Автор книги:

Книга: Интервью Малколма Парлетта с Робертом Резником

- Интервью Малколма Парлетта с Робертом Резником читать книгу онлайн

ИНТЕРВЬЮ МАЛКОЛМА ПАРЛЕТТА С РОБЕРТОМ РЕЗНИКОМ (Перевод Анны Барской) 

ИНТЕРВЬЮ МАЛКОЛМА ПАРЛЕТТА С РОБЕРТОМ РЕЗНИКОМ (Перевод Анны Барской)

Может ли эго-психология быть интегрирована с Гештальтом.

Вопрос: Вы могли бы привести пример, как соотносятся главные принципы Гештальта со спецификой других терапевтических подходов?

Я рад, что вы спросили об этом. Предположим, например, что вы ведете психоаналитическую работу, и не позволяете терапевту быть аутентичным и полностью погружаться в близкий разговор с клиентом, не вместо этого требуете от терапевта быть относительно незаинтересованным и заниматься интерпретированием. В таком случае интеграция с гештальт-терапией невозможна. Некоторые последователи эго-психологии, предполагают, что частичное раскрытие "я" терапевта вполне допустимо. Однако, если практически все ваши ответы идут из предписаний вашей теории и, например, вы реагируете в такой "эмпатической" манере независимо от того, что представляет собой ваш клиент, то выходит, что это не диалог. Это не диалог, если вы "эмпатичны", но обращаете мало внимания на то, что клиент говорит или делает, или обращаете мало внимания, как вы чувствует себя в этот день, или практически не обращаете внимания на все, что происходит внутри вас или вокруг. В этом случае терапия формальна. Она не является ни феноменологией ни диалогом. "Ты должен быть эмпатичным" - не значит быть эмпатичным: быть эмпатичным подобным образом значит не быть им вовсе.

Это якобы "личное" присутствие терапевта (которому придается особое значение гуманистически ориентированными психологами) результат действия "экранов смыслов" (meaning screen), которые образуют особенную группу теоретических линз и призм (их теорию). Преломляя и наполняя содержанием, они определяют, как терапевт этой школы видит мир и как этот терапевт интроецировал не связанный с реальной ситуацией способ поведения. Неизменный эмпатический ответ в стиле Кохута является попыткой установить и сохранить "настроенность" на клиента. По сути это требует частого (если не постоянного) отказа от феноменологии терапевта в пользу феноменологии клиента, делая любые попытки настоящего контакта или диалога практически невозможными. К сожалению эго-психология по Хайнцу Кохуту, далее усугубляет ситуацию, определяя эмпатию (хотя идиосинкразически) как метод субъективного сбора данных и подкрепление интеллектуального понимания, а не как прежде всего аффективный по своей природе ответ (каким является обычное значение эмпатии). Разумеется, рассказывать об этом клиенту никто не собирается, а поскольку клиенты обычно ничего не читали и не слышали о Кохуте, они скорее думают, что такой терапевт искренне проникается (чувствует эмпатию) сочувствием к тому, что они рассказывают. В действительности, вероятно, они воспринимают "эмпатию" терапевта как усиление или даже соглашение. Следовательно, Кохут присоединяется к Шалтаю-Болтаю, когда он говорит; " Когда я употребляю слово, оно имеет только то значение, которое я ему придаю - ни больше ни меньше".

Все же позиция Кохута сильно отличается от позиции классического традиционного психоанализа, который утверждает, что терапевт не должен обнаруживать перед клиентом ничего из своих собственных переживаний, Является ли они правильным отражением или нет.

Таким образом, если терапевт отвечает, не понимая существа дела, Отношения не могут быть диалогом.

Совершенно верно. Чтобы отношения были диалогом, они должны быть встречей двух феноменологии. Если теория только позволяет терапевту .приоткрывать небольшую часть своего собственного опыта, хотя уже это несомненно отход от классического психоанализа, все же это еще не диалог, а следовательно такая терапия не может быть объединена с Гештальтом.

Такой вид взаимодействия не может быть диалогом. Вместо этого он содержит последовательные монологи, которые служат терапевту для продвижения в переживаниях клиента сквозь остающиеся в тени фильтры и призмы (личные и теоретические), которые есть у терапевта, чтобы он мог быть "экспертом" в опыте клиента, фокус и результаты такой работы Заметно отличаются от тех, что появляются в экзистенциальных диалогических подходах, и они гораздо более предсказуемы.

Даже в межличностных производных эго-психологии, где признается со-творчество (совместное порождение опыта) и клиентом, и терапевтом (и приписывается бессознательному главных действующих лиц), именно терапевт тот, кто "стоит за" как эксперт в экспертной системе, организует и .создает от начала до конца смысл для них обоих\ (Таким образом, мы опять возвращаемся к тому, как Голд говорит Тевье в "Скрипаче на Крыше" : "Ты расскажешь мне, что ты видишь во сне, а я тебе скажу, что это значит!")

Межличностная теория признает, что и пациент, и терапевт имеют ,свои постоянно повторяющиеся и относительно закрепленные, остающиеся в тени организующие принципы, которые "бессознательны". (Я описывал их как замороженную феноменологическую формулу, и они могут быть также отнесены к "фиксированным" фоновым процессам гештальта, или "схемам" в когнитивно-поведенческой терапии). Сторонники межличностной теории полагают, что хотя они и бессознательны, но "эксперт" - терапевт сможет разобрать их все и сможет найти истинную сущность клиента. И чтобы выполнить эту экспертную работу, они, вероятно, будут использовать закрепленные организующие принципы психотерапии своей собственной ориентации - то есть эго-психологии и межличностной теории. Другими словами, без использования линз (обычно облагорожено называемыми теорией) нельзя взглянуть на то, что увидел пациент сквозь свои линзы, и что увидел сквозь свои линзы терапевт; а эти линзы опять преломляют мир еще через другую призму, следовательно, снова меняя значение.

Эго-психологии и межличностной теории не хватает всех трех определяющих принципов гешталът-терапии. Они не основываются на теории поля, феноменологии и диалоге. Таким образом, они не могут быть интегрированы с гештальт-терапией.

Хотя каждая психотерапевтическая теория имеет практикующих терапевтов, которые не следуют теоретическим призмам, такие терапевты, даже своим отклонением от требований собственной теории, скорее подтверждают, чем опровергают существование этих призм. Резюме: каждая теория по существу является набором линз, призм и предвзятых мнений, которые привносятся как фоновые в ситуацию и сильно влияют получаемые смыслы. Гайзенберг, конечно бы, согласился. Следовательно, принцип философии науки - теории ни правильны, ни ошибочны, они только полезны или бесполезны.

Может ли повествовательная психотерапия быть интегрирована с Гештальтом.

Та же проблема, хотя в совершенно иной части терапевтическою поля, преобладает в самых современных подходах, особенно в повествовательном (narrative), которые приобретают признание сегодня в семейной психотерапии. Они полагают, что проблемы не являются следствием прошлого личности, а скорее результатом действия историй о прошлом, в которые человек верит и которые поддерживает. Они утверждают, что "сам человек не является проблемой, проблемой является проблема". Они действуют так, чтобы помочь клиенту мобилизовать способы более эффективного обращения с сегодняшними формами "проблем". Терапевтическая "рефлектирующая команда" (или работающий в одиночку терапевт) по сути является новым создателем прошлого, подчеркивающий силу человека, внедряющий предложения, которые человек "вероятно осуществит" или "должен осуществить" в будущем. Это похоже на косвенные внушения Эриксона.

Хотя работа в рамках этих направлений может быть вполне тонкой непродолжительной и эффективной, по крайней мере на некотором уровне узко специфического содержания, все же эти подходы достаточно манипулятивны. Часто они используют статус и силу терапевтического преобразования, чтобы изменить способ, которым клиенты организуют свои истории. Общепризнанное намерение заключается в том, чтобы изменить индивидуальную феноменологическую организацию клиента на ту, которая скорее подчеркивает силу и выбор, чем патологию и слабость. К сожалению, большую часть времени это делается без активного участия человека или семьи, которых лишь информируют о том, что делает отражающая команда (хотя в результате такой политики терапевтов возникают начала изменений).

Хотя эта терапия по некоторым измерениям подходит для интеграции с гештальт-терапией, необходимо, чтобы клиенты осознавали, что они организуют свои истории, как они организуют свои истории, и что замена организации этой и любой другой истории возможна и допустима в границах терапии. Без этого первого уровня осознания (содержания), второго уровня осознания (процесса) и третьего уровня осознания (осознания как такового), они не приходят к осознанию своих собственных феноменологических и эпистемологических процессов. И следовательно, такие подходы не интегрируются с гештальт-терапией.

В литературе по традиционной системной семейной терапии модели (например, структурная, стратегическая и т.д.) достаточно открыты в отношении закрепленных ими предположений, исходных целей, методологии и технологии. Они являются фоновыми призмами, привносимыми в каждую семью, которые, конечно, глубоко влияют на то, что случится. Семьи сами, конечно, редко, если когда либо вообще, оценивают размеры этого влияния.

Гештальт-терапия обычно не концентрируется на решении, какая реорганизация (повествовательная, системная или аналитическая интерпретация) "лучше" для человека, но она скорее хочет облегчить человеку путь к осознанию тех процессов, лежащих в основании, с которыми человек создает свои смыслы, возможно приводящего к феноменологическому восхождению (подъему).

Парадоксально, существенно различаясь в своем понимании функционирования человека и психотерапии, психоаналитическое, системное и самые новые подходы все сходятся в том, что они намереваются изменить организующие фильтры клиента или "значимые экраны" или то, что я назвал "призмы" таким способом, чтобы сделать их более согласующимися с уважаемыми ими собственными теориями. Обычно, эти подходы никогда не пытаются познакомить клиента с линзами, призмами, организующими структурами, источником значения и т.д.

Какие еще основные трудности в интеграции гештальт-терапии с другими подходами вы видите?

В основном любой терапевтический подход, который несет идею "Я знаю лучше, чем знаешь ты", объединяется с системой правил, предназначенных для того, чтобы решать, что для тебя будет правильно, а это не совместимо с гештальт-терапией. В таких моделях все события, которые разворачиваются в терапии находятся на первом плане по отношению к фиксированному полю. Как мы уже замечали раньше, это меняет и ограничивает смысл так же, как и поддерживает закрепленную структуру на первом месте. Теория поля гештальт-терапии отстаивает, что вы должны рассматривать контакт в окружающей среде, т.е. в относительном контексте, если вы хотите понять кого-то и, что более важно, если кто-то хочет понять себя. Очевидно то, как человек организует свой мир, будет определять и показывать, что и как он понимает. Если гештальт-психология восприятия Выделяет для нас некоторые основные способы, которыми обычно пользуются люди для организации зрительного восприятия, гештальт-терапия помогает открыть людям их идгюсинкрепшческие способы (т.е. присущие их характеру, стилю) организации.

К примеру, в психоаналитической работе, структура (организация) терапевта, используя психологическую организацию теоретика, делает заключение о большей части если не о всем прошлом организации материала клиента. Что клиент "действительно" имеет в виду обрабатывается и пропускается через эти сложенные линзы. О! Подумайте об этом.

В действительности "сырые" данные истории никогда прямо не пригодны ни для клиента, ни для терапевта. Тод Барли, мой коллега и друг из Лос-Анджелеса сообщает, что недавние данные по психоневрологии показывают, что даже первоначальное воспоминание прошлого, является на самом деле, воскрешением закодированных абстрактных структур, которые моделировались в течении нескольких секунд, пока разворачивались исходные события. Только интерпретированное кодирование могло быть воскрешено. Следовательно интерпретации терапевтом клиентских интерпретаций могут давать очень сложное объяснение, почему клиент именно таков, каков он есть, но все эти объяснения не поддаются проверке.

Важнее то, что поскольку интерпретативные стили терапии концентрируются главным образом на пересмотре и анализе уровней смысла (значения), нет больше цели экспериментировать в настоящем. Когда терапевт работает с закодированной организацией прошлого клиента, ни терапевт, ни клиент не заинтересованы в обсуждении взаимодействия в настоящем. С другой стороны, настоящие диалогические отношения между клиентом и терапевтом дают обоим доступ к взаимодействию - хотя их организации могут быть совершенно различны. Действительно, более вероятно, что организация клиентом транзакции (скорее чем содержания), будет терапевтически более плодотворной, феноменологический подъем становится возможным, когда клиенты могут не только реорганизовать свои поля, но могут также глубоко оценить фундаментальную важность целого способа, которым они организуют свой процесс.