смысл был таков, что слово “доступный” имело эффект сдергивания занавеса амнезии, обнажая совершенно ошеломительные субъективные переживания, которые чудесным образом были “развязаны” словами “оставьте за собой”, вспомнилось целиком с помощью фразы-намека “станут доступными”.

Здесь Эриксон демонстрирует свою изощренную способность входить и действовать в модели мира, представляемой ему клиентом. Принимая без подтверждения комментарий Хаксли о том, что его опыт в глубоком трансе был “очень отвлеченным, пустым”, Эриксон создает для Хаксли переживание, которое позволяет Хаксли прийти к пониманию возможностей феноменов глубокого транса. Конкретно, Эриксон работает, чтобы создать переживание, в котором, Хаксли будет и проявлять амнезию, и частично будет осведомлен, что происходит что-то экстраординарное. С его чуткостью к лингвистическим репрезентациям, данным Хаксли в глубоком трансе, Эриксон выбирает несколько актуальных слов, которые Хаксли использовал во время периода, на который у него наступила амнезия. Эриксон начинает спрашивать Хаксли, Хаксли примечательно реагирует;

конкретно,       когда Эриксон использует слова, употребленные Хаксли во время того периода глубокого транса, на который у него амнезия, Хаксли отвечает такими фразами, как:

...это слово “коридор” несет в себе какое-то странное чувство сильного, тревожного раздражения...

...У меня было чувство, что я...

...ощущение значащего раздражения... Одним из интересных параметров переживаний Хаксли является то, что определенные слова здесь приобретают, казалось бы, непреодолимую силу. Конкретно, когда Хаксли слышит слова “коридор”, “край обрыва”, он

7-992                                        97

переживает кинестетические ощущения. И он переживает это телесное ощущение очевидно без какой-либо альтернативы. Этот процесс строго связан с несколькими частями нашего опыта в терапевтическом контексте. Как в нашей работе с определенными типами психосоматических заболеваний (например, астма, заикание), так и с определенными часто встречающимися типами паттернов неуспеха в том, чтобы эффективно справляться с межличностными отношениями, мы натолкнулись на то, что мы начали называть НЕЧЕТКИЕ ФУНКЦИИ. Нечеткая функция (см. “Структуру Магии”-2, ч.III для детального обсуждения) - это ситуация, в которой человек получает сообщение по какому-то каналу входа (например, визуально, аудиально), но, вместо того, чтобы переживать и хранить эту информацию или сообщение в соответственной репрезентативной системе, он репрезентирует ее в какой-то другой репрезентативной системе. Например, один из наших клиентов, страдающий приступами астмы, переживал эти приступы, когда он слышал слово “убить” и другие слова, связанные с насилием между людьми. Другая наша клиентка впадала в неконтролируемую ярость, когда бы она ни слышала слово “Долли”. Клиенты, чья модель мира определяет их поведение так, как будто они не имеют альтернативы тому, что они переживают кинестетически, когда бы они ни слышали отдельную последовательность звуков, проявляют неопределенную функцию, которую мы называем “слышать -чувствовать”. Принятие модели мира, в которой они не контролируют конкретные нечеткие функции, ограничивает число выборов, которые клиенты имеют в своем поведении. То есть, например, если клиент каждый раз, когда он слышит определенное слово, “автоматически” чувствует себя определенным образом, то он более не имеет способности отвечать творчески, вместо этого он может только реагировать. Ответственность за его переживания - буквально, способ, каким он чувствует, - лежит вне его, и утверждения типа

Он заставляет меня чувствовать ярость.

Она просто разрушает все вокруг меня. являются, к несчастью, точными репрезентациями переживаний клиента. Формально идентичные паттерны имеют место в других комбинациях входных каналов репрезентативных систем. Например, одна из наших клиенток испытывала сильное, паническое чувство страха, когда она видела машину, останавливающуюся на внутренней линии шоссе, имевшего четыре этих линии. Это пример нечеткой функции, которую мы называем “видеть - чувствовать”. В любом из этих случаев авторы использовали методики инсценировки и связанные с ними навыки, включая систематическое использование репрезентативных систем для того, чтобы помочь клиенту измениться так, чтобы иметь альтернативу в выборе ощущения от звука или образа, которые клиент получил или сохранил в соответствующей репрезентативной системе. (Эти методики подробно описаны в “Структуре Магии”-2, ч.1,П и Ш).

98

Важно здесь то, что неопределенные функции не плохи или безумны;

они формируют основу для большинства приятных эмоций и творчества в нашем опыте. Они, тем не менее, в определенных контекстах, являются ограничениями выборов, которые имеет человеческое существо относительно того. какие части мира доступны для него (например, фобии). Таким образом, терапевтические методики, которые мы применяли, созданы для того, чтобы устранить или разрушить эти процессы нечеткого функционирования, но более для того, чтобы помочь клиентам, в обретении, контроля и выбора над этими путями.

Мы также замечаем, что те же паттерны, возникают на культурном или социальном уровне. Определенные классы переживаний иденги41ицируются как негативные нечеткие функции и специфицированы в культуре этой страны как табу - например, порнография идентифицируется в США как негативное “видеть-чувствовать”; также культура осудила употребление слов, описывающих определенные ощущения тела (fuck и т.п., американская матерщина); дело в том, что они идентифицированы как негативные “слуховые ощущения”. Обратно же, культурные стандарты физической красоты, грации, т.п. и мелодии, ритмы, т.п. - просто культурно идентифицированные, позитивно оцениваемые нечеткие 4>ункции для этих “зрительных ощущений” и “слуховых ощущений” соответственно. Более того, культурные различия, проявляемые различными национальными и этническими группами, могут быть с легкостью репрезентированы в терминах нечетких функций, отобранных как позитивные и негативные, как различия между стандартными культурными требованиями для полов, и внутри культурной или этнической группы, и между различными группами. Значение диалога Эриксона - Хаксли в этой части статьи в том, что он демонстрирует отыскание путей нечеткого функционирования, и, более важно, демонстрирует ценность гипноза как орудия исследования для того, чтобы начать изучение процессов этого человеческого моделирования. Эриксон в течение всей жизни показывал чуткость к этой увлекающей и восхищающей нас возможности. В самом раннем начале своей карьеры он исследовал различные феномены гипнотически индуцированной глухоты и цветовой слепоты (см. Эриксон, 1938).

Наконец, заметьте, что Эриксон показывает свою обычную чувствительность к человеку, с которым он работает. Он позволяет Хаксли исследовать различные пути восстановления материала, ассоциированного с процессами “слухового ощущения”, которые были созданы. Хаксли действует творчески в своих попытках превозмочь амнезию, находящуюся в корне переживаемых им “слуховых ощущений”. Когда Хаксли уже потратил некоторое существенное время на эти попытки, Эриксон просто упоминает одну из фраз-подсказок, которую он аналогово пометил как принадлежащую к набору В - набору подсказок - слов и фраз, которые позволят Хаксли восстановить его воспоминания. Результаты впечатляющи. Эта последовательность снова показывает ценность гипнотически

7*                                                                                                       99

индуцированных нечетких функций как инструмента исследования для изучения человеческого нейрологического потенциала - измененных состояний сознания.

Он объяснил, что теперь он осознал, что он был в “глубоком трансе”, психологическом состоянии, сильно отличном от его состояния глубокой рефлексии, что в глубокой рефлексии было ослабленное, но не важное и не принимаемое во внимание осознание внешней реальности, чувство пребывания в известном ощущаемом состоянии субъективной осведомленности, чувство контроля и желания утилизировать способности, при котором воспоминания, знания, переживания текли свободно и легко. Вместе с этим потоком здесь всегда было продолжающееся внутреннее чувство, что эти воспоминания, знания, переживания, понятия, несмотря на их живость, были не более чем только упорядоченным по смыслу выравниванием психологических ощущений, вне которых формируется фундамент для глубокого, приятного, субъективного эмоционального состояния, из которого будут проистекать всесторонние озарения, чтобы быть реализованными немедленно и с небольшими сознательными усилиями.

Состояние глубокого транса, как он теперь знал, другая и полностью отличная категория переживаний, утверждал он. Внешняя реальность могла входить сюда, но это требовало нового типа субъективной реальности, специальной реальности полностью нового и иного содержания. К примеру, когда я был частично включен в его состояние глубокого транса, его ощущение от меня не было ощущением от конкретного человека с конкретной идентифицируемостью. Вместо этого меня воспринимали только как некоторого человека, которого он (Хаксли) знал в некоторой смутной, неважной и полностью не идентифицируемой системе отношений.

В стороне от “моей” реальности существовал тип реальности, который переживают в живых снах, реальности, которую не подвергают сомнению. Вместо этого такую реальность принимают целиком без интеллектуальных сомнений, и здесь нет ни противоречивых, контрастных, ни рассудочных сравнений, ни конфликтов, так что, что бы ни переживалось субъективно, оно, несомненно, принимается как одновременно субъективно и объективно подлинное и связанное со всем остальным.

В своем глубоком трансе Хаксли обнаружил себя в глубоком, широком обрыве, высоко на крутом склоне которого, на самом краю, сидел я, идентифицируемый только по имени и как надоедливо разговорчивый.

Перед ним, на широком участке мягкого сухого песка находился обнаженный младенец, лежащий на животе. Воспринимая его и не сомневаясь в его реальности, Хаксли смотрел на младенца, сильно любопытствуя относительно его поведения, настойчиво пытаясь понять его поколачивающие движения руками и ползающие движения ногами. К 100

его потрясению, он чувствовал, что переживает смутное любопытное чувство недоверчивого удивления, как будто бы он сам был этим младенцем, глядящим на мягкий песок и пытающимся понять, что это.

За это время, пока он смотрел, он успел стать сильно раздраженным мною, так как я явно пытался разговаривать с ним, и он почувствовал волну -антипатии и ответил, чтобы я заткнулся. Он отвернулся и обнаружил, что ребенок рос прямо перед его глазами, ползал, сидел, стоял, учился ходить, ходил, играл, разговаривал. С глубоким очарованием он наблюдал это растущее дитя, ощущал его субъективные переживания обучения, желаний, ощущений. Он следовал за ним в искаженном времени через множество переживаний, как оно проходило от младенчества к детству, школьным дням, ранней юности и подростковому возрасту. Он наблюдал физическое развитие ребенка, ощущал его физические и субъективные умственные переживания, испытывал с ним симпатию, радовался, мыслил, мечтал и познавал вместе с ним. Он чувствовал, как тот, будто он был им самим, и продолжал наблюдать за ним, пока, наконец, не осознал, что пронаблюдал, как ребенок вырос до зрелого возраста, до двадцати трех лет. Он сделал шаг ближе, чтобы увидеть, на что смотрит молодой человек, и вдруг осознал, что молодой человек был Олдос Хаксли собственной персоной и что этот Олдос Хаксли смотрел на другого Олдоса Хаксли явно в его начале 50-х, прямо сквозь коридор, где они оба стояли, и что он, 52-х лет, смотрел на себя, Олдоса 23-х лет. Затем Олдос 23-х лет и Олдос 52-х лет явно одновременно осознали, что они смотрят друг на друга, и в мозгу каждого из них сразу же возникли любопытные вопросы. Для одного вопрос был: “Это ли моя идея того, на что я буду похож, когда мне будет 52?” Для другого: “Действительно ли я выглядел так. когда мне было 23?”. Каждый знал о вопросе в мозгу другого. Каждый нашел вопрос “экстраординарно очаровательным и интересным”, и каждый пытался определить, где была “действительная реальность” и что было “лишь субъективное переживание, выступающее вовне в галлюцинаторной форме”.

Для каждого прошлые 23 года были открытой книгой, все воспоминания и события были ясны, и они поняли, что они оба разделяли эти воспоминания и для каждого только предположительная спекуляция предлагала возможные объяснения между 23 и 52 годами.

Они смотрели через коридор (этот “коридор” не был ориентирован вверх, на край обрыва, где сидел я). Оба знали, что персона, сидящая здесь, имела некоторую неопределенную сигнификацию, именовалась Милтон и к ней можно было обратиться обоим. Им обоим пришла мысль, мог ли он слышать каждого из них, но проверка не удалась, так как они обнаружили то, что говорят одновременно и то, что не могут говорить по отдельности.

Медленно и задумчиво они изучали друг друга. Один должен был быть реальным. Один должен был быть образом из воспоминания или 101

представления о собственном образе. Должен был бы Олдос 5 2-х лет иметь все воспоминания о годах от 23 до 52 лет? Но если да, то как он мог тогда видеть Олдоса 23-х лет без теней и окраски лет, которые пройти с того юного возраста? Если он видел Олдоса 23-х лет ясно, то он должен был бы вымарать все последующие воспоминания для того, чтобы видеть этого юного Олдоса ясно и таким, каким он был тогда. Но если он был действительно Олдос 23-х лет, почему он не мог спекулятивно сфабриковать воспоминания для промежутка времени между 23 и 52 вместо только видения Олдоса как 52-хлетнего, и ничего более? Какой способ психологического блокирования мог иметь место, чтобы вызвать это особенное состояние дел? Каждый обнаружил себя полностью в курсе мыслей и рассуждений “другого”. Каждый сомневался в “реальности” второго и каждый находил резонные объяснения для таких противоположных субъективных переживаний. Повторно возникали вопросы, какими средствами могла быть установлена истина и как эта неидентифицируемая персона, обладающая только именем, сидящая на краю обрыва на другой стороне коридора, соотносилась с тотальной ситуацией? Могла ли эта смутная персона иметь ответ? Почему не позвать ее и не спросить?

С большим удовольствием и интересом Хаксли детализировал свои тотальные субъективные переживания, делая спекуляцию о пережитых годах, искажениях времени и блокадах памяти, создающих неразрешимую проблему действительной идентичности.

Наконец, автор, в порядке эксперимента, “случайно” сделал ремарку:

“Конечно, все это можно было бы оставить позади, чтобы оно стало доступным несколько позже”.

Немедленно произошло восстановление первичной постгипнотической амнезии. Были сделаны попытки разрушить эту реиндуцированную гипнотическую амнезию замаскированными ремарками, откровенно явными утверждениями, пересказом всего произошедшего. Хаксли счел мои утверждения (пересказ) о ребенке на песке, глубоком обрыве, коридоре весьма любопытными, просто загадочными ремарками, выполняющими, как решил Хаксли, ту цель, которую я сейчас имел. Но они не восстановили в памяти ничего большего. Каждое утверждение, которое я делал, было само по себе действительно, не информативным и имело цель только вызвать ассоциации. Все было безрезультатным, пока снова слово доступный не произвело тот же эффект, что и прежде. Все это воспоминание было отнесено к Хаксли второй раз, но без осознания им, что он второй раз рассказывал это воспоминание. Приблизительно предложения, когда он закончил свой второй пересказ, имели результатом полное воспроизведение его первого сообщения. Его реакция, после первого немедленного удивления, были сравнить оба сообщения пункт за пунктом. Их идентичность поразила его, и он отметил только некоторые изменения в порядке пересказа и выборе слов.

102

Здесь есть паттерны, которые мы нашли интересными. Первое: если читатель проанализирует описание его переживаний в глубоком трансе, он заметит устойчивый выбор визуальных предикатов, - паттерн, который мы обсуждали раньше в нашем комментарии. Второе: множественная реиндукция амнезии и последующее уничтожение амнезии для первичных переживаний глубокого транса, равно как и для вызова этих переживаний снова, уже в нормальном состоянии сознания, демонстрируют реальную силу и эффективность групп сообщений, различаемых Эриксоном с помощью его методики аналоговой маркировки.

Снова, как и ранее, была индуцирована постгипнотическая амнезия, и затем было вызвано третье воспроизведение, за которым последовало индуцированное мною осознание Хаксли того, что это было третье его воспроизведение.

Были сделаны обширные детальные описания всей последовательности событий, проведены сравнения индивидуальных записей, с комментирующими вставками, относящимися к смыслу. Многие предметы были систематически обсуждены с целью выяснения их значения, и были индуцированы короткие трансы, чтобы сделать более живыми различные предметы обсуждений. Тем не менее, мною было сделано лишь относительно немного замечаний по содержанию переживаний Хаксли до того, как он смог бы действительным образом быть субъектом, который выполнял бы их полностью. Мои замечания содержали, в основном, последовательность событий и довольно хорошее описание целостного развития его транса.

Это обсуждение завершилось, когда начались приготовления к назначенным на этот вечер делам, но не ранее соглашения о последующей подготовке материалов к публикации. Хаксли планировал использовать как глубокую рефлексию, так и дополнительные самоиндуцируемые трансы, чтобы помочь написанию статьи, но несчастная случайность помешала этому.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ РЕМАРКИ

Жаль, что приведенный очерк - только фрагмент обширного описания проникновения в природу различных состояний сознания. Состояние глубокой рефлексии у Хаксли не проявляет себя как гипнотическое по характеру. Вместо этого оно, кажется, является состоянием крайне интенсивной концентрации со значительной диссоциацией от внешней реальности, но с полной способностью к ответу с различными степенями готовности на внешние обстоятельства. Это было удовлетворение целиком личных переживаний, очевидно, непознанного основания сознательного рабочего состояния, которое позволяло ему свободно

103

реализовать то, что проходило в его мозгу в течение глубокой рефлексии.

Несмотря на то, что некоторое сравнение можно было провести с активностью сна, несомненно, готовое включение “коридора” и “обрыва” в такие же субъективные ситуации наводит на мысль о сноподобной активности. Такие особые включения достаточно часто встречаются как спонтанное развитие глубокой гипнотической идеосенсорной активности у высокоинтеллектуальных субъектов Его сомнамбулическое поведение, его открытые глаза, его способность отвечать мне, его дальнейшее постгипнотическое поведение - все это показывает, что гипноз, несомненно, отличен от общей ситуации с конкретной спецификой.

Замечательное созидание Хаксли диссоциированного состояния, даже если держать в уме его оригинальное требование факультативной методики, чтобы гипнотически обозреть его собственный рост и развитие в отношениях искаженного времени, показательное для всеохватывающего интеллектуального любопытства Хаксли наводит на мысль о наиболее интересных   и   информативных   возможностях   поиска. Постэкспериментальное опрашивание обнаружило, что Хаксли не имел сознательных мыслей или планов обзора его жизненных переживаний и не делал никакой подобной интерпретации даваемых ему предложений во время трансовых индукций. Это было верифицировано трансовой индукцией и произведенным специальным опросом. Его объяснение было:

когда он ощущал себя “глубоко в трансе”, он затем начинал искать, что ему делать, и “неожиданно я находил себя здесь - экстраординарно!”

В то же время, как эти опыты с Хаксли были особенно заслуживающими внимания, это не было моим первым столкновением с подобными достижениями в регрессии высокоинтеллектуальных субъектов. Один такой экспериментальный субъект попросил, чтобы его загипнотизировали и проинформировали, что во время транса он должен внутренне развить интересный тип регрессии. Это было в основном сделано для его собственного интереса, пока он ожидал меня, чтобы завершить некую работу. Его требованию пошли навстречу и его оставили с его собственными занятиями, сидящим в комфортабельном кресле на другой стороне лаборатории. Двумя часами позже он потребовал, чтобы я разбудил его. Он дал отчет, что он неожиданно обнаружил себя в незнакомой холмистой местности и, оглядываясь вокруг, увидел маленького мальчика, которому, как он немедленно “понял”, было б лет. Заинтересованный этим умозаключением о странном маленьком мальчике, он двинулся по направлению ребенка только для того, чтобы обнаружить, что этот ребенок - он сам. Он сразу же опознал холмистую местность и пошел прогуливаться, пытаясь определить, как он мог, будучи двадцати шести лет от роду, наблюдать самого себя в возрасте шести лет. Вскоре он понял, что он не только мог видеть, слышать и чувствовать себя ребенком, но и что он знал самые внутренние мысли и ощущения его. В момент такого осознания он ощутил чувство голода этого ребенка и то.

104

что он хочет “шоколадного печенья”. Это повлекло за собой поток воспоминаний у него, двадцатишестилетнего, но он заметил, что мысли мальчика до сих пор центрированы на печенье и что мальчик оставался полностью неосведомленным о нем. Он был человек-невидимки, некоторым образом претерпевший временную регрессию, так что он мог видеть и полностью ощущать себя в детстве. Мой субъект сказал, что он “жил” с этим мальчиком в течение 6 лет, видел его успехи и неудачи, знал всю его внутреннюю жизнь, гадал о событиях завтрашнего дня вместе с ним и, чувствуя как ребенок, он, к собственному потрясению, обнаружил, что, несмотря на то, что он был двадцатишестилетним, имела место полная амнезия для всех событий, следующих за возрастом ребенка в данный момент, так что он не мог предвидеть будущего в большей степени, чем мог ребенок. Он ходил в школу вместе с ним, имел каникулы, всегда наблюдая продолжающийся физический рост и развитие. С приходом каждого нового дня он обнаруживал, что имеет большое число ассоциаций, вплоть до непосредственного момента жизни себя - ребенка, для действительных происшествий прошлого.

Он прошел начальную школу, среднюю школу и затем долгий процесс принятия решения, идти или не идти в колледж и какой курс он будет посещать. Он страдал от той же агонии нерешительности, что и его “тот” Я. Он почувствовал приподнятое настроение и удовлетворение его второго Я, когда решение было принято и его собственное чувство приподнятости и удовлетворения было идентично тому, которое было у его “того” Я.

Человек объяснил, что переживания были буквально шаг за шагом проживанием его жизни с точно той же осведомленностью, которую он имел тогда, и что высоколимитированная, ограниченная осведомленность его, двадцатишестилетнего была лишь в том, что он - невидимка, наблюдающий свой собственный рост и развитие начиная от детства, без какого бы то ни было большего знания о будущем ребенка, чем то, которым обладал ребенок.

Он наслаждался каждым завершенным событием с широкой и живой панорамой воспоминаний прошлого, как только каждое событие достигало завершенности. На моменте поступления в колледж его переживания прекратились. Тогда он осознал, что он был в глубоком трансе и что он хотел пробудиться и помнить в сознательном состоянии то, что он субъективно переживал.

Об этом же типе переживаний отчитывались и другие экспериментальные субъекты, и мужчины, и женщины, но каждый отчет отличается от других по способу достижения переживаний. Например, девочка, которая имела одинаковых сестер-близнецов тремя годами младше ее, оказалась для себя “парой одинаковых близнецов, растущих вместе, но всегда знающих все о другой”. В ее отчете не было ничего о ее реальных сестрах-близнецах; все такие воспоминания и ассоциации были

105

исключены.

Другой субъект, высоко предрасположенный к этому, механистически сконструировал робот, в которого он вдохнул жизнь только затем, чтобы обнаружить, что это была его собственная жизнь, которую он и вдохнул в него. Затем он наблюдал этого робота через многие годы экспериментальных событий и узнаваний, всегда самостоятельно достигая их так же потому, что он имел амнезию на свое прошлое

Повторные усилия провести корректный эксперимент имеют обыкновение не удаваться. Обычно субъект возражает или отказывается по некоторой не слишком понятной причине. Во всех моих опытах с этим способом развития гипнотического транса такой тип “проживания” своей жизни всегда был спонтанным явлением, и это происходило с высокоинтеллектуальными, хорошо приспособленными субъектами.

Опыт Хаксли был одним из наиболее адекватно записанных, и чрезвычайно жаль, что значительное большинство деталей, оставленных у,него, были уничтожены до того, как он имел возможность описать их полностью. Замечательная память Хаксли, его способность использовать глубокую рефлексию, возможность его развивать глубокое гипнотическое состояние с целью достижения специфических целей и пробуждать себя усилием воли с полной сознательной осведомленностью о том, что он проделал (Хаксли потребовалось очень мало инструкций на следующий день, чтобы приобрести навык автогипноза), служили очень хорошим предзнаменованием возможности наиболее информативного изучения К несчастью, гибель обеих записных книжек предотвратила любые попытки реконструировать их по памяти, так как моя записная книжка содержала слишком много замечаний по пунктам процедур и наблюдений, о которых он не имел воспоминаний и которые были жизненно необходимы для любой удовлетворительной разработки. Тем не менее, у меня есть надежда, что сообщение, данное здесь, может послужить, несмотря на его ограниченность, начальным “лоцманским” обследованием для создания более адекватного и многостороннего подхода к различным состояниям сознания.

В порядке обобщения мы просто выделим, что Эриксон обобщает в своих заключительных замечаниях, то, что он назвал в других контекстах искажением времени (см., в особенности, Купер и Эриксон, Искажение времени в гипнозе, 1959). В этом случае он обращается к способности, демонстрируемой различными субъектами, выполнять в субъективном чувстве времени полученные в глубоком трансе задания, которые в реальном (по часам) времени были бы трудно выполнимыми или невозможными, - например, полный обзор их жизни без какого-либо чувства нарушения последовательности ее или спешки. Мы просто отмечаем здесь эти феномены, и вернемся к этой теме позднее.

Это описание Эриксоном совместного предприятия, осуществленного

106

им совместно с одним из наиболее талантливых и творческих людей настоящего столетия, - бесценная запись, предлагающая нам некоторые очень специфичные способы, используя которые, мы как человеческие существа можем начать процесс исследования нашего собственного потенциала, особенно творческих измененных состояний сознания. Мы завершаем этот комментарий просто подтверждением заключительного положения Эриксона:

...есть надежда, что сообщение, данное здесь, может послужить, несмотря на его ограниченность, начальным “лоцманским” обследованием для создания более адекватного и многостороннего подхода к различным состояниям сознания.

ЧАСТЬ II

ОЗНАКОМЛЕНИЕ С ПАТТЕРНАМИ ГИПНОТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ ЭРИКСОНА

ВСТУПЛЕНИЕ К ЧАСТИ II

Цель этой части состоит в том, чтобы познакомить вас с паттернами работы Эриксона и показать примеры того, как они используются в работе Эриксона. Поскольку этот том посвящен преимущественно языковым паттернам, которые не исчерпывают всего арсенала Эриксоновских методик, мы хотим отметить, что эти же паттерны мастерски используются Эриксоном не только в языковой составляющей модели клиентов, но также и во всех сенсорных системах, организующих в совокупности с языковой составляющей целостные модели реальности клиентов, с которыми работает Эриксон.

...Автор немедленно воспринял этот последний как комментарий основу для дальнейшей кооперации с ним, ему было сказано: “Пожалуйста, продолжайте с отчетом о ваших мыслях и понимании, позволяя мне только прерывать вас достаточно для того, чтобы убедиться, что я понимаю вас полностью и что я следую за вами. Например, вы упомянули кресло, но очевидно вы видели мой стол и были отвлечены на объекты на нем. Пожалуйста, объясните полнее. Он ответил словесно с более или менее связанными комментариями обо всем в поле зрения В любые малейшие паузы автор вставлял слово или фразу, чтобы направить заново его внимание. Эти перерывы, делаемые с возрастающей частотой, заполнялись, к примеру, фразами:

. И это пресс-папье; картотека; ваши ступни на ковре; свет с потолка: драпировка; ваша правая рука на подлокотнике кресла:

картина на стене; изменение фокусировки ваших глаз, когда вы осматриваете окружающее, интерес к названиям книг; напряжение в ваших плечах; раздражающие звуки и мысли; пресс рук и ног: пресс проблем, пресс рабочего стола; стационарное положение; записи многих пациентов; феномены жизни, нездоровья, эмоций, физического и умственного поведения; полнота отдыха в релаксации; необходимость заботиться о чьих-то нуждах, необходимость заботиться о чьей-то неловкости, в то время как смотришь на рабочий стол, или пресс-папье, или кабинет с картотекой: комфорт отхода от окружающего мира; усталость и накопление ее; неменяющийся характер рабочего стола, монотонность картотеки; необходимость отдохнуть, комфортность закрывания глаз: ощущение отдыха от глубокого дыхания; облегчение от пассивного узнавания; способность к 108

интеллектуальному узнаванию через бессознательное...

Предлагались также другие различные подобные этому короткие включения, вначале немедленно, затем с возрастающей частотой. Сначала такие вставки были только дополнительными к собственному ходу мыслей и чувствовании пациента. Первоначальная задача была стимулировать его к дальнейшим усилиям Когда был получен такой ответ, стало возможным использовать его приятие стимуляции его поведения с помощью процедуры пауз и колебаний относительно завершения вставки. Это послужило к выработке у него ожидаемой зависимости от автора в дальнейшей и более полной стимуляции.

Обратите внимание хотя бы на следующие фразы:

...ощущение кресла.. - пациент ощущает под собой кресло или кресло ощущает что-нибудь?

...раздражающие звуки и мысли... - раздражающими являются только звуки или раздражающими являются и звуки, и мысли?

Это только некоторые из содержащихся в данной выдержке примеров использования такого паттерна, как неопределенность (или двусмысленность). Феномен неопределенности заключается в том, что сообщению, высказанному в поверхностной структуре, соответствует более чем одна глубинная структура, то есть сообщение имеет более, чем одно значение, например:

Гипноз гипнотизеров может быть сложным. Это предложение может иметь любую из следующих интерпретаций:

1. Гипнотизер в акте гипноза может проявлять сложную технику в том, что он делает, чтобы загипнотизировать.

2.Гипнотизирование   класса   людей,   относящихся   к профессиональным гипнотизерам, может оказаться сложным в смысле того, что это трудно или может иметь некоторые неожиданные результаты.

Подразумеваемое значение нелепо и не может быть детерминировано одной поверхностной структурой. Это пример синтаксической двусмысленности, неопределенности (для более подробного ознакомления см. “Структуру Магии”-I). Следующая выдержка из другой статьи Эриксона содержит пример кинестетической неопределенности, используемой Эриксоном. Кинестетические неопределенности для очевидности выделены. Отдельные паттерны создания трудностей в интерпретации и множественности значений в формальном смысле одинаковы и являются примерами того, как одинаковы формально паттерны могут быть использованы в любой из сенсорных систем.

Затем ее провели через боковую дверь, чтобы она оказалась передо мной. Молча мы смотрели друг на друга, и затем (как я делал в США много раз ранее с обучаемыми, выискивая тех, кто, как я полагаю, клинически 109

являются “хорошими, способными к ответу” субъектами до начала семинара и, таким образом, до того, как я знакомился с ними) я пошел к ней проворно и, улыбаясь, и протянул свою правую руку, и она протянула свою. Медленно я пожал ее руку, глядя на нее широко открытыми глазами, так же, как она смотрела на меня, и я прекратил улыбаться. Когда я оставлял пустой ее ладонь, я делал это неопределенным, неявным образом, медленно отбирая свою руку, в то же время увеличивая слегка надавливание большим пальцем, затем мизинцем, затем средним, всегда в неопределенной, неявной сомневающейся манере и, наконец, так мягко отбирал мою ладонь, что она не могла бы уловить четко момент, когда я отпустил ее руку, или то, какой части ее ладони я в последний раз коснулся. В то же время я медленно менял фокусировку моих глаз, изменяя их схождение, таким образом давая ей минимальный намек на то, что я, казалось, смотрел не в, но сквозь ее глаза и вообще вдаль. Медленно зрачки ее глаз расширились и, когда это произошло, я мягко отпустил ее руку полностью, оставив ее в воздухе в каталептическом состоянии. Легкое направленное вверх давление на ребро ее ладони легко вызвало ее поднятие.

Вторая неожиданная индукция была проведена во время визита в Каракас, Венесуэла. Я был приглашен посетить местный родильный дом и за время посещения меня просили сделать выступление для персонала об использовании гипноза в акушерстве на импровизированном собрании в конференц-комнате. Один из присутствующих предложил мне по мере обсуждения сопровождать свое выступление демонстрацией феноменов гипноза. Вспоминая мой опыт в Мехико-Сити, я спросил, могу ли я работать с какой-нибудь молодой женщиной, которая не знает цели моего визита сюда, не понимает английского языка и не имеет никакого опыта в гипнозе. Были приведены три женщины, я посмотрел на них и выбрал одну, от которой у меня осталось клиническое впечатление того, что я определял как “настроенное на ответ внимание”, попросил остальных быть свободными, и чтобы ей сказали, что я хотел бы ее содействия в течение моей лекции. Мой переводчик информировал ее очень тщательно таким образом, чтобы не дать ей более никакой информации, и она утвердительно кивнула головой. Сделав шаг по направлению к ней и стоя с ней лицом к лицу, я объяснил на английском для тех, кто его понимал, что они должны следить за моими действиями. Мой переводчик хранил молчание, и юная леди смотрела на меня весьма внимательно и озадаченно. Я показал девушке мои ладони, которые были пусты, и затем я дотронулся моей правой рукой и мягко обхватил ее правое запястье пальцами, едва касаясь его, кроме того, в нерегулярной, неопределенной, меняющейся манере -паттерне тактильной стимуляции, с помощью кончиков пальцев. Результатом было полное привлечение ее внимания и интереса, с ожиданием и удивлением по поводу дальнейшего к тому, что я делаю. Моим большим пальцем я надавливал на медиальную часть ее запястья, как бы собираясь повернуть его наверх; в то же время в области радиальной

110

выпуклости я произвел легкое, направленное вниз тактильное нажатие на дорсо-латеральную часть ее запястья моим средним пальцем. Также одновременно я делал разнообразные мягкие прикосновения другими пальцами, некоторым образом сравнимые по интенсивности, но без определенного направления. Она дала автоматический ответ на направленные прикосновения, не дифференцируя их сознательным путем друг от друга, очевидно, перенося внимание от одного прикосновения к другому. Когда она начала отвечать, я для увеличения разнообразия увеличил число направленных прикосновений, без уменьшения числа и разнообразия других отвлекающих тактильных стимулов. Таким образом, я вынудил ее руку и кисть совершать боковые и вертикальные движения, изменяя тактильные стимулы, перемежающиеся с уменьшенными по числу ненаправленными прикосновениями. Эти ответные автоматические движения, источник которых был ей по-настоящему известен, испугали ее, и когда ее зрачки расширились, я коснулся ее запястья, предлагая ее руке направление вверх, и... ее рука начала подниматься, так мягко прерывая прикосновение, что она не заметила отрыва пальцев, и движение рук продолжалось.

Быстро перемещая кончики своих пальцев по отношению к ее (кончикам пальцев), я менял прикосновения так, чтобы неуловимо заставить ее ладонь повернуться полностью вверх, и затем делал другие прикосновения к ее кончикам пальцев, чтобы выпрямить одни, согнуть другие, и верное касание к ее выпрямленным пальцам приводило к продолжающемуся сгибанию ее локтя. Это вело к медленному движению ее руки по направлению к глазам. Когда это движение началось, я, действуя пальцами. привлек ее внимание к моим глазам. Я сфокусировал свои глаза, настроив их на “смотрение вдаль”, глядя как бы сквозь нее. придвинул свои пальцы близко к глазам, медленно закрыл глаза, дыхание сделал глубоким, со вздохами, и опустил плечи, как бы релаксируя, и затем указал на ее пальцы, приближающиеся к ее глазам. Она последовала моим пантомимическим инструкциям и вошла в транс, не реагируя на попытки персонала привлечь ее внимание (1967. с. 93-96).

Предшествующие цитаты была приведена в качестве примера, чтобы показать вам, как каждый из лингвистических паттернов, которые мы представляем, может быть генерализирован в аналоговых коммуникативных системах. Цель, которую мы преследуем в настоящем томе - заострить внимание в основном на паттернах языка, которые Милтон Эриксон использует в своей работе. Наша дальнейшая стратегия будет: перегруппировать представленные ниже паттерны в естественные группировки, основанные на их формальных характеристиках и Использовании. Паттерны были разделены по методикам:

1.Следования - с целью отвлечь и использовать доминантное полушарие;

2. Доступа к недоминантному полушарию.

Внимательное прочтение части II даст вам не только множество лингвистических методик индукции и гипнотических предложений, но также обеспечит связной стратегией их использования в гипнотической работе. Мы завершаем (это вступление) серией цитат из хорошо известного современного автора, Карлоса Кастанеды (“Сказки О Силе”, 1974).

...“Первым действием учителя является внушить идею, что знакомый нам мир является только видимостью, описанием мира Каждое усилие учителя направлено на то, чтобы доказывать этот пункт своему ученику. Но принять эту идею является самой трудной вещью на свете. Мы полностью захвачены своим частным взглядом на мир ,и это заставляет нас чувствовать и действовать так, как если бы мы знали о мире все. Учитель с самого первого своего действия направлен на то, чтобы остановить этот взгляд. Маги называют это остановкой внутреннего диалога, и они убеждены, что это единственная важнейшая техника, которой ученик должен овладеть.”...

...“Остановка внутреннего диалога является, ключом к миру магов, - сказал он - Вся остальная деятельность - только зацепки. Все это направлено лишь на ускорение эффекта остановки внутреннего диалога.” ...

...“Учитель перестраивает картину мира. Я назвал эту картину островом тональ. Я сказал, что все, чем мы являемся, существует на этом острове. Объяснение магов говорит, что остров тональ создан нашим восприятием, выученным концентрироваться на определенных элементах. Каждый из этих элементов и все они, вместе взятые, образуют нашу картину мира Работа учителя, относительно восприятия ученика состоит в перенесении всех элементов острова на одну половину пузыря. К настоящему времени ты, должно быть, понял, что чистка и перестройка острова тональ означает перегруппировку всех этих элементов на сторону разума. Моей задачей было разделить твою обычную картину мира; не уничтожить ее, а заставить ее перекатиться на сторону разума.”.

“Он нарисовал воображаемый круг на камне и разделил его пополам вертикальным диаметром. Он сказал, что учитель с помощью своего искусства заставляет ученика сгруппировать всю свою картину мира на правой стороне пузыря.

-Почему правая половина? - спросил я

-Это сторона тоналя, - сказал он, - Учитель всегда обращается к ней и,, с одной стороны, познакомив своего ученика с путем воина, он заставляет его быть разумным, трезвым и сильным душой и телом. А с другой - он сталкивает его с немыслимыми, но реальными ситуациями, с которыми ученик не может справиться. Таким образом он заставляет его понять, что его разум, хотя и является

112

чудеснейшей вещью, может охватить лишь очень небольшую поверхность.”...

“...Ходьба в этой специфической манере насыщает тональ -сказал он, - Она переполняет его.. Видишь ли, внимание тоналя должно удерживаться на его творениях. В действительности именно это внимание в первую очередь и создает первоочередной порядок в мире. Поэтому тональ должен быть наблюдателем этого мира, чтобы поддерживать его. И превыше всего он должен поддерживать наше восприятие мира как внутренний диалог.

Он сказал, что правильный способ ходьбы является обманным ходом. Воин сначала, поджимая пальцы, привлекает свое внимание к рукам, а затем, глядя без фиксации глаз на любую точку прямо перед собой, на линии, которая начинается у кончиков его ступней и заканчивается над горизонтом, он буквально затопляет свой тональ информацией. Тональ без своих отношений с глазу на глаз с элементами собственного описания неспособен разговаривать сам с собой, и таким образом он становится тихим.”...

...“Порядок в нашем восприятии - исключительно область тоналя; только здесь наши действия могут обрести последовательность; только здесь они похожи на лестницы, где можно пересчитать шаги. В нагвале нет ничего подобного. Таким образом, картина тоналя - это инструмент, и это не только лучший инструмент, но и единственный, который мы получили.”...

... “Сновидение - это практическая помощь, разработанная магами. Они не были дураками, они знали, что делают, и искали полезности нагваля, обучая свой тональ отходить на секунду в сторону, а затем возвращаться назад. Это утверждение не имеет для тебя смысла. Но этим ты и занимался все время. Обучал себя отпускаться, не теряя при этом своих шариков. Сновидение, конечно, является венцом усилия магов, полным использованием нагваля.”...

“-992                                                                                              113

СЛЕДОВАНИЕ. ОТВЛЕЧЕНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ДОМИНАНТНОГО ПОЛУШАРИЯ

...который не стремится информировать, но отвлечь так, что его цель может быть выполнена.

Милтон X. Эриксон,

Специальные методики быстрой гипнотерапии, 1967

ВВЕДЕНИЕ

Индукция измененного состояния сознания, называемого трансом, требует и включает в себя отвлечение и/или утилизацию того, что Милтон Эриксон называет сознательным мышлением. Сознательная репрезентация текущего опыта для человека может происходить в ограниченном числе отдельных модальностей (визуальной, аудиальной, кинестетической). Для того, чтобы обеспечить состояние транса, все репрезентативные системы должны быть включены в процесс, так как этот процесс, как правило, -процесс одновременной репрезентации, малой, сфокусированной части опыта Начальный этап этого процесса мы называем следование. Оно обычно достигается в большинстве гипнотических работ тем, что клиенты должны сфокусировать взгляд на одной точке и слушать звук голоса гипнотизера. Гипнотизер начинает описывать переживания, которые, как он знает из наблюдений, испытывает клиент, к примеру, изменения в визуальном восприятии (фиксация взгляда клиента в определенной точке). Это описание, пояснения к которому даны ранее, обеспечивает петлю обратной связи между тем, что клиент, по наблюдению гипнотизера, делает - гипнотизер видит и слышит, что делает клиент, - и тем, что клиент слышит от гипнотизера. Фактически, это эквивалентно тому, чтобы пойти навстречу клиенту в его модели мира - входя в реальность клиента, принимая ее и используя затем для целей гипнотического сеанса. Согласие с клиентом в его модели мира, следование этой модели и затем приведение ее на новую территорию - это одна из последовательных стратегий Эриксона, которая делает его работу легче и для него самого, и для его клиента. Любая попытка принудить клиента к чему-либо или заставить его отрицать то, во что он верит, открывает возможность сопротивления -дает клиенту то, от чего можно защищаться. Эта борьба ведет только к потере времени и энергии и очень редко служит выполнению какой-то задачи. Большинство из вас, вероятно, имели бытовой опыт превращения в, как мы называем, “попавшегося на крючок” в межличностных коммуникациях. Некто, например, приходит к вам и невзначай говорит нечто, допустим:

Вот так так! Я такой тупой, я не могу сделать ничего в кайф. Один из возможных ответов - попытка “помочь” и произнести реплику:

1 14

Это неправда. Ты знаешь, что ты можешь сделать многое. Ты

можешь... и т.д.

Характерный результат, по нашему опыту, таков, что, чем больше вы собираетесь “помочь” таким способом, тем больше другая персона выражает противоположную точку зрения. Как дополнительный пример:

знакомый мог бы сказать вам:

Я хочу знать твое мнение: как ты думаешь, я должен сделать X. или У Вы говорите:

Да, X,- это хорошо.

Типично, что человек станет немедленно защищать У. Одна из стратегий, которые мы нашли неоценимыми в нашей терапевтической работе, - соглашаться с другим человеком, который тогда, без сомнения, примет обратную точку зрения. Как пример рассмотрим следующий транскрипт сеанса терапии:

Джейн: Я такая глупая, я... никогда не скажу верной вещи... Терапевт: А я это заметил; точно, вы настолько глупы, что я не могу и подумать, что кто-то поможет вам. Вы, вероятно, и делать ничего не можете - вам бы лучше отказаться даже от такой мысли. Джейн: Да...э...м..- м...э

Терапевт: Нет, вы правы, вы, должно быть, вне помощи. Я думаю, вам бы лучше пойти домой, запереться в туалете; ну никто в целом большом мире не так бездарен, как вы.

Джейн (перебивая): Я не так уж плоха; ну-ну (начинает смеяться), я знаю, что вы делаете, так давайте же покончим с этим, не так ли?

У Эриксона совершенно рафинированная чувствительность к этому типу коммуникации; он встречает клиента согласно его модели, принимая ее и используя ее по максимуму. Следующие выдержки - примеры этой избирательной рафинированной способности.

ОПИСАНИЕ СЛУЧАЯ I

Джордж был пациентом в клинике для душевнобольных в течение 5 лет. Его личность никогда не была установлена. Он был просто незнакомец лет около 25, который был подобран полицией из-за его иррационального поведения и препровожден в государственную лечебницу для душевнобольных. В продолжение этих 5 лет он сказал: “Мое имя -Джордж”, “Доброе утро” и “Доброй ночи”, но это только и были его рациональные фразы. Он мог говорить также и долгие периоды -“окрошки” из слов, полностью бессмысленные, насколько можно было разобрать. Она состояла из звуков, слов, неполных фраз. В течение трех лет он сидел на скамейке перед входом в палату и страстно подпрыгивал и выпаливал свою словесную окрошку весьма настойчиво каждому входящему в палату. Иногда он просто тихо сидел, бормоча свою окрошку

”•                                                                  115

себе самому. Психиатрами, психологами, нянечками, работниками социальной помощи и даже приятелями-пациентами сделано бесчисленное множество попыток извлечь из него понятные замечания - все тщетно. Джордж разговаривал только одним способом - словесной окрошкой. По прошествии приблизительно 3 лет он продолжал приветствовать людей, входящих в палату, взрывами бессмысленных слов, но между такими моментами он молча сидел на скамейке с видом слегка депрессивным, несколько сердито бормоча в течение пары минут свой обычный бессвязный набор, если к нему обращались и спрашивал. Автор присоединился к штату лечебницы на шестом году пребывания там Джорджа. Была получена вся доступная информация о его поведении в палате. Также выяснилось, что пациенты или персонал палаты могли долго сидеть на скамейке перед ним, не мешая его бессвязице, пока они только не заговаривали с ним. В согласовании с этим объемом информации был разработан терапевтический план. Секретарь коротко записал словесную мешанину, которой Джордж так настойчиво встречал тех, кто входил в палату. Эти расшифрованные записи были изучены, но в них не смогли найти никакого смысла. Эти смеси слов были тщательно парафразированы с использованием слов, которые менее всего должны были иметься в текстах Джорджа, и было проведено обширное их изучение, до тех пор, пока автор не смог импровизировать словесную окрошку, идентичную по паттерну принадлежавшей Джорджу, но с использованием другого словаря. Затем все входы в палату были проделаны через боковые двери, на некотором расстоянии по коридору от Джорджа.

Автор начал практиковать молчаливое сидение на скамейке рядом с Джорджем ежедневно, в течение увеличивающихся промежутков времени, пока не был достигнут рубеж часа. Затем, при следующем совместном сидении, автор, обращаясь к пустому пространству, назвал себя словесно. Джордж не ответил никак. На следующий день представление автором себя было направлена непосредственно Джорджу. Он выпалил подряд кусок своей словесной окрошки, на который автор ответил, в тонах учтивых и отзывчивых, равным количеством своей собственной, тщательно продуманной словесной окрошки. Джордж выглядел озадаченным, и, когда автор закончил, Джордж сделал новый словесный вклад с вопросительной интонацией. Как бы в порядке ответа, автор вербализовал и дальнейшую словесную окрошку. После полудюжины таких словесных обменов Джордж погрузился в молчание, и автор незамедлительно пошел по другим делам. На следующее утро произошел обмен соответствующими приветствиями, с использованием правильных имен обоих. Затем Джордж пустился в долгую “окрошечную” речь, на которую автор учтиво ответил в том же духе. Затем последовал короткий обмен длинными и короткими последовательностями “словесных окрошек”, пока Джордж не замолчал и автор не отправился по своим делам. Так продолжалось некоторое время. Затем Джордж, 116

после очередного утреннего приветствия, делал бессмысленные высказывания без остановки в течение 4 часов. Это утомило автора до того, что он пропустил ленч и сделал полный ответ аналогичного сорта. Джордж внимательно слушал и сделал двухчасовое заявление, на которое опять же был дан утомительный двухчасовой ответ. (Обратили внимание, что Джордж поглядывал на часы в течение всего дня). На следующее утро Джордж вернулся к обычному правильному приветствию, но добавил около двух предложений бессмыслицы, на которые автор ответил бессмыслицей аналогичной протяженности. Джордж сделал реплику: “Говорите осмысленно, доктор”. - “Разумеется, я буду рад. Как ваше последнее имя?”. “О'Донован, и это в первый раз спрашивает тот, кто умеет говорить. Больше пяти лет в этом вшивом бардаке...” (к этому было добавлено одно или несколько предложений словесной окрошки). Автор ответил “Я рад узнать твое имя, Джордж. 5 лет - это слишком долгое время...” (и около двух предложений словесной окрошки авторской).

Остальные события протекали, как можно было ожидать. Целостная его история, с вкраплениями словесной окрошки, была получена с помощью вопросов, разумно приправленных словесной окрошкой. Курс его лечения, никогда полностью не свободный от словесной мешанины, которая была существенно сведена к мало понимаемому бурчанию, был просто замечателен. В пределах года он покинул лечебницу, был хорошо устроен и со все более длинными промежутками возвращался в больницу, чтобы отчитаться  о  своей  продолжающейся  и улучшающейся приспособленности. Однако, он всегда начинал свое сообщение или заканчивал его куском словесной бессмыслицы, ожидая того же от автора. В то же время он мог, как он часто делал при этих визитах, противоречиво комментировать: “Ни малейшей чепухи в жизни, здесь ли доктор?”, на что он явно ожидал и получал значащее выражение согласия, к которому добавлялось краткое бессмысленное словосочетание. После того, как он пробыл вне клиники продолжительные 3 года, при удовлетворительной приспособленности, контакт с ним был потерян до получения нами любвеобильной открытки из другого города. Она заключала в себе короткий, но удовлетворительный обзор его приспособленности к отдаленному городу. Она была правильно подписана, но следовавшее его имя было беспорядочным набором слогов. Обратного адреса не было. Он заканчивал отношения в терминах адекватного понимания.

В течение курса психотерапии его нашли поддающимся гипнозу, способным развивать транс от среднего до глубокого примерно за 15 минут. Однако, его поведение в трансе было полностью сравнимо с его бодрствующим поведением, и оно не обещало никаких терапевтических преимуществ, несмотря на то, что проводились повторные тесты. Каждое терапевтическое интервью характеризовалось разумным использованием определенного количества словесной окрошки. 117

Вышеприведенный случаи репрезентирует довольно редкий пример встречности пациенту на уровне его решительно серьезной проблемы. Вначале автор был достаточно строго раскритикован остальными, но когда стало ясно, что необъяснимые императивные потребности пациента нашли поддержку, то враждебные комментарии прекратились. Милтон X. Эриксон, 1967

Способность Эриксона “встретить” клиента в его модели мира, до готовности разговаривать с ним на его языке - блестящий пример того, как Эриксон идет к клиенту с задачей контакта в его модели вместо того, чтобы ожидать, что клиент придет к нему. Когда практики гипноза и терапии обретут этот навык, термин “сопротивляющийся клиент” потеряет свой смысл, и состояние транса станет доступным большому количеству людей. Следующая выдержка - хороший пример того, что типично называется “сопротивляющимся пациентом”, которого еще можно определить как негипнотизируемого или неудачного. Индукция Эриксона проходит просто, так как он встречает пациентку в ее модели и быстро приводит к желаемому состоянию. Ее “сопротивление” становится самою моделью для индукции.

ОПИСАНИЕ СЛУЧАЯ II

“Вам хотелось бы использовать гипноз в связи с вашей зубоврачебной практикой. Ваш муж и ваши коллеги желают того же, но каждый раз при попытке войти в транс вы терпите неудачу. В этих случаях вы каменели и кричали. Было бы достаточно только окаменеть без крика. Теперь вы хотите от меня, чтобы я лечил вас психотерапевтическими методами, если это нужно, но я не верю, что это так. Вместо этого я погружу вас в транс, так, что вы сможете иметь гипноз в своем распоряжении для вашего зуболечения”. Она ответила: “Но я только окаменею и закричу”. На это ей был дан ответ: “Нет, вы вначале окаменеете. Это первая вещь, которую надо сделать, и вы сделаете это сейчас. Только становитесь все более и более негибкой, ваши руки, ваши ноги, ваше туловище, ваша шея - полностью каменные, даже более каменные, чем были в экспериментах с вашим мужем. Теперь закройте ваши глаза и заставьте веки окаменеть, так окаменеть, что вы не сможете поднять их”. Ее ответы были очень адекватными.

Милтон X. Эриксон, 1967.

Особенность Эриксона одновременно и следовать, и использовать модель мира клиента - это великий инструмент; в этой области его работы есть много, чему следовало бы научиться и другим практикам гипноза.

118

Слишком часто неудача гипнотизера во “встречности” клиенту и использовании его модели мира приводит как к результату к неудачам, которые могли бы быть самим источником успеха.

Выдающийся пример этого появился у нас в нашей работе после визита Эриксона. Мы проводили вечерний семинар по гипнотизму и изучали различные гипнотические феномены, описанные Эриксоном в его статьях. Мы работали с негативными галлюцинациями у одной женщины. Пока она была в глубоком трансе, мы дали ей серию относительно прямых указаний, что она не будет видеть своей руки. Когда она очнулась, открыла глаза, посмотрела внимательно на свою правую руку, то сказала разочарованно: “Но она еще здесь”. Один из авторов немедленно ответил:

“Да, конечно, вы можете видеть эту_ руку”, голосом, явно подразумевающим большее. Она медленно перевела свой взгляд, смотря на свою другую руку, и прошептала: “Я не верю этому! Она исчезла!” Следование ее разочарованному ответу, принятие ее присутствующей модели текущего опыта и ведение его делало возможным это визуальное изменение.

ОПИСАНИЕ СЛУЧАЯ III

..Клинический пример, в котором была использована та же методика, связан с буйным двадцатипятилетним пациентом, для которого гипнотерапия не была показана. Тем не менее он, повторяясь, требовал гипноза и на том же дыхании декларировал свою негипнотабельность В одном случае он усилил тему, по-абсолютистски заявив:

“Загипнотизируйте меня, несмотря на то, что я негипнотизируем”. Это требование встретили использованием мягко высказанных предложений медленной, прогрессирующей релаксации, успокоения и сна. Через час после того, как это было сделано, пациент сидел на краю кресла и горько объявлял всю процедуру глупой и некомпетентной. В завершение сеанса пациент заявил, что его время и деньги потеряны. Он мог вспомнить “каждое дурацкое, неэффективное предложение”, которое было сделано ему и мог “вспомнить все, что имело место вообще за это время”. Автор немедленно ухватился за эти высказывания, чтобы заявить несколько шаблонно. “Ну, конечно, вы все помните. Естественно, здесь, в клинике, вы можете вспомнить все, что происходило. Все происходило здесь, в клинике, и вы были здесь, и здесь вы можете помнить все”. Пациент нетерпеливо потребовал другого свидания и сердито покинул помещение.

При следующем посещении он был намеренно встречен в приемной Он немедленно осведомился, приходил ли он на предыдущую встречу. Ему был дан уклончивый ответ, что он, безусловно, должен помнить это, если он сделал именно так, а не иначе. Он объяснил, что в тот день он неожиданно обнаружил, что он, сидя в своей машине, не может вспомнить вернулся ли он только что со встречи или еще собирается на нее. Этот вопрос он обсуждал сам с собой в течение неопределенного

119

периода времени, пока не сообразил посмотреть на часы и тогда обнаружил, что время далеко зашло за нужный час. Однако он и тогда не мог разрешить эту проблему, так как он не знал, как долго он обсуждал этот вопрос. Он снова спросил, приходил ли он на предыдущую встречу, и снова его уверили уклончиво в том, что он, конечно должен помнить, если он был. Как только он вошел в кабинет, он резко остановился и заявил: “Я, конечно, приходил на встречу, вы тратили мое время на эту слабую, мягкую, неэффективную гипнотическую вашу методику, и вы жалко провалились”. После нескольких еще более унизительных комментариев его отманеврировали к выходу в приемную, где он снова продемонстрировал амнезию предыдущего посещения, как и свои начальные вопросы по этому поводу. От ответов на его вопросы снова уклонились. Затем его провели обратно в кабинет, где он вторично показал полное воспроизведение предыдущего своего захода. Снова его заставили вернуться в приемную с результатом возвращения его амнезии. После нового входа в кабинет он добавил к воспоминанию своего предыдущего посещения полный вызов своих отдельных входов в приемную и сопутствующих амнезийных состояний. Это ошарашило его и заинтриговало до такой степени, что он потратил большую часть часа, ходя из кабинета в приемную и обратно. Он испытывал полную амнезию в приемной и полное воспроизведение тотального опыта, включая собственную амнезию. Терапевтическим эффектом этих гипнотических переживаний была почти немедленная коррекция враждебного, антагонистического, гиперкритичного, требовательного настроения клиента и достижения хорошего раппорта. Усиление терапии происходило, даже если никакого гипноза не использовалось.

Милтон X. Эриксон, 1967

Неопытные гипнотизеры слишком охотно воспринимают начальную неудачу как следствие недостатка способностей со своей стороны или со стороны клиента. Эриксон настойчиво выделяет важность восприятия каждого аспекта поведения субъекта и, используя его, таким образом “встречая” клиентов в их модели мира и переводя их на новые места. Его описание процесса следует ниже:

В трансовой индукции неопытный гипнотизер часто пытается направить или сковать клиента с тем, чтобы удовлетворить свою концепцию того, как субъект “должен бы себя вести”. Здесь должна была бы быть постоянная минимализация роли гипнотизера и постоянное увеличение роли субъекта.

Можно привести пример на субъекте-добровольце, который позже использовался для обучения гипнозу студентов-медиков.

После общего обсуждения гипноза она выразила желание войти в транс немедленно. Ей было предложено выбрать кресло и положение в нем, в 120

котором бы она чувствовала бы себя максимально комфортно. Когда она уселась к собственному удовольствию, она заметила, что ей хотелось бы курить сигарету. Ей немедленно дали таковую, и она лениво производила процесс курения, мечтательно наблюдая дымок, поднимающийся кверху. Ненарочито были предложены ремарки разговорного иного плана о приятности курения, о наблюдении за вьющимся дымком, чувство простоты в поднесении сигареты ко рту, внутреннем ощущении удовлетворения оттого, что становишься полностью погруженным в процесс курения, с комфортом и без необходимости отвлекаться на любые внешние вещи. Коротко были сделаны каузальные замечания о ее вдохах и выдохах, слова эти соразмерялись с ее реальным дыханием. Другие ремарки делались о том. как просто может она почти автоматически поднести свою сигарету ко рту и затем опустить свою руку до ручки кресла. Эти ремарки были так же приурочены к совпадению с ее действительными движениями. Вскоре слова “вдох”, “выдох”, “поднести” и “опустить” приобрели ценность обусловливания, о которой она не подозревала вследствие кажущегося разговорного характера предложений. Также делались каузальные предложения, в которых слова “спать”, “засыпание”, “сонный” приурочивались к поведению ее зрачков. До ее закуривания сигареты она была уже в легком трансе. Затем было сделано предложение, что она может продолжать наслаждаться курением, засыпая более и более глубоко, что за сигаретой будет приглядывать гипнотизер, пока она будет погружаться в более и более полный глубокий сон: что, пока она спит, она будет продолжать переживать чувство удовлетворения и ощущения курения. Следствием всего этого был весьма удовлетворивший нас глубокий транс, и ей была преподана широкая тренировка, чтобы научить ее отвечать в соответствии с ее собственным бессознательным паттерном поведения.

Милтон X. Эриксон, 1967.

Далее: следование является частью генеральной стратегии Эриксона в работе с доминантным полушарием для достижения трансового состояния. Как только начинает работать эта петля обратной связи, начинается реализация остального содержания всей стратегии работы с доминантным полушарием. Эриксон описывает это следующим образом:

Глубокий гипноз - это тот уровень... который позволяет субъекту функционировать адекватно и точно на бессознательном уровне осознания без влияния сознательного мышления.

Милтон X. Эриксон, 1967

Это обеспечивается следованием с одновременным отвлечением и использованием бессознательных паттернов поведения, генерируемых

121

происходит, когда кто-нибудь говорит вам:

Люди должны бы быть более милы ко мне.

Кто та персона, о которой вы думаете, что она должна быть более мила в данном случае? Может быть кем угодно - и могла даже быть вами. Теперь будут представлены специфические формы поверхностной структуры, активизирующие трансдеривационный поиск.

ГЕНЕРАЛИЗИРОВАНЫЙ РЕФЕРЕНТНЫЙ ИНДЕКС

Поверхностные структуры полезны в гипнотических усилиях. Предложение с генерализованным референтным индексом позволяет клиенту полностью использовать и активировать процессы трансдеривационного поиска. Это достигается простым использованием существительных без референтного индекса в мире опыта клиента. Эриксон описывает предложение такой формы как:

Звуки такие специфичные, но все же очень обычные...

Определенные ощущения в вашей руке усилятся.

Никто точно не знает...

Люди могут испытывать чувство комфорта,

читая это предложение.

Все из вышеприведенных поверхностных структур - примеры генерализованных референтных индексов. Определенные ощущения не относятся ни к какому конкретному ощущению, таким образом, позволяя клиенту обеспечить референтный индекс, наиболее релевантный его собственному опыту. То же действительно и для специфического восприятия - предлагает клиенту выбор. Люди, опять же, могли бы быть кем угодно, и никто так же может быть кем угодно. Референтных индексов нет ни в одной из вышеприведенных четырех фраз.

Примеры предложений.

Существительные без референтных индексов

женщина       Женщина, вошедшая в транс

пациент         Пациент, который был у меня однажды

проблема       Проблема подвигалась к разрешению

человек         Человеку может быть так хорошо

ситуация.       Привычная ситуация приводит к упадку

чувство         У меня такое чувство, что я все время в этой ситуации.

...И это пресс-папье; картотека; ваши ступни на ковре; свет с потолка; драпировка; ваша правая рука на подлокотнике кресла;

картины на стенах; изменение фокуса ваших глаз, когда вы осматриваете окружающее, интерес к названиям книг; напряжение в ваших плечах; ощущение кресла; раздражающие звуки и мысли;

пресс рук и ног, пресс проблем, пресс рабочего стола; стационарное

130

положение; записи многих пациентов; феномены жизни, нездоровья, эмоции, физического ч умственного поведения; полнота отдыха в релаксации; необходимость заботиться о чьих-то нуждах, необходимость заботиться о чьей-то неловкости, в то время как смотришь на рабочий стоп. или пресс-папье, или картотеку в кабинете; комфорт отхода от окружения; усталость и накопление ее; неменяющийся характер рабочего стола: монотонность картотеки; необходимость отдохнуть; комфортность закрывания глаз; ощущение отдыха от глубокого дыхания; облегчение от пассивного узнавания; способность к интеллектуальному узнаванию через бессознательное...

ГЕНЕРАЛИЗОВАННЫЙ РЕФЕРЕНТНЫЙ ИНДЕКС С ПОДСКАЗАННЫМ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫМ/НАИМЕНОВАНИЕМ

Этот класс паттернов в основном идентичен предыдущему, с единственным исключением: конкретно человек приписывает пропущенному наименованию любое значение в предложении, таким образом увеличивая подобие того, как если бы оно вчера было выбрано трансдеривационным поиском. Например, в предыдущем разделе поверхностная структура

Люди могут испытывать чувство комфорта, читая это предложение принимает несколько иную форму:

Люди могут испытывать чувство комфорта, читая это предложение, Джой.

Джои, люди могут испытывать чувство комфорта, читая это предложение.

Люди, Джой, могут испытывать чувство комфорта, читая это предложение.

Люди могут, Джой, испытывать чувство комфорта, читая это предложение.

Люди могут испытывать чувство комфорта, Джой, читая это предложение.

Каждая из этих форм имеет несколько иной эффект. Попробуйте произнести вслух, используя ваши собственные интуиции как критерий ощущения различий. Обменяйтесь ими с партнером и обратите внимание на интуитивные понятия, которые вы будете иметь, слушая, как они действуют на вас. Испытайте их в случае обычного разговора. Например, скажите кому-нибудь в разговоре:

Знаете ли, (имя), люди могут прочесть это предложение (имя) в любое время, когда они только этого пожелают. Поверхностные структуры этой формы легко конструируются и могут быть

очень полезны. 9<                              131

ОПУЩЕНИЕ ГРАММАТИЧЕСКОЕ И НЕГРАММАТИЧЕСКОЕ

Один из трех универсальных процессов человеческого моделирования - опущение. Этот процесс проходит на нейрологическом уровне, социальном уровне и уровне индивидуального опыта (см. “Структуру Магии”-I, гл.1, для более детального обсуждения). Наш сенсорный аппарат воспринимает и сообщает об изменениях в паттернах энергии только внутри узких рамок. Например, человеческое ухо проявляет феноменальную амплитуду чувствительности до изменения положения барабанной перепонки в диаметре атома водорода. Это соответствует длинам волн лишь между 20 и 20000 колебаний в секунду. Таким образом, паттерны энергии - потенциальные звуки - свыше 20000 колебаний в секунду недоступны для нас как вспомогательные для организации нашего опыта.

Другими словами, наша нервная система опускает все паттерны свыше 20000 колебаний в секунду. На уровне языкового паттернинга трансформационные лингвисты идентифицировали большое количество специфических паттернов опущения, которые происходят между полной лингвистической репрезентацией - глубинной структурой - и реальными предложениями, используемыми нами в нашей коммуникации -поверхностными структурами. Отметьте разницу в количестве информации, доступной в каждом из следующих предложений:

/7/ Мужчина купил у женщины машину за 20 долларов. /2/ Машина была куплена

В поле трансформационной грамматики каждый предикат или слово-процесс могут быть классифицированы большим количеством и сортом существительных или аргументов, отношения которых или процессы, связанные с которыми они описывают. Предикат купить может быть классифицирован как четырехместный предикат: Купить - это предикат, описывающий процесс, который имеет место между:

покупателем - персоной, осуществляющей покупку,

приобретающий вещь продавцом - персоной, осуществляющей продажу,

освобождающейся от вещи вещью - той вещью, принадлежность которой изменяется стоимостью - вещью или услугой, меняемой на эту вещь.

В первом предложении все эти существительные-аргументы присутствуют в поверхностной структуре /I/; во втором предложении репрезентировано только одно из них; три остальные удалены трансформационными процессами опущения (см. для более полного обсуждения “Структуру Магии” I). В контексте гипноза, когда клиент делает попытку выяснить смысл или, более точно, восстановить полное

132

значение, внешнее к вербализациям гипнотизера, умелое использование трансформационного процесса опущения помогает гипнотизеру в следовании клиенту. Умелым опусканием частей полной лингвистической репрезентации - глубинной структуры - клиента заставляют активизировать дополнительные глубинные структуры, чтобы восстановить полное значение. В процессе генерирования и отбора этих глубинных структур в поиске полного значения клиенты будут генерировать и отбирать глубинные структуры, которые будут:

1. Обеспечивать участие со стороны клиента, полностью занимая   ^/ доминантное полушарие

2. Обеспечивать то, чтобы вербализации гипнотизера эффективно следовали опыту клиента

3. Обеспечивать свободу клиента использовать его собственные

ресурсы в процессе восстановления полного значения Существует два типа опущений, которые Эриксон обыкновенно использует:

1. Грамматическое опущение, в котором результирующая поверхностная   структура является хорошо сформированным английским предложением.

2. Неграмматическое опущение, в котором результирующая поверхностная структура не является хорошо сформированным английским предложением.

Ранее представленное предложение Машина была куплена - пример использования грамматического опущения. Примеры результирующих неграмматических опущений - фрагменты предложений, такие, как: и вы полностью осознаете так хорошо, что вы... и так ясно вы хотите и испытываете потребность... я скоро захочу сказать вам...

Эти последовательности слов воспринимаются большинством естественных носителей английского языка как фрагменты предложений -куски предложений, которые сами по себе не составляют цельного, хорошо сформированного предложения на английском языке. Такие фрагменты -результат неграмматического опущения - увеличивают до максимальной степени участие со стороны клиента в выработке полного значения.

...и это пресс-папье; картотека; ваши ступни на ковре; свет с потолка; драпировка; ваша правая рука на подлокотнике кресла;

картины на стенах; изменение фокуса ваших глаз, когда вы осматриваете окружающее; интерес к названиям книг; напряжение в ваших плечах; ощущение кресла; раздражающие звуки и мысли;

пресс рук и ног; пресс проблем, пресс рабочего стола: стационарное положение; записи многих пациентов; феномены жизни, нездоровья, эмоций, физического и умственного поведения; полнота отдыха в релаксации; необходимость заботиться о чьих-то нуждах, необходимость заботиться о чьей-то неловкости, в то время как смотришь на рабочий стол, или пресс-папье, или картотеку в 133

кабинете: комфорт отхода от окружения; усталость и накопление ее; неменяющийся характер рабочего стола: монотонность картотеки; необходимость отдохнуть; комфортность закрывания глаз; ощущение отдыха от глубокого дыхания: облегчение от пассивного узнавания; способность к интеллектуальному узнаванию через бессознательное...

Предыдущий параграф - дебри разнообразных опущений, и

грамматических, и неграмматических. Рассмотрим, например, два

курсивных предложения:

Изменение фокуса ваших глаз... Изменение от чего до чего? Феномены жизни... Какие феномены чьей жизни?

НОМИНАЛИЗАЦИЯ

Номинализация - лингвистический процесс превращения слова-предиката или глагола в событие или вещь, через сложный трансформационный процесс. Это почти всегда происходит с полным опущением некоторого референтного индекса и также служит активизации трансдеривационного поиска. Например:

Удовлетворение оттого, что вашему подсознанию разрешено коммуницировать

Осознание ощущения этого кресла

Глубина состояния транса

Слышание невозможной действительности

Внутренний комфорт знания и ясности

Как при наличии релаксации и любопытства

...и это пресс-папье; картотека; ваши ступни на ковре; свет с потолка; драпировка: ваша правая рука на подлокотнике кресла;

картины на стенах; изменение фокуса ваших глаз, когда вы осматриваете окружающее: интерес к названиям книг; напряжение в ваших плечах: ощущение кресла; раздражающие звуки и мысли;

пресс рук и ног: пресс проблем, пресс рабочего стола: стационарное положение: записи многих пациентов; феномены жизни, нездоровья, эмоций, физического и умственного поведения; полнота отдыха в релаксации; необходимость заботиться о чьих-то нуждах, необходимость заботиться о чьей-то неловкости, в то время как смотришь на рабочий стол, или пресс-папье, или картотеку в кабинете; комфорт отхода от окружения; усталость и накопление ее; неменяющийся характер рабочего стола: монотонность картотеки: необходимость отдохнуть; комфортность закрывания глаз; ощущение отдыха от глубокого дыхания; облегчение от пассивного узнавания; способность к интеллектуальному узнаванию через бессознательное...

134

Номинализация имеет место, когда слова-процессы из глубинной структуры трансформируются в существительные поверхностной структуры. Номинализация слова-процесса служит гипнотизеру инструментом   в  перегружении  доминантного   полушария лингвистическими процессами, требующими сложной расшифровки. Должны быть восстановлены опущения. И часто возникает неопределенность. Например, в поверхностной структуре:

Удовлетворение от знания, что вы можете постичь, опущен референтный индекс того, чье удовлетворение происходит, и поиск полного значения будет требовать, чтобы из других источников были получены следующие значения :

Х удовлетворяет У тем, что У знает (номинализировано в поверхностной структуре)

Здесь Номинализация позволяет клиенту активизировать из его модели мира значения, которые будут лучшим способом служить его целям и потребностям, в то же время работая в процессе перегружения доминантного полушария. Номинализация также позволяет гипнотизеру следовать переживаниям клиента с помощью использования фраз, которые по природе своей очень неспецифичны и требуют от клиента заполнить и уточнить самостоятельно их значение .

ВЫБОРОЧНЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ

Это класс поверхностных структур, к которым обычно обращаются как к метафорам. Они являются нарушениями хорошо сформированного значения , понимаемого естественными носителями языка. Например, поверхностные структуры

Человек выпил гору '

Цветок был зол

Счастливое кресло пело любовную песнь - нарушения выборочных ограничений. Выпивание подразумевает акт поглощения некоторой жидкой субстанции, горы дефинированы как нечто, по своей природе не жидкое. Злость - активность, присущая чувствующим существам - животным; цветы не относятся к этому классу. Так, это тоже нарушает выборочные ограничения. Счастье - активность, присущая только чувствующим существам. Кресла не обладают этим качеством;

они не относятся к классу животных, которые могут петь песни. Выборочные ограничения в нормальном разговоре требует участия трансформационной активности, чтобы получить референтный индекс, который будет хорошо сформирован, как в случае, когда Эриксон рассказывает Джо (см. часть 1), что растение томата может чувствовать себя   комфортно. Хорошо сформированное значение требует наименования, которое идентифицирует чувствующее существо, могущее

135

чувствовать ощущения, релаксацию и комфорт. Также работающий процесс, когда Эриксон рассказывает истории о растении томата или о тракторе. В этом есть сила метафоры, волшебных сказок, басен.

...м это пресс-папье; картотека; ваши ступни на ковре: свет с потолка; драпировка; ваша правая рука на подлокотнике кресла;

картины на стенах; изменение фокуса ваших глаз, когда вы осматриваете окружающее; интерес к названиям книг; напряжение в ваших плечах; ощущение кресла; раздражающие звуки и мысли;

пресс рук и ног; пресс проблем, пресс рабочего стола; стационарное положение: записи многих пациентов; феномены жизни, нездоровья, эмоций, физического и умственного поведения; полнота отдыха в релаксации; необходимость заботиться о чьих-то нуждах, необходимость заботиться о чьей-то неловкости, в то время как смотришь на рабочий стол, или пресс-папье, или картотеку в кабинете; комфорт отхода от окружения; усталость и накопление ее: неменяющийся характер рабочего стола; монотонность картотеки; необходимость отдохнуть; комфортность закрывания глаз; ощущение отдыха от глубокого дыхания: облегчение от пассивного узнавания; способность к интеллектуальному узнаванию через бессознательное...

НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

Каждый из нас как природный носитель языка различает некоторые паттерны в его структуре. Один из паттернов, к определению которого мы можем повысить собственную чувствительность - это паттерн неопределенности. Неопределенность - наименование паттерна, в котором одно предложение в языке есть вербальная репрезентация более чем одного отдельного процесса в мире опыта слушателя. Как мы постулировали в “Структуре Магии”I:

Неопределенность - это интуитивное понятие, имеющееся у естественных носителей языка, когда одна и та же поверхностная структура имеет более чем одно отдельное семантическое значение и репрезентируется как

В качестве конкретного примера:

Поверхностная структура: Исследования агентов ФБР могут быть опасны

Неопределенность в мета-модели - это случай, когда в речи или тексте с помощью трансформаций заключается более чем одна глубинная структура, при одной и той же поверхностной структуре. Отметьте, что существует полезное взаимодействие между паттернами номинализации, выборочных ограничений, опущения и неопределенности. Рассмотрим такую фразу, как:

...ощущение кушетки...

Неопределенность в том, является ли существительное кушетка в своей глубокой структуре субъектом или объектом предиката ощущать; другими словами, какова глубинная структура фразы, обозначенной выше:*

некто ощущает кушетку или кушетка каким-то определенным образом ощущает кого-то

Другой путь постановки вопроса относительно этой фразы - утрачен ли субъект или объект глубинной структуры. Эта неопределенность может также возникнуть в случаях, когда предикатные выборочных ограничений позволяют существительным из различных классов занимать грамматические позиции как субъекта, так и объекта.

Почти каждое предложение имеет более чем одну возможную интерпретацию. Однако, как обнаруживается, мы при обычных условиях понимаем каждое предложение в данный момент единственным образом. Предыдущие разделы выделили некоторые из психологических механизмов, которые мы используем в понимании предложений, но не было приведено уточнений, как часто мы повторно применяем их к единичному речевому стимулу, который имеет больше чем одну потенциальную интерпретацию. Некоторые недавние эксперименты показали, что мы создаем много структур для каждого предложения до-сознательно, но в данный момент времени мы сознаем только одно значение.

НЕОПРЕДЕЛЕННЫЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ

Несмотря на то, что каждое предложение содержит в некотором роде неопределенность, в обычном использовании каждому предложению предпослан контекст, делающий одну интерпретацию более предпочтительной, чем любая из других. Так, предварительные данные могут оказаться при экспериментальной проверке более странными, чем 137

репрезентативными для нормального восприятия. Их первичная причастность к нормальным канонам восприятия - в центре внимания гипотезы, изложенной в предыдущем разделе, - что мы в процессе восприятия речи осциллируем между двумя видами активности: периодами ввода стимулов и бессознательной обработки / в течение которых может влиять потенциальная неопределенность/, и периодами внутреннего анализа и сознательного восприятия предсуществующих единиц сообщения (во время которых потенциальная неопределенность игнорируется в пользу одной интерпретации). Мы идентифицировали четыре категории неопределенностей, которые имеют место в работе Эриксона. Это фонетические, синтаксические, широты охвата и пунктуационные.

Прекрасный пример фонетической неопределенности присутствует в эриксоновской инструкции транса Хаксли, а именно, фраза

...от части и отчасти

Как мы указали в комментарии, фраза недвусмысленна в визуальном представлении, однако она полностью не определена, будучи представлена аудиально. Мы продолжаем списком примеров дополнительных фонетических неопределенностей:

light легкий/светлый, nose/knows нос/знать, hear/here слышать/здесь;

read/red прочитанный/красный.*

...и это пресс-папье; картотека; ваши ступни на ковре: свет с потолка: драпировка; ваша правая рука на подлокотнике кресла:

картины ни стенах; изменение фокуса ваших глаз, когда вы осматриваете окружающее; интерес к названиям книг;

напряжение в ваших плечах; ощущение кресла; раздражающие звуки и мысли; пресс рук и ног; пресс проблем, пресс рабочего стола; стационарное положение; записи многих пациентов;

феномены жизни, нездоровья, эмоций, физического и умственного поведения; полнота отдыха в релаксации: необходимость заботиться о чьих-то нуждах, необходимость заботиться о чьей-то неловкости, в то время как смотришь на рабочий стол. или пресс-папье, или картотеку в кабинете; комфорт отхода от окружения; усталость и накопление ее: неменяющийся характер рабочего стола; монотонность картотеки; необходимость отдохнуть; комфортность закрывания глаз; ощущение отдыха от глубокого дыхания; облегчение от пассивного узнавания;

способность к интеллектуальному узнаванию через бессознательное...

*Русские аналоги “цвет/свет”, “купить/копить”, “камней/ко мне”, “бог/бок”:

“рысь” - животное или аллюр.

138

Слово “пресс”, произнесенное вслух, становится неопределенным. Это пресс или давление? Давление - это тоже эффективное сообщение для этого пациента, с его сконцентрированными проблемами.

Один очень богатый источник таких словесных неопределенностей -пары слов, которые не определены относительно их синтаксической категории. Много глагольно-номинализизированных форм имеет эту черту:

point   Точка /указать

move   Движение / двигаться

talk    Разговор / говорить *

Каждое из этих слов, в зависимости от их контекста, может функционировать либо как предикат, либо как существительное (более конкретно - как номинализация, произведенная от этого предиката). Когда эти слова используются в хорошо сформированных поверхностных структурах английского языка и маркированы аналогично, к примеру, как отвлечение от окружающего их лингвистического контекста, Эриксон может полностью использовать присущую им фонетическую неопределенность. Выдержка, взятая из “Структуры Магии” -1, является примером синтаксической неопределенности. Другой пример -использованный в этом томе в комментариях к статье Хаксли, -Гипноз гипнотизеров может быть сложным.

...и это пресс-папье; картотека; ваши ступни на ковре; свет с потолка; драпировка; ваша правая рука на подлокотнике кресла;

картины на стенах; изменение фокуса ваших глаз, когда вы осматриваете окружающее; интерес к названиям книг; напряжение в ваших плечах; ощущение кресла: раздражающие звуки и мысли;

пресс рук и ног; пресс проблем, пресс рабочего стола; стационарное положение; записи многих пациентов; феномены жизни, нездоровья, эмоций, физического и умственного поведения; полнота отдыха в релаксации; необходимость заботиться о чьих-то нуждах, необходимость заботиться о чьей-то неловкости, в то время как смотришь на рабочий стол, или пресс-папье, или картотеку в кабинете; комфорт отхода от окружения; усталость и накопление ее; неменяющийся характер рабочего стола: монотонность картотеки: необходимость отдохнуть; комфортность закрывания глаз: ощущение отдыха от глубокого дыхания: облегчение от пассивного узнавания; способность к интеллектуальному узнаванию через бессознательное...

*Распространено в английском языке: глагол и существительное номинализация имеют одинаковое написание. Для русского языка малохарактерно: взвесь - взвесь; ответ - ответь.

139

Неопределенность сферы (широты) охвата - это род неопределенности, имеющийся в предложениях и фразах, таких как:

старые мужчины и женщины

Здесь неопределенность в том, относится ли определение старые к словосочетанию мужчины и женщины, или просто к слову мужчины. Другими словами, фраза должна быть воспринята как:

старые мужчины и старые женщины или

мужчины-старики и женщины

...и это пресс-папье; картотека; ваши ступни на ковре; свет с потолка; драпировка; ваша правая рука на подлокотнике кресла;

картины на стенах; изменение фокуса ваших глаз, когда вы осматриваете окружающее; интерес к названиям книг; напряжение в ваших плечах; ощущение кресла; раздражающие звуки и мысли;

пресс рук и ног; пресс проблем, пресс рабочего стола; стационарное положение; записи многих пациентов; феномены жизни, нездоровья, эмоций, физического и умственного поведения; полнота отдыха в релаксации; необходимость заботиться о чьих-то нуждах, необходимость заботиться о чьей-то неловкости, в то время как смотришь на рабочий стол, или пресс-папье, или картотеку в кабинете; комфорт отхода от окружения; усталость и накопление ее; неменяющийся характер рабочего стола; монотонность картотеки; необходимость отдохнуть; комфортность закрывания глаз; ощущение отдыха от глубокого дыхания; облегчение от пассивного узнавания; способность к интеллектуальному узнаванию через бессознательное...

Одна ситуация, где эта неопределенность сферы охвата кажется часто встречающейся и эффективно работающей в работе Эриксона - это там, где несколько предложений объединены фиктивным глаголом {знать, понимать, осознавать и т. п.). Например, Эриксон мог сказать:

...как скоро вы полностью осознаете себя сидящим здесь комфортно, слушающим звук моего голоса, что вы входите в транс глубже, только с той быстротой, которую желает ваше подсознание...

Неопределенность здесь - является ли часть коммуникации Эриксона после слова что частью предложения, которое начинается с глагола осознаете. Если это так, то она предполагается истинной. Если нет, то это просто независимое предложение, которое клиент может оспорить. Предикаты типа осознать предъявляют требование, что что бы ни следовало за ним в том же предложении, оно должно предполагаться истинным касательно коммуникации, которая имеет место с целью выбора любого смысла из имеющихся. Например, если я скажу вам:

140

Осведомлены ли вы, что вы сидите на моей шляпе? то я предполагаю, что вы сидите на моей шляпе, и просто спрашиваю, осведомлены ли вы об этом или нет. Как ответ да с вашей стороны, так и нет, показывает ваше восприятие истинности в части предложения, следующей за фиктивным предикатом осведомлены. Так, когда Эриксон использует неопределенность широты охвата с фиктивным предикатом, он предоставляет клиенту разбираться с вопросом (не обязательно сознательно, - фактически предпочтительно бессознательно), является ли его вхождение в транс фактом, предполагаемым коммуникацией, или нет, что является превосходной темой для того, чтобы занять доминантное полушарие клиента. Четвертый тип неопределенности, который мы обнаруживаем как постоянный паттерн в работе Эриксона -пунктуационная неопределенность. Эриксон, к примеру, мог сказать:

I see you keep watch on I do.

Эта фраза имеет минимум два варианта прочтения (понимания):

Данная последовательность слов не является хорошо сформированным предложением в языковом плане. Мы разбиваем последовательность на две, каждая из которых - хорошо сформированное предложение английского языка:

I see you keep watch on .(я вижу, что вы продолжаете носить часы.) и

You keep watch on I do.(Bbi тщательно наблюдаете, что я делаю.)* Здесь Эриксон использует неопределенность слова, которое может выступать и как существительное (часы) , и как глагол (наблюдать) в поверхностных структурах английского языка. По сути, Эриксон осуществил перекрывание двух хорошо сформированных поверхностных структур английского языка. Слушатель, до слова on обработал первое из этих хорошо сформированных предложений и воссоздал значение глубинной структуры; однако, когда он доходит до слова /, его нормально работающие стратегии терпят неудачу. Когда он получает от Эриксона оставшуюся часть коммуникации, он предпринимает другой анализ, вероятно, воссоздающий вторую хорошо сформированную глубокую структуру. Однако, здесь та ситуация, когда глубокие структуры невозможно перекрыть, и нормальные стратегии не имеют успеха. Если он

141

принимает, что слово watch - существительное (часы), которое идет с первой частью коммуникации, тогда вторая часгь не имеет смысла совсем (то есть, он не может воссоздать для нее глубинную структуру). Если он принимает, что слово watch - глагол (наблюдать), и идет со второй частью коммуникации, тогда он не может воссоздать никакой глубинной структуры для первой ее части. В этом смысле удовлетворительного разрешения проблемы  пунктуационной  неопределенности,  вовлекающей перекрывание, здесь нет. Таким образом, неопределенность здесь в том, к какой последовательности слов слушающий отнесет фонетически неопределенное слово watch, являющееся опорным.

Этот феномен может быть классифицирован так же успешно и как случай неграмматического опущения. Не имеет значения, какую характеристику вы сочтете предпочтительной для организации вашего опыта, но это - весьма мощный метод отвлечения доминантного полушария.

Эти четыре типа неопределенностей имеют то общее, что каждый из них - простая языковая репрезентация более чем одной глубинной

структуры или структур, которые репрезентирует одна поверхностная структура. В каждый момент клиент поставлен лицом к лицу с задачей выбора значения из набора возможных значений, и для того, чтобы сделать это, слушатель должен генерировать набор глубинных структур и принять некое решение на тему того, какую из них он будет принимать как значение предложенной гипнотизером коммуникации. Опять же, это затрагивает трансдеривационный поиск наиболее подходящего значения, которое может быть репрезентировано присутствующей поверхностной структурой. В таком случае неопределенность имеет позитивную ценность в контексте гипноза, так как пока клиент генерирует большое количество глубинных структур и отыскивает через трансдеривационный поиск наиболее подходящее значение, он:

1. Становится активным участником гипнотического процесса

2. Выбирает глубинную структуру, которая репрезентирует значение, удовлетворяющее его, обеспечивая таким образом удовлетворительное следование.

3. Использует свои нормальные лингвистические механизмы обработки информации с трансдеривационным поиском значений.

МЕНЬШИЕ ВКЛЮЧЕННЫЕ СТРУКТУРЫ

Следующие две категории поверхностных структур - встроенные вопросы и встроенные команды, которые включают в себя другую структуру, могут составить ценный ресурс для внесения внушений и для построения потенциала ответа с помощью провоцирования процессов доминантного полушария. Здесь будут обсуждаться две эти категории -встроенные команды и встроенные вопросы.

142

ВСТРОЕННЫЕ ВОПРОСЫ

Встроенные вопросы служат цели построения потенциалов ответа клиента тем, что поднимают вопросы, не допускающие очевидного ответа со стороны клиента. Они очень часто являются пресуппозицией некоторой другой команды и служат вовлечению доминантного полушария, заставляя его использовать внутренний диалог для ответов на вопросы. или попыток ответить на них, или даже попыток угадать, должно ли оно отвечать на вопросы, или даже, более того, может ли оно ответить на них, и в случае, если вопрос не был в действительности задан. Некоторые примеры послужат цели прояснить это высказывание.

Мне интересно было бы знать, знаете ли вы, какая рука поднимется первой. Мне любопытно знать, действительно ли вы можете найти ваше колено в темноте. Я не знаю, знаете ли вы, входите вы или нет в транс. Я взвешиваю, как вам понравится перспектива гипноза. Мне любопытно, когда вы впервые решили увидеть меня и что вы действительно хотите для себя. Все из вышеприведенных поверхностных структур имеют общую характеристику поднимания вопроса без требования явного ответа от клиента. Это наиболее легко выполнимо конструированием относительно вопроса утверждения в такой форме:

Х (глаголы или глагольные формы, подразумевающее вопрос) осведомлен ли У о (вопрос)

Я гадаю, осознаете ли вы тяжесть своих век.

Мне любопытно, знаете ли вы, которая из ваших рук поднимется первой.

Точно так же Х может быть говорящим от имени любого другого человека. Пример:

Джону интересно, знаете ли вы, какая из ваших рук поднимется первой. - может быть любая фраза, как: интересно, любопытно, не знаю, т.п.;

связка ли - может быть любое условие, как: ли, если, ли или нет;

ИЛИ может быть словом вопроса, как: о, как, что, когда, почему, зачем:

Мне любопытно, зачем вы пришли сюда, и знаете ли вы сами, зачем. где глаголы вопроса - любые глаголы и глагольные формы, которые позволяют следовать за ними встроенным вопросам. Эти встроенные вопросы наиболее эффективны, когда они состыкованы вместе с целью максимального отвлечения доминантного полушария. Это позволяет гипнотизеру заключать такие встроенные вопросы ясной командой, желательной для гипнотизера, таким образом используя потенциал ответов, который гипнотизер выстроил у клиента, например:

Меня занимает, почему вы хотите войти в транс, и мне даже еще более любопытно знать, думаете вы или нет, что вы можете (сделать это), я не знаю, знаете ли вы, что скоро вы закроете свои

143

глаза; по-настоящему я даже не знаю, знаете ли вы что-либо о трансе вообще. Я взвешиваю это, и мне весьма любопытно узнать, знаете ли вы даже, как полностью релаксировать.

ВСТРОЕННЫЕ КОМАНДЫ

Встроенные команды служат цели высказывания предложений клиенту в непрямой форме, таким образом, затрудняя для него сопротивляться любым образом. Это составляет паттерн поверхностных структур, которые включают в себя команду точно так же, как предшествующий паттерн включал вопрос. Например:

Дети способны, Фред, сесть и отдохнуть.

Я могу, Фред, дышать глубоко, когда я говорю, но ты не обращаешь внимания, не так ли.

Люди должны, Фред, сидеть все время в кресле, отдыхая. Растения могут, Фред, чувствовать себя комфортными и отдохнувшими.

Это четыре предложения поверхностных структур - один тип встроенной команды. Они конструируются помещением имени клиента после модального оператора, такого как:

может, мог бы, должен, способен

Это существенное, хотя и не необходимое условие встроенной команды. Также они могут быть сконструированы использованием инфинитивной формы некоторого предиката, как:

видеть, чувствовать, двигаться

Многие люди хотят ясно прочувствовать, что я имею в виду. Форма встроенной команды:

Многие люди хотят, Фред, ясно прочувствовать... Мне хочется, Фред, чтобы ты почувствовал себя отдохнувшим. Моя мама часто говорит мне, Фред, дышать глубоко и медленно. Встроенные команды могут быть также даны прямым и непрямым цитированием. Это одна из излюбленных и наиболее часто используемых Эриксоном форм косвенной подачи команды. Осуществимо это помещением команды в контексте либо прямой, либо непрямой цитаты из некоторого другого времени, места или ситуации. Например:

Я привык иметь дело с пациентами, которые говорили бы, что чувствуют себя отдохнувшими.

Они наиболее эффективны, когда они также аналогово маркированы выделением команды и внимательным взглядом на слушателя, если его глаза открыты.

Непрямая встроенная команда:

Мои друзья говорят мне, что чувствуют себя комфортно и расслабляются, когда мы находимся вне города. Прямая встроенная команда:

144

У меня был пациент, который однажды сказал мне: “Милтон, почешите ваш нос” . Это не произвело на меня большого впечатления. Но он настойчиво говорил мне: “Сделайте это сейчас”. Другим примером может быть:

Смысл так трудно понять; что это значит, особенно когда кто-нибудь говорит: “Не шевелитесь” или “Не говорите”.

Что имеют в виду, когда говорят: “Закроите сейчас ваши глаза”. Что имеют в виду, когда говорят: “Посчитайте про себя в обратном порядке от 20 до 1”.

Все из вышеописанных меньших включенных структур, и вопросы, и команды, служат ценным инструментом гипнотизеру для подачи косвенным образом предложений и, в то же время, для отвлечения и использования доминантного полушария. Встраивание вопроса или команды есть просто включение вопроса или команды в большую поверхностную структуру, которая служит для их смещения . Стиль, таким образом представленный, является грамматическим подходом; однако, эффект будет тот же, когда встраивание происходит неграмматическим путем. В действительности, оно может быть более эффективным, будучи представленным в неграмматической форме. Это будет работать на дальнейшее отвлечение и перегружение доминантного полушария. Например, рассмотрим следующую комбинацию всех меньших структур, как грамматических, так и неграмматических:

Меня занимает, понимаете ли вы или нет, что вы можете чувствовать себя комфортным и отдохнувшим, да, сейчас, я имел друга, который обыкновенно говаривал: “Вы можете узнать что-нибудь, если только вы дадите себе шанс отдохнуть, и мне занимательно, знаете ли вы или нет, что вы можете, Фред, чувствовать себя отдохнувшим, и мне очень любопытно узнать, осознаете ли вы полностью, что вы можете, Фред, знать то, что вы можете или хотите знать сейчас. Мне также хочется, хотя я и не знаю, хотите вы знать это или нет, можете ли вы, Фред, закрыть глаза и испытывать ощущение отдыха прямо сейчас.

ПРОИЗВОДНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ

Когда каждый из нас использует естественные языковые системы для коммуникации, то он подразумевает способность слушателя слышать наши поверхностные структуры и декодировать их из последовательностей звуков в значение. Другими словами, мы предполагаем способность слушателя восстановить репрезентацию глубинной структуры из представленной нами поверхностной. Дополнительно к этому восстановлению глубинной структуры из поверхностной мы часто предполагаем определенные добавочные возможности вроде того, что слушатель извлечет смысл из предложенного нами. Здесь проявляется к

10-992                                     145

естественная способность говорящего-слушающего, к примеру, создавать контекст, в котором предложение, репрезентируемое нами, могло бы иметь некоторую прагматическую ценность. Эриксон в своей работе употребляет две из этих дополнительных способностей, или способностей к формированию произвольных значений со стороны слушателя. Это пресуппозиция и разговорные постулаты. Мы представляем сущность пресуппозиции в “Структуре Магии”-I, как одно из различений в мета-модели (гл. 3 и 4)

В недавних работах по лингвистике трансформационисты начали исследовать, как пресуппозиции действуют в естественном языке. Определенные предложения, будучи употребленными, подразумевают, что определенные другие предложения должны быть истинны для того, чтобы в первых предложениях можно было найти смысл. Например, если я слышу, что вы говорите: /37 / здесь на столе кошка я могу выбрать, верить мне, что здесь на столе есть кошка, или нет, и, в любом случае, я могу найти смысл в том, что вы мне говорите. Однако, если я услышу что вы сказали: /38/ Сэм осознал, что здесь на столе есть кошка, я должен подразумевать, что здесь на столе действительно есть кошка, для того, чтобы извлечь хоть какой-то смысл из того, что вы говорите. Это различие явно видно, если я включаю негативный элемент в само предложение: /39/ Сэм не осознает, что здесь на столе есть кошка. Это показывает, что, когда высказано предложение, имеющее противоположное значение, такое, которое отрицает, что-то, что было сказано вначале, - правда, все же должно предполагаться наличие на столе этой злосчастной кошки для того, чтобы вычленить смысл из предложения. Предложение, которое должно быть истинно, чтобы некоторое другое предложение имело смысл, называется пресуппозицией второго предложения.

Ценность умелого использования пресуппозиции в гипнотической работе состоит в том, что в силу вышесказанного гипнотизер может построить модель текущего процесса. Так как пресуппозиции не являются немедленным вопросом клиенту, то ему очень трудно оспорить их. Таким образом, клиент принимает пресуппозиции гипнотизера, и процесс продолжается. Например, Эриксон говорит:

Я даже еще не знаю, будет ли это ваша правая рука или ваша левая рука, или обе ваши руки, которым ваше подсознание позволит подняться к вашему лицу.

Здесь предмет разговора: какая рука поднимется или поднимутся обе из них, но не: ответит ли клиент левитацией руки. Или, опять же, Эриксон говорит:

Когда я пробужу вас от транса, вы полностью осознаете вашу четкую способность быстро обучаться у вашего подсознания. Здесь предмет обсуждения - то, что клиент осознает полностью, а не то,

146

осознает ли эта женщина вообще, или находится ли она в трансе (предполагается пресуппозицией пробужу вис от транса), или то, имеет ли она подсознание и может ли у него учиться. Эти последние - фоновые предложения, которые клиент должен развить и принять для того, чтобы коммуникация была целиком значащей. Способ, по которому Эриксон настойчиво использует пресуппозиции, чтобы помочь клиенту войти в глубокий транс и понять эти явления транса, демонстрирует ему силу этой методики.

...Когда вы встаете и передвигаете ваше кресло на другую сторону этого стола, ваше подсознание затем позволяет дать свободный выход большому количеству важной информации. Возможно, этот процесс займет у вашего подсознания даже больше, чем пять или десять минут, или же, возможно, он не произойдет до следующего сеанса...

Снова, так как пресуппозиции в предложении не являются частью его глубинной структуры, их использование одновременно занимает клиента как активного участника процесса выявления смысла (в этом случае производного значения) и уводит его от оспаривания, какие бы пресуппозиции утверждений ни были. Второй класс производных значений, используемых Эриксоном, называется разговорные постулаты. Как и с пресуппозициями. значение, репрезентируемое разговорным постулатом, является производным, оно не часть глубинной структуры, обнаруживаемой клиентом, но требует дополнительной обработки. Например, если я скажу вам:

Вы можете вынести мусор? то буквальная глубинная структура потребует от вас только ответа да или нет. Однако типичным вашим откликом будет вынести мусор. Другими словами, несмотря на то, что я использую поверхностную структуру, соответствующая глубинная структура которой - вопрос на “да/нет”, вы отвечаете на него так, как будто это команда. В примечаниях в конце этого тома мы дадим вам инструкцию о том, как конструировать примеры с использованием таких разговорных постулатов, чтобы добиться эффектов, желательных для вас - гипнотизера. Для наших насущных задач необходимо только отметить, что, когда Эриксон выбирает и использует механизм разговорных постулатов, чтобы добиться от клиента отклика, он оперирует с его устоявшимися методами работы. Конкретно использованием разговорных постулатов он избегает отдачи команд, одновременно позволяя клиенту выбирать, отвечать ему или нет, и избегая авторитарных отношений между собой .и клиентом. Таким образом, клиентка, если она делает выбор ответа на предложение:

...Можете ли вы разрешить вашей руке подниматься... разрешая своей руке подниматься, активно участвует в процессе индукции транса, используя разговорные постулаты, чтобы понять производное значение поверхностной структуры “да/нет” - вопроса. Если клиент не 10“                            147

может ответить, не происходит обрыва в процессе трансовой индукции по Эриксону, так как не была дана команда; был просто задан вопрос и не требуется никакого отклика. Форма коммуникации, не являющаяся вопросом на “да/нет”, работает по тому же пути. Эриксон, к примеру, мог сказать:

Вам нет никакой нужды двигаться или

Для вас нет никакой надобности держать ваши глаза открытыми или

Для вас возможно войти даже в более глубокий транс. Если клиент движется, когда Эриксон произносит первое из этих предложений, эффект коммуникации - команда “не двигайтесь”. Если клиент неподвижен, это утверждение - эффективная методика следования. Также, если глаза клиента открыты, когда Эриксон произносит второе предложение, тогда эффект для клиента состоит в его ответе - закрыванием глаз. Наконец, когда клиент слышит, как Эриксон произносит третье предложение, оно имеет эффект команды “войти даже в более глубокий транс”. Мы представим формальное описание этих феноменов в части Ш.

ПОЛУЧЕНИЕ ДОСТУПА К НЕДОМИНАНТНОМУ ПОЛУШАРИЮ

Гипноз, по сути, средство коммуникации, сообщения идей и понятий пациенту тем способом, при котором он (пациент) оказывается наиболее восприимчивым к этим идеям и, таким образом, обретающим мотивацию к использованию своих собственных физических потенциалов для контроля своих психологических и физиологических ответов и поведения.

Милтон X. Эриксон,

1967 Милтон Эриксон преуспел в создании и развитии мощной сети методик для получения доступа к коммуникации с недоминантным полушарием человека. Его мастерство позволяет ему вызывать внутренние ресурсы персоны, с которой он находится в коммуникации. В своей гипнотической работе Эриксон широко использует различения сознательной и бессознательной работы мозга клиента. Эриксон получил свой опыт медика и психиатра в стандартной системе обучения его школьных лет: конкретно он обучался в психоаналитических традициях, откуда он заимствовал термины сознательное и бессознательное. В своих собственных работах он использует эти два термина весьма многими путями. Он сам комментирует в Гипнотической Психотерапии /Эриксон, 1943/: “...Что касается транса как такового, его следует рассматривать как особое, уникальное, но полностью нормальное психологическое состояние... Для

148

удобства концептуализации это особое состояние или уровень осознания был обозначен как бессознательный или подсознательный”.

Опять же, Эриксон в “Исследованиях специфической амнезии”

комментирует:

Во время нахождения в состоянии глубокого гипнотического сна

субъекту было дано предложение, что она сможет косвенно обнаружить искомую информацию без как сознательного, так и подсознательного осознавания того, что она делает. Для этого ей было сказано продолжать ее состояние глубокого гипноза, таким образом диссоциируя ее сознание и оставляя его в состоянии покоя. В то же время, средствами своего подсознания, она должна была занять автора оживленным разговором. Таким образом, и с сознанием, и с подсознанием в состоянии занятости третий уровень осознания в ответ на гипнотическое предложение должен был подняться из глубины ее мозга и выразить себя в ведении ее руки в автоматическом письме, о котором она не знала бы ни сознательно, ни подсознательно. Эриксон продолжает комментарий в примечании к этой части текста:

Автор не берет никакой ответственности за ценность этих концептов, и состояние транса субъекта, возможно, отвечает за ее включенность в них, но, во всех случаях, они служили выполнению

задачи. Эти пассажи подчеркивают одну из наиболее важных характеристик

эриксоновского сложного поведения в гипнозе и терапии. Его волевой настрой принять модель мира клиента позволяет ему помогать его клиенту

в изменениях.

Это значит, что я меньше отвлекаюсь на содержание того, что

люди говорят. Многие паттерны поведения отражаются более в способе произнесения какой-либо речи субъектом, нежели в том,

что именно он говорит.

Другими словами, Эриксон прислушивается к принципам моделирования, которые клиенты используют для моделирования их реальностей. Множество людей в истории цивилизации обнаруживало этот момент, что есть неустранимая разница между миром и нашим представлением о нем. Мы как человеческие существа не оперируем прямо с миром, но, однако, мы оперируем с ним через наши репрезентации о нем. Каждый из нас создает репрезентацию мира, в котором мы живем - то есть карту или модель, которую мы используем для генерирования своего поведения. Карта или модель, которую мы создаем, служит нам для репрезентации того, что возможно, что доступно, какова структура мира. Наша репрезентация мира зависит в большей степени от того, каков наш опыт относительно мира, как мы воспринимаем мир, какие выборы мы видим как доступные, раз мы живем в этом мире.

149

Следует помнить, что объект мира идей как целого (карты или модели - Р.Б./Д.Г.) - это не портрет реальности (это было бы совершенно невозможным заданием), но более существует для того, чтобы снабдить нас инструментом для нашего пути наиболее легко в этом мире.

X. Вайхиндер, Философия “Как если бы”,

Ни одна пара людей не имеет в точности одинакового опыта . Модель мира, создаваемая нами для руководства нами же, основана частью на нашем опыте. Каждый из нас может в таком случае создать другую модель мира, который мы делим, и, таким образом, перейти к жизни в чем-то другой реальности.

...должно отметить важные характеристики карт. Карта - это не территория, ею репрезентируемая, но, если корректно, она имеет ту же структуру, что и территория, которая и полагает ее полезность...

А. Коржибски, Нормальная психика/ Здоровье, 1958

Эриксон позволяет себе ту же гибкость в построении своих собственных моделей терапии и гипноза. Эта гибкость позволяет ему определять и приходить к эффективному использованию тех паттернов, которые являются наиболее быстрыми и мощными. Наша задача - создать модель эриксоновского поведения, которая сделает эти паттерны доступными. Один из наиболее полезных способов в организации нашего собственного опыта в гипнозе и терапии, как и в понимании методики Эриксона -осознание использования Эриксоном терминов СОЗНАТЕЛЬНЫЙ и БЕССОЗНАТЕЛЬНЫЙ в соотнесении (по крайней мере частично) с доминантным и недоминантным полушариями человеческого мозга. Мы не настаиваем, что использование Эриксоном термина ПОДСОЗНАНИЕ всегда и только относится к недоминантному полушарию, но модель, соотносящая термины таким образом, дает нам ключ к пониманию методик Эриксона. Сразу же, например, удовлетворительное состояние глубокого транса было достигнуто клиентом, у которого были заняты и используемы оба полушария, и, что существенно, в деятельности с некоторыми более сложными явлениями глубокого транса (к примеру, в позитивных галлюцинациях). Как с моделью, полезность такого соотнесения термина “бессознагельное” к термину “недоминантное полушарие” становится критерием ее применимости.

150

НЕДОМИНАНТНОЕ ПОЛУШАРИЕ У ЧЕЛОВЕКА

Как мы уже отмечали, исследования нейрологической организации у людей (особенно с расщепленным сознанием) обнаружили некоторые типические различия в поведении полушарий мозга. Конкретно исследователи идентифицировали различия в качестве, скорости и точности ответа двух частей коры мозга для различных сенсорных и репрезентационных функций (см. в особенности статью Джерри Леви, Психобиологическое воплощение билатеральной асимметрии). Для наших насущных целей наиболее интересны из них следующие:

Функции доминантного полушария

Цельная языковая система

Темп

Противоположная сторона тела

Функции недоминантного полушария

Визуализация Мелодия

Специфический тип речи Противоположная сторона тела

Эта асимметрия между полушариями мозга указывает нам на интересные пути решения повседневных задач; например, Гарднер / 1975/ комментирует:

Кингсборновская модель полушарий, соревнующихся в контроле над механизмами внимания, привела к некоторому творческому поиску, как с его стороны, так и со стороны других. Он обнаружил, к примеру, что способность балансировать штырьком в одной руке усиливается, когда человек одновременно разговаривает, если штырек находится в левой руке, тогда как картина ухудшается, если человек говорит со штырьком в правой руке. Его объяснение состоит в том, что произнесение слов и балансирование - конкурирующие активности, которые, благодаря эффекту “расплескивания” интерферируют друг с другом, будучи в разных полушариях, и тогда они являются промоутерами и усилителями друг с другом. Иллюстрируя тот же эффект в случае комплиментарных сторон, процесс говорения субъекта улучшает его способность различать элементарные части в правом визуальном поле, даже когда эти образы несенсорны. Обратно, когда пациент воспроизводит мелодии (функция правого полушария), следует усиление в левом визуальном поле.

Этот частичный список церебральных асимметрий мозга человека служит и как список путей, которыми подсознание может быть занято в процессе гипноза, и так же как важный организующий принцип в контексте терапии, особенно в работе с неконгруэнтностями (см. “Структуру Магии”-I, гл. 6, и “Структуру Магии”-II, часть II). Другими словами, распознавая эти симметрии, гипнотизер, нацеленный на помощь клиенту в достижении транса, обретает систему в своих выборах относительно того, как 151

коммуницировать с подсознанием клиента. В списке функций недоминантного полушария мы видим включенными специальные типы речи. Это требует объяснения и небольшого экскурса в лингвистические и психолингвистические исследования. Существуют две части объяснения. Первое - человеческие системы языка - замечательно сложные системы. Запутанность паттернинга в человеческих языках сильно превосходит границы лингвистических навыков в создании модели, репрезентирующей все эти паттерны. Другими словами, в то время как мы полностью систематичны в нашем лингвистическом поведении, мы еще не преуспели в описании этого поведения. Таким образом, задача понимания паттернов, которые являются нашей системой языка, ускользает от лингвистов, однако, каждый из нас выполняет, по сути, ту же задачу между двумя и шестью годами жизни. Более того, несмотря на то, что языки мира звучат ужасающе различно на слух и выглядят вполне по-разному при визуальной репрезентации в письменной форме, более глубокий анализ их паттернов обнаруживает тесное сходство в их структурах. Вне всех логически возможных форм, которые паттерны синтаксически естественных языковых систем могут иметь, находиться только ограниченное число паттернов. В большой мере независимо от конкретного языка, который они изучают, дети, как кажется, учатся с одинаковой быстротой и с одинаковым типом ошибок. Эти заключения привели лингвистов и психолингвистов к формулировке модели общих (нейрологических) лингвистических различений, известной как универсальная грамматика. Эти универсальные различия, как говорят, являются частью генетически специфицированной нервной системы каждого из нас уже при рождении. Присутствие таких универсалий в модели помогает исследователям понять, и как языки проявляют такую отмеченную похожесть, и также, как дети выполняют сложную задач обучения языку в такое короткое время.

Вторая часть объяснения включает тот факт, что дети, уже бегло говорившие и перенесшие некоторую травму мозга в языковом полушарии, становятся обыкновенно немыми. Затем они снова проходят через стандартные стадии в восприятии языка и снова говорят бегло. Этот паттерн был интерпретирован исследователями как демонстрация способности любого из полушарий учиться и функционировать как полная лингвистическая система. Таким образом, в случае, когда некоторое условие не позволяет доминантному полушарию функционировать адекватно в качестве речевого центра, недоминантное полушарие берет на себя эту функцию. Эта эквивалентность или пластичность человеческой нервной системы  - другая составляющая доказательства, свидетельствующая об огромном человеческом потенциале, настолько еще неисследованном. Рассматривая оба эти факта совместно, мы предсказываем, что недоминантное полушарие должно демонстрировать некоторые речевые способности. Конкретно, как минимум, все различения, доступные в модели Универсальной Грамматики, должны присутствовать 152

в недоминантном полушарии. Это предсказание авторов оказывается подтвержденным исследованиями из разных источников. Например, одно описание классов языковых способностей у полушарий дается Леви (1974, с. 174):

Так как правые полушария пациентов с комиосуротомией, как оказывается, проявляют некоторое понимание и разговорного языка, и написания существительных, глаголов и определений, и также имеют некоторые минимальные способности к выразительной речи, встает вопрос относительно различий двух полушарий, которые лежат в основаниях обширных различий в языковых способностях. Если бы минорное полушарие не могло понимать никакой речи, но могло бы продуцировать ее, можно было бы постулировать отсутствие фонологии в правом полушарии и интерпретировать произведение речи как результат прямой   трансляции семантического кода к артикулярному. Если бы правое полушарие могло воспринимать речь, но не продуцировать ее, можно было бы постулировать отсутствие артикулярного кода. Однако, если правое полушарие может вместе и понимать и выражать речь, даже на ограниченном уровне, в этом случае интерпретация становится много более трудной.

Мы вернемся к теме лингвистической коммуникации с недоминантным полушарием позже в этой главе.

ВИЗУАЛЬНЫЙ ПОДХОД

Гипнотизер поставлен лицом к задаче помочь клиенту в получении доступа к его подсознательному или недоминантному полушарию. Как мы подчеркнули, задача эта имеет две части - отвлечение и одновременное использование доминантного полушария, и получение доступа к недоминантному полушарию. Одна из наиболее прямых и мощных методик достижения недоминантного полушария, обнаруженных гипнотизерами, состоит в том, что клиента заставляют его внутренним зрением создавать визуальные образы. Давая клиенту задачу, предполагающую способность к визуализации, гипнотизер облегчает перенос контроля от доминантного полушария к недоминантному.

Субъективные оценки многих людей, объясняющие эти находки, могут быть суммированы как следующие: “Когда я прислушиваюсь к воображаемому метроному, он ускоряется или замедляется, звучит громче или тише, в то время, как я начинаю входить в транс, и я только следую за ним. При работе с реальным метрономом, он остается отвлекающе постоянным и вытягивает меня снова к реальности вместо того, чтобы позволить мне плыть по течению транса. Воображаемый метроном изменяем   и всегда 153

подстраивается к тому способу, как именно я думаю и ощущаю, но я не должен подстраиваться сам ни к нему реальному”. В связи с тем же необходимо сделать замечание о находках в экспериментальной и клинической работе, смыкающихся на гипнотически индуцированных визуальных галлюцинациях. Например, пациентка, очень смущаемая идентификацией собственной личности, была индуцирована к визуализации большого количества хрустальных шариков, в которых она могла галлюцинировать целые серии отдельных жизненных опытов, делать объективные и субъективные сравнения и так создавать континуум своей жизни, от одного галлюцинированного переживания к другому. В ситуациях с реальным хрустальным шариком галлюцинируемые переживания были физически лимитированы в количестве, и изменение и наложение “сцен” много менее удовлетворительно.

Милтон X. Эриксон,

1967 Наш опыт как в гипнозе, так и в терапии многократно включал в себя для многих из наших клиентов различение, упомянутое ранее в комментарии к статье Хаксли, а именно, разницу между воображением картинки внутренним зрением и видением картинки внутренним зрением. Опыт воображения картинки - активность, возникающая в доминантном полушарии - это, по сути, конструирование визуального образа с использованием языковой системы как ведущей в процессе конструирования. Образы, появляющиеся в результате этого процесса, обыкновенно плохи по качеству, несфокусированы, тусклы, имеют лишь слабое сходство с образами, воспринимаемыми клиентом реально (глазами). Процесс видения картинки мысленным взором, очевидно, представляет активность недоминантного полушария. Здесь результирующие образы ясны и сфокусированы и весьма близки тем, которые видит клиент своими открытыми глазами. Клиенты будут весьма различаться по своей способности видеть картинки своим внутренним зрением. В общем, клиенты, имеющие в качестве наиболее развитой репрезентативной системы визуальную, будут отвечать наиболее удовлетворительно на эту методику визуального доступа к недоминантному полушарию. Гипнотизеру только требуется попросить клиента визуализировать, чтобы начать процесс трансовой индукции. В контексте терапии навык гипнотизера в идентификации и построении ответов клиенту в собственной репрезентативной системе клиента - одна из наиболее мощных методик.

Сообщение об этих двух случаях было представлено столь детально для иллюстрации натуралистического гипнотического подхода к детям. Редко, если вообще когда-нибудь, встречается

154

потребность в формализованной или ритуализировинной методике. Эйдетическое воображение ребенка, его готовность, его жажда и необходимость новых знаний, его желание понять и разделить с собой дела мира вокруг него, и возможности, предоставляемые “притворятельными” и имитационными играми - все служит созданию способности у него отвечать на компетентном и хорошем уровне на гипнотические предложения. Милтон X. Эриксон, 1967

Франц Бауманн , хорошо известный медик - гипнотизер из Сан-Франциско, специализирующийся на практике с детьми и подростками, использует методику доступа через визуализации в своих индукциях почти без исключения с устойчивыми результатами. Конкретно, он держит своих клиентов с закрытыми глазами за просмотром (таким образом) их любимых ТВ-программ. Визуальная работа фантазии, называемая Направленной фантазией (см. “Структуру Магии”-!, гл. 6, и “Структуру Магии”-11, ч. 1 для более полного обсуждения) - была тем приемом, которым каждый из авторов впервые заинтересовался в гипнозе как инструменте помощи клиенту в его изменениях. Наш терапевтический опыт также убедил нас в силе и эффективности визуализации как терапевтической методики еще до того, как мы стали осознавать, что поведение наших клиентов прекрасно соответствовало поведению, описанному гипнотизерами у клиентов, выполняющих визуальное задание в легком и средней силы трансах. Одна из методик, используемых гипнотизерами для индукции или углубления трансового состояния клиента, состоит в том, чтобы клиент был занят счетом. Эта методика служит нескольким целям. В настоящем контексте методика счета - специальный случай получения визуального доступа к недоминантному полушарию. Когда клиент слышит свой или чей-нибудь еще счет, он, похоже, одновременно репрезентирует цифры, которые он слышит, как внутренний визуальный образ. Цифры, как и другие стандартные визуальные паттерны, хранятся в недоминантном полушарии;

таким образом, методика счета достигает бессознательной части мозга клиента. Относительная неэффективность счета как методики индукции и углубления транса для определенных клиентов теперь становится понятной, - это клиенты, способность которых к выходу на недоминантное полушарие для визуальной репрезентации еще надо развивать. С таким пониманием задачи счета как специального случая визуального достижения недоминантного полушария гипнотизеры, работающие с клиентами, которые имеют некоторую способность к визуальной репрезентации в своем мысленном зрении, могут усилить эффективность этой методики простым инструктированием клиента, например, чтобы он, сидя здесь и ритмически дыша, слушая звук считающего голоса, делал ясными, сфокусированными образы каждого из чисел при произнесении его названия, и каждый образ

155

был в разном цвете. Вслушивание в использованные клиентом предикаты, для идентификации его наиболее ценной репрезентативной системы, позволят гипнотизеру легко решить, будет ли эффективной индукция через визуализированный доступ. Фактически гипнотизеры разработали целые серии так называемых тестов внушаемости, которые они часто используют до начала стандартной индукции. Эти тесты внушаемости - просто путь тестирования в определении, имеет ли клиент способность использовать определенные репрезентативные системы. Например, отметьте предикаты, имеющие место быть в следующем отрывке из “теста внушаемости с сомкнутыми руками”/Вейзенкхофер, 1957/:

Я хочу от вас, чтобы вы сомкнули руки вот так... сжали их крепко, так крепко, как вы можете... Когда вы сделаете это, вы вскоре обнаружите, что ваши пальцы сплетаются между собой, ваши руки становятся склеенными вместе... ваши ладони и пальцы слипаются все больше и больше... более и более плотно сцеплены между собой.

В точности такой же тест внушаемости - то есть тест на возможности репрезентативной системы пациента - может быть легко модифицирован для того, чтобы служить как тест на визуализирование способности клиента. Конкретно, заменяя используемые предикаты и оценивая, насколько хорошо отвечает на это клиент, гипнотизер может сделать обоснованный выбор того, какой тип доступа к недоминантному полушарию он изберет. Например, используя индукцию Вейзенкхофера как образец, мы заменяем предикаты кинестетические на визуальные:

Я хочу, чтобы вы представили в вашем внутреннем зрении картинку ваших сомкнутых вместе рук. Посмотрите на ваши руки и увидьте ковш, темно-зеленого цвета, заполненный белым клеем. Внимательно наблюдайте, как белая жидкость падает, капая, через зубчатые, промятые стенки зеленого ковша...

Во многие из своих индукций Эриксон включает утверждения о буквах алфавита - например, напоминая клиенту о больших трудностях, которые он испытал в некий момент своей жизни, делая различие между бив, когда он учился написанию букв алфавита. Дополнительно к функционированию такого приема, как завуалированная инструкция, к возрастной регрессии, эти положения требуют визуальной репрезентации букв алфавита так же, как требуют этого последовательности чисел, оказываясь тем самым специальным случаем визуальной доступности ( к недоминантному полушарию). Если клиент проявляет малую или никакую способность создавать визуальные репрезентации недоминантного полушария, гипнотизеру не надо пытаться предпринимать выбор доступа к недоминантному полушарию через визуализацию. Разумеется, именно здесь Эриксон снова демонстрирует свою искушенность. Как он описывает в статье о Хаксли, как часть стандартной процедуры для Эриксона, он использует наиболее высоко оцениваемую репрезентативную систему

156

клиента, чтобы помочь ему в получении доступа к остальным.

В задаче создания общих методик для индукции трансов и вызывания гипнотического поведения имели место многочисленные некритичные утилизации традиционных неверных представлений гипнотических процедур. “Пронизывающий взгляд”, “хрустальный шар”, поглаживания и пассы и прочие ухищрения как источник загадочной силы были отброшены ради научного обоснованных. Однако, литература изобилует сообщениями о гипнотических методиках, основанных на использовании аппарата, который направлен на то, чтобы лимитировать и урезать поведение субъекта, вызвать реакции утомления и им подобные, как будто они существенно желательны для появления в гипнозе: хрустальные шары, которые находятся на определенном расстоянии от глаз, отражающие зеркала, метрономы, вспыхивающие огни - часто используются в качестве главных консидераций. В результате, слишком большое ударение делается на внешних факторах и ответах клиента на них. В первую очередь, ударение должно быть сделано на внутрипсихическом поведении субъекта, более, чем на его отношении к внешнему окружению. Лучше всего, если аппарат будет только эпизодическим средством, которое могло бы быть отброшено в наиболее ранний возможный период ради использования поведения субъекта, которое возможно инициировать, но не развить с помощью аппарата. Однако, слишком долгое смотрение на хрустальный шар может привести к усталости и сну, тем результатам, ни один из которых не является существенной частью гипнотического транса. Для иллюстрации: большое количество субъектов систематически тренировалось у опытного гипнотизера вхождению в транс, через напряженное рассматривание хрустального шара, который находился на дистанции шести дюймов чуть выше уровня глаз клиента. Как результат эксперимента в этих условиях выявилось, что попытки гипнотизировать их без хрустального шара стали весьма затруднительными и в некоторых случаях неэффективными. Персональное экспериментирование с этими субъектами обнаружило, что, если заставить их просто вообразить, что они смотрят на хрустальный шар, это дает в результате более быструю трансовую индукцию и более глубокие трансовые состояния. Повторение этой процедуры коллегами и студентами дало тот же результат. Возвращение к реальному смотрению на хрусталь дало в результате нормальные, более медленно наступающие и менее глубокие трансы, характеризующиеся большей зависимостью от внешних факторов.

Милтон X. Эриксон,

1967 157

Если к примеру, клиент обладает хорошо развитой кинестетической репрезентативной системой, но малой или никакой способностью к визуализации через не доминантное полушарие, гипнотизер может сделать так, чтобы клиент принял определенное знакомое положение тела. Когда клиент будет находиться в этом положении тела и будет полностью переживать кинестетические ощущения, гипнотизер может дать клиенту инструкцию осмотреться и увидеть, какие визуальные репрезентации обычно ассоциированы с этими телесными ощущениями. С использованием наиболее высоко оцениваемой репрезентативной системы клиента как ведущей, клиенту можно помочь обрести доступ к новым состояниям сознания. Например, на одной из наших сессий по обучению психолог средних лет признался, что он не способен к созданию визуальных образов, несмотря на то, что имел, клиентов, использующих эту методику. Мы заставили этого человека поместить его тело в позицию как при игре на пианино (его любимое хобби). Затем его инструктировали перемещать пальцы рук в соответствии со знакомой мелодией. Он находился с закрытыми глазами, ему дали инструкцию к внутреннему прослушиванию мелодии по мере того, как он ее проигрывает. Затем его попросили взглянуть на клавиатуру. Он произнес: “Я могу увидеть клавиши, и мои пальцы на клавиатуре”. Затем его проинструктировали осмотреть остальную часть пианино, далее всю гостиную, и далее - всех людей в гостиной. Эта методика использования наиболее высоко оцениваемых репрезентативных систем для того, чтобы открыть и улучшить несколько обедненные, обычна в нашей работе. Основной принцип - просто найти ситуацию, в которой обедненная сторона перекрывается с развитой как обнаружение внутреннего диалога у клиента - визуалиста тем, что он представляет движение губ кого-то и затем слышит слова и многие варианты той же темы. Это пример того, что мы называем наложением репрезентативных систем (см. “Структуру Магии”-II). Принцип визуального доступа затем связывает вместе многие наблюдения Эриксона об эффективных индукциях глубокого транса:

...Использование в большой степени воображения, чем реального аппарата, позволяет субъекту использовать его реальные способности... Использование воображения в трансовой индукции почти всегда усиливает развитие подобного или связанного с ним более сложного гипнотического поведения Например, субъект, испытывающий затруднения в создании галлюцинаций, часто научается создавать их, когда транс индуцирован использованием воображения.... была индуцирована к визуализации большого числа хрустальных шаров, в которых она начала галлюцинировать целые серии...

Милтон X. Эриксон, 1967

158

ДОСТУП К НЕДОМИНАНТНОМУ ПОЛУШАРИЮ ЧЕРЕЗ МЕЛОДИЮ

Другая из асимметрий, которая устойчиво обнаруживалась между церебральными полушариями у человека - локация мелодии. Очевидно, недоминантное полушарие - место локации репрезентаций мелодии у человека.

Тот факт, что полностью различные пациенты могут воспроизводить хорошо известные стихи, петь простые знакомые песни и испускать проклятия, предполагает наличие целого аудиального гештальта в правом полушарии, особенно если иметь в виду факт, что такие пациенты не могут воспроизводить стихи или петь песни, если не начнут этот процесс сначала. Если прервать их на середине и затем сказать им продолжать с того места, на котором они остановились, они не смогут сделать этого, но должны начать снова с самого начала. Тот же феномен имеет место в меньшей степени у нормальных людей для того материала, который был запомнен в данной последовательности, как алфавит Боген и Воген (1969) высказывают предположение, что, если правое полушарие имеет специальную способность к тональности, тембру и другим аспектам музыки (см. Милнер, 1962), тогда внутриполушарная коммуникация может способствовать музыкальному творчеству. Они сообщают, что в сотрудничестве с Гордоном были сделаны наблюдения пациентов с выявленной праворукостью, которые просили петь до и после введения амитала натрия в правую внутреннюю сонную артерию. Во время наличия левостороннего гемипарезиса артикуляция была понятной, хотя и с пропусками слов, и, хотя ритм сохранился, пение было существенно амелодично, с некоторыми относительно небольшими изменениями в высоте тона. Последние 25 лет повели к значительной ревизии некоторых из этих более старых представлений. Теперь мы знаем, что, тогда как афазические нарушения речи и восприятия даже более связаны с левыми односторонними повреждениями, чем полагалось классиками, определенные неспособности, например, затруднения с одеванием, более тесно связаны с нарушениями в правом полушарии. Теперь дело выглядит так, что правое полушарие не является минорным, но даже само по себе доминантно по некоторым функциям. Так, оно   оказывается   доминантным   для   определенных пространственных функций (тогда как левое, возможно, доминантно для остальных) для некоторых доминантных задач, и, как теперь полагается благодаря нескольким линиям доказательств, возможно, для определенных аспектов эмоционального ответа.

Гарднер, 1975

159

Использование мелодии как методика получения доступа к бессознательной части человеческого мозга упоминается особо Эриксоном:

...Музыкант, не дававший ответа на прямые гипнотические предложения, был индуцирован к вызову переживания его мыслей, преследуемых музыкальной мелодией. Это повлекло за собой предполагаемый поиск других сходных переживаний. Вскоре он оказался настолько погружен в попытки вызвать забытые мелодии и отсчитывать время кинестетическими средствами, как в глубоком трансе.

Милтон X. Эриксон, 1967

В нашей собственной работе по гипнозу инструкция клиенту играть мелодию или набор мелодий в своей голове неоднократно доказала эффективность такой методики индукции, особенно в комбинации с некоторыми из других методик. Некоторое подтверждающее свидетельство для одновременной локации и использования мелодии выходит из работы, проведенной с афазичными пациентами, людьми, которые имели травму мозга и частично потеряли речевые способности. Те пациенты, которые имели повреждение в своем доминантном полушарии, в области Брока в основании третьей фронтальной извилины, могут быть подвергнуты лечению тем, что называется мелодической интонационной терапией. Чему это равносильно - так это тому, что пение тренирует недоминантное полушарие производить функции, утраченные доминантным полушарием в результате травмы. Утерянные различия в языке вводятся в другое полушарие напеванием словесных паттернов вместо проговаривания их (задание, которое афазик Брока не может выполнить, пока слова не будут спеты повторно), для дальнейшего ознакомления см. Гарднер, 1974.

Затем Джейн была натренирована полностью произносить стишок “Гороховая каша” в запинающейся, неуверенной, с заиканиями, манере.

Она выучила это феноменально быстро, и затем Анну, которая ничего не знала об этом специальном средстве, попросили пересказать с Джейн стишок по гороховую кашу, как бы неуверенно она ни делала это. Они начали медленно. Анна - медленно, пока Джейн не начала увеличивать темп и тогда, заикаясь, в болезненной и раздражающей манере. Анна взглянула на автора, была неумолимо проинструктирована слушать Джейн и продолжать совместное пение. Анна повернулась к Джейн, и ее губы и лицо показали идеомоторные, хотя и бессознательные и неконтролируемые усилия со стороны Анны на исправление заикания Джейн. Снова и снова, раз за разом, Джейн читала, а губы Анны подергивались, и, в конце концов Анна, запинаясь, суфлировала Джейн в течение всего стишка. 160

Этот особенный сеанс длился около двух часов, и речь Анны стала существенно лучше. Тот же метод использовался и с другими стишками, и Анна была явно довольна и уверенна, хотя часто очень надоедлива.

Милтон X. Эриксон, 1967

Выбор мелодии сам по себе предлагает гипнотизеру много вариантов. В контексте терапии гипнотизер мог бы выбрать некоторую мелодию, связанную в жизненной истории пациента с периодом его жизни, возвращения к которому гипнотизер бы желал в целях всего предприятия. Так же, контексте гипнотизма, гипнотизер мог бы дать клиенту мелодию для внутреннего исполнения, которая непрямо предлагает возрастную регрессию. Мы нашли, что здесь особенно эффективны мелодии детских песенок.

ДОСТУП К НЕДОМИНАНТНОМУ ПОЛУШАРИЮ ЧЕРЕЗ РЕЧЬ

Как мы постулировали ранее, так называемое немое, или недоминантное полушарие у человека обыкновенно имеет некоторые языковые способности. Степень этих способностей, кажется неизвестна, различные исследователи делают противоположные утверждения . В свете Универсальной Грамматики и открытий в пластичности возможно, что недоминантное полушарие имеет ее различения, доступные в Универсальной Грамматике.

Так как правые полушария пациентов с комиосуротомией, как оказывается, проявляют некоторое понимание и разговорного языка. и написания существительных, глаголов и определений, и также имеют некоторые минимальные способности к выразительной речи, встает вопрос относительно различий двух полушарий, которые лежат в основании обширных различий в языковых способностях. Если бы минорное полушарие не могло понимать никакой речи, но могло бы продуцировать ее, можно было бы постулировать отсутствие фонологии в правом полушарии и интерпретировать произведение речи как результат прямой трансляции семантического кода к артикулярному. Если бы правое полушарие могло воспринимать речь, но не продуцировать ее, можно было бы постулировать отсутствие артикулярного кода. Однако, если правое полушарие может вместе и понимать, и выражать речь, даже на ограниченном уровне, в этом случае интерпретация становиться много более трудной.

Леви, 1974

11-992                                     161

Таким образом, по мере того, как дальнейшие лингвистические психолингвистические исследования раскроют структуру Универсальной Грамматики, станут доступными точные лингвистические возможности недоминантного полушария . Равно привлекательна для нас роль, которую гипноз может потенциально играть в исследовании лингвистических возможностей недоминантного полушария. Прежде, чем более полные исследования лингвистических возможностей немого полушария будут сделаны, мы уже имеем знания о двух моделях нашего опыта в гипнозе, которые согласуются с нашими наблюдениями. Как упоминалось ранее, одна из наиболее мощных методик, развитых нами, - это двойная индукция, то есть индукция, при которой каждый из нас говорит одновременно в одно ухо клиента. Производя такой тип индукции, мы систематически варьируем стиль используемой речи в зависимости от того, в какое ухо мы говорим. Например, если Джон говорит в противоположное по отношению к доминантному полушарию ухо (к примеру, у праворуких людей обычно доминирует левое полушарие, и противоположное ухо - правое), он будет использовать систематически более сложные синтаксические формы языка, применяя все лингвисгические принципы отвлечения, упоминавшиеся в первой главе этой части. Одновременно Ричард будет говорить в ухо, противоположное к недоминантному церебральному полушарию (в этом примере левое), используя только простейшие из лингвистических форм -либо односложные выражения или паттерны, употребляемые детьми на стадии двухсловных выражений в развитие языка (см. Опорную грамматику у Злобина,1974). При использовании этой методики двойной индукции мы редко получали индукцию более длительную, чем пять минут, после чего клиентом достигалось удовлетворительное состояние транса. Одна модель, согласующаяся с мощностью и быстротой действия двойной индукции, такова:

/а/ мы успешно перегружаем доминантное полушарие /б/ мы получаем доступ к недоминантному полушарию с использованием грамматического строя речи ребенка, который мы погружаем в это полушарие. Вторая модель, дающая ключ к пониманию возможностей этой методики, следующая:

/а/ мы успешно перегружаем доминантное полушарие /б/ мы не “добираемся” до недоминантного полушария, но, однако, материал детской грамматики, который мы “вносим” через ухо, наиболее близко связан с недоминантным полушарием, обрабатывается и получает ответ от доминантного полушария без осознания.

Эта последняя модель точно возможна, если истинно то, что человеческое ухо имеет связи с обоими церебральными полушариями. Если конфликтующие сообщения поступают в одно и то же ухо или на проекционные поля аудиальной коры, сообщения в противоположное ухо получают приоритет. Однако, из одного того, что сообщение в противоположное ухо имеет приоритет, не следует, что сообщение в

162

противоположное ухо теряется соотносительно с доминантным полушарием. Так, вторая модель будет утверждать, что скорость и эффективность наших двойных индукций зависит от доступа к недоминантному полушарию лингвистическими средствами, но более от комбинации перегружения и детской грамматики в доминантном полушарии. Предлагая конкурирующее сообщение доминантному полушарию без осознания этого, мы вынуждаем клиента к регрессии его лингвистических способностей доминантного полушария до ранних стадий развития.

Единственная дополнительная часть доказательства, которую мы имеем в этот момент, что то, что существует тенденция для стороны тела, контролируемой противоположным полушарием, дифференцирование откликаться на инструкции, передаваемые этому полушарию. Результат, особенно явно проявляющийся в физических асимметриях лица в клиенте - в том, что при одновременной отдаче противоречащих инструкций клиенту в разные его уши стороны тела отвечают независимо. Также, когда инструкции к левитации руки включены в противоречивый материал, подаваемый в полушарие клиента, рука, контролируемая полушарием, которому эти инструкции предоставлены, имеет тенденцию становиться именно поднимающейся рукой. Такие паттерны кажутся нам поддерживающими первую модель.

Конечно, возможно, что имеют место оба процесса. В любом случае, пока двойная индукция служит как одна из наиболее мощных методик индукции углубления транса, из всех известных нам, какая модель наиболее полезна, остается без ответа. Насколько мы знаем, Милтон Эриксон никогда не работал в контакте с другим гипнотизером и не использовал методику двойной индукции, которую мы здесь представляем. Он настолько искусен в своем использовании языка, что способен осуществить нечто весьма близкое к двойной индукции. В процедуре, которую мы называем аналоговым маркированием встроенных последовательностей, Эриксон представляет доминантному полушарию серии синтаксических конструкций высокой сложности, которые, очевидно, перегружают способности к их обработке лингвистическими механизмами доминантного полушария. Эти хорошо сформированные поверхностные структуры английского языка формируют набор последовательностей английских слов и фраз, несущих двойную индукцию. Они, в первую очередь, являются составляющими или подчастями поверхностных структур, направляемых Эриксоном к доминантному полушарию. Во-вторых, они несут в себе или содержат сообщения, которые воспринимаются или на которые дается ответ в результате процессов вне нормальных границ сознания. Например:

...осознайте, что вам надо начать склоняться к новым для вас выборам, и вам не мешают голоса и шаги ч стук камней с улицы...

Фразы, представленные выше, часть сложной и хорошо

1                               163

сформированной поверхностной структуры, которая принимается и перерабатывается доминантным полушарием. Дополнительно, однако, выделенные в тексте слова идентифицированы некоторым аналоговым маркированием, обеспечиваемым Эриксоном, который отличает их от остальных слов в этой хорошо сформированной поверхностной структуре. Это аналоговое маркирование включенных слов и фраз дает в результате во фрагментированной коммуникации два (в данном случае)набора

сообщений :

осознайте, что вам надо начать склоняться к новым для вас выборам, и вам не мешают голоса и шаги, и стук камней с улицы... начать склоняться... камней (фонетический эквивалент - начать склоняться ко мне)

Ответом, ожидаемым Эриксоном от клиента, без какого-либо внесения сознания в его (клиента) действия, будет наклон клиента в его сторону. Выборы, имеющиеся у Эриксона для аналогового маркирования настоящих сообщений, так же богаты, как и средства, которыми он располагает для аналоговой коммуникации, например, смены тональности, темпа, повторные движения различных частей тела, изменения в выражении лица, фиксация на одном и том же объекте, т.д. Статья о Хаксли представляет прекрасный пример использования аналоговой маркировки Эриксона для фрагментирования поверхностной структуры на три набора: оригинал, набор ключевых слов для индукции амнезии, набор ключевых слов для снятия амнезии. Утонченный контроль Эриксона над этой методикой позволяет ему многократно индуцировать и удалять воспоминания о переживаниях Хаксли из сознания Хаксли.

Этот паттерн аналоговой маркировки включенных слов и фраз для создания независимого набора сообщений подходит для решения любой требующейся гипнотизеру задачи. Он просто требует от гипнотизера, чтобы тот выбрал некоторые наборы аналогичных ключей - столько различных. сколько он хочет создать независимых наборов сообщений, и использовать их для идентификации слов фраз в его текущей речи, которую он желает использовать и как независимое сообщение, и как систему подсказок к некоторому желательному поведению клиента. Единственным ограничением этой методики будут творческие способности гипнотизера. На настоящий момент мы не способны предложить объяснение этой методики, свободное от неопределенностей. Опять же, в моделировании нашего собственного опыта работы с этой методикой, равно как и опыта Эриксона, возможны несколько правдоподобных моделей:

а) оригинальное сообщение поверхностной структуры обрабатывается доминантным полушарием, тогда как включенные аналогово маркированные сообщения принимаются и вызывают ответ в доминантном полушарии;

б) оригинальное сообщение, как и единицы аналогово маркированных включенных сообщений, принимается и обрабатывается доминантным

164

полушарием - оригинальное нормальными механизмами лингвистической обработки, а включенные сообщения - процессами, полностью протекающими вне сознания, и возникает возрастная регрессия;

в) оба из возможных объяснений в комбинации.

В любом случае формальная сторона процесса для нас ясна, мы снабдим вас пошаговой процедурой конструирования и использования этой методики в заключительной части этого тома. Вопрос, который очень интересует нас в отношении этой методики - это выбор аналоговой маркировки, отбираемый гипнотизером для идентификации включенных единиц сообщения. Есть несколько моментов, которые следует принимать во внимание при выборе сигнала аналоговой маркировки. Первое: если имеется доступ к недоминантному полушарию, тогда и наиболее эффективным выбором аналоговой маркировки гипнотизером будет один из наборов аналогичных сигналов, которые обычно обрабатываются и различаются недоминантным полушарием. Недоминантное полушарие обрабатывает и различает аналогово-сигнальные наборы тональности и аналоговые положения тела и движения тела гипнотизера визуально. Таким образом, в этой модели наиболее эффективными ключами для гипнотизера будут использованные тональные и телесные сдвиги. Если вторая модель более полезна как репрезентация процесса коммуницирования с помощью однозначимых комбинаций аналоговых сигналов, тогда наиболее эффективными ключами будут те, что обычно принимаются и обрабатываются доминантным полушарием, например, изменение ритмики и темпа.

ГЛАВНОЕ

В этом разделе мы представили то, что мы рассматриваем как одну из наиболее широко доступных и восхитительных областей исследования измененных состояний сознания человека, коммуникации и человеческого потенциала. Параллели между организацией частей человеческого мозга, к которым Эриксон отсылает как к сознательному и бессознательному, и функциональной организацией церебральных полушарий человека потрясающи. Более того, параллели между организацией бессознательной и сознательной частей человеческого мышления и паттерны неконгруэнтности в терапевтическом контексте поразительно близки (см. “Структуру Магии”-II, часть III). Мы дали обзор трех классов методик получения доступа к недоминантному полушарию человека в контексте гипнотизма: первые два класса - визуализация и доступ через мелодию хорошо фактически обеспечены работой и исследованиями Эриксона, нашей собственной работой по гипнозу и нейрологическими исследованиями, на которые даны ссылки в тексте раздела. Третий класс методик получения доступа содержит способы лингвистической коммуникации с недоминантным полушарием. Здесь доказательства не 165

очень определенные, и есть, по меньшей мере, две параллельных модели, соответствующие процессу. Связи между Универсальной Грамматикой, пластичностью человеческой нервной системы и возможностями коммуницирования с недоминантным полушарием вызывают вопросы, которые, если на них будет получен ответ, дадут важнейшую информацию в области гипноза, нейрологии, психологии и лингвистики. К счастью, неопределенность, касающаяся наиболее полезной модели для описания возможности получения доступа к немому полушарию лингвистически, не мешает нам конструировать пошаговую модель, которая сделает эти мощные методики Эриксона доступными для других. Эриксон демонстрирует в своем изощренном использовании этих методов чуткость ко всем ресурсам, которые доступны клиенту, как сознательным, так и бессознательным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ К ЧАСТИ II

В гипнотических исследованиях и в клиническом использовании гипноза Милтон Эриксон выступает как наиболее эффективно работающий и творческий практик мира. Его искусство расценивается во всем мире не только как наиболее эффективное (по результатам), но для большинства людей, которые видели или слышали его работу, исключительное и замечательное, и для некоторых - как раздвигающее пределы возможного. Его карьера содержит длинный и неисчислимый список успехов в областях, где не мог преуспеть никто другой. Он был способен помочь обрести лучшую жизнь неизвестному множеству людей, которые были уверены, что помочь им невозможно. Он помогал безнадежным, которые смотрели на каждый путь спасения как на недоступный им, обрести эту надежду, и давал им альтернативы, о которых они отчаянно мечтали. Этого отважного человека называли кем угодно, от чудесного ребенка до лжеца; его любят и почитают одни и боятся и презирают другие. Его атаковали и изводили; Американская Медицинская Ассоциация пыталась лишить его медицинских прав. Но в конфронтации со всем скептическим миром он продолжал исследовать, развивать и использовать гипноз. Он достиг такого мастерства в его использовании, что он сам не понимал его полностью. Нельзя не доверять тем, кто испытал силу его искусства “из первых рук”. Но, как и у большинства высокоодаренных людей, его искусство объясняется как исходящее только от интуиции и, таким образом, непознанное. Наше специфическое искусство - в том, чтобы делать интуитивные прозрения касательно человеческого поведения ясными и, таким образом, познаваемыми. Этот том представляет слабое начало процесса перевода гипнотического искусства Милтона Эриксона на язык, доступный другим. Мы сосредоточены, в первую очередь, в этой книге на лингвистических аспектах его работы - на способе использования языка. Мы планируем в

166

будущих томах выстроить дальнейшую модель его работы, которая заключит в себя способ, в котором он использует аналоговые формы коммуникации (тон голоса, темп его, жесты, движения и т.д.) и также то, как он использует информацию, которую он получает и вербально, и аналогово от своих пациентов. Это только начало, неполная модель его работы. Таким образом, в дальнейшем мы представим вам то, что, по нашему убеждению, является наиболее основными и распространенными языковыми паттернами в его работе. Часть Ш предлагает вам инструмент для точного конструирования этих паттернов. Итак, мы предложили три главных принципа организации вашего опыта во время трансовой индукции.

Первое - следование клиентам; это означает, что вы берете наблюдаемое и поверяемое поведение клиента и связываете его с поведением, к которому вы хотите клиента привести.

Вы сидите здесь, дышите, смотрите на это пятно (следование) становитесь расслабленным (ведение), и номере того, как вы закроете глаза (следование) вы ощутите, как ваше тело всплывает и как оно становится легким (ведение). Стратегия следования затем связывается с желаемым поведением.

И по мере того, как вы закрываете ваши глаза (следование) вы войдете в глубокий транс, восстанавливая приятные воспоминания из вашего детства (ведение). И это заставит вас улыбнуться (следование). Этот процесс продолжается в течение всего состояния транса.

Второй принцип - отвлечение и использование доминантного полушария.

Третий принцип - получение доступа к недоминантному полушарию. Нам хотелось бы отметить, что, когда Эриксон делает отнесение к подсознательному, он ссылается к более чем только недоминантному полушарию и к лингвистическим процессам в доминантном полушарии ниже уровня сознания. Поведение Эриксона систематически демонстрирует, что часто он использует термин БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ, чтобы отослать к процессам и функциям недоминантного полушария. Это составляет богатый источник возможностей исследования, которые могут быть применены к гипнозу. Когда мы научимся точно выделять специфические компоненты подсознания, медицинское, стоматологическое, равно как и психологическое применение гипноза станет более быстрым и эффективным. Часть III этого тома задумана с тем, чтобы дать специфические навыки, необходимые для использования паттернов, которые мы идентифицировали в работе Эриксона.

167

ЧАСТЬ III

КОНСТРУИРОВАНИЕ ПАТТЕРНОВ ГИПНОТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ ЭРИКСОНА

ВСТУПЛЕНИЕ К ЧАСТИ III

Эта последняя часть тома I составлена с целью дать вам пошаговую процедуру конструирования каждого из паттернов, представленных далее. Такая форма позволит вам использовать сильно действующее искусство Милтона Эриксона в вашей собственной работе, для ваших собственных целей, вашим собственным способом, и в таком контексте, который требуется вам для навыка эффективного гипноза. Мы очень рекомендуем вам использовать эту часть книги как средство для обучения, читая без спешки один раздел за один раз. Экспериментирование с каждым паттерном на бумаге и словесно даст вам способ вначале попробовать себя сознательно проводить каждый паттерн. Затем, как многократно показал наш опыт, в обучении других этим методикам, формальные паттерны выпадут из вашего сознания, в то время как вы станете продолжать тренироваться применять их спонтанно. Этот вид тщательного изучения позволит вам получить наибольшую отдачу, будете ли вы использовать гипноз в медицинских, стоматологических, психологических или исследовательских целях. Мы с нашим студентами обнаружили, что те, кто использовали метод чтения и перечитывания, с возвратами снова и снова, как вы делаете при тренировке любого сложного навыка, достигают наибольшего мастерства. Мы делаем вам такое предложение, чтобы помочь вам получить максимально все, что вы можете, из многих лет творческой работы и опыта Милтона Эриксона. Те, кто ищет вашей помощи, в таком случае будут иметь возможность лучшего осознания их собственного огромного потенциала и преуспеют в достижении своих собственных целей с вашей умелой поддержкой.

КОНСТРУИРОВАНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННЫХ ПРОЦЕССОВ МОДЕЛИРОВАНИЯ

Как мы многократно говорили, любой из нас конструирует из жизненного опыта модель или репрезентацию мира, в котором мы живем. В процессе конструирования такой модели или руководства к нашему поведению мы используем три универсальных процесса человеческого моделирования: генерализацию, искажение и опущение. Внутри системы языка, которую мы используем для помощи себе в осмыслении нашего опыта, мы часто пытаемся объяснить связи между различными частями нашей модели мира в каузальных терминах, пользуясь терминами собственного языка и, типично, утверждаем необходимые связи между 168

частями нашего опыта. Такие объяснения, в общем, абсурдны, потому что они пытаются редуцировать сложные обстоятельства, включенные в происхождение некоторых событий, до простой, часто одной “причины”./ Грегори Бейтсон/1972/характеризует этот тип объяснения как каузальную зависимость и проводит контраст между ним и кибернетическим объяснением:

Каузальное объяснение обыкновенно позитивно. Мы говорим, что бильярдный шар. В таком-то и таком-то направлениях, потому что бильярдный шар А ударил его под таким-то и таким-то углом. В противоречии с этим, кибернетическое объяснение всегда негативно. Мы рассматриваем, какие альтернативные возможности могли мыслимо иметь место, и затем спрашиваем, почему многие альтернативы не были приняты, так что конкретное событие было одним из тех нескольких, которые могли в действительности произойти.

... То, что вы сидите все это время в этом кресле, приведет вас к вхождению в глубокий транс.

По мере того, как вы дышите, каждое поднятие вашей грудной клетки будет приводить вас к все большей и большей релаксации. Когда ваша рука коснется вашего лица, благодаря этому прикосновению вы полностью впадете в глубокий транс.

Так как ваше дыхание медленно меняется, то вы осознаете эти определенные ощущения в ваших пальцах и ладонях. Каждое из этих предложений-примеров имеет одну и ту же логическую

форму.          X          имеет следствием          У

Читатель может легко определить, что связи между двумя частями поведения, утверждаемые предложениями-примерами, не являются в действительности необходимыми связями. Однако, в контексте гипнотической индукции, так как клиент использует те же самые типы моделирующих семантических принципов, эти каузальные связи экстраординарно эффективны в достижении желаемого поведения. Конструировать такие предложения весьма просто: надо только следовать таким шагам:

Шаг 1- определите тип поведения, который вы как

гипнотизер хотите получить от клиента; назовем это У;

Шаг 2- идентифицируйте некоторое поведение, которое клиент уже переживает, некоторую часть его текущего поведения

169

и опьпа; назовем это X;

Шаг 3- сделайте предложение, которое имеет форму: Х имеет

следствием У

Гипнотизер может прямо использовать само словосочетание иметь следствием или употреблять некоторый глагол, синонимичный этому словосочетанию (например, вызывать), или глагол, включающий иметь следствием как часть своего значения, например причинять, требовать, толкать на, тянуть (за собой), заканчиваться, открывать (возможность). Близко ассоциирована с этими предложениями, постулирующими причинно-следственные связи, группа предложений, которые включают в себя то, что мы называем неявным каузативом (для более полного обсуждения см. “Сгруктуру Магии”-I). Этот класс предложений не несет в прямом тексте утверждения необходимой связи между двумя событиями; однако, такие предложения дают возможность слушателю создать видимость необходимой, причинно-следственной связи между упомянутыми событиями, то есть, они утверждают случайность связей между двумя классами событий или переживаний. В первую очередь мы приведем некоторые примеры из этого класса:

Так как вы сидите все время в этом кресле, вы войдете в состояние глубокого транса.

Пока вы слушаете звук моего голоса, вы отдохнете значительно больше.

Когда вы полностью поймете эту коммуникацию, вы будете уже на нужном уровне транса.

После того. как вы закончили, позволив вашей руке вернуться к вашему бедру, вы будете полностью подготовлены к переживанию новых феноменов глубокого транса. Каждое из этих предложений имеет одну и ту же логическую форму:

И опять, как читатель может легко убедиться, что здесь отсутствует логическая связь, необходимая или нет, между поведением под категориями Х и У. В пошаговом варианте гипнотизер может конструировать неявные каузативные предложения так:

Øàã 1 - определить тип поведения, который вы как гипнотизер хотите получить от клиента; назовем это У;

Шаг2 - идентифицировать некоторое поведение, которое клиент уже переживает, некоторую часть его текущего поведения и опыта; назовем это X;

170

Шаг 3 - создать предложение в форме: Х - неявная каузативная

связь - У

где подразумевающая каузативная связь - любая связка, приглашающая слушателя к каузальной связи, например: Так как, когда, nocëe, до, во время, пока, следуя за (каким-то переживанием), т.д.

Второй тип предложения, близко связанный с предыдущим, который Эриксон использует в работе с трансом - тип, называющийся чтение мыслей. Это предложения, с помощью которых говорящий утверждает то, что он имеет сведения о внутренних, ненаблюдаемых переживаниях слушающего, без уточнения процесса, которым он пришел к такому знанию. Здесь приводится список примеров:

Вы, должно быть, сейчас угадываете, что произойдет далее... Вы можете продолжать чувствовать удовлетворение от... Вы научаетесь даже более быстро, чем вы же в первый раз... Вы действительно начинаете понимать, как быстро вы способны...

В каждом из этих предложений гипнотизер утверждает, что он имеет знание о некотором переживании, которое есть у слушающего, без специфического объяснения, как он получил свое знание. Именно гипнотизер утверждает, что он знает о следующих внутренних состояниях слушающего: Угадывание, ощущение, научение, понимание.

Ни в одном из примеров гипнотизер не уточняет, как он получил эту информацию. Для того, чтобы сконструировать предложения этого класса, гипнотизер должен:

Шаг 1 - идентифицировать некоторое внутреннее состояние или переживание клиента, которое совместимо со всей информацией, доступной гипнотизеру;

Шаг 2 - сформулировать предложение, которое постулирует, что он знает о том, что клиент имеет это переживание. Здесь есть два дополнительных комментария, которые гипнотизер найдет полезными в конструировании этих предложений

Первое: существует много внутренних состояний или переживаний, которые типичны для человека, подвергающегося трансовой индукции, или которые человек будет переживать, какое бы имя этого переживания ни было названо. Например: попытки угадать, научение, ощущение, мышление, вспоминание, собирание (образов), переживание. Выбор любой из этих активностей как основы для конструирования предложения, которое семантически является плохо сформированным чтением мыслей, обеспечит успешное следование переживаниям клиента. Другой прекрасный выбор -это любой глагол, который неспецифицирован по отношению к репрезентативным системам.

Второе: при формулировании предложения с использованием методики чтения мыслей гипнотизер может использовать ее вкупе с методикой использования пресуппозиций, чтобы скрыть утверждения, которые он

171

делает. Например, вместо того, чтобы просто сказать:

... вы учитесь...

гипнотизер может использовать слово, такое как даже, которое заставляет слушателя принять истинность утверждения о чтении мыслей гипнотизером для того, чтобы вывести какой-то смысл из всей фразы и сфокусироваться затем на вопросе скорости, как в примере:

... вы учитесь даже более быстро, чем. . или, в качестве следующего примера: отметьте разницу между

... вы можете ощущать и ... вы можете продолжать ощущать... В этом примере предикат продолжать предполагает, что упомянутая активность (ощущение) началось до произнесения предложения: так внимание клиента сдвигается от того, ощущает он Х или нет, к тому, что он уже испытывал ощущение X. Мы представим более систематическое использование пресуппозиций в разделе производных значений. В общем, таким образом, гипнотизер может использовать лингвистические причинно-следственные моделирующие  процессы, которые клиент обычно применяет в конструировании своей модели, и его (клиента) текущие переживания для того, чтобы достичь целей гипнотической деятельности. Именно, так как эти отдельные процессы - интегральная часть конструкции мира опыта клиента, гипнотизер умелым использованием этих методик может успешно следовать и вести клиента к желательным объективным событиям гипноза. Эриксон использует эти методики с изяществом и мощностью мастера.

ТРАНСДЕРИВАЦИОННЫЕ ФЕНОМЕНЫ

Название этого класса явления, “трансдеривационный”, с его чудесной фонетической неопределенностью, нисходит к процессу, который, как утверждает наша модель, проходит слушатель для выделения смысла. Сверх слышания поверхностной структуры, которая мало или вовсе не связана с его текущим переживанием, слушатель активизирует дополнительные глубинные структуры, с их ассоциированными деривациями, получаемыми из первоначальной раскрытой глубинной структуры с помощью некоторых специфических формальных характеристик. Так, слушатель проводит поиск по глубинным структурам и связанным с ними деривациями на подсознательном уровне языковой обработки информации, чтобы выделить некоторый смысл, близкий его текущему   опыту,   -   отсюда   трансдеривативный. Трансдеривативные явления были впервые предложены в лингвистической теории Иосталом, Иерлмуттером и Гриндером

Лакофф, Г.

Некоторые мысли по поводу трансдеривативных затруднений, 1970 172

Трансдеривацинные феномены - название класса явлений, которые возникают обычно на до-сознательном уровне в процессе обработки информации и выявления ее смысла для субъекта. При коммуникации относительно своих моделей мира люди используют те же три основных процесса человеческого моделирования , что и для создания этих моделей - опущение, генерализацию и искажение. В вербальной коммуникации воспринимающий субъект активизирует процессы бессознательной обработки полученной информации с тем, чтобы извлечь для себя смысл полученного сообщения, то есть выявить, восстановить или создать значение для этого сообщения. Поскольку работа механизмов, производящих эти процессы, по большей части субъектом не осознается, возникает разница между сознательным восприятием и реагированием субъекта и его бессознательными реакциями на одно и то же сообщение.

Мастерство Эриксона проявляется в умении использовать эти механизмы тем способом, который позволяет ему коммуницировать как с сознательной, так и с бессознательной частями мышления клиента. По сути, он осуществляет это, предоставляя клиенту поверхностную структуру английского языка, которая активирует обыкновенно сознательные механизмы обработки в мозгу. В то же время он активирует дополнительные процессы выяснения смысла, которые производят значения, приемлемые для бессознательной части мышления клиента, но не для сознательной. В некоторых случаях он использует поверхностные структуры английского, которые не являются хорошо сформированными. Эффект, который имеет последний прием, состоит в том, чтобы перегрузить или “заклинить” нормальные механизмы языковой обработки информации клиента, в то время как подсознание клиента выделяет наиболее близкое его задачам значение.

Мы начинаем с обзора основных лингвистических различений, необходимых для понимания этих методик (см. “Структуру Магии”-!, приложение А, для более полного обсуждения). Каждое предложение любого естественного языка имеет две раздельные репрезентации:

репрезентация способа, которым оно действительно звучит (или, если написано, то способа, которым оно написано), называемая Поверхностной Структурой, и репрезентация смысла, который оно имеет, называемая Глубинной Структурой. Например, когда человек произносит предложение:

Окно было разбито.

Поверхностная структура - репрезентация действительных звуков, произнесенных говорящим человеком, или, в письменной репрезентации -написанные слова, как выше. В дополнение к этой репрезентации это предложение связано с другой репрезентацией, которая - тот смысл, который она имеет - глубинная структура. В этом конкретном случае глубинная структура может быть репрезентирована как ПРОШЛОЕ/ РАЗБИТЬ, кто-то, окно, чем-то/

173

Эта репрезентация глубинной структуры задумана, чтобы уловить интуитивное понимание, которое каждый из нас имеет как естественный носитель английского, что, когда мы слышим поверхностную структуру, представленную выше, мы понимаем следующее:

/а/ некоторое событие произошло в прошлом /б/ событие было сложным, содержащим следующие части:

1. действие - РАЗБИТЬ - которое произошло между

а) агентом - некоторой персоной ли вещью, произведшей разбивание, - здесь репрезентировано кто-то;

б) объектом - некоторой персоной или вещью, которую разбили - здесь репрезентировано окно;

в) инструментом - вещью, использованной для того, чтобы

разбить, - здесь репрезентировано чем-то. Отметьте, что даже если не все части репрезентации глубинной структуры проявляются в поверхностной структуре (в данном случае, агент и инструмент в поверхностной структуре не репрезентированы), естественный носитель английского языка имеет эту информацию в доступном ему понимании предложения. Способы, которыми поверхностные структуры могут различаться от связанных с ними глубинных структур, - это область исследований трансформационных лингвистов. Они постулировали серии формальных картированных операций, называемых трансформациями, которые специфицируют в точности, как могут различаться глубинные и поверхностные структуры - целостный процесс, привязывающий глубинную структуру к ее поверхностной структуре (структурам), называемый деривацией.

С этими основными лингвистическими различениями мы можем начать представление собственно паттернов, используемых Эриксоном.

ГЕНЕРАЛИЗОВАННЫЙ РЕФЕРЕНТНЫЙ ИНДЕКС

Один из любимых приемов Эриксона, используемый им, когда клиент находится и в “трансовом” и в “нормальном” состоянии сознания - это рассказать для него историю. Эта история, типично, начинается с фразы:

“У меня однажды был пациент...” Затем Эриксон предпринимает описание некоторой реальной ли придуманной на месте версии опыта, которая была бы близка человеку, с которым он сейчас разговаривает. Степень отношения к этому человеку, которую имеет история, зависит от того,

174

насколько прямо Эриксон хочет вести себя в своей коммуникации; в общем, это будет зависеть от глубины транса клиента. Эриксон применяет тот принцип, что клиент будет отвечать наилучшим образом, если соотнесенность истории находится вне осведомленности сознания клиента. Это - пример трансдеривационного поиска значения, побуждаемого использованием генерализованного референтного индекса. Если Эриксон произносит предложение:

Вы можете сфокусировать ваш взгляд на углу... наименование вы имеет референтный индекс клиента - персоны, с которой Эриксон разговаривает, и клиент осознает, что Эриксон направленно употребляет слово вы, чтобы обратиться к нему. Однако, когда Эриксон говорит:

Однажды у меня был пациент...

нормальные лингвистические обрабатывающие механизмы клиента выделяют из этой поверхностной структуры значение глубинной структуры, которое не содержит никакого слова, относящегося к самому клиенту. Так же, когда клиент слышит следующие фразы:

Люди могут наилучшим образом использовать возможности

научения...

Человек однажды сидел в этом самом кресле, и у него нервы

пошаливали...

Официантка хотела иметь важную для себя вещь... он конструирует для себя глубокую структуру, не включающую никакого присутствия слова (существительного, имени), которое имеет его собственный референтный индекс как часть. Поведение Эриксона и ответ, который он получает от клиента, так же, как наш собственный опыт и ответы, устойчиво получаемые от наших клиентов, убедили нас, что здесь есть еще и частичка лингвистической обработки, имеющей место на подсознательном уровне. Наиболее полезная модель из тех, которые мы нашли в помощь себе в организации нашего собственного опыта, как и для построения модели работы Эриксона, - модель трансдеривационного поиска. Этот процесс проистекает таким образом:

/а/клиент слышит хорошо сформированную поверхностную структуру;

/б/клиент раскрывает связанную глубокую структуру и осознает смысл такой глубинной структуры, не имеющей прямой референции к нему;

/в/клиент активизирует трансдеривационный поиск для дополнительной глубинной структуры, которая более соотносима с его текущим переживанием.

Этот последний шаг требует большего объяснения. Клиенты генерируют дополнительные глубинные структуры неслучайным образом; обратно, глубинные структуры, генерируемые ими, систематическим образом, связаны с первично раскрытой глубинной структурой, именно, они генерируют глубокие структуры, которые идентичны по форме раскрытой

175

глубинной структуре, за исключением того, что они содержат предложения с референтными индексами, которые выбирают части своего текущего поведения, таким образом делая их максимально относящимися к ним самим. Мы иллюстрируем это примером. Клиент слышит поверхностную структуру:

Люди могут использовать наилучшим образом возможности

научения.

действуют нормальные лингвистические механизмы обработки, выделяя связанную глубинную структуру:

Теперь, по принципу трансдеривационного поиска, клиент начинает бессознательный процесс нахождения глубинной структуры, которая идентична по форме раскрытой глубинной структуре с собственными именами с референтными индексами, соответствующими его текущему опыту, вставленными в позиции собственных имен, которые имеются в раскрытой глубинной структуре, но которые не имеют референтного индекса, соответствующего текущему опыту клиента, однако заново генерированные глубинные структуры будут идентичны раскрытой с новыми собственными именами, расположенными в этих позициях. Клиент генерирует, среди всех прочих, следующую глубинную структуру:

ВОЗМОЖНОСТЬ / ИСПОЛЬЗОВАТЬ НАИЛУЧШИМ ОБРАЗОМ ВСЕ (я, эта конкретная возможность научения )

Другими словами, среди глубинных структур, идентичных той, которая была первоначально раскрыта, есть одна важнейшая - та, которая имеет ассоциированную поверхностную структуру:

Я /клиент/могу использовать все лучшее из этой возможности научения

Так в процессе трансдеривационного поиска клиент генерирует значение, максимально близкое его текущему опыту. По этой методике Эриксон успешно следует текущему опыту клиента, дает клиенту максимальную свободу создания значения для него самого, и, помимо всего прочего, позволяет ему активно действовать в процессе коммуникации и избегает инструктировать клиента тем способом, который клиент осознает (при этом не может возникнуть никакою “сопротивления”, 176

так как никаких указаний к сопротивлению Эриксоном не дано). Эта методика трансдеривационного поиска - паттерн, общий для всех феноменов, представленных в этом разделе.

Имея это в виду, мы выделяем формальный паттерн трансдеривационного поиска, как показано на стр. . Другими словами, клиент раскрывает глубинную структуру, которая соотносится с поверхностной структурой, произносимой Эриксоном, затем он генерирует серию глубинных структур, идентичных до референтных индексов. Из этого набора клиент затем выбирает глубинную структуру, которая наиболее соответствует его текущему опыту. Из этого описания модели трансдеривационного поиска выходит, что конструкция предложений, содержащих генерализованные референтные индексы, достаточно проста. В пошаговой схеме процесс может быть смоделирован как:

Шаг 1 - определить сообщение, о котором вы как гипнотизер хотите дать понятие подсознанию клиента;

Шаг 2 - построить предложение (или серию предложений), которое переносит это сообщение открытым текстом;

ШагЗ- заменить каждое присутствующее“собственное” наименование,   несущее референтные индексы, затрагивающие   клиента,   и   присутствующие наименования,несущие   референтные   индексы, затрагивающие настоящую ситуацию и проблему, на наименования, которые не имеют отношения к клиенту, настоящей ситуации или проблеме, с которой вы имеете дело.

Как упоминалось раньше, степень, до которой наименования, отсылающие к клиенту, настоящей ситуации и проблеме, оказываются связанными с теми, которые были ими замещены, зависит от таких факторов, как глубина транса клиента. Главный принцип -

что направляемое значение не должно быть опознано сознанием клиента. Здесь феноменальные визуальные и аудиальные способности Эриксона к наблюдению минимальных изменений в характеристиках тела и голоса клиента служат в первую очередь способом определения, насколько

12-992                                         1 77

обширным должно быть замещение близких наименований.

ГЕНЕРАЛИЗОВАННЫЙ РЕФЕРЕНТНЫЙ ИНДЕКС С ПРЕДЛОЖЕННЫМ ЗАМЕЩЕНИЕМ НАИМЕНОВАНИЯ

Эриксон время от времени использует метод генерализованного референтного индекса для активации трансдеривационного поиска с дополнением. Нижеследующие примеры этого типа:

Люди могут, Сюзанна, использовать наилучшим образом возможности научения.

Люди, Сюзанна, могут использовать наилучшим образом возможности научения.

Люди могут использовать наилучшим образом возможности научения, Сюзанна.

Здесь Эриксон использует ту же методику, которая раскрыта в предыдущем разделе, с дополнением также введения имени-обращения, которое он хочет, чтобы клиент поставил в позицию собственного существительного, когда он (клиент) будет генерировать сеть связанных глубинных структур, - а именно, несущий имя референтный индекс самого клиента. Процедура конструирования генерализованного референтного индекса с предложенным замещением существительного идентична по форме процедуре конструирования самого по себе референтного индекса с добавлением шага 4:

Шаг 4 - включить в предложение, которое получено из предыдущих     3-х шагов, в качестве обращения имя, которое вы как гипнотизер хотите, чтобы клиент поместил в набор связанных глубинных структур, генерируемых в процессе трансдеривационного поиска. Это добавление желаемого именного референтного индекса увеличивает вероятность того, что клиент выберет связанную глубокую структуру - ту, которая несет сообщение, являющееся направленным сообщением гипнотизера. Позиция его в предложении, в которое вставляется предложенное имя, производит различный эффект. Это будет обсуждаться под заголовком “Меньшие включенные структуры” .

НАРУШЕНИЯ ВЫБОРОЧНЫХ ОГРАНИЧЕНИЙ

В любом естественном языке существуют слова, называемые предикатами, которые описывают отношения или процессы. Эти слова выбирают специфические категории опыта в модели говорящих на этом языке. Определенные процессы или отношения возникают только между специфическими частями моделей опыта говорящего. Например, используя английский, мы уверены, что процесс, называемый предикатом пить, никогда не имел места в опыте любого читателя, связанном с объектом,

178

обозначенным словом номинализация, как в предложении:

Номинализагщя выпила две кварты апельсинового сока. Лингвисты охарактеризовали тип странности, выражаемый этим предложением, как нарушение выборочных ограничений. Именно, предикат пить, как говорят, имеет выборочное ограничение, которое требует употребления его только с существительными , обозначающими живых существ. Так как слово номинализация не относится к обозначениям живых существ, предложение выше содержит нарушение выборочного ограничения, таким образом объясняющее его странность. Эриксон использует нарушения выборочного ограничения, чтобы усилить направленность клиента на трансдеривационный поиск смысла. Он говорит, например:

...растение томата может чувствовать себя хорошо... В стандартном использовании предиката чувствовать здесь происходит нарушение выборочного ограничения, которая требует, чтобы слово, проявляющееся как субъект, было животным или человеком. Для большинства говорящих на английском языке, предложение

...растение томата может чувствовать себя хорошо... может быть непонятным, так как растение томата не является для большинства носителей английского языка субъектом, способным чувствовать себя как бы то ни было. Поэтому для восстановления значения данного предложения слушатель данного предложения может обратиться к собственным механизмам трансдеривационного поиска с тем, чтобы найти более подходящий в его модели референтный индекс для субъекта, соотносимого с предикатом чувствовать. В результате клиент, не опознавая этого своим сознанием, может соотнести данное предложение с своим собственным текущим опытом, что позволит ему, найти для растения томата новый референтный индекс, обозначающий его самого, и тогда у него сформируется новая поверхностная структура:

...я (клиент) могу чувствовать себя хорошо...

Как и в случае генерализованного референтного индекса, степень соотнесенности предложения с нарушением выборочного ограничения с текущим опытом клиента зависит от глубины транса.

В пошаговой схеме процесс построения предложений с выборочными ограничениями похож на процесс создания генерализованного референтного индекса и может быть смоделирован как:

Шаг 1 - определить сообщение, о котором вы как гипнотизер хотите дать понятие подсознанию клиента;

Шаг 2 - построить предложение (или серию предложений),

которое переносит это сообщение открытым текстом;

Шаг 3 - заменить каждое присутствующее “собственное” наименование, несущее референтные индексы, затрагивающие клиента, на наименование, не соотносимые в языке с тем поведением, которое в 1У                            179

полученных на втором шаге предложении относится к клиенту.

ОПУЩЕНИЯ

В своей гипнотической работе Эриксон часто использует фразы, использующие паттерн, в лингвистике называемый опущением. При использовании этого паттерна часть информации, репрезентированной в глубинной структуре, не представлена в представленной в речи поверхностной структуре. Например, предложение ОКНО БЫЛО РАЗБИТО указывает, что глубинная структура, связанная с этой поверхностной структурой, была более полной, содержала больше элементов: ПРОШЛОЕ/РАЗБИТЬ (кто-то, окно, чем-то) Конкретно, в процессе деривации, так как репрезентация глубинной структуры внедрена в поверхностную структуру, несколько частей репрезентации глубинной структуры были опущены и не проявляются в поверхностной структуре. В примере, который мы здесь используем, кто-то - персона, которая разбила окно /или произведшая то же вещь/, и инструмент - вещь, которая была использована для того, чтобы разбить окно, - не имеет репрезентации в поверхностной структуре.

Эриксон использует процессы опущения , чтобы индуцировать клиента к активизации трансдеривационного поиска значения. Например, Эриксон мог бы сказать:

Это так удовлетворяюще действует... Вы узнали так быстро... I понял так много благодаря Вам...

В каждом из этих примеров Эриксон использовал один из процессов грамматического опущения, позволительного в английском языке, чтобы убрать часть репрезентации глубинной структуры таким образом, что она не проявляется в поверхностной структуре. Мастерским использованием этих естественных языковых процессов гипнотизер оставляет клиенту максимальную свободу интерпретировать для себя произнесенные части глубинной структуры. Конкретно, в примерах выше, были опущены следующие части:

Это так удовлетворяюще действует... Удовлетворяюще на кого?

...вы узнали так быстро ... Что, конкретно, было узнано? ...Я понял так много благодаря вам... Что, конкретно, я поняв благодаря вам?

Так как коммуникация Эриксона оставляет эти куски глубинной структуры, связанные с поверхностной структурой, которую он произносит, полностью неуточненными, клиент активизирует трансдеривационный поиск, в котором генерируемый набор глубинных структур идентичен раскрытой глубинной структуре, за исключением того,

180

что наименования, которые были опущены в поверхностной структуре и которые, таким образом, на имели референтного индекса их репрезентации в глубинной структуре, заменяется некоторым наименованием, которое имеет референтный индекс, соотносящийся с текущим опытом клиента

Тип опущения, эффективно используемый Эриксоном в его работе, -опущения, которые проявляются в поверхностной структуре, являющееся самой по себе не очень хорошо сформированной. Например, Эриксон может сказать:

... и вы хотите и вы надеетесь... ...вы полностью осознаете так хорошо...

В каждом из этих примеров результирующая последовательность слов не является хорошо сформированным предложением английского языка, то есть здесь имеет место неграмматическое опущение. Клиент поставлен лицом к задаче выявления смысла из коммуникации Эриксона. Он может выполнять это активизированием процесса трансдеривационного поиска -в этих случаях генерируемый набор глубинных структур идентичен части раскрытой глубинной структуры, за исключением того, что эти глубинные структуры являются полными. Клиент генерирует набор структур с частями, которые были опущены в частично раскрытой глубинной структуре /что и делало ее неграмматической/, заключенными в:

...вы хотите и вы надеетесь... То. что вы хотите и на что вы надеетесь ... вы полностью осознаете так хорошо ...То. что вы полностью осознаете,     и так хорошо

То есть, клиент генерирует глубинные структуры с наименованиями, имеющими референтные индексы, относящиеся к его текущему опыту, в позициях, в которых Эриксон делает неграмматические опущения. Наш опыт был таков, что, в случаях, если клиенту предоставлен набор из большого количества таких неграмматических опущений, он /клиент/ оказывается получил задание отделения смысла из всей коммуникации, и его нормальные лингвистические механизмы обработки кажутся “заклиненными”. Чтобы сконструировать предложение, используя эти принципы опущения, гипнотизер может:

/I/ Идентифицировать сообщение, которое вы, как гипнотизер, хотите, чтобы клиент подсознательно понял;

121 Сформулировать предложение, содержащее это сообщение;

/З/ Опускать наименования в сформированном предложении, пока:

/а/ максимальное количество наименований не будет устойчиво устранено, оставляя предложение хорошо сформированным на

английском языке;

/б/ или не будет убрано столько наименований, сколько хочет

гипнотизер, независимо от того, хорошо ли сформулировано

получающееся предложение или нет.

181

НОМИНАЛИЗАЦИИ

Лингвисты используют термин номинализация, чтобы обозначить результат лингвистического процесса преобразования предиката глубинной структуры в существительное поверхностной структуры. Например, слова, выделенные курсивом в следующем списке, -номинализации: беспокойство - беспокоить, удовлетворение -

удовлетворять

Слова, которые здесь расположены справа от этих номинализации, - не

номинализованные предикатные формы поверхностной структуры этих предикатов глубинной структуры. В общем, когда говорящий по-английски использует предикат в поверхностной структуре в предикатной форме, он должен включить информацию о вещах или людях, между которыми происходит процесс, описываемый предикатом. Однако, в номинализованной форме нет требования обеспечить такую информацию, если все же используется предикат. Это позволяет говорящему избежать уточнения того, о чем он говорит. Это также дает слушателю большое количество выборов того, как он будет интерпретировать или обозначать смысл коммуникации. В контексте гипнотической работы номинализация обретает позитивную ценность вследствие того, что она дает возможность клиенту активизировать трансдеривационные процессы в его поисках значения коммуникации, исходящей от гипнотизера. Например, гипнотизер говорит:

.. .удовлетворение ... Репрезентация глубинной структуры этой номинализации:

УДОВЛЕТВОРИТЬ/ кого-то/ что-то, кто-то, кем-то /чем-то Выражая   это   словами:вглубинной   структуре   процесс УДОВЛЕТВОРИТЬ затрагивает человека или вещь, производящих действие удовлетворения; персону, испытывающую удовлетворение; и кого-то или что-то, что является причиной процесса удовлетворения / инструмент/. Так как ни одно из этих наименований не проявляется в поверхностной структуре эриксоновской коммуникации, раскрываемая клиентом глубинная структура не имеет референтных индексов к наименованиям, которые являются частями репрезентации глубинной структуры. Он, таким образом, буквально активизирует процессы трансдеривационного поиска, чтобы выделить для себя смысл, в связи с этим выбирая наиболее подходящее и соотносимое значение из генерированного им набора глубинных структур. Номинализации особенно полезны в следовании и ведении переживаний клиента, когда переживания принадлежат к типу, имеющему малое выражение в движениях тела клиента, его действиях и речи. Чтобы сконструировать предложения, использующие эту методику, гипнотизер может:

/I/ Идентифицировать тип поведения, которому он хочет следовать или к которому он хочет привести клиента;

182

/2/ Сформировать предложение, в котором использован предикат, описывающий переживание;

/З/ Опускать все наименования и заменить предикат на его номинализованную форму.

Выбирая переживания, которым будут следовать или которые будут индуцированы в текущем опыте клиента, гипнотизер должен иметь в виду, что существуют определенные предикаты, которые описывают или просто индуцируют переживания клиента в контексте гипноза. Как в случае чтения мыслей, выбор одного из этих предикатов будет обеспечивать успешную коммуникацию между гипнотизером и клиентом. Примеры таких предикатов: угадывать, удовлетворять, узнавать, чувствовать, и т.д.

НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

В ходе нормальной коммуникации в естественном языке предпочтение отдается формированию предложений, которые не являются неопределенными , то есть недвусмысленны - предложений, которые несут только одно значение. В контексте гипноза инверсия этого положения -частый случай. Мастерство, с которым гипнотизер может продуцировать предложения, являющиеся неопределенными, служит ему хорошую службу в его задаче следования и ведения клиента в процессе трансовой работы. Лингвисты формально охарактеризовали лингвистический феномен неопределенности как ситуацию, в которой единственная звуковая последовательность или поверхностная структура связана с более чем одной деривацией и таким образом, с более чем одной глубокой структурой. В визуальной форме мы можем репрезентировать неопределенность как:

Теперь мы непосредственно перейдем к конструированию 4-х различных типов неопределенности.

ФОНЕТИЧЕСКАЯ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

Фонетическая неопределенность базируется на том факте, что в естественных языках отдельное значение определенных типов слов или фраз репрезентируется одинаковой звуковой последовательностью. Возьмем, к примеру, английское слово duck. Без дальнейшего контекста звуковая последовательность duck имеет два значения - значение 183

наименования, которое идентифицирует класс птиц /утка/, и глагольное значение, которое описывает быстрое движение определенного типа / быстро наклонять голову, нырять/. Для использования фонетических неопределенностей гипнотизер может:

Шаг 1 - Идентифицировать сообщение, которое, как хочет гипнотизер, клиент должен получить;

Шаг 2 - Записать все слова, включенные в сообщение;

Шаг 3 - Проверить каждое слово в списке, чтобы определить, являются ли какие-либо из них фонетически неопределенными (здесь, отметьте, что для гипнотизера имеет значение, произносить ли слова из списка вслух или использовать внутренний аудиальный диалог, чтобы произносить их как слова, которые в письменной форме, визуальной форме не-неопределенны, но иногда являются неопределенными, будучи представленными аудиально:

состав/сустав, рожать/разжать);

Шаг 4 - Использовать неопределенные слова в поверхностной структуре, передаваемой клиенту, аналогово маркируя эти слова (см. методики аналоговой маркировки в разделе “Меньшие включенные структуры”).

СИНТАКСИЧЕСКАЯ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

Синтаксическая неопределенность имеет место, когда синтаксическая функция слова может быть уникально определена из непосредственного контекста. Например, в предложении:

Они во время посещения родственников...

Невозможно определить, функционирует ли слово посещения как существительное поверхностной структуры, которое должно быть сгруппировано со словом они, как в примере:

Они во время посещения апельсиновых плантаций... или оно функционирует как определение поверхностной структуры, которое должно быть сгруппировано со словом родственники, как в примере:

Родственники, посетившие их... и т.д.

Существует две формы синтаксических неопределенностей, которые мы обнаружили в работе Эриксона, это:

1.*** Глагол + причастный суффикс I........I + Существительное

Они из убывающих крестьян...объезжающих лошадей...

2. Номинализация существительного:

...касание человека... ...ощущение кушетки...

Каждая из этих синтаксических форм неопределенности может быть применена гипнотизером с использованием следующей процедуры конструирования:

184

Шаг 1- Идентифицировать сообщение, которое вы, как

гипнотизер, хотите, чтобы клиент получил;

Шаг 2- Поместить сообщение в одну из синтаксических

неопределенных форм, представленных выше.

НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ СФЕРЫ ОХВАТА

Неопределенность сферы охвата возникает, когда нельзя определить из исследования непосредственного лингвистического контекста, насколько многое из некоторой другой части предложения относится к данному предложению. Например, Эриксон мог бы сказать:

Я хочу, чтобы вы сделали рисунок себя обнаженным.

Здесь коммуникация не определена, так как слово обнаженный может соотноситься равно хорошо и с тем, что Эриксон хочет, чтобы слушатель был раздет, когда он будет рисовать картину, или с тем, как должен слушатель изобразить себя на картине, которую он рисует. Одна из любимых эриксоновских неопределенностей широты охвата - связана с возрастной регрессией. Он, в ходе индукции, взглянет со значением на клиента и скажет:

...обращаясь к вам, чтобы быть непосредственно как дитя...

Здесь, разумеется, неопределенность в том, относится ли фраза чтобы быть непосредственно как дитя к Эриксону или к клиенту, таким образом, эффект будет неопределенность широты охвата, которая индуцирует возрастную регрессию со стороны клиента.

ПУНКТУАЦИОННАЯ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

В этой книге мы идентифицировали пунктуационную неопределенность как случай, в котором Эриксон использует две хорошо сформированных поверхностные структуры, делящие между собой слово или фразу. Например, Эриксон мог бы сказать:

Я хочу услышать ваш ответь на эту фразу

Эта плохо сформированная поверхностная структура может быть разбита на две хорошо сформированные поверхностные структуры с разделяемым словом ответ/ь/, которое само по себе представляет случай фонетической неопределенности:

Я хочу услышать ваш ответ Ответь на эту фразу

Все случаи пунктуационной неопределенности ведут к плохо сформированным поверхностным структурам. Наш опыт в использовании этой методики позволяет сказать, что она очень эффективна и что клиент обычно либо немедленно отвечает на данную команду, либо почти немедленно прерывает обработку информации, идущую через нормальные

185

лингвистические механизмы. Гипнотизер может конструировать предложения с использованием этой методики так:

Шаг1 - Идентифицировать сообщение, которое вы, как гипнотизер, хотите, чтобы клиент получил;

Шаг2 - Проверить каждое из слов в сообщении, чтобы определить, является ли оно фонетически неопределенным;

Шаг 3 - Сформировать два предложения, одно их которых

содержит фонетически неопределенное слово как завершающе в предложении, второе - команда, в которой неопределенное слово оказывается первым в предложении;

Шаг 4 - Опускать первое слово второго предложения и

произнести все предложение клиенту.

Вам будет легче обрести этот навык (как и остальные, представленные здесь), если вы создадите набор фонетически неопределенных слов (в русском языке - и надежно-неопределенных слов), которые естественным образом появляются в вашей работе.

МЕНЬШИЕ ВКЛЮЧЕННЫЕ СТРУКТУРЫ

Лингвистическое знание поверхностных структур определенно показывает, что существует другой уровень репрезентации, доступной естественным носи гелям языка - репрезентация значения, или глубинная структура. Например, поверхностная структура:

Я надеюсь, что вы чувствуете себя лучше. включает в себя два полных предложения по глубинным структурам, одна из которых относится к предложению:

Я надеюсь и другая, относящаяся к предложению

вы чувствуете себя лучше.

Мы определяем на это последнее предложение как меньшую включенную структуру целого предложения. Эриксон преуспевает в обширном и умелом применении этого паттерна в своей гипнотической работе. Здесь представлены три главных типа меньших включенных структур: встроенные вопросы, встроенные команды и кавычки.

ВСТРОЕННЫЕ ВОПРОСЫ

В английском существует множество предикатов, которые естественным образом имеют своими объектами полное предложение, характеризующиеся как вопрос. Например, предикаты интересоваться, “прашивать, осведомляться, /мне/любопытно, узнавать, /не/ понимать -все несут за собой дополнительное предложение с частицей ли:

186

Мне интересно, ... ли... Я спрашиваю себя, .. ли...  Мне любопытно,

... ли... Если задать вопрос природному носителю английского:

Вы знаете, где находится ваше колено?

он обиженно, ответит либо да, либо нет, и коммуникация на этой точке будет завершена. Однако, если естественный носитель языка слышит встроенный вопрос:

Мне интересно, знаете ли вы действительно, где находится ваше колено.

так как не дано требование к отчету, поскольку вопроса не задано, следовательно, нет необходимости ответа, то он обычно не дает никакого непосредственного ответа. Наш опыт говорит о том, что клиенты тем не менее отвечают скрыто. Другими словами, когда они слышат встроенный вопрос, они имеют тенденцию отвечать внутренне, как если бы встроенный вопрос был задан прямо. Существует несколько путей, по которым гипнотизер может использовать такой скрытый вопрос. Первое: так как он знает, что клиент отвечает внутренне на встроенные вопросы, он знает о части переживаний клиента, относительно которой клиент не осведомлен, что о ней знает гипнотизер, - прекрасная ситуация для эффективного чтения мыслей. Второе: умело выбирая вопрос для встраивания, гипнотизер может вести клиента в направлении, которое будет служить объективным фактором гипнотической работы. Следующие процедуры позволяют вам генерировать встроенные вопросы:

Шаг1 - Идентифицируйте сообщение, которое вы, как гипно-тизер, хотите, чтобы клиент получил;

Шаг 2 - Сформируйте вопрос, который будет вести клиента к сообщению, которое вы хотите, чтобы он получил;

Шаг 3 - Встройте вопрос вслед за одним из глаголов, написанных раньше, чтобы сформировать встроенный или косвенный вопрос.

Эта методика дает наиболее эффективную отдачу, будучи комбинирована с пресуппозициями и аналоговой маркировкой.

ВСТРОЕННЫЕ КОМАНДЫ

Для гипнотизера один из способов определить, насколько способен к ответу клиент, либо в данный момент времени, - это предложить ему команду, на которую надо ответить некоторым образом, видимым для вас, но без осознания клиентом того, что вы дали такую команду. Представление команды в открытой форме имеет все прочие преимущества, которые мы отметили ранее; например, избежать авторитарного тона и таким образом, сопротивления; включить активное участие со стороны клиента на бессознательном уровне поведения:

Шаг 1 - Идентифицировать некоторое сообщение, на которое

187

вы, как гипнотизер, хотите, чтобы клиент ответил;

Шаг 2 - Сформировать команду с сообщением;

Шаг 3 - Найти поверхностную структуру, в которую впишется команда без того, чтобы результат стал неграмматичес­ким.

Опять же, эффективность этой методики резко увеличивается, если она будет скомбинирована с аналоговой маркировкой. Примеры результата этого процесса:

..томат может, Джой, чувствовать себя лучше... ...люди способны быстро научаться...

КАВЫЧКИ

Пересказывая наши переживания друг другу в вербальной коммуникации, мы иногда выбираем дословную передачу части разговора или вербального обмена, который мы имели с человеком в ходе наших переживаний. Например, рассказывая историю, мы можем сказать нечто, подобное следующему: ...Более того, и затем on сказал мне: “Почешите ваш нос” ..

Материал внутри кавычек (отмеченный изменением голоса в аудиальном представлении) - это “цитированный” материал. Он воспринимается слушателем на сознательном уровне, как команда, направленная на собеседника из рассказа, но не на слушателя. Однако, постоянный эффект, который Эриксон получает с “закавыченным” материалом (как свидетельствует наш опыт с тем же) , такой же, как если бы он давал команду непосредственно слушателю, за исключением того, что слушатель отвечает бессознательно. Такая тенденция зависит от тенденции слушающего выявлять ошибки логического высказывания на бессознательном уровне. Это означает отвечать на мета-утверждение (“закавыченный” материал). Если бы оно находилось на другом логическом уровне (см. “Структуру Магии”-2, ч. 2). Методика чрезвычайно проста в употреблении:

Øàã 1 - Идентифицировать сообщение, которое вы как гипнотизер, хотите, чтобы клиент получил;

Шаг 2 - Сформировать сообщение как команду;

Шаг 3 - Придумать историю, в которой один из персонажей

произносит команду с ударением.

Общим для любой из этих трех методик является резкое увеличение их эффективности, если они скомбинированы с аналоговой маркировкой. Эриксон обыкновенно использует и свои собственные движения, и изменения тональности, чтобы отметить различные части в поверхностных структурах, которые он произносит, как отдельные сообщения. Таким образом, он способен представить несколько сообщений и одновременно активизировать несколько глубинных структур. Основная стратегия для

188

аналоговой маркировки, как она употребляется Эриксоном, также может быть представлена здесь:

Шаг l-Идентифицировать сообщение, которое вы, как

гипнотизер, хотите, чтобы клиент получил;

Шаг 2 - Сформировать серии предложений, которые включают

как реальный код-набор все слова, которые , если бы они

были выделены, передавали бы сообщение прямым

текстом;

Шаг 3 - Сформировать код-набор слов, включенных в

коммуникацию, аналоговым образом (сдвигом

тональности, тела, темпа речи, т.д.), чтобы передать

включенное значение.

ПРОИЗВОДНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ

Как мы утвердили раньше, когда кто либо из нас использует систему естественного языка для коммуникации, мы предполагаем, что слушатель может сформировать сложные звуковые последовательности в значения, то есть слушатель имеет способность выводить значение глубинной структуры из поверхностной структуры, которую мы ему представляем аудиально, в дополнение к раскрытию значения глубинной структуры из поверхностной коммуникации. Мы также подразумеваем сложный навык слушателя выводить сверх-значение из некоторых поверхностных структур вследствие природы их форм. Несмотря на то, что и говорящий, и слушающий могут быть не в курсе этого процесса, он происходит все время. Например, если кто-нибудь говорит:

Я хочу посмотреть Кунг Фу сегодня вечером по ТВ мы должны понять, что фильм по Кунг Фу сегодня вечером идет по ТВ, для того, чтобы переработать предложение Я хочу посмотреть... для выделения какого-то смысла. Эти процессы называются пресуппозициями естественного языка. Другой пример производного значения - разговорный постулат: если вы отвечаете по телефону и кто-то спрашивает вас: “Джейн дома?”, то ожидают, что вы догадаетесь, что с нею хотят поговорить. Эта часть нашего текущего опыта обработки языка. Он также предоставляет ресурсы гипнотизерам для того, чтобы давать предложения в непрямой форме.

КОНСТРУИРОВАНИЕ ПРЕСУППОЗИЦИЙ

Формальная репрезентация того, что составляет пресуппозиции в естественном языке, таково: если Сообщение А есть пресуппозиция для Сообщения В, тогда Сообщение А должно быть истинным обязательно и для Сообщения В, и для Сообщения не-В:

А есть пресуппозиция В, если В подразумевает А и не-В подразумевает

189

А:

Я хочу посмотреть          Я не хочу посмотреть В                           не-В Кунг Фу по ТВ сегодня вечером

А

Оба утверждения подразумевают, что Кунг Фу показывают сегодня вечером по ТВ. Таким образом, А - пресуппозиция для В и не-В. Я хочу знать              Я не хочу знать

В                        не-В бросите ли вы курить в воскресенье или в понедельник

А Процедура конструирования пресуппозиций

Шаг1 - Идентифицировать /гипнотическое/ предложение, которое вы, как гипнотизер, хотите сделать;

Шаг2-С4'ормировать   предложение с /гипнотическим/ предложением в нем; назовем это А;

ШагЗ-Выбрать одно из синтаксических окружений из Приложения по Пресуппозициям в конце этого тома. Приведены 32, из которых можно выбирать;

Шаг 4 - Встроить предложение из Шага 2 в синтаксическое

окружение, выбранное вами из Приложения.

Результатом будет пресуппозиция. Эриксон использует пресуппозиций почти во всех аспектах своей работы, и они наиболее полезны и эффективны:

Позволит ли ваше подсознание вашему сознанию узнать, что эта ужасная вещь в каких-то 5 или 10 минутах?

КОНСТРУРОВАНИЕ РАЗГОВОРНЫХ ПОСТУЛАТОВ

Существует два класса разговорных постулатов. Первый класс

формально репрезентируется следующим образом:

А - разговорный постулат, когда А - вопрос типа “да/нет”,

сконструированный из пресуппозиций В. В - команда типа“Я хочу, чтобы

вы открыли дверь”, или “Откройте дверь”, В имеет пресуппозиций: 1. Вы

можете открыть дверь. 2. Дверь закрыта.

Таким образом разговорный постулат может быть сконструирован

изменением /I/ или /2/ на форму вопроса “да/нет”:

1. Можете ли вы открыть дверь? 2. Закрыта ли дверь? Производимое значение разговорного постулата - В “Откройте дверь”. Примеры разговорных постулатов 1-го типа(с содержащихся в них

командах):

3. Можете ли вы сфокусировать ваш взгляд на этом пятне? (Сфокусируйте ваш взгляд на этом пятне).

4. Плотно ли закроются ваши глаза? (Закройте ваши глаза плотно). 190

ПРОЦЕДУРЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ:

Шаг1- Идентифицировать /гипнотическое/ предложение, которое вы хотите предъявить клиенту;

Шаг2 - Составить из этого предложения команду;

Шаг 3 - Выбрать одну из пресуппозиций команды;

Шаг 4 - Сформировать вопросную форму /“да/нет”/ из одной из пресуппозиций  команды.  Результатом  будет разговорный постулат.

Второй класс разговорных постулатов - это поверхностные структуры, как: 1. Нет необходимости двигаться. 2. Вы не обязаны разговаривать. 3. Вы можете видеть ее. 4. Теперь вы можете идти. Примеры /I/ и 111 слегка отличны по форме от /З/ и /4/. Первые два - это примеры негативных разговорных постулатов, репрезентируемые формально как:

Следующее за любым отрицанием, сопровождаемым модальным оператором необходимости, Х понимается как означающее не-Х: нет необходимости двигаться тогда подразумевает не двигайтесь;  Не обязательно разговаривать подразумевает не разговаривайте. Модальный оператор опускается, и отрицание плюс Х является производным значением.

Примеры /З/ и /4/ - позитивные разговорные постулаты, которые могут быть формально репрезентированы как:

Любой модальный оператор возможности, сопровождающийся X, подразумевает X. Вы можете улыбаться подразумевает улыбайтесь;

Теперь вы можете говорить подразумевает теперь говорите.

Оба типа подобны в том, что они несут тот же смысл в присутствии или отсутствии модальных операторов. Конструирование негативов:

Шаг1 - Идентифицировать предложение; Оставьте руку

поднятой в воздухе после того, как она поднялась, Шаг 2 - Сформировать команду; Не опускайте вашу руку;

Шаг 3 - Встроить команду включением модального оператора необходимости между отрицанием и командой. Нет необходимости опускать вашу руку. Процедура конструирования для позитивов:

Шаг 1 - Идентифицировать предложение; Откройте глаза, Шаг 2 - Сформировать команду из предложения;0ткройсте ваши глаза, Стив;

ШагЗ - Встроить модальный оператор возможности. Вы можете

открыть ваши глаза, Стив. Еще примеры из этого класса:

Нет необходимости запомнить Негатив: Не запоминайте ничего

Вы можете забыть это Позитив: Забудьте это Может стать скучным запоминать Позитив: Скучно запоминать

191

Не нужно слышать голоса кого-либо еще Негатив: Не слышьте голоса других

Вы не обязаны слушать меня Негатив: Не слушайте меня. Ваше    подсознание    может    слышать    меня Позитив:Подсознительно слушайте меня.

Разговорные   постулаты -чрезвычайно эффективная форма предложений, употребляемая Эриксоном. Они используют процесс обработки информации на не-сознательном уровне теми способами, которыми люди очень привыкли пользоваться. И, несмотря на то, что они не звучат как команды, они - форма команды, на которую мы отвечаем почти каждый день. Общие черты других пресуппозиций и разговорных постулатов:

/а/ Они позволяют гипнотизеру инструктировать клиента без прямой подачи инструкций;

/б/ Они позволяют клиенту выборочно отвечать без уменьшения эффективности гипнотической индукции или инструкций глубокого транса;

/в/ Они зависят в своей эффективности от дополнительной обработки со стороны клиента - включая его более активно в процесс.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ЧАСТИ III

Лингвистические паттерны, представленные пошаговым способом в этой части тома I, образуют основной фундамент использования Милтоном Эриксоном языка в его работе с гипнозом. Следующий уровень паттернинга - это способ, в котором эти паттерны более низкого уровня использованы в комбинации друг с другом, чтобы достичь необходимой степени транса и получения предлагаемых гипнотических феноменов, таких как анестезия, контроль боли, гипермнезия, потеря веса, возрастная регрессия, психотерапевтические цели, т.д. Использование Эриксоном этих паттернов в комбинации демонстрирует творческое, настойчивое и эффективное применение этого уровня мета-организации.

Основные мета-паттерны:

1. Следование и ведение;

2. Отвлечение и использование доминантного полушария;

3. Получение доступа к недоминантному полушарию. были уже представлены и являются полезными принципами в организации вашей собственной гипнотической работы. Существует бесконечное число выборов того, как эти паттерны первого порядка могут быт совмещены. Творческое использование Эриксоном этих паттернов в большом разнообразии контекстов демонстрирует его чуткое и остроумное применение этих бесконечных комплексных образований. Различные способы, которыми все эти паттерны могут быть соединены вместе, слишком многочисленны, чтобы упоминать их в одном этом томе. Однако, есть некоторые простые принципы мета-паттернинга, которые помогут вам

192

в организации вашего опыта в комбинировании паттернов низкого уровня способом, максимально эффективным для вас в достижении желаемой цели, в то же время оставляя вам максимальное пространство использовать ваши творческие возможности в создании индукций, удовлетворяющих ваш собственный стиль и требования как практика-гипнотизера.

НАИБОЛЕЕ ВЫСОКО ОЦЕНИВАЕМЫЕ ИНДУКЦИЯ И ГИПНОТИЧЕСКОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Идея наиболее высоко оцениваемых индукции и гипнотического предложения состоит в том, что индукция и предложение, использующие паттерны более низкого уровня с достижением максимальной степени

/I/ следования /2/ отвлечения

/З/ использования функций доминантного полушария

/4/ доступа к недоминантному полушарию используют минимальное количество слов и в то же время являются соответствующими модели мира клиента.

Любые вербализации, соответствующие этим критериям, будут наиболее высоко оцениваемыми. Конечно, это зависит от контекста и целей гипнотических индукций и предложения. Есть два принципиальных пути конструирования высокооцениваемых индукций и предложения:

1. Пересечение подсознательных значений. Принцип пересечения подсознательных значений состоит в том, что индукция и предложения будут наиболее эффективными, когда значения глубинной структуры, активируемые /не репрезентируемые сознательно/ трансдеривационным поиском, неопределенность, меньшая включенная структура, производные значения, аналоговая маркировка, причинно-следственные и модальные утверждения - взаимодействуют, то есть все приводят к одному и тому же гипнотическому предложению. В результате предложение скорее всего будет принято и выполнено клиентом.

Например: если одна из глубинных структур неопределенности -сообщение Р, одна из меньших включенных структур - Р, аналогово маркированное сообщение - Р, и глубинная структура, активизированная трансдеривативно - Р, то подсознательные значения максимально пересекутся и сообщение Р будет принято и выполнено клиентом.

2. Максимальная направленность. Принцип максимальной направленности состоит в ом, что обособленное действие комбинирования паттернов более низкого уровня будет служить следованию переживаниям клиента, в то же время отвлекая доминантное полушарие использованием моделирующих процессов этого полушария и, одновременно также являясь доступом к недоминантному полушарию.

Этот принцип формулируется так: Если гипнотизер использует одноуровневые паттерны для активации набора бессознательно

13-992                                     193

генерируемых и принятых значений, репрезентируемых сообщениями Р7, Р2, РЗ......Рп, и для каждой пары сообщений Рк и Рк+1 не возникает

конфликта /они совместимы/, тогда общий эффект - это максимальная направленность. Набор подсознательных сообщений усиливает направленность к желаемой цели; то есть Pn не только не должно отрицать любое другое Рк, но Рк должно быть логическим шагом, ведущим к Рк+1;

это, возможно, наиболее точный фактор в проведении гипнотической работы.

Читатель, должно быть, заметил, что, следуя любому из паттернов работы Эриксона, выделенным нами в части 11 этого тома, мы включили тот же короткий параграф с напечатанными курсивом выражениями, которые были примерами паттернов, описание которых мы только что закончили. Этот параграф - прекрасный пример паттернинга (принципов) более высокого уровня - принципов наиболее высоко оцениваемых индукций и гипнотического предложения, в особенности пересечения и максимальной направленности. Мы повторяем этот параграф для удобства читателя.

Автор немедленно воспринял этот последний комментарий как основу для дальнейшей кооперации с ним, ему было сказано:

“Пожалуйста, продолжайте с отчетом о ваших мыслях и понимании, позволяя мне только прерывать вас достаточно для того, чтобы убедиться, что я понимаю вас полностью и что я следую за вами. Например, вы упомянули кресло, но очевидно вы видели мой стол и были отвлечены на объекты на нем. Пожалуйста, объясните полнее. Он ответил словесно с более или менее связанными комментариями обо всем в поле зрения. В любые малейшие паузы автор вставлял слово или фразу, чтобы направить заново его внимание. Эти перерывы, делаемые с возрастающей частотой, заполнялись, к примеру, фразами:

..И это пресс-папье; картотека; ваши ступни на ковре; свет с потолка; драпировка; ваша правая рука на подлокотнике кресла;

картина на стене, изменение фокусировки ваших глаз, когда вы осматриваете окружающее; интерес к названиям книг; напряжение в ваших плечах; раздражающие звуки и мысли, пресс рук и ног; пресс проблем, пресс рабочего стола; стационарное положение; записи многих пациентов; феномены жизни, нездоровья, эмоций, физического и умственного поведения; полнота отдыха в релаксации; необходимость заботиться о чьих-то нуждах;

необходимость заботиться о чьей-то неловкости, в то время как смотришь на рабочий стол, или пресс-папье, или кабинет с картотекой, комфорт отхода от окружающего мира; усталость и накопление ее; неменяющийся характер рабочего стола;

монотонность картотеки; необходимость отдохнуть;

194

комфортность закрывания глаз; ощущение отдыха от глубокого дыхания: облегчение от пассивного узнавания; способность к интеллектуальному узнаванию через бессознательное...

Предлагались также другие различные подобные этому короткие включения, вначале немедленно, затем с возрастающей частотой. Сначала такие вставки были только дополнительными к собственному ходу мыслей и чувствований пациента. Первоначальная задача была стимулировать его к дальнейшим усилиям. Когда был получен такой ответ, стало возможным использовать его приятие стимуляции его поведения с помощью процедуры пауз и колебаний относительно завершения вставки. Это послужило к выработке у него ожидаемой зависимости от автора в дальнейшей и более полной стимуляции.

Милтон X. Эриксон, 1937

Ясно, что медик-практик будет иметь другую мысленную цель, нежели психотерапевт, который будет решать другую задачу, чем практик-дантист, и т.д. Однако, требование высокоценной индукции будет существовать в любом контексте. Более быстрые индукции сделают гипноз более доступным инструментом для любого практика, и более глубокие трансы, хотя и не всегда требующиеся, откроют новые горизонты для применения гипноза в других областях. Форма высокооцениваемой индукции останется постоянной, хотя содержание будет варьировать, соответствуя вашим задачам и клиенту, с которым вы работаете.

Как мы указали, эта работа содержит только некоторые из многих паттернов поведения, так эффективно используемых Эриксоном в его работе с гипнозом. Хотя эта работа может репрезентировать только часть того, что Эриксон имеет предложить, паттерны, представленные здесь, эффективны сами по себе. Изучение и экспериментирование на вашем собственном опыте откроет вам, что предыдущие паттерны дают обширные ресурсы к обогащению вашего мастерства в гипнотической деятельности и основу для дальнейшего использования вашего собственного потенциала. Изучение работы Эриксона оказалось несравненным опытом обучения для нас - мы надеемся, что оно окажется привлекательным и полезным для вас.

195

эпилог

Этот первый том к серии исследований паттернов гипнотических методик, применяемых Милтоном X. Эриксоном. В этом первом томе мы, в первую очередь, концентрировались на вербальных паттернах, которые в совершенстве использует Эриксон. Более того, здесь мы сделали ударение на части его работы, имеющей отношение к индукции транса с использованием предложений для помощи клиенту в выполнении объективных условий трансовой работы. Мы стремимся сместить ударения в будущих томах к другим паттернам. Те паттерны работы Эриксона, которые мы сделали явными в этом первом томе, нейтральны относительно их применения - то есть, они имеют разную ценность и потенциальную мощность и в их медицинской, и в зубоврачебной, и в психотерапевтической форме. Общее в применении гипноза во всех этих трех областях - то, что во время трансовой индукции и последующей трансовой работы с использованием мощных паттернов Эриксона, смоделированы нами в этом томе, клиенту осуществляется помощь в достижении измененного состояния сознания, в котором имеет место коммуникация между гипнотизером и клиентом и могут быть инициированы радикальные и глубокие изменения у клиента без осведомленности сознания клиента.

Из нашей работы как в терапии, так и в гипнозе, мы поняли и приняли ценность сортирования или разделения частей сознания клиента, которые помогают клиенту в произведении изменений, желательных для него. Однако, в нашей деятельности в обеих этих областях, мы настаиваем на работе с клиентом с целью интеграции изменений, производимых в одном состоянии сознания, таким образом, оставляя клиента с координированной, унифицированной интегральной моделью мира, согласно которой он может делать выборы, направляющие его поведение. В главе шестой “Структуре Магии”-I и части второй “Структуре Магии”-II мы входим в детальное описание о представлении и примеров, и принципов, подчеркивающих интеграцию изменений, которые успешно произведены клиентами в процессе терапии.

Таким образом, то, что мы хотим ясно выделить из смоделированного нами в эриксоновской работе, - это то, что применение таких паттернов включает в себя предположение, что клиент может коммуницировать и имплицировать изменения, о которых некоторая часть его сознания не имеет представления. Другими словами,   использование этих паттернов включает диссоциацию /отделение/ части модели мира клиента. Использование этих мощных методик требует, чтобы гипнотизер помогал клиенту в полной реинтеграции его модели еще до окончания гипнотического сеанса. Действуя таким образом, клиент действительно приходит к контролю своего поведения и обретает доступ к тем выборам, к которым он пришел в результате гипнотического сеанса, и может использовать их в своем поведении. Эриксон указывал на этот пункт снова

196

и снова в своих работах и сочинениях - и мы полностью поддерживаем его положения:

Другая частная оплошность в гипнотической психотерапии исходит от недостаточности понимания раздельности или, возможно, взаимной недоступности сознательного и бессознательного    /или   подсознательного/   уровней осведомленности. Однако, каждый из нас знает ощущение того, когда слово или название “вертится на кончике языка”, и в то же время его невозможно вспомнить, так что оно остается недоступным и неприменимым в непосредственной ситуации. Тем не менее, полное значение действительно существует в подсознании, но недоступно в такой форме сознательному мышлению.

В гипнотической терапии слишком часто можно дать приемлемое    лечение подсознательно, но с неуспехом терапевта в понимании колоссальной необходимости заставить клиента интегрировать подсознательное с сознательным, или достичь того, чтобы новое понимание, возникшее на подсознательном уровне, стало полностью доступным, по мере необходимости, сознательному мышлению. Сравнима с таким неуспехом разве что операция удаления аппендицита с невозможностью закрыть разрез. С этим связано то, что многие кабинетные критики наивно объясняют гипнотическую психотерапию лишенной всякой ценности вследствие того, что “она имеет дело только с подсознанием”. В дополнение к этой, здесь есть и еще одна оплошность, выражающаяся в факте, часто демонстрируемом в клинической практике, что в некоторых аспектах проблемы пациента оказывается желательной прямая реинтеграция под руководством терапевта; в других аспектах подсознание нужно мягко делать доступным сознанию, таким образом разрешая спонтанную реинтеграцию, свободную от любого немедленного влияния терапевта. Правильно было бы, если бы гипнотерапия была в разной степени ориентирована и на сознание, и на подсознание, так как желаемая цель психотерапии. - это интеграция целостной личности.

Милтон X. Эриксон, Гипнотическая психотерапия, 1948

Мы осознаем, что простое указание на необходимость интеграции как заключительного шага в использовании гипноза - неадекватно, более того, требуется точная модель способа, которым гипнотизер может помочь клиенту в интеграции. Здесь мы делаем ссылку на части “Структуры Магии” -1 и II и части. Касаясь интеграции, мы хотим быть ясными - одно

197

из преимуществ использования гипноза в терапевтическом контексте состоит в том, что клиент способен справиться и инициировать изменения в частях его модели мира, которые настолько тяжело загружены негативными эмоциональными ассоциациями, что клиент в нормальном состоянии сознания паникует или чувствует себя не в своей тарелке. Таким образом, пока интеграция в нашей модели гипнотической и терапевтической работы - необходимый компонент, нет необходимости требовать, чтобы интеграция произошла немедленно. Это - одно из важнейших преимуществ гипноза. Эриксон снова ясно описывает проблему:

Однако, вышесказанное необязательно означает, что интеграция должна постоянно следовать за прогрессом в терапии. Одно из величайших преимуществ гипнотерапии лежит в возможности работать независимо с подсознанием, не будучи затрудняемым упорством или, иногда, реальной неспособностью сознания принять терапевтические установки. Например, пациентка полностью подсознательно вгляделась в ее периодические ночные кошмары инсектарного характера, от которых она страдала, но. как она спонтанно заявила в трансе: “Я теперь понимаю эти жуткие сновидения, но я не смогла бы, наверное, вынести такое понимание сознательно”. Таким заявлением пациент продемонстрировал защищенность подсознательного от сознательного. Использование этой защищенности как мотивирующей силы дало возможность пациентке принять на сознательном уровне ее подсознательные прозрения.

Экспериментальные     исследования     многократно продемонстрировали, что хорошие подсознательные понимания, которым позволено стать сознательными до наступления готовности сознания, будет иметь как результат - сознательное сопротивление, отказ, подавление и даже потерю, вследствие подавления подсознательных целей. Если работать раздельно с подсознанием, то имеется возможность смягчить и контролировать скорость прогресса пациента и, таким образом, делать более эффективной реинтеграцию способом, приемлемым для сознания.

М. Эриксон, 1948

198

ПРИЛОЖЕНИЕ

СИНТАКСИЧЕСКИЕ ОКРУЖЕНИЯ ДЛЯ ИДЕНТИФИКАЦИИ ПРЕСУППОЗИЦИИ ЕСТЕСТВЕННОГО ЯЗЫКА В АНГЛИЙСКОМ.

Наша задача в представлении материала в этом Приложении -дополнительно определить масштаб и сложность естественного языкового феномена пресуппозиций. Давая список некоторых наиболее распространенных синтаксических окружений, в котором возникают пресуппозиций, мы обеспечиваем возможность практики для тех обучающихся, которые заинтересованы в обострении их интуиции в распознавании пресуппозиций. Список синтаксических окружений не является исчерпывающим, и мы не будем пытаться представить какие-либо из теорий, которые были предложены различными лингвистами, логиками, семантиками или философами относительно пресуппозиций. Наше объективное требование, однако, более практически нагружено.

В настоящее время пресуппозиций - главная точка изучения для огромного числа лингвистов, особенно лингвистов, которые определяют себя генеративными Семантиками. Создавая тот список синтаксических окружений, мы много заимствовали из работ Лаури Картуннена

1. Простые пресуппозиций. Это синтаксические окружения, в которых требуется присутствие некоторой сущности, чтобы выявить смысл в предложении (истинно оно или ложно).

/а/ Истинные имена: / Джордж Смит рано покинул празднество./

1 здесь присутствует некто, именуемый Джордж Смит /

/б/ Местоимения: ее, его, они, т.д./ Я увидел его уходящим! /Здесь присутствует некто мужского пола (его)/

/в/ Дефинированные описания: сложно-существительный аргумент Мне понравилась женщина с серебряными серьгами./

/Здесь есть женщина с серебряными серьгами/

/г/ Родовые наименования: наименования, относящиеся к целому классу;./Если бы вомбаты были лишены деревьев для лазания, они бы весьма грустили/

/Существуют вомбаты/

/д/ Некоторые количества: все, каждый, любой, некоторый, иногда, несколько, ни один, т. д.

/Если покажется хотя бы один дракон, я смоюсь./ /Существуют драконы/

2. Полные пресуппозиций. Случай, в которым предполагается существование более чем одного элемента одного элемента.

/а/ Случай отношения: сложные аргументы существительного с наименованием, за которым следует фраза, начинающаяся с “который”, “какой” или “что”./ Несколько женщин, которые разговаривали с тобой, покинули магазин 1

199

/Несколько женщин разговаривали с тобой./

/б/   Придаточные   предложения   времени:   предложения, идентифицированные ключевыми словами “до того”, “после”, “во время”, “когда”, “ранее”, “пока”.

/Если судья и была дома, когда я остановился перед ее жилищем, она не ответила на стук./

/Я остановился около дома женщины-судьи./

/в/ Расщепленные предложения: предложения, начинающиеся с “Это есть / было ”, за которым следует аргумент наименования./ Это было дополнительное давление, которое распахнуло окно./

/Нечто распахнуло окно. /

/г/ Псевдо - расщепленные предложения: идентифицируются формой “Что... /предложение/, так это... /предложение/”./ Что хочет Шарон, так это хорошо выглядеть./ /Шарон чего-то хочет/

/д/ Предложения с голосовым ударением /Если Маргарет разговаривала с ПОЛИЦИЕЙ, нам крышка./

/Маргарет с кем-то разговаривала /

/е/ Сложные директивы: новый, старый, ранний, настоящий, предыдущий и т.д./ Если Кредо носит свое новое кольцо, то провалиться мне на месте./

/Кредо имеет/имел другое кольцо /

/ж/ Порядковые числительные: первый, второй, третий, четвертый, следующий и т.д. / Если ты сможешь найти в этом письме третью подсказку, я куплю тебе пуну в шоколаде./

/Уже найдены две подсказки/

/з/ Сравнения: - же, - ше, более, менее./ Если ты знаешь наездников лучше, чем Сью, назови-ка мне их/

/Сью знает наездников хорошо/

/Сью прекрасный наездник/

/и/ Сравнения “ так... как..” ./ Если ее дочка так же забавна, как ее муж, мы не соскучимся./

/Ее муж забавен/

/к/ Слова повторного действия: тоже, также, либо, еще, снова, т.д./ Если она скажет мне это опять, я ее поцелую/

/Она говорила мне это раньше/

/л/ Глаголы и наречия повторного действия (часто начинаются с “пере”): переделать, перекроить, переправить. / Если он переделает это до моего прихода, то ............1

/Он сделал это раньше/

/м/ Оценка качества: только, лишь, даже, кроме... /Только она видела грабителей/

/Она видела грабителей/

/н/ Глаголы времени места: прийти, идти, оставить, прибить, уехать, и 200

т.д./ Если Том оставил дом, он пропал/

/Он был когда-то дома/

/о/ Глаголы и наречия перемены времени: начать, кончить, остановиться протолкаться, проистекать, уже, еще, до сих пор, и т.д   ,/Ямечтаю, чтобы Гарри продолжал улыбаться/

/Гарри улыбался/

/п/Глаголы перемены состояния: измениться, превратиться, стать, и т.д./ Если он станет хиппи, то я затащусь/

/Он пока не хиппи/

/р/Фиктивные глаголы и наречия: странно, осведомляться, знать, сожалеть, т.д. /Странно, что она позвала Максина среди ночи!

/Она позвала Максина среди ночи/

/с/Словосочетания и наречия-комментарии:  счастливо, удачно, далеко, вне поля зрения, мрачно, невинно, без сомнения, обязательно, т.п. / Это вне всяких сомнений, что вы понимаете чувства вашей собаки!

/Вы понимаете чувства вашей собаки/

/т/Предложения с обратным условием: глаголы, имеющие условное значение. /Если бы вы слушались вашего папочку и меня, вы бы не оказались в таком изумительном положении сейчас/

/Вы не слушались ни папочку, ни меня/

/у/ Обратное ожиданию: случиться, все еще. /Если вам все же взбредет в голову поговорить со мной, меня можно будет найти на городской свалке!

/Я не ожидаю, что вы захотите поговорить со мной/

/ф/ Выборочные ограничения: / Если мой профессор забеременеет, я буду весьма разочарован./

/Мой профессор - женщина/

/х/Вопросы: / Кто выпил водку? 1

/Кто-то выпил водку./

/ц/Вопросы-отрицания: / Вы не хотите поговорить со мной?!

/Вы хотите поговорить со мной/.

/ш/ Риторические вопросы: /Кому интересно, появитесь ли вы или нет?/

/Никому не интересно, появитесь вы или нет/.

/щ/ Фальшивое “не”: / Я гадаю, не несчастливы ли вы чуть-чуть./

/Вы несчастливы/.

201

Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона

Редактор В.Сосновский Дизайн и верстка Н.Уцеховская

Подписано в печать 15.05.2000. Формат 60х84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 9,0. Уч.-изд. л. 8,7. Тираж 1000 экз. Заказ № 217.

Издательство “Флинта” г.Сыктывкар, ул. Газамбаева, 73.

Типография № 3 г. Сыктывкар, ул. Победы, 38.

202

...и это пресс-папье; картотека; ваши ступни на ковре; свет с потолка; драпировка; ваша правая рука на подлокотнике кресла; картины на стенах; изменение фокуса ваших глаз, когда вы осматриваете окружающее; интерес к названиям книг; напряжение в ваших плечах; ощущение кресла;

раздражающие звуки и мысли; пресс рук и ног; пресс проблем, пресс рабочего стола; стационарное положение; записи многих пациентов; феномены жизни, нездоровья, эмоций, физического и умственного поведения; полнота отдыха в релаксации;

необходимость заботиться о чьих-то нуждах, необходимость заботиться о чьей-то неловкости, в то время как смотришь на рабочий стол, или пресс-папье, или картотеку в кабинете;

комфорт отхода от окружения; усталость и накопление ее;

неменяющийся характер рабочего стола; монотонность картотеки; необходимость отдохнуть; комфортность закрывания глаз; ощущение отдыха от глубокого дыхания;

облегчение от пассивного узнавания; способность к интеллектуальному узнаванию через бессознательное...