Московский Гештальт Институт

гештальт 2000

Сборник материалов

Московского Гештальт Института

за 1999 год

выпуск 1

Москва 2000

Московский Гештальт Институт Гештальт-2000

Сборник материалов Московского Гештальт Института за 1999 год

Главный редактор Даниил Н.Хломов

Редакционная коллегия: О.В. Немиринскоий,

Н.Б, Кедрова, Е.Р. Калитеевская, Е.С. Мазур, Денис Н. Хломов

Подготовка к печати: М. Соколенко, М.Г. Андреева

Художественное оформление: Денис Н. Хломов

© 2000 Московский Гештальт Институт

© 2000 оформление Денис Н. Хломов Обложка, оформление

2

СОДЕРЖАНИЕ

ОТ РЕДАКЦИИ........................................................................................................4

РОБЕРТ У. РЕЗНИК "Порочный круг" стыда: взгляд гештальттерапии..........6

ЖАН-МАРИ РОБИН   Теория и практика группы в гештальттерапии............21

ДАНИИЛ ХЛОМОВ, ЕЛЕНА КАЛИТЕЕВСКАЯ   Основные стратегии

работы гештальт-терапевта...................................................................................29

ЕЛЕНА МАЗУР     Тайцзи + гештальт - психотерапевтический альянс...........39

ДЕНИС ХЛОМОВ     Феноменология телесности.............................................53

БУРЦЕВА ЕЛЕНА    Размышляя о супервизии..................................................59

ИГОРЬ ДАНИЛОВ   Размышление на тему преподавния гештальттерапии

и супервизии участников обучающихся программ...............................................71

АЛЕКСАНДР ЛЕВЧЕНКО Супервизорство. Не много ли света

в холодной воде?.....................................................................................................74

СЕРГЕЙ СЫТНИК    Гримасы любви................................................................80

ПРИЛОЖЕНИЕ   Лирика.....................................................................................86

з

От редакции

ОТ РЕДАКЦИИ

Здравствуйте, дорогие читатели!

Вот и закончился год, век, тысячелетие, все, что вы делали в прошлом, все ваши усилия уже ушли. Некоторые оптимисты утверждали, что с 2000 годом начнется новый век и новое тысячелетие, А пессимисты утверждали, что 2000 год только закончит тысячелетие, и ничего нового не начнется. Похоже, пессимисты оказались правы. Похоже, мы находимся где-то между прошлым и будущим, то есть в какой-то классической невротической (по Перлзу) ситуации.

Тут бы нам осознать настоящее и понять, что мы есть, что мы делаем в настоящий момент, да не получается - нет сознания. Или, во всяком случае, -мало сознания. А выпуск сборника «Гештальт-2000» это есть такая попытка хоть немножко осознать, что же мы сейчас в данный момент теряем, упускаем, или о чем думаем, что видим и слышим.

Этот сборник совсем иной, чем многие предыдущие.

Во-первых, тем, что в 2000 году будет выпущена его вторая часть, в котором уже есть такое же количество статей, как и в этом сборнике.

Во-вторых, основная и лучшая часть этого сборника - это переработанные специально для сборника выпускные работы наших уже не учеников, а коллег. Мы рады представить читателям Лену Бурцеву, Игоря Данилова, Александра Левченко из Москвы, Сергея Сытника из Тернополя. Очень приятно, что люди думают, работают, видят поле гештальт-терапии. Можно теперь почувствовать себя отчасти пенсионерами.

Статьи наших зарубежных коллег, Жана-Мари Робина и Боба Резника, представленные в этом сборнике - это статьи не просто крупных гештальт-терапевтов, тренеров, теоретиков, но просто наших друзей, которых мы очень любим.

Несмотря на большое количество программ в разных частях Земли, сотрудники Гештальт Института, Елена Калитеевская и Елена Мазур, Даниил Хломов и Денис Хломов, тоже порадовали своими материалами, в которых отразились новые горизонты их работы. И они все тоже - хорошие люди.

Читайте, дорогие наши читатели, и не судите строго. Пишите свои статьи, дорогие наши читатели, мы будем им рады.

С новым Вас тысячелетием.

4

"ПОРОЧНЫЙ КРУГ" СТЫДА: ВЗГЛЯД ГЕШТАЛЬТТЕРАШШ.

РОБЕРТ У. РЕЗНИК, докт. философии (ROBERT W. RESNICK, Ph.D.)*

Стыд стал предметом "каждого дня" в психотерапии - приписываемой причиной почти всех психологических трудностей. Появляется слишком много литературы по гештальттерапии стыда, что нельзя оставлять без пересмотра наше целостное мировоззрение - проблемы саморегуляции, теории поля, феноменологии и диалога. Подавленный в результате наложения друг на друга "экспертной" теории и практики, феноменологический опыт клиента часто отвергается в пользу интерпретации, например, "скрытого стыда". Многие клинические способы работы сами обвиняются в том, что они являются источником дальнейшего стыда. Обсуждается клиническая работа, которая идет глубже, чем не вызывающее стыд принятие со стороны терапевта и/или чем возможность выразить незавершенное действие. В водах стыда это - взгляды "лосося" Гештальта.

Если единственное орудие, которое у вас есть - это молоток, вы будете

склонны рассматривать каждую проблему как гвоздь (Абрахам Маслоу,

Жемчужины Мудрости).

В течение последних 15 лет или около того существовал временами усиливающийся наплыв активности и интереса к проблеме стыда сначала в популярной психологической литературе (например, Bradshaw) и после в

Роберт В. Резник, доктор философии, ведущий тренер-терапевт Института Гештальттерапии в Лос-Анжелесе и помощником редактора Гештальт Ревью. На международном уровне он является практикующим терапевтом в области как индивидуальной, так и групповой терапии в течение 30 лет.

5

Роберт У. Резник

профессиональной психоаналитической литературе (напр., Lewis, 1992; Kaufman, 1989; Nathanson, 1987) и в профессиональной литературе в области гештальттерапии (напр., Lee and Wheeler, 1996; Jacobs, 1995; Wheeler, 1995; Lee, 1995; Greenberg and Safran, 1986, 1989). Стыд, по-видимому, становится клиническим феноменом "каждого дня", используемым в качестве объяснительного понятия почти для всего, начиная гневом и тревогой и кончая депрессией и маниакальным синдромом, неуверенностью и застенчивостью, проблемами самоуважения и горя и т.д. (Wheeler, 1997). Я с некоторой долей сомнения рассматриваю любой феномен или понятие, которое начинает приближаться к всеобщей объяснительной схеме. Кроме того, мне трудно работать с методами, сообщающими "истину", которая не соответствует моему личному опыту или моей клинической практике.

Две статьи в этом выпуске Гештальт Ревью, посвященные проблеме стыда, статья Гордона Вилера (Gordon Wheeler) "Я и стыд: подход Гештальта" и статья Леса Гринберга (Les Greenberg) и Сандры Пайвио (Sandra Paivio) "Многообразие опыта стыда в психотерапии", отражают большую часть текущего интереса к проблеме стыда. Статья Вилера, более тесно связанная с теорией гештальттерапии, систематично и ясно описывает модель поля/поддержки (a field/support model) в понимании стыда, где стыд рассматривается как прерывание поддержки в поле и как дезорганизация процессов Я. Обсуждение поднятых Вилером проблем касается более широкой сферы психотерапии, связанной с важностью поддержки полем, независимостью и с другими парадигматическими отличиями от более традиционных (психоаналитических) индивидуалистических моделей. В статье Гринберга и Пайвио описывается интересная таксономия разнообразных видов стыда, сопровождаемая различными соображениями клинического терапевтического характера. Обе работы являются эрудированными и, местами, неотразимыми, хотя я как согласен, так и оспариваю аспекты обеих статей. Лучше, чем пытаться пункт за пунктом обсуждать совпадения во мнениях и разногласия, я предпочел установить несколько фундаментальных проблем, которые, на мой взгляд, являются решающими для понимания и лечения стыда. Соответственно, я также подвергаю сомнению и/или оспариваю некоторые метатеоретйческие проблемы, которые образуют предпосылки для этой дискуссии.

Важно отметить, что мой основополагающий интерес к большинству текущей литературы по гештальттерапии, в которой обсуждаются теоретические и клинические аспекты стыда (включая проблемы, поднимаемые как в статьях Вилера, так и Гринберга и Пайвио), состоит в том, что некоторые из этих работ, похоже, возвращаются обратно к моделям позитивистов девятнадцатого века (включая психоаналитические модели) и, по-видимому, нарушают некоторые базовые принципы гештальттерапии в том виде, как я их понимаю (Jacobs, 1995; Lee, and Wheeler, 1996; Wheeler, этот выпуск, 1997). При этом не подразумевается, что в той же самой литературе не существует

б

"Порочный круг" стыда: взгляд гештальттерапии

других областей, творчески расширяющих границы гештальттерапии, особенно, в терминах личностных процессов (Wheeler, этот выпуск).

Любая теория психотерапии, для того, чтобы остаться живой и полезной, должна постоянно быть диалектическим процессом между дедуктивными доводами метапсихологии и индуктивными замечаниями актуальных клинических феноменов - приближенными к опыту данными. Если дедуктивные операции становятся шире и прибавляют эффективности, они также становятся уязвимыми в том смысле, что они могут потерять связь с реальностью других. Индуктивные операции, с другой стороны, будучи проверяемы опытом, не всегда образуют удобное для-, использования, последовательное и осмысленное целое. Следовательно, диалектическое и диалогическое встреча обеих предоставляет возможность для лучших возможных способов построения теории - продолжающиеся, все время добавляющиеся новые данные, всегда восприимчивые к изменениям - каждая из двух составляющих непрерывно влияет на другую. Мой интерес связан с тем, что в большинстве литературы по гештальттерапии, касающейся проблемы стыда, включая работы и Вилера, и Гринберга и Пайвио, придавалось большее значение дедуктивной тенденции (более концептуальной/абстрактной) за счет индуктивной (более клинической/феноменологической). Хотя теория стыда может с пользой предоставлять информацию клинической практике, мы должны оставаться бдительными к тому, чтобы теория не делала неподвижной и не обесценивала клиническую практику.

Что такое стыд? По-видимому, существует ряд наблюдений, размышлений и предсказаний относительно природы стыда, активно отстаиваемых большинством авторов или, скорее всего, вызывающих их полное согласие. Существуют другие положения или точки зрения о том, что такое стыд и каким образом осуществлять клиническую работу со стыдом, которые являются более противоречивыми. Далее приводятся примеры как согласованных, так и спорных точек зрения, касающихся теории стыда и клинической работы с ним. За кратким изложением позиции данного автора о том, что составляет мировоззрение гештальттерапии, последует критический обзор основной современной литературы по гештальттерапии стыда.

Некоторые согласованные вопросы относительно стыда. 1. Стыд является эмоциональным переживанием кем-то своей собственной убежденности в том, что он - абсолютно бесполезный, "плохой", не имеющий в своей сущности никакой ценности и т.д. Вина - это эмоциональное переживание собственной убежденности в том, что человек совершил что-то "плохое". Вина относится к специфическому поведению; стыд - к человеку в целом.

7

Роберт У. Резник

2.    В некоторых случаях стыд является "здоровым", а другие формы стыда могут быть недостаточно адаптивными.

3.    Телесно стыд проявляется в виде поникшей головы, и сжатия, "изъятия" тела.

4.  С точки зрения феноменологии, люди, переживающие стыд, хотят уйти, спрятаться, исчезнуть.

5.   Стыд находится в одном непрерывном ряду вместе с застенчивостью и смущением.

6.  Чувствовать стыд само по себе является постыдным.

7.   Стыд является настолько болезненным, что вокруг избегания стыда организуется значительная часть поведения, включая сокрытие стыда с помощью других эмоций (например, с помощью гнева, депрессии, отрицания и т.д.).

8.   Стыд в некоторых формах является неотъемлемой частью человеческих существ. Он вписан в наш генетический код и молекулы ДНК.

9.    Стыд является как базовой, первичной эмоцией (вместе с обычно описываемыми первичными эмоциями гнева, печали, радости и страха), так и вторичной эмоцией, тесно связанной с первичной и с самосознанием. Последняя форма рассматривается как более когнитивно опосредованная, например, стыд, ревность, зависть, вина и т.д.

10.В большинстве культур стыд используется при воспитании детей при формировании регулятора/модулятора поведения, который будет гарантировать, что поведение ребенка останется в пределах норм и нравов семьи и культуры. 11.Многие авторы ломают голову над тем, существуют или нет универсальные "пусковые механизмы" (буквально: "пусковые крючки" - прим. перев.) для стыда, например, обнажение ягодиц, инцестуальные фантазии, выделительная активность и т.д.

Некоторые спорные вопросы, касающиеся стыда Теоретические

1.    Стыд лежит в основании большинства, если не всех психологических расстройств.

2.    Когда клиент не осознает свое переживание стыда в контексте, где стыд обычно ожидается и/или предполагается, именно в таком случае стыд может быть слишком болезненным для клиента, чтобы идентифицироваться с ним, и потому пребывает в клиенте в виде "скрытого стыда".

3.   Переживание стыда терапевтом (хотя и не предполагаемое) всегда имеет место в течение курса терапии.

4.    Стыд по существу является эмоцией, которая переживается, когда существует разрыв и прерывание поддержки (со стороны поля).

5.    Стыд, в сущности, является эмоциональным переживанием, неподдающимся превращению в другое состояние, поэтому с ним можно работать только очень ограниченными способами.

S

"Порочный круг" стыда: взгляд гвштальттврапии

6. Продолжение попыток работать со стыдом другими способами может в значительной степени усилить переживание стыда клиентом в дальнейшем.

Клинические

1.  Терапевты несут "ответственность" за поиск источников стыда у клиента.

2.  Стыд, отрицаемый клиентом, может служить верным признаком "скрытого стыда". Гнев и депрессия, к примеру, могут также быть показателями "скрытого стыда".

3.  Клиенты часто не знают, как должным образом выразить свое переживание. Получив подходящее "языковое выражение" и поддержку; многие клиенты будут быстро отождествляться с источниками стыда.

4.  Проявления, обозначенные в #3 предыдущего раздела (переживание стыда терапевтом [хотя и не предполагаемое] всегда имеет место в течение курса терапии) требует от терапевта быть бдительным и осознавать свой вклад в переживание стыда клиентом.

5.  Терапевтам необходимо принять стыд клиента в обстановке, не вызывающей стыда, индивидуально или в группе, обеспечивая с помощью этого правильный эмоциональный опыт.

6.  Для терапевта часто бывает полезно поделиться его/ее личным переживанием стыда и причинами такого переживания, показывая посредством этого человечность таких переживаний, и может быть, приводя их в статус "нормальных".

Пожалуйста, обратите внимание, что эти перечисления согласованных и спорных проблем, касающихся теории стыда и клинической работы, не означают, ни что они являются исчерпывающими, ни что они обязательно представляют позиции, отстаиваемые Вилером или Гринбергом и Пайвио. Для того, чтобы прокомментировать некоторые из этих противоречивых положений, может быть полезным кратко набросать взгляд данного автора относительно базового мировоззрения гештальттерапии, поскольку это уместно для обсуждений и критики основной современной литературы, посвященной гештальттерапии стыда, что следует.

Мировоззрение гештальттерапии

Как все гештальттерапевты, я полагаю, что мы придерживаемся мировоззрения, которое позволяет нам распознавать, какие теоретические и клинические взгляды могут быть объединены с гештальттерапией, а какие не могут. Это не означает, ни что наше мировоззрение есть реальность, ни что наше мировоззрение не подвержено изменениям. Нельзя также сказать, что другие мировоззрения не являются в равной мере действительными для тех, кто придерживается таких взглядов. Скорее, наше мировоззрение предоставляет нам осознаваемые, организующие феноменологию гештальты (мета линзы), для того, чтобы произвести актуальное различение и соединение в целое. Однако, если новые данные, которые являются в значительной степени

9

Роберт У. Резник

неопровержимыми, не подходят к нашему мировоззрению, мы должны обдумать, как изменяется при этом наше мировоззрение. Еще раз необходимо определить и укрепить границы здоровья, которые при этом остаются проницаемыми и гибкими. Выражаясь кратко, вышеизложенное описывает мировоззрение, которое поддерживает интегрируюшгш подход как сравниваемый с эклектическим подходом, который не имеет реальных организующих/интегрирующих гештальтов (мировоззрения), а является более фрагментарным и макиавеллианским по природе, например, "Я делаю малую часть всего, включая некоторый Гештальт, - какая бы это ни была работа!"

В основном гештальттерапевтическое мировоззрение рассматривает людей как саморегулирующиеся организмы, принадлежащие полю организм/окружающая среда, которые создают смысл через свою феноменологическую организацию, включающую "внутренние" и "внешние" области, меня и не-меня, "на границе". У Витера есть поистине превосходное описание этой матрицы (?формы), организующей процессы и функции "на границе" - то, что Перлз, Хефферлайн (Hefferline) и Гудмен (Goodman) (1951) определили как "я" (self). Для нас является решающим (и обнадеживающе успокаивающим) оставаться при осознании того, что наше мировоззрение - это также только один из способов организации "реальности".

Если задачей экспериментальной гештальтпсихологии перцептивных процессов было идентифицировать любые паттерны, которые являлись бы общими для того, каким образом люди организуют свой мир - разделенные (между людьми - примю перев.) прецептивные паттерны организации - то тогда гештальттерапия является методом для исследования и установления идиосинкразических способов организации людьми своего мира. Это конструктивистская, смысло-производящая основа гештальттерапии. Роль личностного смыслопорождения (феноменологии) является решающей как для понимания стыда, так и для клинической работы с ним.

Смысл (meaning) является взаимосвязью между фигурой и фоном; смысл не находится ни в фигуре, ни в фоне, он - во взаимодействии между ними. Как люди выбирают, организуют и делают вклад в построение того, что становится для них основным, и какой фон(ы) они употребляют, является решающим. Это то, что создает их феноменологическую реальность в конкретный момент и вносит вклад в то, каким образом они создают свою жизнь с течением времени. Паттерны фона влияют на то, какие из них являются повторяющимися и инвариантными (другими словами, они аконтекстуальны), они являются тем, что мы называем "фиксированными" гештальтами, матрицами, которые собирают характер. Тогда характер влияет на создание того, что становится основным и на то, какова взаимосвязь между фигурой и фоном, и, следовательно, глубоко воздействует на смысл. Характер - это застывшая структура того, что однажды было адаптивным и обычно здоровым откликом, и что сейчас является аконтекстуальным, анахронистичным и устарелым. Принявшие определенную форму паттерны организации, которые составляют

10

"Порочный круг" стыда: взгляд гвштальттврапии

"характер", основываются на истории этого поля, и они в значительной степени влияют на создаваемые феноменологические реальности.

Решающим и, может быть, даже революционным является замечание о том, что психотерапевтические и эволюционные теории не являются свободными от этих процессов. Теория может рассматриваться как эквивалент "характера". Идеи, понятия и построения могут также обретать застывшую форму (Resnick, 1995, р.4).

Однако, при обсуждении теорий стыда (или любых других теорий) основной принцип - это помнить, что эти идиосинкразические идеи, поднятые сейчас на уровень "теорий", являются чьей-то феноменологической организацией, что они, невзирая на их сложность и изящество, были, в сущности, "построены" и записаны - чтобы мы не забывали наших метатеоретических оснований, глядя на наши теории. И да, безусловно, даже наши мета теории находятся в пределах таких же благородных академических и интеллектуальных традиций; мы строим их.

Основные критические замечания, посвященные литературе по "гештальттерапии" стыда.

Стыд лежит в основании большинства, если не всех психологических трудностей.

Кофмен (Kaufman (1980)), как цитируется у Вилера:

Стыд - это чувство, которое является источником многих сложных и разрушительных внутренних состояний: депрессии, отчуждения, самообвинения, изолирующего одиночества, параноидальных и шизоидных феноменов, компульсивных расстройств, расщепления личности, перфекционизма, глубокого чувства неполноценности, неадекватности неудачи, так называемых пограничных состояний и нарциссических расстройств. Это феномены, которые имеют основание в чувстве стыда...Каждое коренится в существенной межличностной неудаче (курсив добавлен Вилером).

Важно, что Вилер выделил курсивом важность локуса (в поле), описанного Кофменом как "коренящегося в существенной межличностной неудаче". Практически, терапевты находились бы в трудном положении при столкновении со многими причинами, с которыми мы имеем дело в психотерапии, которые не организованы вокруг трудностей в межличностных взаимоотношениях - не "коренятся в существенной межличностной неудаче".

Вилер (1997) далее излагает: «Пережитый опыт такого рода прерывания является аффективной группой, которую мы называем стыдом, распределяя от слабого смущения и замешательства через глубокое чувство унижения по всему пути к состояниям слепой ярости и эмоционального взрыва.» Менее жестко мы рассматриваем критику, отрицание, гиперавтономию, хроническое чувство гнева и вины, - также как и горе, депрессию, самообвинение, "совместно зависимые" паттерны и не столь пагубные поведенческие нарушения - для того, чтобы вывести на поверхность скрытый

1!

Роберт У. Резник

под фигурой этих находящихся на поверхности чувств и поступков фон пережитой поддержки и пережитого разрыва/стыда.

Из процитированного утверждения Кауфмена и собственной точки зрения Вилера казалось бы, следует, что легкое психологическое расстройство избежало или ускользнуло от стыда как своего неминуемого источника происхождения.

Существует небольшое доказательство этого утверждения, которое не может быть заботливо отнесено на счет манеры наблюдения или манеры оформления вопросов или вмешательства. Линза, которую вы используете, ограничивает и определяет тип данных, которые вы найдете (Резник, 1996). Пандемическое применение линзы стыда, возможно, привносит вклад в создание большинства переживаний стыда, рассматриваемого клиниками, которые полагают, что стыд является корнем большей части психологических расстройств. Например, представьте различные типы данных, которые вы могли бы "обнаружить" (подтверждая посредством этого ваш новый предрассудок) в опыте клиентов, если вы оформляете ваши терапевтические предположительные линзы таким образом, что недостаток любви лежит в основании большинства психологических трудностей. Рассмотрите постулирование страха в качестве всемогущего этиологического фактора. А как насчет разнообразных созданных теоретиками теорий /проектов жизненной силы, власти Адлера, сексуальности Фрейда, агрессии Перлза? Для женщин как насчет зависти пенису как инвариантного источника? Неразрешенный Эдипов комплекс для мужчин? основная совокупность боли?

В терапии, основанной на феноменологии, такой, как гештальттерапия, терапевту необходимо следовать феноменологическому методу слушания, вынося за скобки столь много его/ее ценностей, убеждений, теорий, интерпретаций, предрассудков и т.д., сколько возможно, для того, чтобы получать впечатление от клиента снова и по-новому. Универсальные объяснительные конструкции, которые, как кажется, объясняют почти все, поэтому предоставляют нам очень мало информации, отличной от проекций/предрассудков теоретика или терапевта. Именно новизна и разница являются решающими, и именно эти отличительные признаки, которые составляют разницу, действительно являются важными и информативными.

Предположение о вездесущем стыде нарушает как наш феноменологический способ слушания, так и наше уважение к феноменологии клиента. Очевидно, что оно также нарушает наше мета мировоззрение, которое предполагает, что наше порождение знаний о том, где, как много и что именно составляет стыд, больше не отражает "реальность" какого-то ни было человека, особенно "реальность" индивидуального клиента, когда его/ее личный опыт является референтом. По-видимому, ясно, что данная точка зрения не соответствует большинству современной литературы по гештальттерапии стыда. В "водах стыда" я могу быть "лососем" гештальттерапии (прим. перев. -кавычки у авт. не стоят).

12

"Порочный круг" стыда: взгляд гештальттврапии

Мы все разделяем одну и ту же феноменологию, и потому одни и те же смыслы; тогда Голд, персонаж Шолом Алейхема (в "Скрипаче на крыше", основанном на "Тевье и его пять дочерей"), может быть абсолютно права, когда она говорит своему мужу Тевье "Скажи мне, что тебе снится, и я скажу, что это значит!"

"Скрытый стыд".

Очевидно, что предположение о существовании "скрытого стыда", когда клиент принимать не принимает, и подтверждать не хочет предложение или интерпретацию стыда терапевтом, является возвращением к психоаналитическому пониманию терапевта как эксперта в опыте другого -классически оно описано как "явное содержание и скрытое содержание": то что вы думаете, вы имеете в виду, и то что "я знаю", что вы действительно считаете. Опасность так называемого "скрытого стыда" проходит даже дальше, поскольку имеется еще один слой объяснения (теории), такой, который рассматривает, каким образом получается, что клиент не отождествляется с приписанным ему стыдом (например, это слишком болезненно, страшно, ему/ей необходимо отрицать стыд в данный момент и т.д.). Такая позиция возвращает терапевта в качестве "эксперта", и также возвращает нас к изолированной закрытой системе, где "мы знаем то, что мы знаем", и любые данные, которые опровергают то, что мы "знаем", могут быть объяснены с помощью еще чего-нибудь, что мы "знаем". Или я прав, или я прав. Или вы переживаете стыд, или вы отрицаете его, и тогда это становится доказательством "скрытого стыда". В любом случае торжествует феноменология терапевтов/теоретиков, рассуждающих о стыде. Монументальн(ое) психоаналитическ(ое) "chutzpuh"!

Терапевт несет ответственность за поиск источников стыда у клиента.

Осуществление феноменологического/диалогического метода обычно предполагает, что следование и уважение феноменологии клиента является одним из самого важного и ценного. Однако надо также с проницательностью и почтением отнестись к феноменологии терапевтов, если встреча является истинно диалогической.          Именно    здесь    искусный    танец    терапевта,

определяющего свои мнения и интерпретации относительно стыда, с необходимостью должен быть представлен клиенту и его нужно "с легкостью придерживаться" скорее как рассуждения или теории терапевта (локус у терапевта), чем как определения опыта клиента (локус у клиента). Решающим для терапевта является различие между структурами, которые создаются в процессе определяемого феноменологией диалога с клиентом, и структурами, которые терапевт привносит в консультационную комнату как прокрустовы шаблоны, не учитывающие того, кем является клиент. Как и когда терапевт вводит идею стыда в опыт клиента, является основным.

В любом случае, решающим является то, что терапевт внимательно наблюдает за восприятием клиентом такого представления и реакцией клиента

13

Роберт У, Резник

на него. Интроецировать без умения осмыслить - это как дискредитировать и увольнять без разбирательства. Очевидно, что построенная внутри иерархия и неравномерное распределение сил, присущее большинству терапевтических взаимоотношений, обычно имеют тенденцию поворачивать клиента в направлении принятия точки зрения терапевта и доставления ему удовольствия, и потому мы не можем близко им следовать.

Эдвард Сапир, лингвист начала нашего века и учитель Бенджамина Уорфа, автора знаменитой "уорфианской гипотезы", говорил: "Язык - это форма, в которую выливаются детские умы" (Sapir, 1921). Гипотеза Уорфа состояла в том, что язык контролирует восприятие и влияет на него, и, следовательно, на порождение значений (Whorf, 1956). Применение в языке терапевтов таких слов, как стыд, похоже на использование таких слов, как обида (wound) и травма (injury) в психотерапии, когда клиент не привносил этого лексикона в терапию. Очевидно, что язык терапевта будет влиять на порождение смыслов клиентом, и, по существу, я убежден, что гештальттерагшя отстаивает то, чтобы оставаться, прежде всего, с языком/феноменологией клиента, когда мы ссылаемся на это переживание клиента.

Стыд является нежелательным разрывом и отключением поддержки (со стороны поля).

Это утверждение, выразительно описанное Вилером в его статье, является чрезвычайно важным понятием, которое соответствует мировоззрение гештальттерапии и подтверждает его. Мы действительно представляем собой часть поля, и мы независимы внутри поля до тех пор, пока мы четко отделяем наше мировоззрение от любого рода индивидуальных моделей, предполагающих или ссылающихся на независимость как на основную цель. Лаура Перлз комментировала это: 'Независимость без взаимосвязи есть маскарад изоляции" (Perls, 1971, личная беседа). Вилер выдвигает сильный довод в пользу восстановления баланса гештальттерапевтическои теории с помощью большего сосредоточения на важности вопросов окружения и поддержки. Хотя эта идея не нова для гештальттерапии, маятник мог качнуться слишком далеко от поддержки, эко-систем и рассмотрения поля, поскольку гештальттерапия состарилась и "погрязла" в нашей первоначально индивидуалистичной культуре. Хотя "Яд в курином бульоне" (Resnick, 1968) все еще является верным для многих из нас в течение длительного времени, не есть (получать питание/поддержку от поля) может быть в равной степени вредно. Фриц Перлз утверждал, что здоровые люди скорее являются "самоподдерживающими", что включает в себя общение с кем-то и иногда зависимость от кого-то и внутри более широкого поля, чем они стараются стать самодостаточными. Это различение часто смешивалось с возникающим в результате искаженным мнением, согласно которому целью Перлза и гештальттерапии было то, чтобы люди становились всецело самодостаточными.

14

"Порочный круг" стыда: взгляд гештальттерапии

Лично я предпочел бы точку зрения Гордона Вилера, подчеркивавшего, что стыд - это переживание (эффекта) "разрыва и устранения (disconnection) поддержки полем только тогда, когда это удаление является нежелательным. Хотя Вилер действительно четко изложил это в одном пункте своего обсуждения, "стыд как таковой есть переживание нежелательного (для меня) прерывания связи с моим жизненным социальным окружением", в большей части статьи он не проясняет это положение. Меня волнует то, что это могло быть главным образом прочитано как допущение о том, что всякое устранение поддержки ведет к возникновению стыда. Очевидно, что это не так. Сходным образом, иметь поддержку поля не гарантирует того, что человек не будет переживать стыд.

Терапевту необходимо принять стыд клиента в не вызывающей стыда обстановке, и терапевту бывает полезно поделиться его/ее личным переживанием стыда

Что касается актуальной клинической работы, эти два утверждения, часто поддерживающими, облегчающими для клиента, освобождающими его, на мой взгляд, не являются составляющими хорошей терапии стыда. Хотя они часто создают некоторую базу и основательную поддержку прогрессивной работе, феноменологические процессы, порождающие стыд, все равно не принимаются и не усваиваются. Эмпатическая поддержка в окружении, не вызывающем стыда, часто может помочь клиенту, который переживает стыд, почувствовать себя лучше; однако, это не является "конечной целью" терапии. Несмотря на часто происходящее смягчение фенотипических проявлений стыда, генотипический стыд редко прорабатывается действующим и поддерживающим способом. Именно в данном случае гештальттерапия, которая ставит акцент на важности поля и феноменологического/диалогического метода беседы с клиентом, совершенным образом подходит для того, чтобы осуществить очень тонкую и деликатную работу по расформировыванию чувства стыда, когда оно не является полезным для человека/окружения, и работу по поддержке чувства стыда и раскаяния, когда они являются "здоровыми".

Существенно, что Гринберг и Пайвио также считают, что большинство переживаний стыда имеют социальное происхождение и нуждаются в том, чтобы их- расформировали. Хотя большая часть тонких обсуждений этого критического вопроса данными авторами сосредотачивается на техниках работы "на двух стульях" (кавычки перев. - two-chair work), в своей работе со стыдом они настойчиво идут дальше переживания эмпатии, дальше поддержки и взаимосвязи. Они сосредотачиваются на том, какого рода данные появляются и какие области становятся доступными (эмоциональные, познавательные и области ощущений), на пограничных нарушениях/аномалиях, "незавершенных" действиях и т.д.

Гринберг и Пайвио (1997) утверждают: «Диалог на двух стульях... больше

всего помогает сделать доступными и переструктурировать убеждения,

порождающие стыд... Решение приходит, когда клиенты начинают осознавать

15

Роберт У. Резник

свою ответственность за порождение переживания стыда, и когда они бросают вызов чувству презрения и сообщениям стыда. Когда эти адаптивные отклики поддерживаются терапевтом, клиенты становятся способными более ясно выразить интроекты, порождающие чувство стыда, устранить неадаптивные убеждения относительно своего Я, и они начинают бороться с ними, исходя из внутреннего чувства собственной значимости.»

Гринберг и Пайвио, однако, не приводят описания диалогической модели терапии (или примера таковой), а скорее следуют по пути, намеченному более узкой группой подходов к пониманию интроектов, аффектов и познавательных процессов и т.д. с помощью "диалога пустого стула" через последовательную модель беседы с клиентом, созданную для того, чтобы установить (1) "плохие чувства", (2) "первичное переживание", (3) "невыраженные адаптивные чувства", (4) "неадаптивные убеждения", (5) "адаптивные чувства" и (6) "самоутверждение" именно в таком порядке (Greenberg and Paivio, 1997).

Вилер, наоборот, предполагает, если не предлагает, что встретить чье-нибудь переживание стыда в теплой, не вызывающей стыда и принимающей обстановке, и, может быть, поделиться с клиентом своими личными переживаниями стыда возможно настолько, насколько далеко может продвинуться терапия.

Вилер считает: «Нам хотелось бы рассматривать эту потребность сказать в качестве попытки исцелить стыд посредством поиска эмпатической связи, которая восстанавливает целостность личности. Более простой и более сочувствующий отклик, идет ли он от друга или от терапевта, может быть чем-то более похожим на "Вы, должно быть, просто ужасно себя чувствуете, если так с собой обращаетесь", или даже, если это подходит, "Когда меня отвергают подобным образом, я чувствую унижение и стыд". Если стыд - это переживание нежелательного разрыва, тогда он существует на месте пережитого разрыва самого по себе, который нам необходимо пройти для того, чтобы создать исцеляющее вмешательство.»

Вилер (1995) утверждает: "Мы можем сказать, что целью терапии является трансформация переживания стыда в переживание взаимосвязи в поле и развитие навыков и процессов для поддерживания этой трансформации в рабочем состоянии в жизни пациента" (стр.84).

Другие иногда даже утверждают, что, когда человек переживает или имеет дело со своим стыдом, попытки продолжать с клинической точки зрения являются невоспринимаемыми и, возможно, порождают дополнительное чувство сгыда у клиента самим процессом дальнейшего исследования.

В работе со стыдом обязательно быть внимательным к психологическим образованиям первого порядка (first-order learning) (непосредственные "переживания" стыда и непосредственное содержание), к образованиям второго порядка (к специфическому "программному обеспечению" стыда) и, наконец, внимательно отнестись к образованиям третьего порядка (как и когда взаимосвязь и поддержка были утрачены и приняли форму требуемых

16

"Порочный круг" стыда: взгляд гвштальттврапии

интроектов, осуждение и презрение, которые также могли быть интроецированы, а также аффекты, ощущения и познавательные конструкты, окружающие интроекты - все, что порождает общее дезадаптивное переживание стыда). Это, возможно, одна из наиболее хрупких и уязвимых видов клинической терапевтической работы и она не делается быстро, если она совершается для того, чтобы быть усвоенной.

Теория стыда и работа со стыдом: взгляд гештальттерапии

"Здоровый" стыд является (обычно) непреднамеренным нарушением функционирования усвоенных ценностей, например, уединенности, стремления не обидеть другого и т.д. Ф.Перлз утверждал, что стыд и отвращение являются "предателями организма", имея ввиду, что эти переживания выполняют роль нейтрализующего балласта в том случае, когда человек нарушает свою собственную целостность. Тогда здоровый стыд, согласно Перлзу, является управляющим усвоенных ценностей. Именно в данном случае фраза "У него/нее нет стыда...или он/она - бесстыдник(ца)" имеет важный смысл. Такой человек не имеет ни возможностей саморегуляции, ни чувства, что регуляция своего поведения иногда даже обязательна в ситуации - здоровое чувство "долга" (Перлз, 1975, личная беседа).

Неадаптивное (характерологическое/невротическое) чувство стыда обязательно является социальным артефактом и не является непреодолимым первичным переживанием. Стыд изначально является методом социального контроля и обращения с ребенком, когда основополагающая, связанная с организмом/окружением/полем "жизненная линия" и поддержка (любовь?) прерывается и исчезает, когда ребенок не принимает (не интроецирует) ценности, убеждения и поведение того, кто изначально о нем заботится. По ходу развития ребенка это имеет место, когда он нуждается в любящем принятии и поддержке для эмоционального выживания. Ребенок, находясь в "поле", пытаясь извлечь смысл из этих событий, может только догадываться, что что-то коренным образом неправильно с тем, что, кто и как он/она есть. Часто стыдящие взрослые слишком очевидно полны неодобрения, критицизма, презрения- и даже отвращения к ребенку. Переживание стыда (отсутствие ценности, самоустранение, желание исчезнуть) оставляет ребенка в состоянии отчаяния удовлетворить того, кто о нем заботится, избежать дальнейших прерываний поддержки и вызывающего тревогу переживания стыда самого по себе настолько, насколько это возможно. В неадаптивном чувстве стыда ребенок не только интроецирует ценности и нормы другого, он/она также интроецирует разочарование другого и, возможно, чувство презрения и отвращения к нему. Далее, ребенок (или позже в качестве взрослого) может проецировать интроецированное неодобрение на обобщенного другого и отвечать тогда на это приписанное неодобрение. Таким образом, деструктивное и периодически возвращающееся чувство стыда укрепляется, что само по себе

17

Роберт У. Резник

продолжает     повторять     и     пополнять.     Интеллектуально     отбрасывать интроецированные родительские/общественные ценности без переработки интроецированного презрения и отвращения - такой способ имеет низкую терапевтическую ценность.

Переработка характерологического/невротического стыда требует чего-то большего, чем настройка и эмпатический резонанс с человеком, переживающим стыд. Такого рода терапевтической работа в дальнейшем требует оказания помощи клиенту в том, чтобы сосредоточиться на его/ее феноменологическом опыте и проследить его, тогда как и терапевт, и клиент оптимистически выносят за скобки любые из последних теорий или мнений о чувстве стыда. Это феноменологическое исследование и сосредоточение, когда они сопровождаются необходимой поддержкой терапевта, позволяют клиенту проникнуть в те привычные (характеристические) и окостеневшие феноменологически организованные гештальты, результатом которых является переживание стыда.

Любая комбинация четырех первичных эмоций гнева, печали, радости и страха может возникать во время этого процесса - любую из них или все их необходимо прочувствовать и выразить для того, чтобы начать распутывать и "распаковывать" процессы и последовательности этого феномена. Более важно то, что клиент должен открыть матрицу родительских/культурных интроектов, лежащую за размышлениями и проекциями и за гневом, страхом и печатью, которые предоставляют информацию для его/ее познавательных процессов, аффектов и ощущений. Осознавание и понимание того, что есть стыд, как он был создан и развился (внутренние программы) и как он использовался, могут также быть вполне полезными для клиента в процессе взаимодействия с группой интроектов, из-за которых нарушался нормальный ход его/ее поведения. Безусловно, такой подход, будучи построен в процессе межличностного взаимодействия, также основывается на теории стыда, которой обычно придерживаются.

Однако он дает возможность и неосредственным опытным утверждениям, и прогнозирующей действительности проследить со временем, становится ли работа самопорождающей (или порождающей селф - self-generative -прим.перев). Если это будет происходить, у клиента возникнут более функциональные возможности выбора в отношении чувства стыда, избегания стыда и других источников стыда, чем были раньше. Это - скорее процессуальная модель, чем модель работы с содержанием, и потому она не дает никаких предсказаний относительно того, какие особые эмоции, мысли или ощущения возникнут в ходе такой работы или в каком направлении пойдет работа. Работая должным образом, терапевт не строит никаких предположений ни относительно того, что чувство стыда является непреодолимым конечным пунктом работы, ни о том, что обязательно нужно двигаться дальше. Работа скорее с должным оптимизмом следует за феноменологией клиента и сосредотачивается на ней, чем пытается реорганизовать ее. Наша теория,

18

"Порочный круг" стыда: взгляд гвштальттерапии

основанная на организменной саморегуляции, обычно предполагает, что когда человек находится в контакте и полностью отождествляет себя со всем в самом себе, изменение произойдет естественным образом в том случае, если оно будет в лучших интересах как для личности, так и для психологического поля.

Заключение

Переживание стыда является важной клинической проблемой, которая, возможно, выходит на чрезмерно высокий уровень среди вопросов, обсуждаемых в гештальттерапевтической и психоаналитической литературе. Кажется очевидным, что, прежде всего, те, кто убежден, что стыд являегся важной основополагающей "причиной" психологических нарушений, пишут на эту тему, имея обычно склонность искажать появление важности стыда для специалистов-клиников в целом. "Если единственный орудие, которое у вас есть - это молоток, вы будете склонны рассматривать каждую проблему как гвоздь" (Maslow, 1975). Те теоретики и терапевты, кто не считает стыд источником большинства психологических расстройств, вероятно, не пишут о стыде.

Говорить о "скрытом стыде" и отстаивать выискивание стыда терапевтом, переоформлять материал в контексте стыда, убеждать в том, что стыд является корнем большинства психологических нарушений, означает нарушать феноменологическую, неэкспертную и диалогическую, построенную на отношениях позицию гештальггерапии.

Существенно, что в большей части современной литературы по гештальттерапии стыда (за исключением Гринберга с соавт. и, возможно, других) клиническая работа со стыдом часто ограничивается настроенностью на клиента и эмпатическим восприятием стыда человека в окружении, не вызывающем чувства стыда, вместе с нормализацией и поддерживающим признанием терапевтами своих личных переживаний стыда в связи с прошлым и с текущим моментом. Принятие других и самопринятие, успокоение (soothing) других и самоуспокоение, и осознание, что иногда стыд является частью того, чтобы быть человеком, часто представляются "обязательным условием" терапии.

Теоретические и клинические затруднения, связанные с данной моделью, обсуждались выше.

Была кратко представлена связанная с полем теоретическая, феноменологическая и диалогическая методология работы с переживанием стыда, включая феноменологическое сосредоточение клиента на своих чувствах, мыслях и ощущениях, которая не предполагает, что стыд является неизменяемым состоянием. В действительности, этот способ работы со стыдом качественно не отличается от большинства терапевтической работы в современной гештальттерапии - будь то терапия стыда или чего-то иного.

Кода

Если система интроецированных ценностей и интроецированых (и спроецированных) неодобрения, презрения, отвращения со стороны значимых других, когда она не действует в согласии с этими ценностями, остается

19

Роберт У. Резник

неповрежденной и ^расформированной, стыд может быть и будет повторяем. Переживание стыда (и Я) кем-то, принятое терапевтом в не вызывающем стыда окружении - столь замечательное и поддерживающее, каким это является - все-таки оставляет клиента бесконечно ранимым в плену контроля со стороны угрозы стыда, оставляет его переживающим стыд снова и вынужденным заниматься избеганием стыда в поведении и в чувствах. До тех пор, пока "внутренние программы" остаются рабочими конструктами, клиент не станет свободным и способным к саморегуляции. Смягчение сегодняшних проявлений этих программного обеспечения стыда может сделать немного больше, чем производство эмоционального "новокаина" - единовременного улучшения самочувствия - но стыд при этом останется нетронутым в своем базовом основании. Какой стыд...

Перевод Н. Шуваловой

20

ЖАН-МАРИ РОБИН

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ГРУППЫ В ГЕШТАЛЬТТЕРАПИИ

/10 предложений к вопросу о группе в гештальттерапии/

Предложение 1 Границы теории и метода гештальттерапии Теория гештальттерапии рассматривает, прежде всего, границы контакта организма и его окружения. Практический опыт имеет в этой теории исключительно важное значение. В сущности, любую ситуацию она рассматривает через опыт, стремясь при этом абстрагироваться от каких бы то ни было суждений, предшествующих переживаемому опыту или выводимых из него. В отличие от психиатрии, в гештальттерапии главное место принадлежит экспериментированию и действию. Действие должно вести к творческому приспособлению, к восприятию нового, к пробуждению и росту, если воспользоваться терминологической триадой, которая могла бы служить лозунгом гештальттерапии.

Антропология гештальттерапии рассматривает весь организм; человек для нее есть целостность. А свойства тела, эмоции, мышление, т.е. разные способы взаимодействия с миром, являются функцией от целого. Эта концепция исходит из идеи «животной природы человека», согласно которой, он не может по сути

21

Жан-Мари Робин

своей отделиться от окружения и вынужден постоянно приспосабливаться к нему ради собственного выживания.

Если принимается, что эта, так называемая, теория личности (self) является центральной в гештальттерапии, то совершенно очевидно, что к групц_е она может быть применена в неизменном виде лишь как метафора или аналогия. Но в таком случае она, по моему мнению, теряет эффективность. Группа, как реальность и как набор неких функций, не может ведь рассматриваться в качестве «животного человеческого организма», ну разве что мы будем употреблять сослагательное наклонение. И метафорического подхода к данному вопросу не избежала большая часть самых разных гештальттистских сочинений. (См. в особенности: Feder & Ronall, 1980; показательное исключение: A. Jacques, 1992).

Напротив, если кто-то намеревается игнорировать антропологию, лежащую в основе гештальттерапии и сводить наш подход к набору определений и техник (здесь и теперь, создание и разрушение гештальтов, полярность, сопротивление и т.д.), тогда подобная экстраполяция становится «возможной». Остается только понять, имеет ли она смысл... Можно ли, например, в отношении группы говорить об осознавании?

Однако, гештальттерапия сама предлагает выходы из этой ситуации, когда, например, личность (self) рассматривается как действующая сила контакта, сообщающая осмысленность опыту, а не просто как индивид, полностью совпадающий с биологическим существом. Подобные догадки, которым постмодернистская мысль обязана конструктивизму вообще и конструктивистскому направлению в социологии в особенности, позволяет сегодня, может быть, впервые всерьез попытаться выстроить теорию группы в рамках гештальттерапии, которая достаточно определенно разъясняла бы известное отношение «индивид - окружение».

В этом маленьком вступлении я не собирался фиксировать все важнейшие идеи данной статьи. Оно имело скромную цель обозначить некоторые вехи, которыми можно будет пользоваться в дальнейшем исследовании, наметить пути его развития и конкретизирования.

Предложение 2            Распространение или диалектика

Наукам о человеке вообще свойственно гегемонистское мышление. Каждая дисциплина, определившая свою специфическую область, проявляет тенденцию к распространению своего теоретического и методологического аппарата на соседние поля, перенесения своего дискурса вовне. Так, например, некоторые психоаналитики от понятия «психической структуры» переходят к понятию «психической структуры группы». Знания о психике они применяют в рассуждениях о группах, в том числе больших группах и организациях, а затем об обществе и даже международных конфликтах и, наконец, о цивилизациях.

Долгое время работая клиническим психологом в Лаборатории социальных изменений, основанной Максом Пажесом, я и сегодня сознаю, что

Теория и практика группы в гештальттерапии

мне близки многие его идеи в области, о которой идет речь, высказанные им, прежде всего, во «Ведении к диалектическому анализу» (М. Pages, без даты). Пажес говорит о «теориях-обрубках», т.е. об искусственных конструкциях, которые сооружаются в разных дисциплинах для оперирования в чужих областях, и предлагает заменить их диалектикой.

В данном контексте, я убежден, что как теоретической, так и практической гештальтпсихологии есть что сказать по вопросу о «группе». Я полагаю, что гораздо более важно двигаться по пути согласования принципов гештальттерапии с принципами смежных дисциплин, как то - социальной психологии, психосоциологии, теории коммуникации и взаимодействия и даже этнологии, экологии человека и социологии - чем распространять гештальтистскую модель личности (self) на пространство группы.

ПредложениеЗ    Сексуальность, коллективизм, способность к творчеству

Мысль об устарелости и недостаточной эффективности индивидуальной терапии по сравнению с групповой высказана, по сути дела, еще Перлзом. Однако в собственной практике он использовал взаимодействие не более, чем двоих, хотя при этом могла присутствовать и группа. Пол Гудмен, наоборот, всегда ориентировался на группу, старался создать настоящее сообщество пациентов, основываясь при этом на собственных идеях анархистского толка взаимной помощи и прямого действия.

Не будем забывать, что творчество Пола Гудмена отнюдь не ограничивается теорией гештальттерапии. Он работал в области социологии, культурологии, теории воспитания, и повсюду его вклад значителен. Развиваемые Гудменом идеи всегда полностью соответствуют основам гештальттерапии, которые он сам же и вырабатывал наряду с Перлзом и некоторыми другими. Возможно, именно Гудмен откроет перед нами новые перспективы, особенно если мы обратимся к его наследию в комплексе.

Итак, когда Гудмен в разных своих работах, а также в дневниках говорит о «человеческой природе», он определяет ее тремя важнейшими характеристиками: это сексуальность, коллективизм и способность к творчеству.

К слову сказать, хотя в гештальттерапии в явном виде этих понятий нет, тем не менее, как мне представляется, они очень легко просматриваются в классических функциях личности теории гештальтпсихологии: сексуальность -в функции «Оно», коллективность - в функции «Персона», способность к творчеству - в функции «Я». Хотя, конечно, эти понятия не полностью совпадают.

Существует ли более подходящее пространство для выявления этих трех характеристик, чем группа?

23

Жан-Мари Робин

Предложение 4            Пространство и время контакта в группе.

Гештальттералия рассматривает человека в его окружении, в ее теории более или менее отчетливо описаны условия, благоприятные для контакта и развития. Наш понятийный аппарат пестрит этими «и» и «между». Не может быть интроекции, если нет другого, который сознательно или неосознанно стремится что-то нам транслировать. Не бывает ретрофлексии без другого, это он побуждает нас ее произвести. Невозможно формирование гештальта без учета параметров «здесь и теперь»... Итак, группа являет собой превосходную «лабораторию конгакта», расширяя границы возможного за рамки того, что может сделать один психотерапевт.

В самом деле, ведь реальность познается лишь в момент контакта, а место контакта есть граница, одновременно разделяющая и объединяющая. Бернар Венсен, комментируя «Гештальттерапию», пишет:

«Когда я говорю, что плаваю в океане, я на самом деле плаваю в ничтожной его части, то есть лишь в той воде, с которой я вступаю в контакт, соприкасаясь с ней кожей, видя ее глазами, двигаясь в ней и воспринимая ее психикой. Весь остальной океан (однако в другом контексте я мог бы сказать «весь остальной пейзаж», или «весь остальной город», или «все остальное общество») не существует в моем опыте, так как мой организм не может вступить с ними в контакт. В политике из этого следует, что контакт теснее и, следовательно, реальная демократия более ощутима в семейном совете или в кругу друзей, чем на муниципальных выборах, так же как она более ощутима на муниципальных выборах, чем на президентских. Смысл анархизма или теории самоуправления состоит как раз в призыве реорганизовать общество так, чтобы общественная жизнь была теснее связана с реальностью; а самая простая и первая из реальностей - это контакт».

Гудмен говорит о том же. «Первейшее лекарство состоит в том, чтобы не относиться к большому Обществу слишком серьезно и интересоваться тем, с кем имеешь дело». (P. Goodman, 1972, р.41).

Предложение 5          Группа как экспериментальная экологическая ниша

В своей последней книге (P. Goodman, 1972, pp. 5, 7, 9) Пол Гудмен вводит понятие «эко-ниши» для обозначения реального окружения, ограниченного и отобранного, структурированного и освоенного каждым индивидом. Пусть сравнение экспериментальной ситуации в терапевтической группе с обычной средой, в которой живет каждый человек и в которой действуют другие факторы, представляется некорректным. Все равно, в такой группе создаются условия пространства и времени, чрезвычайно благоприятные для сотрудничества в создании системы связей и правил, которые соотносимы с системами «большого мира».

Если понимать под личностью действующую силу, которая придает смысл опыту, то разнообразие коллизий, возникающих в группе, позволит осуществить очень полную и безопасную тренировку контакта с новым,

24

Теория и практика группы в гвштальттерапии

конструирования нового в условиях контакта, даже если применять много раз использованные устаревшие схемы. В группе хорошо выявляются связи, относящиеся к сферам Эроса и Танатоса. И в этой области она является отличной лабораторией исследования и конструирования разных способов связей, т.е. способствует развитию личности на тернистом пути интеграции и индивидуализации.

Одна из главных идей постмодернизма состоит в дифференцировании общества и коллектива. Многие постмодернисты отдают предпочтение коллективу, критерием установления границ которого являются личные связи. Близость друг к другу, душевная теплота, солидарность - вот что объединяет его членов. В обществе же. Как хорошо показали многие социологи, индивидами движут специфические цели, и матрицей отношений между ними служат отношения коммерческие. Связи в нем, прежде всего, функциональные. В рамках модернистской индивидуалистической концепции личности главной станет индивидуальная терапия внутри группы, которая будет подчинена этой цели. В рамках же постмодернистского понимания личности через социальные связи возобладает видение группы именно как таковой, т.е. как возникающих в ней отношений.

Предложение 6 Власть: установление рамок или выстраивание контекста

Создавая группу как пространство и время эксперимента (терапии, развития, формирования), гештальтист решает свою задачу уже тогда, когда подготавливает ситуацию. Уже провозглашение правил, например, как мне представляется, немедленно воспроизводит в группе социальные, культурные и политические модели, неизменность систем власти и иерархии и, следовательно, как бы приглашает участников воспринимать то, что происходит как метафору или аналогию. (При этом надо иметь в виду, что формирует группу именно сопротивление какому бы то ни было переносу).

Говоря это, я не отвергаю того, что вдохновителю группы приходится проявлять власть (а также обеспечивать безопасность) и таким образом обозначать свое отличие от членов группы, и что в этом качестве ему приходится анализировать взаимоотношения участников группы с авторитетом и властью: Он долен таким образом «уметь противостоять участникам, когда в группе начинается осознавание необходимости защиты перед лицом авторитета и власти, и борьба за создание механизма такой защиты, и в то же самое время -быть их союзником в борьбе против подавления, исходящего от общества». (М. Pages, "Quelques reflexions...,без даты). В идеале такое положение могло бы в конечном итоге привести к превращению роли вдохновителя в функцию пробуждения вдохновения, которая, будучи гибкой, может осуществляться каждым.

Таким образом, соответствующая принципам гештальттерапет* экспериментальная ситуация в группе, о которой я говорю, есть в гораздо

25

Жан-Мари Робин

большей мере ситуация выстраивания контекста, чем ситуация установления рамок.

Предложение 7          Группа как контекст для конфликтности

Этот контекст группы - терапевтической или другой - должен быть приспособлен к конфликтам, должен являть собой безопасную лабораторию экспериментирования в области «отказа от преждевременного умиротворения конфликтов». Вспомним, что авторы «Гештальттерапии» видели _в «преждевременном умиротворении конфликтов» один из источников неврозов и этому вопросу посвящены две главы в их книге. Психотерапевты часто рассматривают конфликты как явление, внутренне присущее психике. Однако в данном случае вдет речь о том, что конфликты происходят из внешних отношений и интериоризируются. Воздействовать на эту сферу можно, только переместив конфликты обратно, в область контакта и взаимодействия. Эта конфликтность лежит в основе индивидуации, ассимиляции интроектов и следующей за ней череды слияний и проявлений ретрофлексии, происходящих одновременно с ними или позже. Конфликтность позволяет осуществлять проверку проекций и их интеграцию, а затем функционирование личности на новом уровне, когда она вновь обретает способность идентификации и отчуждения.

«Уничтожать, разрушать, настаивать на своем, или, как минимум, испытывать гнев - все это существенно важно для развития на поле организм/окружение (Perls, Hefferline, Goodman, 1951, II, 8,5).

Предложение 8.     Группа и саморегуляция.

Одной из основ гештальттистской антропологии является вера в возможность саморегуляции. Утрата способности к здоровой саморегуляции, как ее мыслят в гештальттерапии, характеризуется следующими признаками (Glassheim, 1973, р.39):

1.  Боязнь следующего этапа.

2.  Употребление контроля для достижения status quo.

3.  Ограничение свободы (энергии, имеющейся в наличии для совершения новых поступков).

4.  Потеря реального контроля и конструирование закона, создающего видимость ограничения пугающего поведения.

Здоровый организм, напротив, это такой, в котором процесс саморегуляции осуществляется непрерывно. На общем фоне выделяется очередная доминанта, она порождает возбуждение и становится фигурой, организующей восприятие и стимулирующей двигательную активность для реализации потребности и удовлетворения. Затем она исчезает, и организм вновь обретает равновесие. Таким образом осуществляется сотрудничество между организмом и окружением, что возможно лишь в том случае, если саморегуляция не уступила место избыточному контролю, т.е. самоконтролю

26

Теория и практика группы в гвштальттврапии

или его смоделированной форме: контролю со стороны другого и/или окружения в целом. «Иметь окружение и не воспринимать его как цель», - писал Гудмен (1972, р.39), опираясь на даосскую традицию. Или еще, в форме вопроса: «Как нести бремя культуры, оставаясь самим собой?» (там же).

Саморегуляция, о которой говорит Гудмен, не означает полного покоя. Взаимодействие организма и среды порождает постоянный переход к новому состоянию равновесия. Отсюда следует то, что контакт с новым вызывает, прежде всего, чувство небезопасности. Так нужно ли гештальттерапевту брать регуляцию в группе под свой контроль и избегать формирования в ней внутренней саморегуляции?

Предложение 9           Группа как контекст поддержки.

«Счастлив человек, который может находиться в группе, состоящей из людей сходных с ним умонастроений. Таких людей требуется всего лишь несколько сотен, чтобы быть спокойным за свое умственное здоровье, хотя вокруг было 8 миллионов сумасшедших» (P. Goodman, 1942-1959,1, 19, i).

Поддержка - это главная составляющая потенциала группы. Это положение развивала в своих работах и в совей практике Лора Перлз. Во-первых. Группа обеспечивает безопасность при контакте с новым. Во-вторых, в ней происходит то, что мы называем «безопасным повышением напряжения в решении неотложной задачи» в противоположность хроническому низкому напряжению в подходе к проблеме, требующей неотложного решения, которое характеризует невроз. Поддержка активно противостоит эготизму и способствует оздоровлению отношений. Я не согласен с Перлзом, утверждающим, что признаком здоровья и зрелости является умение обойтись без поддержки окружения, одной только самоподдержкой. По моему мнению, здоровый и зрелый индивид- это тот, который способен гибко, адекватно и творчески воспринять поддержку как извне, так и из своих собственных ресурсов. Вот почему гештальттерапия остается способной решать экологические, и даже эко-систематичесие задачи.

Предложение 10           Группа как метонимия/ метафора общества.

«Если бы мы сообразовывались с обществом, которое безумно, мы обезумили бы сами; если бы мы не сообразовывались с тем единственным обществом, которое имеем, мы стали бы безумны» (P. Goodman, The Dead of Spring, in 1977).

Таков парадокс, представляющий собой едва ли не единственную альтернативу, стоящую перед нами. Гештальттерапия, как направление психотерапии, и в особенности гештальттерапия в группе позволяет изменяться, но изменять и приспосабливать также и реальность. Это не метафора политики, т.к. группа - не голограмма общества. Но характер ее тем не менее политический: если группы с определенными гешталътами могут быть определенными лабораториями для анализа подавления желания в

27

Жан-Мари Робин

общественной жизни, а также двигателем изменения, - то повседневная жиз^ дает взамен великолепное средство анализа таких групп, как постоянных производителей иллюзий всемогущества.

Однако гештальттерапия, вписываясь в теорию поля, которая в свою очередь, является важнейшей составляющей теории систем, по моему мнению обладает надлежащим концептуальным и методологическим аппаратом для общения и полемики с теми, для кого группа составляет предмет и цель исследования.

Первая версия этого текста представляла собой лекцию на открытии Чтений 1994г. вторая версия была представлена на пленарном заседании 5-го европейского конгресса по гештальттерапии в Кембридже (Великобритания) в 1995г.

Перевод Е.Лебедевой

28

ДАНИИЛ ХЛОМОВ, ЕЛЕНА КАЛИТЕЕВСКАЯ

ОСНОВНЫЕ СТРАТЕГИИ РАБОТЫ ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПЕВТА.

Данная статья представляет собой краткое изложение учебного материала теоретической части курса подготовки гешталът-терапевтов, относящейся к методологии практики и осуществляющейся в рамках долговременных учебных программ. Речь идет о сравнительном анализе двух основных стратегий работы гештальт-терапевта, к которым условно могут быть сведены большинство существующих подходов.

Первая стратегия работы, относящаяся к более позднему историческому периоду развития гешальттерапии, обозначена как "работа с внутренней феноменологией клиента". Именно в этой форме, сохраняющей память о калифорнийском периоде жизни Ф.Перлза, гештальт-терапия, ярко и однозначно представленная техникой диалога с одним или несколькими пустыми стульями, обозначающих значимых персонажей жизни клиента, впервые проникла в Россию. Значительно позднее произошла встреча с гештальт-терапией как методом, имеющем свою собственную теоретическую базу и свое собственное представление о теории личности (теория "self), родившемся в диалоге с психоанализом и опирающемся на достижения гештальт-психологии, экзистенциализма, феноменологии, духовный восточных практик и т.д. Гештальт-терапия была создана в 40-е годы Ф.Перлзом и его сотрудниками, в настоящее время теоретическая база гештальт-терапии наиболее активно развивается на базе Кливлендского института гештапьт-терапии, где был подробно описан цикл построения и разрушения гештальта, известный как «кривая конгакта» (Подробнее об этом можно прочитать в

29

Даниил Хломов, Елена Калитеевская

небольшой по объему, но очень содержательной книжке Ж. -М. Робина «Гештальт-терапия», М.,1998, а также в его статье «Фигуры гешталъта» Московский психотерапевтический журнал, №3, 1994). Любой опыт — это опыт контакта в диалоге с миром. Контакт же является центральным и ключевым понятием гештальт-терапии. Контакт — это всегда обмен хмежду организмом и окружающей средой. Эта другая гештальт-терапия, исторически более ранняя, делает акцент на осознавании того, как клиент здесь и теперь в терапевтическом сеансе в диалоге с терапевтом осуществляет свой способ жить в этом мире и устраивать свой опыт, концентрируется на процессе творческого приспособления клиента и на способах его утраты. Эта стратегия работы терапевта обозначается как "работа на грашще контакта". "Изучение способа функционирования личности в окружающей ее среде - это изучение того, что происходит на границе контакта между индивидом и окружающей его средой. Именно на этой границе расположены психологические события: наши мысли, наши поступки, наше поведение, наши эмоции являются формой нашего опыта и встречи этих событий на границе с окружающим миром" (Ф.Перлз).

Есть три взаимосвязанных процесса, три координаты гештальттерапии: теория поля, феноменология, диалог (подробнее об этом см. в сб. Гештальт-95: Интервью Роберта Резника: «Гештальттерапия, принципы, точки зрения и перспективы»). Это взгляд гештальттерапии на мир, который очень отличается от психоанализа. Корни гешталъта - в психоаналитической теории развития личности. Однако, при подходе к терапии мы наблюдаем смену парадигм: от аристотелевской, линейной или механической модели причинности - к модели теории поля, где все относительно, взаимосвязано, все является процессом.

Личность не может быть определена без своего поля, своего окружения, своей истории. Сущностью этого поля является целостность. Это не просто мир, это субъективный мир.

Субъективная личностная часть поля сущностно включает в себя свое феноменологическое поле. Решающим здесь является то, как человек воспринимает мир, как делает выбор, создает собственный опыт, организует свой собственный мир и самого себя в нем, как создает свои собственные смыслы. Важно, что все это рассматривается не как структура, а как процесс. «Замороженная» феноменология рассматривается как патологический паттерн.

Терапевтические отношения в гештальттерапии строятся в форме диалога. Диалог в гештальттерапии рассматривается в экзистенциальном «Я - Ты» буберовском смысле. Отличительной чертой диалога в гештальттерапии является ответственность терапевта. Терапевт одновременно более свободен, чем в других терапевтических системах, и в тоже время он несет личную персональную ответственность за то, что происходит в терапии, он не может защитититься теорией или правилами.

30

Основные стратегии работы гвштальт-терапевта

Работа с внутренней феноменологией клиента.

Первая из названных в этой статье стратегий может быть обозначена как работа с внутренней феноменологией клиента и имеет ряд фундаментальных отличий от работы на границе контакта. Во- первых, здесь терапевт находится не в диалоге с клиентом, а в позиции фасилитатора диалога клиента с неотреагированными трудными элементами его внутреннего опыта. Терапевт выполняет роль ресурса, вспомогательного «Я» клиента. Эта работа более структурирована технически, и переживания самого терапевта не попадают на границу контакта. Несмотря на то, что эта работа менее творческая, она оказывается очень подходящей для начинающих терапевтов, что видимо и послужило причиной такого бурного ее распространения, что на некоторое время она полностью подменила собой само понятие гештальт-терапии. В то же время, описать ее надо подробно, поскольку в литературе она описана фрагментарно и эмоционально. Сначала восторгались, потом начали ругаться, что, мол, свели всю гештальт-терапию к технике. А работа эта сама по себе заслуживает внимания. Наиболее известна из всего этого периода работа Ф.Перлза со снами как с проекциями разных частей личности и выяснением «экзистенциального послания» сна (см Ф.Перлз. Гештальт-семинары. М., 1998.)

Само название «работа с внутренней феноменологией» нуждается в объяснении. Все, что существует, происходит, является неким феноменом. Есть вещи, существующие только во внутреннем мире, например, при психозе. Люди, сидящие в психотерапевтической группе являются феноменами внешнего мира и одновременно они же существуют как феномены внутреннего мира в голове друг у друга. Феномены — это то, что обязательно заканчивается, они ограничены и изменчивы. Например, сила тяжести не относится к феноменам, также как и другие объективные законы. Феномены существуют как конкретные воплощения страха, любви, злости, они - субъективны. Реальность, как известно, есть нечто, производное от субъекта. Поэтому основная рабочая зона терапевта — это зона проекции. Кроме границы, у феномена есть поддержка его интеграции с помощью энергии чувств. Феномены связаны определенными чувствами. Феномен - это то, что небезразлично клиенту. Феномены, представленные во внутреннем пространстве человека, могут быть описаны как некоторые- изоляты, внутри которых есть напряжение. Это что-то, что изолировано от обмена с другими объектами внутреннего мира. Любое внутреннее переживание когда-то было опытом внешнего контакта с референтными фигурами внешнего мира. Невозможность продуктивного разрешения этого диалога когда-то в прошлом приводит к формированию хронического переживания незаконченной ситуации, некоего застывшего изолята во внутреннем пространстве клиента. Внутренние феномены подменяют реальность внешнего мира. Искаженная картина внутренней феноменологии нарушает поведение во внешней среде. Задача терапии — помочь клиенту вновь развернуть это «схлопнутое» переживание в диалог, сделать обе стороны диалога подвижными и достичь новой, более продуктивной интеграции. Сам

3)

Даниил Хломов, Елена Калитеевская

термин «внутренняя феноменология» означает, что мы будем работать не с реальной мамой клиента, а с «образом мамы». Если клиент работает с реальным терапевтом, он работает в режиме реального диалога. Однако можно организовать и диалог с воображаемым терапевтом, поставить пустой стул попросить клиента вообразить на стуле терапевта и поговорить с ним. Конечно это будет разговор клиента со своим «внутренним терапевтом».

Таким образом, работа с внутренней феноменологией заключается в выявлении внутренних «драйверов», управляющих поведением, распознавании противоположности, т.е. объекта управления (например, это могут быть противоположности «торопливая мать - медлительный ребенок» или «контролирующий отец - беспомощная зависимая дочь» и т.д.) и поддержание диалога между двумя феноменами внутреннего мира клиента, каждый из которых — он сам. Задачей терапевта здесь является поддержка хороших фигур у клиента и избегание вступления с клиентом в прямой диалог, что явилось бы признаком дефлексии клиента. Исключением является первая фаза работы, в которой происходит выявление болезненной проблематики и фигуры для работы (Именно в этой точке и происходит выбор дальнейшей стратегии — либо поддерживать эмоциональное осознавание на границе контакта, либо выделять некий напряженный изолят и уходить с границы контакта. В любом случае работа с внутренней феноменологией клиента обеспечивает большую безопасность терапевта, поскольку обе выделяемые для работы полярности принадлежат клиенту. Это становится особенно актуальным при столкновении клиента и терапевта с одной и той же проблемой.)

Если условно обозначить внутреннюю зону клиента в виде круга, то в нем можно выделить некие темные непереваренные куски опыта. Задача терапевта -помочь клиенту сфокусировать тему, вывести за пределы внутренних феноменов и спроецировать на пустой стул. Затем представить, какая полярность образует второй стул. На двух стульях как бы представлен клиент целиком. Таких полярностей, т.е. различных способов интеграции, много у одного и того же клиента. Однако в данный момент только одна пара образует фигуру проблемы.

В процессе проецирования у клиента может возникнуть сопротивление. Здесь отношение к сопротивлению принципиально иное, чем при работе на границе контакта. В данном случае важно «дожать» клиента, чтобы он все-таки спроецировал проблему (например, пусть почувствует себя изжеванной резинкой, если он говорит, что это его жизнь, и, конечно же, встает вопрос о том, кто же его так изжевал?). Выделение, проецирование сложного образа на стул маркируется изменением состояния клиента.

Таким образом, первый шаг - это прояснение темы. Второй - выделение противоположностей. Важно, чтобы количество фигур было не больше двух (противоположности, в сумме составляющие целое). Если клиент неясен и говорит о многих вещах сразу, задача терапевта превратить это в одну тему. Терапевт также должен препятствовать дефлексии клиента, который так и

32

Основные стратегии работы гвштальт-терапевта

норовит увеличить количество стульев, перепутать их значение, вовлечь терапевта в «треугольник» или разговор о бессмысленности диалога с пустым стулом и т.д. Третий шаг - как можно более точное описание позиций с использованием образов, прозвищ и различных приемов амплификации. Важно оживить обе позиции (при этом терапевт одинаково поддерживает обе позиции клиента, вне зависимости от внутренних приоритетов). Четвертый шаг -фасилитация диалога. Пятый - интеграция. Важно, что интеграция должка быть произведена самим клиентом после прохождения кульминации диалога. Тогда терапевт может предложить клиенту выйти за пределы данных двух позиций, найти точку в пространстве, с которой можно посмотреть на ситуацию со стороны и описать в этой точке себя и свое состояние. На протяжении всей работы инструкции терапевта должны быть четкими и ясными, он должен внимательно следить за сменой позиций. Если состояние клиента меняется -дать знак, сигнал пересесть на другой стул. Нередко в течение одной встречи не удается пройти все стадии. Если работа прерывается, обязательно нужно вывести клиента за пределы диалога, чтобы он осуществил промежуточную интеграцию.

Есть некоторые ситуации, например, острый запрос на поддержку, в которых работа с пустыми стульями неуместна.

Работа на границе контакта. Клиент всегда включается в работу по поводу какого-либо «голода» и предъявляет терапевту привычный способ поддержания себя в голодном состоянии. При этом терапевт оказывается для клиента питательным продуктом. Может также быть выявлено нарушение и выделительной функции клиента, когда клиенту стыдно, неловко кормить терапевта какой-либо информацией. Для иллюстрации работы на границе контакта можно использовать метафору, как маленький пингвиненок пытается съесть сырую рыбу. Пожует, пожует и отрыгивает ее взрослому пингвину. Тот пожует, пожует, и вот уже пища оказывается пригодной дош пингвиненка. Так и клиент обращается к терапевту с какой-то информацией, а терапевт немного ее видоизменяет и возвращает обратно клиенту в более пригодном для употребления виде. Тот пожует, пожует и опять отрыгивает терапевту, мол не годится. А терапевт опять немного пожует, и - обратно клиенту. И так много раз... Что очевидно следует из этой метафоры, так это то, что терапевту нужно сформировать и натренировать специальный «терапевтический желудок», чтобы не отравиться ядом, которым его пытается накормить клиент. Попросту говоря, чем более терапевт является проработанным, чем больше он в курсе по поводу собственных проблем, тем более свободно он чувствует себя с клиентом. Чем меньше у него зона неосознаваемой тревоги - тем меньше шансов попасться в ловушкуДВажно помнить, что терапевт является переходной фигурой в жизни клиента, предоставляющей клиенту возможность потренироваться в осознавании и изменении опыта. Так что и яд клиента, и деликатесы, которыми

33

Даниил Хломов, Елена Калитеевская

он пытается кормить терапевта, предназначены вовсе не ему, а реально значимым фигурам в жизни клиента.

Работу на границе контакта можно определить как диалог, в ходе которого поддерживается процесс удовлетворения межличностных потребностей клиента в беседе с терапевтом. Т.е. это диалог, в котором удается распознать и преодолеть остановки этого процесса, исследовать возможности клиента отстоять свои границы, предъявить свои интересы, отказаться от ядовитой для себя информации и т.д. Диалог — это всегда встреча двух феноменологии - терапевта и клиента. В данном случае фигурой диалога является способ клиента устраивать свой контакт, свою жизнь в контакте с окружающей средой, которой выступает терапевт. Если есть схема, технология разговора - он перестает быть открытым диалогом. Поэтому при работе на границе контакта терапевт всегда находится в ситуации неопределенности и вынужден осуществлять творческое приспособление к ситуации. Есть особая ценность терапевтического «незнания» как основы терапевтического любопытства. Психотерапевт может поддерживать процесс диалога в определенных рамках на протяжении длительного времени, но не может гарантировать его результат.

Несколько слов о понятии творческого приспособления. Творческое приспособление можно определить как процесс поиска нового решения в ситуации неопределенности в отсутствие заданного выбора. Понятие напряжения также необходимо, поскольку' энергия творческого приспособления определяется «разностью потенциалов» между знанием и незнанием в зоне чистого интереса, любопытства, возбуждения. Способность к творческому приспособлению связана также с проявлениями конструктивной агрессии, но утрачивается, если на место возбуждения приходят тревога или страх. Способность к творчеству связана со способностью выдерживать напряжение ситуации неопределенности. Способность к творческому приспособлению зависит также от чувства юмора, умения быть смешным, азартным, играть в серьезные вещи. Набор этих качеств позволяет ребенку превращать беспокойство в любопытство и расти, развиваться в страшном и непонятном мире взрослых. Обращение к терапевту во многом связано с утратой способности к творческому приспособлению. Пациент - это тот, кто терпит нужду и голод. Его потребность не удовлетворена, поскольку архаический привычный способ ее удовлетворения больше не работает. Поддержка со стороны терапевта - это поддержка поиска клиента и поддержка его нецеленаправленности. Сугубая серьезность терапевта может подтвердить худшие опасения клиента, а хорошая шутка - лучший помощник в терапии, шлюз, снижающий пафос драмы.

Работа на границе контакта - это постоянная работа с проекциями клиента, т.е. с его фантазиями, с его переносом в адрес терапевта и сопоставление этих фантазий с реальностью. Формирование терапевтических отношений, т.е. переноса в терапевтический контакт характерных для клиента

34

Основные стратегии работы гештальт-терапевта

способов переживания и действия, поддержание этого переноса с целью исследования этих способов и постепенное освобождение диалога от проекций клиента создает основу долгосрочной психотерапевтической работы.,'Клиент всегда попытается заставить терапевта играть по своим правилам. В каком-то смысле, если провести параллель с точкой зрения психоанализа, гештальт-терапевт выступает родителем «иного типа» или, проще говоря, «иным», т.е. живым человеком. Всегда встает вопрос: что делать терапевту со своими чувствами, возникающими в сеансе? Основа обращения психотерапевта со своими реакциями - это уважение и внимание терапевта к своей собственной феноменологии. Обучение психотерапии - это во многом обучение тому, как обходиться со своими реакциями и как встраивать их в терапевтический диалог в форме, доступной для клиента и с терапевтической пользой для него. Здесь очень мало от техник (подробнее об этом, а также о ресурсах эмоционального сопротивления терапевта и клиента см. статью Е.Калитеевской в сборнике «Гештальт-97», М., 1998).

Следует специально отметить отношение к сопротивлению клиента при работе на границе контакта. Сопротивление рассматривается здесь не как досадная преграда, которую необходимо сломить для достижения поставленных целей. Сопротивление - то же желание, только противоположное. В нем аккумулирована значительная часть энергии клиента. При работе на границе контакта терапевт поддерживает зону, в которой больше энергии. И если энергии больше в сопротивлении - стоит присоединиться к сопротивлению, чтобы освободить полюс желания. И, напротив, раскачивая полюс желания, есть риск усилить сопротивление. Сопротивление также может выступать как патологическое, фиксированное, прерывающее контакт, а может быть творческим, свободным и осознанным, отвечающим потребности настоящего момента. Например, без здоровой конфлюэнции было бы невозможно переживание удовлетворения или острого интереса. Без интроекции передача знаний оказалась бы невозможной. Проекция позволяет создать контакт с другим человеком, а ретрофлексии мы все обязаны всеми достижениями цивилизации. L, Работа на границе контакта помогает клиенту осознать, как он организует свой процесс, свою жизнь прямо сейчас - в контакте с терапевтом. «Здесь и теперь» он делает то же, что и всегда. Фигура настоящего всегда отражает целостное переживание своей жизни и всегда формируется в контексте актуальной потребности, выхватывая из картин прошлого и будущего соответствующие фрагменты. Меняя качество переживания в точке настоящего момента, мы меняем осмысление проживания своей жизни в целом - меняется не только настоящее, меняется также восприятие прошлого опыта и картина будущего. В этом магия гештальт-терапии.

Работа на границе контакта может быть условно разделена на два основных этапа — диагностический и экспериментальный.

35

Даниил Хломов, Елена Калитвевская

Первая задача терапевта - помочь клиенту прояснить свою истинную потребность (Например, человек жалуется на то, что страдает от недостатка любви, однако, делает все, чтобы эту любовь не получить.)

В процессе работы терапевт всегда отмечает некоторые феномены например, возросшее напряжение клиента при затрагивании болезненной для него темы, внезапное падение энергетики, изменение позы или тона голоса, непроизвольное изменение дистанции в адрес терапевта и т.д. Таким образом первая составляющая работы терапевта - просто видеть, слышать, чувствовать и воспринимать очевидные вещи.

В диагностике происходящего терапевт может также использовать известные ему объяснительные схемы функционирования, а также объективные законы развития чувств. Например, если человек говорит, что чувствует обиду, уже не обязательно спрашивать его, злится ли он на того, на кого обижается, поскольку в переживании обиды всегда смесь любви и агрессии. Если демонстрируется лютая ненависть - значит, ищи привязанность. То же относится к диалектике желания и сопротивления, поскольку мы можем переживать желание сделать что-либо только если встречаем внутри себя сопротивление. Иначе все действия осуществлялись бы автоматически и не оставляли бы в нашей душе никакого следа. Имеет смысл помнить о том, что личность диалогична, «Я» представляет собой конгломерат противоположных сил, и значительная часть энергии блокирована в непредъявленном полюсе. Полезно также использовать свои знания о теории и функциях «self». Например, если человек много и подолгу рассуждает о пользе какой-то терапевтической системы, сам он, вероятно опасается предъявлять свои индивидуальные эмоции. Есть еще известная всем «механика» различных видов сопротивления. Клиент, постоянно похлопывающий себя по коленке, вероятно, хочет поколотить кого-то или, возможно, мечгает, чтобы его отшлепали. В любом вопросе содержится информация о том, кто спрашивает.

Психоаналитическая работа официально построена на интерпретациях терапевта. Гештальт-терапевты могут интуитивно следовать интерпретациям, не осознавая этого. Отсутствие опоры на интерпретации в работе, а также вред терапевтических гипотез - это очередной миф о гештальт-терапии. Правда заключается в том, что гештальт-терапевт не может остановить поток своих собственных размышлений о клиенте и безусловно ведет себя в соответствии со своей интерпретацией или терапевтической гипотезой. В отличие от психоанализа с его системой вертикальной диагностики, где клиент оказывается жертвой интерпретации, в гештальт-терапии клиент - партнер в процессе поиска смысла происходящего и индивидуальное наполнение конкретным смыслом обсуждаемых понятий принадлежит ему (насколько различный смысл вкладывают разные люди в такое, например, распространенное словосочетание как «получение поддержки»). Однако, и терапевт не идиот, который только и делает, что следит за динамикой энергии в контакте, совершенно не пытаясь понять, о чем же с ним говорит клиент. Один из принципов диагностики в

36

Основные стратегии работы гештальт-терапевта

гештальте, гениальный в своей простоте, состоит в том, чтобы позволить себе воспринять очевидное. Более того, энергия живость и продуктивность терапевтических гипотез зависят от уважения и доверия терапевта к себе. Иногда чувства терапевта помогают ему уловить «тему» клиента. А если то, что клиент говорит, совершенно не «цепляет» терапевта - это может быть сигналом, что фигура процесса клиента расплывается и теряет свою энергичность.

Интерпретация в гештальт-терапии всегда индивидуальна, т.е. предназначена именно этому клиенту на основании данных его опыта и всегда субъективна, т.е. принадлежит конкретному терапевту с его набором характеристик и жизненных реалий. Интерпретация рождается каждый раз в единственном в своем роде диалоге. Индивидуальная интерпретация — это самая рискованная часть работы терапевта. Поведенческие реакции при фобии могут выглядеть одинаково, однако страх может быть различной природы: можно использовать страх для того, чтобы избавиться от ужаса несуществования, привязаться для получения заботы или симптом может быть средством извлечения выгоды. При работе на границе контакта важно, КАК все это предъявляется, КАК живет, КОГДА и КАК исчезает и ЧЕМ замещается. Преждевременные заключения ведут к многочисленным ошибкам. Поэтому интерпретация может выдаваться клиенту в форме образа, предлагаться для обсуждения, но не иметь вида окончательного диагноза.

Психоанализ ограничивается этапом диагностики. Однако прошлое проективно, и об одном и том же человек может из разных состояний вспоминать как о различных событиях. Психоанализ в своей основе - это исследовательский проект. Гештальт-терапия - это скорее педагогический проект, который базируется на утверждении: если ты хочешь изменить что-либо в своей жизни - сделай это прямо сейчас. Ничего нельзя изменить завтра. Эксперимент предполагает, что проблема клиента может быть представлена как действие, разворачивающееся здесь и теперь в терапевтическом сеансе. Зона эксперимента - это зона поиска, зона интереса. Это некая творческая пауза, где клиент, находясь в безопасных условиях, отпускает стандарты. Основная цель эксперимента - заставить двигаться застывший опыт клиента, чтобы способность к творческому приспособлению могла быть восстановлена. Важно упомянуть об экспериментах в рамках трансферентных отношений, когда терапевт побуждает клиента рисковать отношениями в малых дозах, проясняя реальность.

К терапевтическим экспериментам не относятся заранее продуманные упражнения, в одинаковой форме предлагаемые всем. Основой гештальт-эксперимента является индивидуальная интерпретация и выдвигаемая на ее основе терапевтическая гипотеза. Например, человек привычно игнорирует страх и с первых минут вовсю рассуждает. Внезапный переход терапевта на доверительный тон может вызвать настороженность. Следовательно, работать надо с безопасностью, выяснить у клиента, понимает ли он, где находится, с кем говорит. Эксперименты могут быть большие и маленькие, но это всегда

37

Даниил Хломов, Елена Калитеевская

интервенция со стороны терапевта. Например, если человек говорит о себе, д_е используя местоимение «Я», можно попросить его говорить от первого лица Это небольшой эксперимент. А если клиент боится показаться смешным в глазах терапевта, то предложение терапевта, чтобы клиент придумал ситуацию в которой смешно выглядел бы сам терапевт, может оказаться очень большим экспериментом и выявить полную беспомощность клиента, а может оказаться и не очень большим экспериментом. Катастрофические проекции в адрес участников группы, которые, как кажется клиенту, его отвергают, могут быть проверены реальной обратной связью и т.д.

В конце каждого сеанса работы терапевт выясняет состояние клиента и качество интеграции полученного опыта. Важно оставлять время на интеграцию. В тех случаях, когда терапия проводится в группе, есть дополнительная возможность групповой интеграции опыта. Как правило, чувства, не обозначенные клиентом, но активно влияющие на его состояние, «оседают» в группе и могут быть возвращены в процесс терапии путем эмоционального обмена между участниками группы.

Работа на границе контакта является областью гештальт-терапии, которая активно развивается как в практическом, так и в аналитическом юпоче (см статьи Д.Хломова о динамической концепции личности в гештальт-терапии в сборниках Гештальт-96, Гештальт-98).

В рамках данной статьи остались нерассмотренными некоторые важные вопросы, имеющие прямое отношение к работе на границе контакта: рассмотрение параметров процесс-анализа построения и разрушения гештальта с точки зрения «кривой контакта», особенности терапевтических отношений в гештальт-терапии, и т.д. Четкое разведение и рефлексия двух разных стратегий работы гештальт-терапевта, описанных выше, представляется весьма важной для того, чтобы терапевт мог ясно осознавать свой выбор и его последствия, а также альтернативные возможности действий в терапевтической ситуации. При этом в практической работе деление на различные стратегии весьма условно, и терапевт может на протяжении одной сессии переходить от одной стратегии к другой.

38

ЕЛЕНА МАЗУР

ТАЙЦЗИ + ГЕШТАЛЬТ - ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ АЛЬЯНС

В течение целого ряда лет я практикую Тайцзи-цюань. У меня была возможность заниматься в школе Мартина Инн в Сан-Франциско, сейчас я занимаюсь в Москве в школе Роберта Амакера. В последнее время я стала использовать упражнения Тайцзи в практике своих тренингов и работы с клиентами. Я хотела бы поделиться некоторыми размышлениями о возможности интеграции Тайцзи и гештальт-терапии. В этой статье я буду опираться на опыт своей работы, а также на интервью с Р. Амакером, которое я привожу ниже.

Практика Тайцзи-цюань давно привлекала внимание психологов и психотерапевтов, как древнейшее восточное боевое искусство, помогающее людям усовершенствовать и исцелять себя. О психотерапевтической ценности Тайцзи писал К. Юнг, который использовал даосские принципы Инь и Ян для гармонизации внутренних конфликтов, для интеграции сознательного и бессознательного. Тайцзи-цюань он считал методом, аналогичным процессу психотерапии.

Из всех психотерапевтических систем практика Тайцзи, пожалуй, наиболее созвучна системе биоэнергетики А. Лоуэна. Оба метода стремятся к сходным целям и при помощи сходных средств - к гармонизации отношений между человеком и миром посредством гимнастики, дыхательных упражнений и медитации. Известна попытка синтеза гештальт-терапии и Тайцзи-цюань Эдвардом Беверли, который широко использовал в своей работе элементы Тайцзи, направленные на расслабление, успокоение и сосредоточение (Доктор Н., 1997)

Возможен ли более тесный альянс между Тайцзи и гештальт-терапией? Что может служить основанием такого альянса? Как Тайцзи может углубить и

39

Елена Мазур

дополнить гештальт работу? Чему Тайцзи может научить гештальт-тералию? Может ли гештальт-терапия включиться в практику Тайцзи-цюань?

Много интересных вопросов. Попытаемся в какой-то мере найти на них ответы.

Мы полагаем, что основой для этого альянса может служить общность базовых принципов, на которых построена гештальт-терапия и Тайцзи-цюань.

Во-первых, в обеих практиках реализуется принцип целостности. Все действия в Тайцзи основаны на использовании тела как единого целого, работа этого принципа позволяет создавать внутреннюю телесную интеграцию, ощущения сбалансированности и равновесия. В гештальт-терапии целостность рассматривается в несколько более широком плане, как единство эмоционального и интеллектуального, организма и среды, человека и мира.

Во-вторых, Тайцзи использует принцип телесного осознавания, который получил также достаточно широкое распространение и в гештальт-терапии. Обе практики развивают контакт сознания и тела, что служит источником внутренних изменений.

В-третьих, в Тайцзи-цюань, также как и в практике гештальт-терапии широко применяется принцип контакта или взаимодействия. Мы не будем здесь останавливаться на гештальтистской теории цикла контакта, она хорошо известна. Хотелось бы отметить, что в Тайцзи достаточно широко используются самые разные способы вступления в контакт и отхода от него, можно сказать, что существует также и телесная граница контакта, которая может подвергаться самым разным трансформациям. Это особенно ярко проявляется в практике парной работы Туй-шоу, которая развивает сенситивность по отношению к партнеру, умение принимать его силу, находить слабость, и воздействовать на него своей силой. Интересно, что смысл упражнений в Тайцзи-цюань достаточно психологичен, он создается взаимодействием с партнером. В Тайцзи-цюань важно личностное отношение к упражнениям: они не могут быть выполнены, если практикующий не понимает их смысла.

В каких же формах может существовать альянс Тайцзи-цюань и гештальт-терапии?

Одна из форм альянса вполне очевидна и заключается в использовании отдельных упражнений Тайцзи в гештальт-терапии. Эта форма альянса как использование отдельных телесных упражнений для целей психотерапии уже применяется в телесно-ориентированной терапии. В своей практике мы использовали отдельные техники и упражнения Тайцзи-цюань для проработки конкретных проблем клиентов в рамках гештальттерапии. У клиентов неуверенных в себе, с ощущением недостатка внутренних и внешних опор, которое сопровождалось ощущением неустойчивости в ногах, эффективно работали упражнения на "укоренение". Они укрепляли чувство опоры и позволяли также найти лучшую опору в реальной жизни. Упражнения по выпрямлению позвоночника хорошо помогали депрессивным пациентам, "выпрямляя" их настроения и помогая создать более позитивные ориентации по

40

Тайцзи + гештальт - психотерапевтический альянс

отношению к будущему. Практика телесного расслабления Тайцзи позволяла _снять мышечные блоки, оживить тело, освободить внутреннюю жизненную энергию Ци, помогая лечению психосоматических расстройств. Практика углубленного брюшного дыхания способствовало развитию ощущения внутреннего равновесия, баланса, целостности. Кроме того, упражнения Туй-шоу удачно использовались в групповой и парной работе, они учили партнеров слушать друг друга, помогали избавиться от напряжения в отношениях. Эти упражнения могут использоваться также при разрешении конфликтов.

Другая форма альянса Тайцзи-цюань и гештальт-терапии связана с использование эмоций и ощущений, возникающих в ходе практики Тайцзи, в качестве материала для терапии. Обычно эмоции, возникающие во время занятий Тайцзи, игнорируются, однако освобождение дыхания и разблокировка мышечных зажимов может приводить к высвобождению достаточно глубоких подавленных эмоциональных переживаний страха, гнева, неуверенности и др. Эти переживания, как правило, являются следствием незавершенных ситуаций и могут найти завершение в процессе гештальт-терапии. Такая работа может дать более глубокие личностные изменения и позитивно влиять на практику Тайцзи. В качестве материала для гештальт-процесса могут служить не только эмощш, но и ощущения, появляющиеся в ходе занятий Тайцзи. Эта психотерапевтическая работа поможет восстановить способность к организмической само регуляции, использовать мудрость организма, вернуть спонтанность и доверие к своему телу.

Данная форма альянса представляется новым и перспективным направлением работы в гештальт-терапии.

Чем же еще практика Тайцзи может быть ценна для гештальт-терапии? Здесь нам важно обратиться к интервью Р. Амакера. Он показывает, что Тайцзи-цюань - это не только искусство движений, но и искусство изменений. Прежде всего, Тайцзи-цюань создает изменения на телесном уровне, но не ограничиваясь этим, создает возможности и для более широких жизненных изменений. Амакер пишет, что изменения на телесном уровне приводят к изменениям на более высоких уровнях человеческого существования (эмоциональном, интеллектуальном, социальном, духовном). По собственному опыту могу сказать, что занятия Тайцзи дают ощущение большего присутствия в жизни, в общение, развивают ощущение жизненности, создают более легкое, принимающее отношение к жизни, избавляют от ощущения стагнации.

Практика Тайцзи-цюань полезна и важна для гештальт-терапии еще и тем, что позволяет прояснить ряд важных компонентов процесса изменения. Амакер высказывает много ценных идей об изменении в Тайцзи-цюань. Тайцзи учит, что внутренние изменения требуют работы сознания и постоянного приложения усилий. Только в этом случае они становятся стойкими. Далее изменения происходят благодаря контакту с другими людьми, через практику взаимодействия. Амакер пишет, что процесс изменения в Тайцзи-цюань очень

41

Елена Мазур

увлекателен, он делает всех других людей своими учителями, ведь каждый человек предоставляет другому определенные возможности для развития которые не может предоставить никто другой. Мы является в Тай-цзи тем, чем являемся для других, говорит Амакер, а отсюда понятна значимость мнения другого, которое становится средством для изменения нас самих. О важности мнения другого для процесса изменения говорит и психотерапия. В качестве такого мнения выступает обратная связь от психотерапевта, когда он честно высказывает, как он воспринимает и переживает клиента. Д. Бьюдженталь известный американский экзистенциальный психотерапевт, подчеркивал значение именно честной обратной связи психотерапевта клиенту. Это правильно, поскольку мнение не должно быть проекцией, за которой может стоять скрытая манипуляция, направленная на поддержание зависимости клиента и утверждения авторитета психотерапевта. Жан-Мари Робин, французский гештальт-терапевт, говорил, что задача психотерапевта -"испариться". Это означает, что психотерапевт должен способствовать развитию у клиента способности занимать зрелую, независимую от мнения окружающих позицию, и быть судьей самому себе. Ф. Перлз писал, что усилия гештальт-терапевта должны быть направлены на личностный рост клиента, на переход от внешней регуляции к внутренней регуляции, на развитие способности принимать самостоятельные решения и делать выборы. В этом заключается свобода человека, а свобода - это условие и цель изменений. Как говорил известный американский гештальт-терапевт Б. Резник, психотерапия не лечит человека и не заставляет его меняться, а ставит человека перед выбором, осознав свой выбор, он становится способным к принятию решения, а значит к изменению. Изменения не навязываются человеку, они с ним происходят, это естественный процесс. На это указывает Амакер, когда говорит, что изменения не могут быть результатом выполнения некоторой ригидной философской программы, искусство изменений заключается в способности меняться благодаря тому, что происходит в жизни каждого человека. Для того, чтобы развивать в себе искусство меняться под воздействием жизненных обстоятельств, необходимо развивать специальную установку, которая выражается в разрешении вещам происходить, в готовности принимать все то, что происходит в жизни. Это соответствует даосскому принципу недеяния: важно следовать естественному ходу вещей, как бы растворяясь в ситуации, почти не соверпшя усилий, приводя свое действие в максимальное соответствие возможностям, заложенным в ситуации. (Чжуан-цзы, 1995, Малявин, 1997). И этому учит практика Тайцзи-цюань.

Про возможность использования принципов даосского мышления в психотерапии писали А. и Э. Минделл, Д. Бьюдженталь, Ф. Перлз. Применение этих принципов в гештальт-терапии позволяет более ярко высветить экзистенциальный аспект процесса терапевтических изменений. Они ставят в центр внимания вопросы соотношения психотерапии и жизни. Каким образом можно перенести терапевтические изменения в реальную жизнь пациента? Как

42

Тайцзи + гештальт - психотерапевтический альянс

сохранить позитивные терапевтические изменения? Как развить и закрепить в клиенте способность меняться, когда он уходит из терапии? Мы думаем, что изменения могут стать стойкими, когда терапевт направляет свои усилия не только на конкретные личностные изменения клиента, но также создает у него открытое отношение к жизни, снимает страх перед жизненными изменениями, развивает способность меняться через конфронтацию с жизненными ситуациями. Это положение кажется нам очень важным для развития концепции изменений в гештальт-терапии, оно существенно дополняет ее.

Хотелось бы остановиться еще на одном аспекте Тайцзи-цюань, также ценном для процесса психотерапевтических изменений. Амакер пишет еще об одном моменте, существенном для процесса изменений, это состояние духа учителя, которым он "заражает" учеников. Учитель снимает у учеников страх перед изменениями и помогает им найти свой собственный путь развития. Задумываемся ли мы о духовном состоянии психотерапевта в ходе психотерапии? Какую духовность привносит психотерапевт в психотерапию, и что это означает для изменений клиента? Что такое духовность в психотерапии? Этот вопрос все чаще начинает обсуждаться в психотерапии. На наш взгляд он больше обсуждается в экзистенциальной терапии, в процессуально-ориентированной терапии А. Минделла, чем в гештальт-терапии. Духовность в психотерапии - это жизненные цели, ценности, которые привносит терапевт в терапию. Это отношение психотерапевта к клиенту, основанное на искренней заботе о нем, заинтересованности в его росте и развитии. О духовности психотерапевта воодушевленно говорил Бьюдженталь, как о его готовности удивляться и восхищаться красотой внутреннего мира клиента. Духовность в психотерапии - это состояние глубокого присутствия, когда возникает глубокий интимный контакт с клиентом, ощущение тесной близости и понимания, когда терапевт разделяет переживания клиента и в этот момент как будто время останавливается. Это глубокое проникновение во внутренний мир другого, когда не надо даже слов для понимания.

Еще хотелось бы сказать, что психотерапевтическая практика преобразует не только клиента, но и терапевта. Она меняет его не только профессионально, но и личностно, помогая ему развить определенные качества и способности. Об этих качествах прекрасно написала Э. Минделл, называя их "метанавыками". Это интуитивность, гибкость, спокойствие, сочувствие, отстраненность, непосредственность, чувство юмора, открытость и др. (Э. Минделл, 1997). С нашей точки зрения, гештальт-терапия, как и процессуатьно-ориентированная терапия, может быть рассмотрена как духовная практика. К этому есть определенные предпосылки. Как известно, Перлз открыл в психотерапию путь восточным духовным практикам, он пытался быть в гештальт-терапии мастером, который вел своих учеников по парадоксальной дороге самомастерства, дисциплины и свободы. (Cohn, 1971) и это уже проблема для дальнейшего исследования.

43

Елена Мазур

Пора подводить итоги. С нашей точки зрения, альянс гештальт-терагоад _и Тайцзи-цюань может быть продуктивен в самых широких аспектах. Гештальт-терапия позволяет взглянуть на тело глазами души. Не являясь психотерапией Тайцзи-цюань дает широкий материал для проработки психологических проблем и конфликтов, для работы с эмоциями, ощущениями. Тайцзи-цюань открывает возможности для телесных изменений, и учит, что стойкие жизненные изменения могут быть достигнуты только в ходе постоянной работы, затрагивающей разные уровни существования человека. Это работа человеческой сущности, человеческого сознания, человеческой души. В системе Тайцзи-цюань гештальт-терапевты могут найти новые источники вдохновения для своей работы, новые концепции, методы и подходы. Тайцзи-цюань несет знания о древних принципах жизни Инь и Ян, которые помогают людям меняться. Эти знания необходимы каждому психотерапевту.

Литература

1.          Доктор Н. Тайцзи-цюань и психотерапия - В кн.: Хрестоматия по телесно-ориентированной психотерапии и психотехнике./Под ред. В.Ю. Баскаков/, М., 1997, с. -104-111.

2.           Малявин В.В. Совершенный человек в даосизме. М., 1997.

3.           Минделл Э. Психотерапия как духовная практика. М., 1997.

4.           Чжуан-цзы. Ле-цзы. М., 1995

5.           Colin R. Therapy in group: psychoanalytical, experiential and gestalt. // Gestalt Therapy Now. Theory. Techniques. Applications/ Faganj & Sheppard. N.Y. 1997.

6.          Perls F., Hefferliner, Goodman P. Gestalt therapy. Excitement and growth in the human personality. -N.Y. 1951.

ИНТЕРВЬЮ С РОБЕРТОМ AMAKEPOM.

Роберт Амакер - известный американский мастер Тайцзи-цюань. Преподает Тайцзи с 1968 года, регулярно проводит семинары в Сан-Франциско, на Гавайях, во Флориде. С 1996 года преподает в Москве, в настоящее время создает свою школу Тайцзи-цюань.

Интервью было взято на факультете психологии МГУ, совместно с Дмитрием Леонтьевым. Мы приводим выдержки из этого интервью, которые раскрывают психологические аспекты Тайцзи-цюань, которые могут быть интересны для психотерапевтов.

Вопрос: Что такое Тайцзи-цюань? Это боевое искусство, или система оздоровления, или путь личностного развития, или что-то интегративное?

Ответ: Это исторический артефакт. Это продукт многих странных личностей, каждая из которых внесла свой вклад в Тайцзи-цюань и придала ему свое особенное направление развития.

Тай-цзи - это очень сложное боевое искусство, и хотя можно было бы представить себе еще более сложное боевое искусство, но тогда невозможно

44

Тайцзи + гештальт - психотерапевтический альянс

было бы найти никого, кто смог бы прожить достаточно долго, чтобы полностью овладеть им.

Вопрос: Означает ли это что невозможно стать мастером в течение жизни?

Ответ: Нет, возможно, но это потребует лишком много времени. Привлекательность Тай-цзи состоит в том, что, даже если вы не станете мастером, вы не потеряете время, Тайцзи очень хорошо повлияет на вас, так как сам процесс обучения является очень здоровым.

Известный мастер Тайцзи-цюань Чень Манцин был врачом, его подход к Тайцзи формировался под влиянием медицины. Обучаясь в классе Ян Ченфу вместе большими мастерами и наблюдая за ними, он пришел к выводу, что они имеют весьма слабое здоровье, поскольку слишком акцентируются на боевом применении Тай-цзи. Он же акцентировал свое внимание на медицинских аспектах Тайцзи, связанных со здоровьем.

Тайцзи-цюань может быть рассмотрена как одна из форм Ци-гуна, поэтому можно практиковать Тай-цзи так, что это не приведет к большим результатам в боевом аспекте, но сделает Вас очень здоровым человеком. И Чэнь Манцин постоянно подчеркивал это.

Вопрос: В чем различие между начинающим и продвинутыми студентами Тайцзи-цюань и какие можно дать им рекомендации?

Ответ: По моему опыту люди изучают Тайцзи по разным причинам: медицинским, философским и артистическим.

Под медицинскими причинами я имею в виду не врачебное лечение, а все аспекты Тайцзи - цюань, связанные со здоровьем. Многие люди хотят заниматься Тайцзы для того, чтобы культивировать Ци и стать здоровыми, философский же или боевой аспекты становятся для них вторичными. Для других людей заниматься Тай-цзи означает следовать древним философским принципам Инь и Ян, символ Тайцзи буквально представляет собой знак Инь и Ян. Артистический аспект Тайцзи связан в свою очередь с борьбой или игрой.

Вопрос: Возможно ли кратко сформулировать философию Тайцзи?

Ответ: Это сделать очень легко. Она основывается на крайне простых принципах, которые могут быть открыты всеми и везде, и даже детьми, и в любом месте мира.

Тайцзи-цюань основано на очень простых принципах Инь и Ян, которые можно выразить словами: если одно поднимается вверх, то другое опускается вниз, все, что имеет право, имеет и лево, все, что имеет перед, имеет и зад.

В боевом искусстве, если я не двигаюсь, то не угрожаю и не могу атаковать, поэтому для того, чтобы атаковать, я должен двигаться. Когда я атакую и поднимаю кулаки, я создаю силу, которая пугает, и это есть сила Ян. Принцип состоит в том, что я не могу создавать силу, не создавая слабость.

В Тайцзи вы становитесь как бы детектором, настроенным на слабость другого человека, и по мере того, как ваш партнер начинает двигаться, вы

45

Елена Мазур

стараетесь обнаружить его слабость. Так, если я обнаружу вашу слабость, мне не нужно иметь какой-либо силы, и тогда даже маленький ребенок сможет победить вас, ткнув прямо в слабую часть. Теоретически, невозможно быть сильным, не будучи слабым.

Существуют четыре паттерна Инь и Ян: вперед-назад, направо - налево, внутрь - наружу и расширение - сжатие. По сути, если вы двигаетесь вперед, то я двигаюсь назад, если вы двигаетесь направо, то я - налево, если вы расширяетесь, то я сжимаюсь, и наоборот.

Студентам следует научиться изменяться. Изменение - это очень важное понятие Тайцзи. Изменение предполагает отсутствие эктремальностей, и это правильно. Как бы вы ни действовали и ни двигались, вы всегда должны быть способны действовать и двигаться в противоположном направлении. Если вы оказались в позиции, в которой вы не можете больше меняться, то Вы не можете больше делать Тайцзи. Идеальной позицией с точки зрения возможностей изменений является исходная стойка, так как из этой позиции вы может двигаться в любом направлении. Однако ученики часто занимают экстремальные позиции.

Единственная позиция, которая позволяет меняться - это срединная позиция.

Все это делает Тайцзи очень даосским искусством. В буддийской философии хорошо известно о срединном пути, о золотом пути. В даосской философии автоматически содержится эта идея.

Вопрос: Тайцзи - это телесная практика, которая приводит к изменениям на психологическом уровне. Какие психологические аспекты она затрагивает?

Особенно в аспекте проблемы ума и тела. А есть ли проблема ума и тела как таковая?

Ответ: Всегда есть проблема ума и тела! Я думаю, что наиболее существенным аспектом Тайвди является социальный или, как я его называю, артистический, Конечно, связь ума и тела очень важна, и об этом много говорит практика Йоги, утверждая единство этих качеств, но мне хотелось бы поговорить о социальном аспекте. Мой учитель Йоги говорил мне: " Если ты смог прожить совершенно один и не сойти с ума, то ты йог, и не важно, что ты практикуешь". Только очень уравновешенные и психически здоровые люди могут пережить опыт пребывания в полном отсутствии социальных контактов и выжить, не став странными или сумасшедшими. Известно, что отсутствие социальных контактов чревато психическими заболеваниями. Самое замечательное в Тайцзи - это то, что оно совершенно субъективирует вас по отношению к мнению других людей. Может быть, это звучит и ужасно, но вы должны быть объективированными в отношении своих качеств. Например, я могу достаточно долго практиковаться в приобретении мягкости, но и если кто-то прикасается ко мне и говорит мне, что я не мягкий, то я не могу спорить с ним: "Я - мягкий. - Нет, ты не мягкий." В конечном счете, вы должны понимать, что все, чем вы являетесь в Тайцзи - это то, чем вы являетесь для

46

Тайцзи + гештальт - психотерапевтический альянс

других, поскольку Тайцзи связано прежде всего взаимодействия с другими людьми.

Древнее изречение гласит, что Тайцзи, прежде всего, является координацией с самим собой, затем координацией с другими, а лишь затем координацией с универсумом. Координация с собой - это медицинский аспект Тайцзи, координация с другими - это артистический или боевой аспект, а координация с универсумом - это философский аспект. Джан Сэн Фэн говорил, хотя это звучит и немного странно в современных терминах, что Тай-цзи - это секс между мужчинами. Это не означает, конечно, что вы идете в дальнюю комнату и занимаетесь гомосексуализмом. Это означает реальную практику в отношениях Инь и Ян, что и составляет суть секса. Это то же самое, что сказать: я должен меняться посредством координации с другими. И это очень здоровый психический процесс.

Я встречал в своей жизни людей совершенно замечательных и необыкновенно светлых, о которых другие были ужасного мнения, однако их это совершенно не волновало, поскольку с точки зрения из собственных критериев они были необыкновенно просветленными. Тайцзи не позволяет так относиться к мнениям других людей. Если вам говорят, что вы идиот, то вы действительно идиот; если вам говорят, что вы жесткий, то вы действительно жесткий; если другие люди говорят , что вы не слушаете, то это действительно так. Вы можете настаивать, что вы умеете замечательно слушать, но если другие люди этого не чувствуют, то это- неправда.

Мой учитель говорил также о таких понятиях как объективное и субъективное. Он говорил, что надо перестать быть субъективным и начать быть объективным в отношениях с другими людьми. Когда психологи начинают заниматься Тайцзи, они часто подходят ко мне после нескольких занятий и говорят: " Вы занимаетесь психотерапией, хотя и не знаете об этом". Они говорят о том, что происходит в Тайцзи Тайцзи-цюань - это очень здоровый процесс, который помогает людям слушать друг друга.

Вопрос о связи ума и тела очень интересен. Человеческое существо очень сложно устроено. В самом общем смысле можно выделить несколько уровней существования человека: тело составляет базовый уровень, дух соответствует более высокому уровню, а между этими уровнями находится все, что мы называем эмоциями, интеллектом, воображением, духовностью и др. Существуют разные концепции изменения человека. В разных школах буддизма спорят о медленном и быстром изменениях. Существует концепция, согласно которой, наилучший путь изменения происходит благодаря росту на более тонком, высоком уровне. И если вы стали светлее на более высоком уровне, то и на более низком уровне также происходят изменения - тело становиться необыкновенно здоровым, а вы сами становитесь счастливым и Уравновешенным. Существуют доказательства, что таким путем происходят изменения у определенной категории людей, он это не означает, что такой путь изменения подходит большинству людей. Если обернуть этот процесс то можно

47

Елена Мазур

сказать, что изменения на физическом уровне приводят к изменениям на умственном и эмоциональном уровне. Это может быть доказано на более элементарном уровне существования, где люди не следуют принципам. Например, это можно проиллюстрировать идеей о жесткости и мягкости. Так, если люди начинаете заниматься некоторыми практиками, которые поддерживают физическую ригидность, то вполне очевидно, что эти люди станут также ригидными и умственно. Если же мы обратимся к тем, кто следует противоположным практикам гоменения и становится все более расслабленными физически, то мы обнаружим, что эти люди будут также более открыты и умственно. Другими словами, физическая практика влияет и на более высокий уровень человеческого существования. Это верно уже на уровне простых зещей, ио в Тайцзн-цюань это касается более сложных принципов Инь и Ян: если ваше тело начинает вести себя в соответствии с принципами Инь и Ян, то и ваш ум также начинает следовать принципам Инь и Ян.

Я могу привести пример го моей практики, когда следование принципам Инь и Ян меняло общение. Часто, мои студенты, начинающие заниматься Тайцзи, говорят мне: "Ты знаешь, мы недавно разговаривали с людьми и поняли, что мы практиковали с ними Тайцзи. " То есть вы начали их слушать?" - спрашивал я. " Да".- отвечали они.

Эти изменения может наблюдать не только мастер, но и студент, например, в своих отношениях семьей. Иногда они могут быть результатом сознательных усилий, но тогда они не очень стойки. Об этом много пишут в книгах по обучению применению принципов Тайцзи - цхоаш. в позседкевкой жизни, но я не сторонник таких книг. Эти книги сразу обращаются к умственному уровню существования, не предоставляя достаточных возможностей для практики этих принципов.

Меня привлекает другое. Я не говорю со своим ученикам об этих концепциях и принципах, но я предоставляю их телу возможность следовать эти принципам и двигаться определенным образом. И тогда сами ученики обнаруживают, что их ум начинает меняться, и они начинают вести себя с людьми совсем по-другому.

Одним из следствий физической мягкости на психологическом уровне является слушание. Принимать чью-то силу означает принимать чью-то информацию. Я предполагаю, что на самом высоком духовом уровне мягкость означает сострадание. Великий учитель Йогонанда говорил, что высшей ценностью йоги является сострадание. Высшая цель йоги - это способность чувствовать боль других людей, достижение такого состояния, когда вы не можете быть счастливы, если знаете о печали других людей и осознаете, что они несчастливы. Я совершенно согласен с этим. Это наивысший уровень человеческого существования. Вы можете выбрать эту философскую позицию, прочтя много книг, и сказать: " Я выбираю этот путь. Я хочу обладать универсальным состраданием. Я именно такой человек. Я хочу быть как Далай Лама". Но это может быть только интеллектуальной позицией, поскольку

48

Тайцзи + гештальт - психотерапевтический альянс

внутри ничего не меняется, и на более низких уровнях вы ощущаете эмоциональное и интеллектуальное сопротивление. Если же вы реально приведете ваше тело в надлежащее состояние путем очень простого изменения, то это повлияет и на все остальное ваше существование. Я говорю своим студентам по классу "толкание руками", как только вы касаетесь, друг друга, вы вступаете в соревнование: " Кто выиграет - психическое здоровье или психическое заболевание?" Оба заразны, но можно сказать, что душевное заболевание самое заразное из вех заболеваний - Вы можете заразиться даже по телефону.

Я поясню. Например, если вы делаете "толкание руками" в паре с очень жестким партнером, то вы "подцепите" его жесткость и в результате приобретете тенденцию быть более жестким. С другой стороны, если Вы отстранитесь от этой жесткости и разрешите ей уйти, то тогда напротив, ваша мягкость повлияет на него, и он станет более мягким. Весь вопрос заключается в том, кто больше осознает, и выиграет тот, кто действует более осознанно.

Например, пусть кто-то очень жесток, причем неосознанно жесток настолько, что это становится его способом жизни, но если вы улавливаете эту жесткость, можете осознавать ее и отстраниться от нее, то, в конечном счете, он становится все мягче и мягче. Я ощущаю это каждый день, когда преподаю. Когда я начинаю заниматься "толканием руками" с начинающими, иногда я думаю с безнадежностью: " Этот человек так ригиден! Сможет ли он когда - ни будь стать мягким?" И может произойти даже так, что, начиная делать "толкание руками " с другим начинающим учеником, более мягким, этот начинающий может стать даже более жестким, поскольку мягкость первого неосознанна - он просо более мягок по своей природе. Важно, что если вы сознательно стараетесь сохранить какое либо качество, то вы действительно изменитесь. В своей практике я замечал удивительные вещи. Иногда люди, которые казались мне вначале совершенно безнадежными, могли неожиданно и значительно измениться просто в один день, а другие люди, которые казались мне вначале более талантливыми и менее ригидными, могли совсем не меняться.

Китайцы говорят: " И последние становятся первыми". Если обратиться к мастерам Тай-цзи - цюань и спросить их, в каком они были состоянии, когда начинали занимать Тайцзи, то они ответят по-разному. Одни вспомнят, что они были необычайно здоровыми и талантливыми и именно поэтому стремились стать большими мастерами. Другие же вспомнят, что были больны, в очень плохом состоянии, часто раздражались, и поэтому начали заниматься практикой Тайцзи, а поскольку они практиковали осознанно, то начинали быстро меняться. Можно встретить людей, которые не считали нужным меняться в течение жизни. Такие люди, казавшиеся необыкновенно здоровыми в детстве, спустя 50 лет становятся очень больным и приобретают все возможные заболевания, поскольку они не обращали внимание на свое здоровье и считали, что оно будет длиться вечно. Другие же люди, у которых были большие

49

Елена Мазур

проблемы со здоровьем, начинает работать над ними очень усердно и становились здоровыми. Даже среди мастеров Тайцзи - цюань, есть такие которые в прошлом тяжело болели - у них бьш туберкулез и многие другие болезни -но в настоящее время чувствуют себя великолепно. В этом и состоит процесс изменения.

Я хочу сказать, что на самом деле иногда вам даже везет, когда вы больны, так как это направляет вас на путь, который поможет вам сделать себя здоровыми. Но если у вас нет осознанности, то ничто в вас никогда не измениться, и несмотря на то, что от природы вы чувствуете себя здоровыми и хорошо скоординированными людьми, вы никогда не усовершенствуетесь. Я наблюдал многих людей, которые находились в процессе изменения, и не только в Тайцзи, но также и в йоге, и в атлетике. Однако процесс изменения в Тайцзи - цюань очень интересен - он делает всех других людей вашими учителями. Это тот путь, когда все становятся вашими учителями.

Есть одна проблема, с которой часто сталкиваются студенты Тайцзицюань. Они чувствуют себя как при обучении шахматам, полагая, что они могут продвинуться только в том случае, если будут практиковаться с теми, кто успешнее их. Например, один из моих студентов во Флориде говорил мне много лет назад, что будет заниматься "толканием руками" только с самыми продвинутыми студентами, и считал, что только таким образом он может реально усовершенствоваться. Я говорил ему, что эти установки слишком эгоистичны - ведь любой человек всегда в чем-то лучше нас- и предлагал ему заниматься с разными учениками, с более продвинутыми и мене продвинут, но он отказывался. Через некоторое время он спросил меня: " Послушай! А как же ты продвигаешься? Где твой учитель?" Я сказал, что мой учитель умер, но я имею возможность изменяться в процессе преподавания. Когда я преподаю, я прикасаюсь ко многим людям, и это дает мне возможность для изменения, поскольку я более искусен в использовании их объективности для изменения самого себя.

Вопрос: Что значит" их объективности"?

Ответ: Я очень сенситивен к индивидуальным различиям людей. Вы можете заниматься с большим мастером каждый день и думать: " О, я на самом деле очень продвинулся!" Вы также можете думать, что если вы будете практиковаться с кем-то ужасным, то и вы также будете чувствовать себя ужасно. Важно понимать, что независимо от того насколько силен мастер, он не может предоставить вам всех возможностей жизни. Как только вы субъективируете себя по отношению к другому человеку, вы объективируете себя к тем возможностям, которые этот человек может предоставить вам. И только этот человек сможет сделать для вас то, что никто другой никогда не сможет сделать. Если вы сенситивны и открыты к этому, то вы можете учиться у каждого, и каждый может быть вашим учителем и может заставить вас меняться.

Вопрос: Вы изучали Тай-цзы цюань много лет, как оно изменило Вас?

50

Тайцзи + гештальт - психотерапевтический альянс

Ответ: Кто знает! Как можно судить, исходя из своей субъективности? Как можно себя оценить? Я есть, кто я есть. И это результат влияния многих вещей. Я не могу казать, кем бы я стал без этого. И мне очень трудно сказать, как это изменило меня. Само развитие и жизнь меняют всех. Как я уже говорил, искусство состоит в том, чтоб разрешать вещам изменять себя. Часто люди говорят: наконец-то я нашел философию, которой я буду следовать и которая изменит меня. Но если они начинают это делать, то это автоматически прекращает всякое развитие, и они автоматически умирают. Если же у вас есть установка, что вы есть тот, кто вы есть и вы открыты жизни, то с вами случиться то, в чем вы нуждаетесь. Это даосская установка. Как говорил один великий учитель: живите так, как будто вы прогуливаетесь по парку. Вы не направляете себя определенным образом, вы просто интересуетесь тем, что происходит вокруг. И как только вы решите, что вы нашли правильный путь или направление, вы перестаете быть открыты для других направлений. Быть истинным даосом означает в каком-то смысле быть идиотом, у которого нет никакой определенной идеи о том, что такое правильное направление вообще. Например, независимо от того как долго он шел на север, он может развернуться и пойти на юг или на запад, Это, конечно, заставляет его выглядеть как идиот, но это также и хороший путь сделать его счастливым.

Если ваша цель север, то вам важно двигаться на север, но это не означает, что движение на север важно само по себе. Это просто направление, в котором Вы движетесь. Если вы движетесь на Юг, то вам нужно двигаться на Юг. Ни одно направление не является более важным по сравнению с другим. Все равнозначно по отношению к вашим собственным личностным изменениям. Готовность изменяться - это то, что позволяет вам чувствовать себя живыми, и то, что отличает детей от стариков; людей, испытывающих страх от людей, не испытывающих страх. Чем больше вы боитесь, тем более отчаянно вы стремитесь придерживаться определенного направления и определенной установки. Вы боитесь, что если вы пойдете другим путем, то это будет неправильно, но это уже означает, что тот путь, по которому вы идете, является неправильным.

Эта идея о правильном и неправильном движении представляет идею о неправильном понимании в мышлении. Идея о том, что вы можете разрешать проблемы посредством приятия решения, а потом предлагать эти решения другим людям для решения их проблем, является полным идиотизмом. Это огромная слабость психологии, ведь люди очень отличаются друг от друга. Это допущение психологии что, то, что было полезно для одних людей, будет полезно и для других, оборачивается своей противоположностью. Хотя эта установка понятна, ведь можно делать только то, что основывается на собственном опыте. Совершенно иная установка у даосского учителя, как я уже говорил выше. Даосу трудно ответить на вопрос, какой путь для вас правильный, он не знает этого; он знает, по которому пути идет сам, но у него нет идеи, куда вам следует идти. Однако, он может дать вам что-то полезное -

51

Елена Мазур

идею, о том, что не надо боятся изменений, и если вы не будете бояться изменений, вы сможете сами найти путь, который будет полезен именно для вас, и это произойдет не потому, что вы следуете его путем, а потому, что вы не боитесь найти свой собственный путь. Очень легко обратиться к какой-либо философии и начать следовать некоторой ригидной программе развития. Когда вы начинаете сознательно работать над изменениями, вы можете сказать о себе: "Я человек, который меняется и постоянно работает над изменениями." Если же вы человек, которые постоянно работает над юменениями, то вы не меняетесь, так как для этого нет достаточной свободы. Изменения нуждаются в свободе.

52

ДЕНИС хломов

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ТЕЛЕСНОСТИ

Что впитываем мы с молоком матери...?!

крик ужаса.

Процессы формирования и становления телесности довольно долго оказывались за сферой рассмотрения исследователей. Дескать, дело темное. И ответа на вопрос, как возникают те или иные паттерны, типы отношений повисал в воздухе. Гипотеза о том, как это происходит, представлена в этом материале.

Когда ребенок появляется на свет (мне не хочется обижать людей, но, увы, я материалист) основным источником информации каналом получения ее является тело, телесный опыт, ощущения, реакции, о том что происходило в периоде внутриутробного развития мы лучше умолчим, ибо дело это темное...(там уж полное слияние) Но суть, которую я пытаюсь донести, в том, что именно кожа, дыхание, выделение, рецепция и перцепция - вот то, через что мы узнаем мир. Наверное, информация о мире, получаемая нами в тот первичный период, настолько велика, что ее значение сложно переоценить. Она накладывает определенную призму на наши последующие контакты, формирует способ отношений с другими, поскольку первичный контакт определяет преддиспозицию в последующих контактах.

Вместе с тем, наверное, не многие будут опровергать идею изначальной телесности ребенка. Очевидно, что организация контакта на этом первичном этапе формирования будет оказывать влияние на дальнейшие отношения с собой и миром. Первые встречи, - контакты с людьми, - определяют тот

53

Денис Хломов

 

первичный опыт, который во взрослой жизни позволяет предполагать у другого наличие двух ног.

Меня заинтересовали закономерности, лежащие в основе такого подхода. Кроме того, возможно, мой опыт может быть полезен.

Какой же опыт может быть вынесен из первых отношений и как это связано с практической психотерапией?

Рассмотрим первую фазу развития организма (рис 1), в гештальттерапии ее описывают как слияние, в частности первичный опыт слияния с материнским организмом. Что же происходит между ними, как ребенок ощущает себя в Рис1.                                     Рис2.

процессе

неизбежных манипуляций (например, подмывание и т.д.), как воспринимает маму и ее отношение к себе. Что происходит, если в движениях матери присутствует страх, агрессия. Когда в семье непорядок, ребенок тоже реагирует на это: больше кричит, капризничает. Какой опыт приобретает ребенок, если мама сжимает его слишком сильно или же наоборот держит его так, что он должен постоянно прикладывать усилия, чтобы удержаться.

На стадии первичного слияния все понятно: опасность другого - моя опасность, тревога другого - моя тревога. Что происходит далее, в периоде, наступающем после рождения. Ребенок рефлекторен и не обладает произвольностью действий - он зависим от системы «мать-дитя», его потребности могут быть выражены узким диапазоном сигналов, а возможности самому реализовывать их, недостаточны. Он вынужден принимать то, что дает ему мать. Он реагирует на воздействия мира с помощью ее рук. Через них и в них осуществляется его потребность в безопасности, пище, выделении... Так и теми способами, какими располагает она Ребенок получает свой первый опыт телесно. И в том, как он его получает, формируется, кристаллизуется, возникает отношение к себе материальному.

Но что происходит в тот момент, когда ребенок начинает отделяться и осваивать свои новые все возрастающие возможности (рис. 2). Куда девается тот первичный опыт, что происходит с ним далее. Период осознания себя тесно связан с опознанием своего тела, осознанием и принятием телесности, ощущений внешнего мира. И первично тело обладает особенностями объекта то есть оно исследуемо и по отношению к исследователю оно является

54

Феноменология телесности

предметом исследования. Из курса возрастной психологии нам известно, что где-то после 2-х недельного возраста ребенок начинает изучать свои руки, осваивать их, экспериментировать с применением этого инструмента. В его воле зрения появляется объект, быстро осваиваемый, но еще удивляющий своей внешностью (по отношению к себе) и возможностью управления.

Исследуя какой-либо объект, так или иначе, мы смотрим на него через призму нашей теории, идеи, подхода, проще всего сказать, что для того чтобы что-то исследовать, нам изначально нужно появиться самим. Первым содержанием, теорией и идеей, с которыми мы подходим к изучению собственного тела, становится первичный опыт, полученный в контакте с матерью или иным замещающим ее объектом. Таким образом, в невербальном периоде развития определенным образом закладываются отношения, которые определяют дальнейшее развитие. И первый объект, исследуемый ребенком - он сам.

Мое предположение строится на том, что первоначально возникшие в контакте с матерью ощущения, может быть, даже правильнее обозначить их переживаниями (так как они включают в себя сложный синтез первичных знаний о мире), оказываются присвоенными, взятыми в виде интроекта и спроецированными на тело, что формирует отношение к себе, а вернее способ обращения с телесными проявлениями. Для систематизации воспользуемся психоаналитической схемой опубликованной в сборнике «Гештальт-96» в ст. Даниила Хломова «Динамическая концепция личности».

Возможно, это поможет объяснить определенные феномены, связанные с возникновением различной патологии как психической, так и соматической.

Рассмотрим телесность в случае шизоидной личности. Здесь мы встречаемся с пугающим, противоречивым миром телесности, озадачивающим человека какими-то внезапными проявлениями по типу сенестопатии, чего-то не систематизируемого, неустойчивого. Основное переживание - страх. То, что появляется, должно быть как-то отнесено, объяснено и лишено жизни. Шизоидная ипохондризация бесконечна: он болен априори. В нем постоянно что-то происходит, он прислушивается к себе и вновь и вновь открывает для себя что-то неожиданное.

Теле ведет себя истерически со вспышками, неадекватными реакциями. Не правда ли, сходные паттерны просматриваются и в отношениях с материнской фигурой - (Г.Бейтсон). Ситуация «dabble bind» ведет к тому, что в ситуации диссонанса ребенок импульсивно направляется к теплу присутствующему в словах - отвергая тело, несущее раздражение и напряжение. Тело не дает надежности, опоры. Хорошо, когда его «не существует», можно игнорировать. В результате телесность пугает загадочностью, неподконтрольностью.

В работе с шизоидными соматизированными пациентами важным объектом для работы становится страх встречи с телом, страх ощущения телесных границ, телесного контакта. Необходимо осознать достаточную

Денис Хломов

надежность своей основы, способность тела к контактам различного рода, доверие, принять свою материальность.

В случае болезни эти отношения проецируются и на эту фигуру - фигуру симптома, а психотерапевт, врач, - «имеющие доступ к телу», - опасны. Переживание страха, заключенное в непрожитом телесном опыте, имеет большую интенсивность и работа с подобным пациентом требует особого внимания.

Невротические отношения проще, да и какие отношения могут сформироваться в отношениях с тревожной, избегающей мамой? Беспомощность - основное чувство, относящееся к телесным переживаниям. Тело особенно в болезни пугает: «Что я могу с этим сделать?» - и долгое странствие в поисках помощи: обследования, колдуны и т.д., в терапевте ищется маг - тот, кто возьмет власть и избавит.

По- видимому, мама так же реагировала на происходящее с ребенком. Ее отношение было наполнено тревогой - ребенок не ощущал телесной надежности, поддержки. И это является тем нарушенным звеном, восстанавливать которое нужно в процессе терапии. В том числе, и в позиции по отношению к болезни. В отношении к телу, если что-то случается, то конечно же, без сомнения, нужно лечить. И обязательно что-нибудь делать. Терапевтическая задача здесь восстановить принятие возможных изменений. Не бежать от, а взаимодействовать, искать свои способы обращения с проявлениями, основанные на понимании и сознавании.

В случае же с нарциссическим нарушением - нарцисс бестелесен, ибо происходящее с ним колебания от грандиозности к ничтожеству вообще не связаны с реальностью. Родители требовали соответствия чему-то и отношений как таковых не было. Ты велик и замечателен, если соответствуешь, в противном случае - провались под землю. Тебя просто может не быть.

И в болезни, как правило, нарцисс инструментально подходит к своему телу: как хорошая машина, оно не имеет права ломаться, если же с ним происходит что-то, то помощь нужна не мне - причем здесь нарцисс не лукавит. Приземленность, втелеснивание опасно для хрупкого цветка: ведь тело в отличии от представления о себе сохраняет некоторые объективно неизменные параметры, и признание «своего роста» лишает смысла ту игру, в которой он находит для себя источник жизни. Впрочем эксперименты над собой, которые проводят подобные клиенты поражают: пациентка в зависимости от своего желания в ограниченный период времени изменяла свой вес в пределах 20 кг. И обратилась за помощью лишь после годичного отсутствия месячных (причем основной причиной обращения был «непорядок»). То отношение, которое она проявляла к себе, к своей телесности, было калькой родительской позиции в отношении нее.

Интересная особенность проявилась в работе с крайне выраженными нарушениями восприятия тела.

56

Феноменология телесности

Клиентка А.: девушка, имеющая опыт травматичного развода родителей. q головными болями, симптомами удушья, отношения с членами семьи напряженные, ощущение брошенности, пугающее переживание ненужности. Сильное сопротивление контакту, сближению. Телесные ощущения характеризуются постоянным напряжением, болями. Прикосновения расцениваются как неприятные.

Приходя на сеанс, «высиживала» вне зависимости от своего состояния -«надо». Длительная работа с малыми изменениями, связанная с трудностью осознания и обращения к «Это -функции», приводила меня к ощущению тупика В одну из встреч, говоря про усталость и тяжесть как про непослушность тела, проявилось отношение к телу: «оно». В ответ на это родилась идея рисунка, представляющего тело как соединение отцовского и материнского (по-видимому, это был внутренний ответ для меня на желание А. - воссоединения семьи). В начале я предложил нарисовать тело, а затем разными цветами отметить на нем части, связанные с отцом и матерью.

Результат поразил А.: «Все, что болит, связано с отцом (легкие, желудок, голова), а само тело было связано с матерью. Так как сам сеанс был продолжением длительной работы, про что это - разбирать не пришлось. На следующий сеанс А. опоздала (что было крайне редким явлением в наших долгих отношениях). Появившись на полчаса позже, она попросила отменить нашу встречу, так как решила дать себе возможность выспаться. Для меня это было радостно - наконец-то она позаботилась о себе.

Другой пример связан с пациенткой Сив большей степени иллюстрирует «шизоидный» тип отношений.

Поступила в стационар с приступами потери сознания, трудностями в речи. Приступы возникали в конфликтных ситуациях, при перенапряжении «вырубалась», причем в приступе давление падало, сердце почти не прослушивалось, что поразительно: «считалось, что сердце плохое с самого детства».

Длительная работа двигалась тяжело: тело то чувствовалось, то вновь приносилось в жертву работе, близким. Процесс исследования отношений выявил интересный феномен: «Я не могу смотреть на фотографию матери, могу рассматривать ее только в перевернутом виде», при попытке перевернуть испытывает страх. После сеанса, связанного с прояснением сходных чувств по отношению к своим проявлениям агрессии, телесных переживаний, прояснилась масштабность проекции, которая распространялась на тело. Осознав страх увидеть в себе маму, встретиться с ее пугающими чувствами, сущностью, С. испытала облегчение, симптомы слабости, кручения рук, неустойчивости ушли.

И в терапии с расстройствами, относимыми к этой категории, необходимо приземление и расширение контакта с реальным миром, прояснение тех объектных отношений, которые стоят за искаженной, отвергнутой телесностью. Причем важно принятие своего данного тела, тех

57

Денис Хломов

чувств переживаний, желаний, которые стоят за этим симптомом, согласование их с местом и ролью, реально существующими в мире.

Все вышеперечисленное позволяет предложить к аналитической схеме добавочную графу описывающую восприятие телесности и ее проявлений

Шизоидный - пугающее, чуждое, неконтролируемое.

Невротический - тревожное, ненадежное, недоверие.

Нарциссический - дистантное, инструментальное отношение, оценочное, тело - объект для проекции грандиозности или ничтожества.

58

БУРЦЕВА ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА

РАЗМЫШЛЯЯ О СУПЕРВИЗИИ

Введение

При размышлениях на тему супервизии у меня возникает больше вопросов, чем ответов, поэтому это эссе я построила по следующей схеме: сначала вопрос, а затем попытка найти ответ с использованием собственного опыта супервизируемого терапевта и супервюора, полученного в ходе обучения в Гештальт институте и в процессе практической деятельности.

Каждый супервизор вкладывает свой смысл в понятие супервизии, по разному представляет ее границы, ставит перед собой свои собственные профессиональные задачи и находит индивидуальные способы их разрешения в процессе супервизорской деятельности.

Тема супервизии для меня лично оказалась очень живой и подвижной. Она никак не хотела укладываться в жесткую структуру. То один, то другой вопрос вдруг выскакивал из единого строя и переворачивал общее видение темы. В конце концов, я отказалась от своих жадных попыток охватить и обобщить все и вся, и с радостью и удивлением приняла рождение в моем мозгу чего-то малоуправляемого, постоянно ускользающего и очень живого. Супервизия, поначалу такая взрослая и солидная в моих глазах, помолодела и стала гораздо доступней и интересней для контакта.

Я попыталась рассмотреть супервизию с разных углов зрения, задать себе и другим волнующие меня вопросы, постараться найти на них пусть не совсем

59

Бурцева Елена Александровна

полные и исчерпывающие ответы в надежде на дальнейший диалог с коллегами, в процессе которого можно будет дополнить свои представления о супервизии и прояснить спорные моменты.

Что такое супервизия? В чем разница между супервизией и педагогическим процессом с одной стороны и психотерапией с другой стороны?

Само название супервизия предполагает наличие некоторого процесса, за которым существует наблюдатель сверху, понимающий лучше все, что происходит, знающий больше, чем участники этого процесса. А в реальности, супервизия - это процесс, встреча, контакт, диалог между двумя психотерапевтами, один из которых (супервизируемый) привносит в него свои сомнения, планы, вопросы по поводу терапии, а другой (супервизор) с помощью своего профессионального и жизненного опыта, знаний, чувств и размышлений помогает ему их разрешить.

Супервизия во многом напоминает психотерапию и обучение, так как включает в себя задачи из этих областей. Однако, она, безусловно, отличается от классического процесса обучения, когда основной функцией педагога является передача необходимого объема знаний обучаемому. Конечно, супервизия не исключает отношений учитель-ученик, но если бы она ограничивалась только ими, то исчезло бы чудо самостоятельного творчества терапевта, в результате которого происходит открытие так необходимых для его становления истин, феноменов, закономерностей, касающихся процесса психотерапии.

Существует подход, который рассматривает супервизию как своеобразную терапию терапевтов. Он очень полезен, так как отражает направленность супервизии на поиск ресурсов терапевта. Однако использующий его супервизор, должен учитывать специфику супервизии. Ведь существуют определенные рамки супервизии, связанные с тем , что она имеет ограниченный во времени, пространстве и т.п. характер. Супервизор при заочной супервизии имеет дело лишь с субъективной реальностью терапевта и его способами взаимоотношений с супервизором. У супервизора часто нет возможности собрать полную информацию о терапевте (а тем более о клиенте), о его потребностях и опасениях, о типичных формах мышления, об излюбленных способах психологической защиты и поведенческих реакциях, о манере ведения терапии. Поле супервизии имеет довольно жесткие рамки. Из-за объективных и субъективных ограничений супервизор постоянно вынужден думать о том, когда и где нужно останавливаться, где заканчивается супервизия и начинается нечто другое(то ли терапия, то ли просто профессиональный треп).

Следующие вопросы, которые требуют своего разрешения - это, что нужно, для того, чтобы профессиональный диалог состоялся, чтобы произошел контакт между супервизируемым и супервизором? На ком ответственность за результативность, полезность происходящих встреч? В чем, собственно, должен заключаться результат супервизии?

60

Размышляя о супврвизии

Есть очень красивый, но не слишком понятный ответ - супервизия должна способствовать поддержанию профессиональной терапевтической позиции супервизируемого терапевта. Остается только выяснить, что же это такое -"терапевтическая позиция", в чем ее особенности и какими способами один психотерапевт может помочь другому в ней удерживаться с максимальным профессиональным комфортом?

При ответе на первую часть вопроса об описании специфики терапевтической позиции,   которую  терапевту  нужно  занимать,   выдерживать  в   сессии  и поддерживать с помощью супервизора, возникает следующий ряд ассоциаций: находиться в терапевтической позиции это, видимо, означает:   ,

•   иметь смелость для контакта со своими принимаемыми и отвергаемыми, "нелюбимыми" чувствами, со своей слабостью, растерянностью , страхами, злостью, а иногда и с нежданной радостью или удовольствием;

•   уметь распознавать собственные эмоции, определять их, а потом сдерживать либо пускать в ход в зависимости от терапевтической необходимости;

•   уметь удерживать фокус терапии на проблемах клиента, не подменяя их своими собственными;

•   иметь ясное представление о своих возможностях и зонах риска ("слепых областях");

•   быть способным осознавать, принимать и профессионально использовать свой контрперенос;

•   суметь вовремя распознавать рождающееся в клиенте изменение и не спешить фрустрировать его;

•   быть гибким в выборе средств воздействия на клиента;

•   располагать средствами самоподдержки в процессе проведения сессии, иметь ресурсы для поддержания своей мотивации, своего интереса к клиенту и процессу терапии;

•   соблюдать «технику безопасности», не заходить за рамки собственных возможностей в погоне за терапевтической полезностью для клиента и т.п.

При ответе на вторую часть вопроса о способах поддержания терапевтической позиции супервизируемого, который есть в арсенале супервизора всплывают в памяти следующие приемы:

•   открытая поддержка права терапевта на собственное видение;

•   трансляция с помощью личного примера собственных профессиональных установок в процессе взаимодействия с супервизируемым;

•   способствование осознанию "слепых пятен" терапевтом в сочетании с демонстрацией понимания и принятия реального несовершенства любого, даже самого опытного, психотерапевта;

•   удерживание контекста процесса терапии или контекста супервизии;

•   поиск пересечения контекстов;

•   помощь в соблюдении границ терапии и т.п.

61

Бурцева Елена Александровна

Каковы возможные функции и задачи супервизии?

В самом общем виде задачей супервизии является поиск ресурсов терапевта для его профессионального продвижения в терапии клиента.

Супервизия может происходить по желанию терапевта, или она может быть обязательной, являясь частью плана профессиональной подготовки или адаптации.

На практике рабочая встреча двух терапевтов по поводу профессиональных проблем одного из них может состояться по разнообразным причинам, в зависимости от которых на ней будут актуализироваться те или иные функции супервизии.

К числу возможных функций супервизии можно отнести следующие:

•   контроль, когда перед супервизором поставлена задача проконтролировать действия терапевта, чтобы, к примеру, выявить степень его профессионализма;

•   оценка, когда необходимо оценить применяемую терапевтом стратегию терапии;

•   обучение, когда супервизия проходит в рамках профессиональной подготовки терапевта;

•   информирование, когда необходимо передать заданный объем информации терапевту;

•   человеческое участие, поддержка в случае, если требуется поддержать терапевта в выбранной им стратегии терапии;

•   разработка плана терапии, когда терапевт испытывает затруднения в выработке дальнейшей стратегии взаимодействия с клиентом;

•   поиск ресурсов, когда с точки зрения супервизируемого терапия клиента зашла в тупик;

•   психотерапия терапевта, когда без решения индивидуальных проблем терапевта невозможно его дальнейшее продвижение в собственной профессиональной деятельности.

Это довольно внешнее, далекое от сути терапевтической деятельности, описание функций супервизии. Более глубоко понять ее задачи можно, если рассмотреть супервизию как поддержку терапевтической позиции супервизируемого. С этой точки зрения супервизия может помочь терапевту в достижении следующих целей:

•   в более глубоком понимании клиента, в умении поставить себя на его место, взглянуть на ситуацию его глазами, прочувствовать его переживания;

•   в построении собственной системы сигналов (эмоциональных, телесных, рациональных и т.п.), которые могут служить ориентирами в психотерапевтической деятельности;

•   в осознании индивидуального стиля терапии и поддержании собственной уникальности;

62

Размышляя о супервизии

•   в нахождении ресурсов для самостоятельного творчества;

•   в преодолении собственного сопротивления;

•   в повышении интереса к себе, клиенту или к терапии;

•   в завершении гештальтов, не завершенных в сессии между терапевтом и клиентом;

•   в поиске новых профессиональных ходов;

•   в открытии способов самоподдержки;

Этот список может продолжить каждый терапевт, признавший хоть раз полезность супервизии для своего профессионального и личностного роста.

Каковы формы организации супервизорского процесса?

Существуют разнообразные формы супервизии. Супервизия может быть длительной или краткосрочной (иногда разовой). Супервизия может осуществляться очно, когда супервизор присутствует при сессии между терапевтом и клиентом и заочно, когда супервизор имеет дело лишь с субъективной реальностью терапевта, с его рассказом о том, что происходило в процессе терапии. Супервизия может быть индивидуально^ терапевт-супервизор) или групповой (терапевт-группа супервизоров) Причем группа может давать обратную связь в различных модальностях (полимодальная супервизия), когда кроме вербальной обратной связи используются другие каналы передачи информации (зрительный, тактильный двигательный и т.п.).

К числу достоинств индивидуальной работы относится создание доверительной атмосферы, конфиденциальность, сохранение безопасности, более глубокое знание потребностей терапевта.

Групповая работа дает возможность расширить поле взаимодействия, получать более полную и разнообразную обратную связь от участников группы, привлекать их опыт, знания, видение ситуации, творческую активность.

Каковы фокусы супервизии? Какие контексты рассматривает супервизор в процессе своей деятельности?

В процессе своей работы супервизор имеет дело с несколькими пересекающимися или довольно далекими друг от друга контекстами, каждый из которых может оказаться ключевым для поиска потенциальных профессиональных возможностей супервизируемого и продвижения терапии.

Ниже приведена схема, в которой была осуществлена попытка отобразить графически-поле супервидения для того, чтобы более наглядно выделить его возможные фокусы. Схема не является исчерпывающей, так как не отражает все возможные контексты, например, реальность взаимодействия супервизора со своими коллегами в случае групповой супервизии или супервизии под супервизией, или контекст взаимоотношений супервизора и клиента в случае очной супервизии и т.п.

63

Бурцева Елена Александровна

Из схемы видно,  что в центре внимания  супервизии могут стоять различные реальности:

1.  Фокус супервизии может быть направлен на индивидуальную реальность клиента, где основным является осмысление его жизненного опыта, рассмотрение его механизмов прерывания контакта, поиск новых полезных для него переживаний и поведенческих ходов.

2.  На супервизии может обсуждаться взаимодействие терапевта с клиентом. Тогда основной темой становятся формы и способы общения клиента и терапевта. В центре внимания то, насколько в них отражаются застывшие, ригидные формы реагирования клиента, то какие переживания и желания вызывают эти реакции у терапевта, то, насколько контрперенос отражает реальный опыт клиента. Основной задачей здесь может стать оптимизация взаимодействия клиента и терапевта. Предполагается, что если в ходе сессии клиенту удается рискнуть получить новый опыт, продвинуться чуть дальше в контакте с терапевтом, преодолев свои типичные прерывания, то он сможет перенести, с определенной долей вероятности, этот «экспериментальный» опыт в свою реальную жизнь.

3. В центре внимания супервизии может оказаться терапевт с его собственными переживаниями, с его субъективной реальностью, не связанной напрямую ни с терапией, ни с супервизией. Безусловно, психическая реальность терапевта является не меньшей ценностью, чем реальность клиента или терапии. Однако, здесь существует определенная опасность увлечься личными проблемами терапевта. Процесс их решения, может довольно далеко увести супервизора и терапевта от контекста супервизии, нарушить ее границы и даже привести к конфликту с первичными задачами супервизии. Имея дело с

64

Размышляя о супврвизии

реальностью терапевта, супервизору важно отдавать себе отчет в том, насколько проблемы терапевта отражают проблемы клиента и барьеры на пути продвижения в терапии. В случае, если супервизор чувствует, что направление _на решение собственных проблем, которое предлагает ему супервизируемый терапевт, может увести в сторону процесс супервгоии от ее профессиональных задач, он может корректно подталкивать терапевта к получению индивидуальной терапии в других условиях и попытаться вернуть супервизорский диалог в профессиональное русло.

4.  Очень интересен контекст взаимодействия супервизора с терапевтом. В нем могут найти свое преломление все вышеперечисленные реальности. Это очень богатый информацией материал, отражающий подход «здесь и теперь». Это поле, на котором можно реально вносить изменения, проверять их на полезность и жизнестойкость. На мой взгляд, именно на этом поле в наибольшей степени проявляется талант супервизора, его способность, отдав должное уникальности происходящего, найти в нем корни прерываний контакта клиентом или терапевтом и отыскать способы для его продвижения.

5.  И, наконец, последний, но «ближайший к телу» супервизора контекст - это внутренняя реальность самого супервизора. При рассмотрении ее необходимо мужество и профессиональный опыт для того, чтобы встретиться с собственными «драконами» и заставить работать их в интересах супервгоии.

Кто и что может помочь супервизору?

Замечательно, когда супервизия проходит в присутствии супервизора более высокого уровня. В этом случае супервизор имеет возможность получить профессиональную помощь от коллеги, которому он доверяет.

Однако, в реальной практике супервизор в большинстве случаев «создает свою историю» с терапевтом один на один. Поэтому для него очень важно вырастить в себе и научиться пускать в работу собственную супервизорскую часть. Это означает, что в определенные моменты он должен уметь входить в дизассоциированную позицию для того, чтобы рассмотреть процесс своего взаимодействия с супервизируемым как бы со стороны. (Здорово, если у него наработаны и собственные способы для последующей интеграции). То есть супервизору необходимо найти рабочее равновесие между необходимой дезинтегрированностью личности и способностью к нормальному функционированию, между брать и давать, между тем, чтобы быть одновременно и объектом, и субъектом супервгоии.

В связи с этим я постаралась привести перечень вопросов, которые мог бы задать себе супервизор для того, чтобы лучше осознать все, что происходит между ним и терапевтом. Эти вопросы лишь частично отражают многообразие реальностей и фокусов супервгоии:

65

Бурцева Елена Александровна

› Зачем я здесь? - и дать отчет в собственной мотивации к осуществлению супервизорской деятельности;

› Зачем он здесь? - и прояснить запрос терапевта на супервизию;

› Каков клиент ?- и собрать больше информации о клиенте;

› Как они там? - и выяснить, каким образом стоятся взаимоотношения терапевта с его клинетом, для составления некой целостной картины процесса терапии, позволяющей находить пересечения контекстов терапевтического и супервизорского процессов;

› Как там живется терапевту? - и составить более ясное представление о своем супервизируемом терапевте как профессионале, о его профессиональных потребностях, о терапевтическом стиле, о поведенческих стереотипах и излюбленных прерываниях в процессе ведения терапии;

› Как мне здесь? - и проанализировать собственные чувства, возникающие в процессе взаимодействия с терапевтом, проверить, насколько комфортно и безопасно я чувствую себя в этом контакте. Дать себе отчет в том, насколько хорошо удается заботиться о себе. Если нет, то что этому мешает;

› Как я ему? - и узнать, что нравится, а что нет во мне супервизируемому терапевту;

› Каково нам здесь? - и подумать над метафорами своего взаимодействия с супервизируемым, к примеру...

-    используя метафору семьи: Кто я по отношению к нему? А кто он по отношению ко мне?

-    или используя метафору терапии: Кто здесь клиент? А кто терапевт? Все ли необходимые участники явились на встречу?

-    или используя метафору обучения: Кто здесь кого учит? Какого типа учитель? А каков ученик?

-    или взяв на вооружение метафору из собственной жизни: Отношения с кем из моего окружения мне напоминают отношения с

супервизируемым терапевтом?

Каковы клише нашего общения? Что в нем разрешено? А что запрещено? Кто инициирует активность, осуществляет движение от безопасности к риску чувствовать, думать, действовать? Кто ее ослабляет, сдерживает?

Есть ли между нами контакт? Состоялась ли Встреча? Если нет, то что тому виной? Какие переживания она вызывает? Что я от нее получил? А что он? › Удерживаюсь ли я в супервизорской позиции? - подумать над тем, способствует ли супервизия продвижению в терапии, вспомнить, сумел ли достичь терапевт чего-то нового, а какие внутренние барьеры ему не удается преодолеть, не связано ли это с ограничениями супервизора. Еще раз проверить, не подменяется ли персоной супервизора личности терапевта или клиента.

Все эти и подобные вопросы помогают осознать поле супервизии, структурировать его под профессиональные задачи, понять собственные контрпереносные чувства, возникающие в ответ на переносы терапевта.

66

Размышляя о супврвизии

С каким материалом работает супервизор?

Приходя к супервизору, терапевт приносит с собой личное и профессиональное, в том числе:

•   свои потребности и желания;

•   свои эмоции переживания;

•   сведения о себе и клиенте;

•   свои представления о терапии и супервизии;

•   свои размышления, гипотезы относительно клиента, терапии и себя как терапевта;

•   свои сомнения, опасения;                                                    ›

•   свои надежды и планы на будущее. В распоряжении супервизора:

› рассказ терапевта о клиенте; У рассказ терапевта о терапии; › собственные наблюдения за вербальными и невербальными проявлениями

терапевта в процессе его рассказа; › запрос терапевта на супервизию.

Супервизору необходимо решить, насколько материал, преподнесенный терапевтом, препятствует или способствует основным задачам супервизии, выбрать рамки супервизии.

Запрос терапевта может начинаться очень по разному, например: «Скажи мне все. что тебе захочется», «Оцени мою работы», «Помоги мне найти неосознаваемые мной зоны», «Я растерян, не могу самостоятельно разобраться» «Мне было так трудно с клиентом. Просто поддержи меня»...

Очень интересно проследить то, как терапевт формулирует свой запрос:

a.   Как собственную проблему.

b.  Как проблему терапии клиента.

c.  Как проблему своего обучения, приобретения профессиональных навыков.

d.  Как проблему, связанную с супервизией как таковой.

Выслушав запрос терапевта, супервизор должен решить для себя , будет ли он держаться в рамках этого запроса, каким образом трансформировался запрос клиента в запрос терапевта.

Иногда запрос терапевта выглядит как дилемма (или-или), в которой ни один из возможных вариантов полностью его не устраивает. Тогда можно построить супервизию как дополнение ложной альтернативы клиента, которая трансформировалась в ложную альтернативу терапевта. В этом случае супервизор помогает найти терапевту третью, более интегрированную позицию. Для этого он предпринимает следующие шаги:

•  наблюдает за тем, как трансформируется заданная клиентом альтернатива в альтернативу, предъявленную терапевтом супервизору;

67

Бурцева Елена Александровна

•   помогает       терапевту       выделить       и       осознать,       прочувствовать «противоположные» позиции;

•   способствует   интеграции   противоречивых   частей   личности   терапевта, расширению его опыта;

•   помогает   перенести   новую   интегрированную   позицию   из   контекста супервизии на индивидуальный контекст клиента.

Как начинать супервизию?

Когда терапевт приходит на супервизию, он переполнен самыми разнообразными чувствами, Безусловно, ему хочется в относительно безопасной обстановке обсудить волнующую его проблему и найти новые силы, ресурсы для продвижения в терапии. Он ожидает найти понимание, принятие и помощь в лице супервизора. Рассчитывая на союз с коллегой по профессии, он испытывает ограничения, связанные с одинаковой профессиональной принадлежностью. Терапевт может опасаться упасть в глазах супервизора, стать «клиентом» во взаимодействии с супервизором или вообще оказаться «больным». Или ему может быть трудно использовать нормальный человеческий язык для описания своих чувств и рассуждений, своих гипотез и планов. Или он испытывает чувства, которые мешают дальнейшему продвижению супервизии (это может быть обида, подавленность, беспомощность, неконтролируемое раздражение и т.п.) Поэтому на первом этапе супервизии огромную важность представляет создание безопасной обстановки, рабочего альянса, атмосферы доверия, в которой можно рискнуть на эксперимент, на что-то новое. Необходимо создать собственный язык для осуществления профессионального контакта. Нахождение общего языка, установление рабочего альянса, создание безопасной для самовыражения терапевта атмосферы - вот те задачи, которые приходится решать супервизору на начальном этапе.

Насколько безопасной должна быть супервизия?

Одной из задач супервизии является нахождение оптимального баланса между безопасностью и риском, между поддержкой и фрустрацией. С одной стороны, без удовлетворения потребности в безопасности как терапевта, так и самого супервизора, невозможен рабочий альянс. С другой, чрезмерная поддержка со стороны супервизора, создание им абсолютного комфорта для супервизируемого, могут привести к слишком сильному снижению напряжения, к бурному расцвету «Грандиозного Я» последнего, к иллюзиям своей непогрешимости, отсутствию профессиональной самокритичности, так необходимой для нормального развития. Без некоего кризиса, конфликта, наличия противоречий может получиться болото вместо живого творческого союза.

68

Размышляя о супврвизии

Каковы способы супервизорского воздействия?

Предположим, у супервизора есть некоторая идея по поводу терапевта или процесса терапии, которой он хотел бы поделиться со своим подопечном. Тогда актуальным становится выбор формы воздействия, в которой он может это предпринять. В распоряжении супервизора есть весь спектр способов поведения, начиная от жесткого диктата и заканчивая попустительством или полным невмешательством. Он может занять по отношению к супервизируемому различную позицию Это может быть позиция сверху, на равных, снизу или отстраненная, абсолютно закрытая позиция.

Вот некоторые из возможных способов, с помощью которых супервизор может воздействовать на терапевта:

•   идентификация, когда супервизор использует позитивный перенос терапевта и «на личном примере» демонстрирует ему ресурсные возможности в надежде что тот, стремясь быть похожим на своего супервизора, сможет воспользоваться опытом супервизора как своим собственным;

•   информирование, когда супервизор достаточно обезличенно и ненавязчиво излагает полезную на его взгляд для терапии информацию;

•   «кормление интроектами», когда из лучших соображений супервизор предлагает готовое решение, рискуя подменить собой терапевта;

•   терапевтическая интерпретация, интервенция когда с помощью психотерапевтического вмешательства супервизор помогает приобретать новый опыт терапевту, могущий помочь ему в продвижении в процессе терапии;

•   дружеская поддержка, когда супервизор считает нужным напомнить о своем профессиональном равенстве с терапевтом, по-дружески подбодрить его;

•   поощрение самостоятельности, когда супервизор, чувствуя расхождение между потенциальными возможностями терапевта и его самооценкой, всячески подталкивает его к самостоятельному творчеству и т.п.

Конечно, каждый из перечисленных способов воздействия имеет право на жизнь в определенных обстоятельствах. Выбор способа в каждом конкретном случае может зависеть от поставленных из вне перед супервизором задач, от целей и индивидуальных предпочтений супервизора, от степени подготовленности терапевта, от ситуативных условий и т.п. Вероятна наиболее гармоничной будет та супервизия, в которой могут осуществляться разнообразные формы воздействия. В случае, если одна из форм становиться стереотипом взаимоотношений в паре супервизор-терапевт, полезно остановиться и задуматься над причинами этого явления. Найденный ответ, вероятно, сможет стать хорошей подсказкой супервизору при анализе процесса его контакта с терапевтом и выборе дальнейшей стратегии супервизии. Каким должен быть супервизор?

В этом разделе захотелось немного поговорить об идеачьном.

Было бы приятно иметь дело с супервизором скромным, ненавязчивом, эмпатичным способным понять язык терапевта и то, что с ним происходя!.

69

Бурцева Елена Александровна

Идеальному супервизору пригодятся эмоциональная устойчивость, ясность в предъявлении себя, доступность, внимательность к себе и другим, ненавязчивый юмор, чувство такта Желательно, чтобы он был замотивирован, имел некий профессиональный интерес к терапевту, терапии и супервизии для того, чтобы последняя не превращалась для него в неприятную обязанность

При получении супервизии не хотелось бы столкнуться с желанием захватить власть в свои руки, устойчивым критическим отношением, неприкрытой           грубостью,           диктаторством,           снисходительностью.

Супервизорскому процессу может нанести вред как чрезмерное любопытство супервизора, большая, чем у терапевта включенность, с одной стороны, так и равнодушие, пассивность или откровенная скука, с другой стороны. Одним

словом, чувство меры - великий дар идеального супервизора.

************************

Заканчивая это эссе, хочется поделиться своими переживаниями в процессе его написания. Иногда было легко двигаться в тех областях, где уже высок уровень индивидуальной внутренней определенности, интеграции. Временами приходилось нащупывать путь в темноте, ... ища руками опору, пытаясь ухватиться за готовое определение или установленный факт.

Видимо, особенностью темы «супервизия» является отсутствие точных формулировок, жестких законов. Такая свобода от внешних опор вроде бы очень небезопасна, зато она дает возможность выработать собственную супервизорскую позицию. Позволяет ярче понять необходимость творческого, уникального подхода к каждому конкретному случаю с учетом запроса супервизируемого терапевта, его индивидуальных особенностей, внешних задач супервизии, конкретных условий и форм ее проведения.

70

ИГОРЬ ДАНИЛОВ

РАЗМЫШЛЕНИЕ НА ТЕМУ ПРЕПОДАВАНИЯ ГЕШТАЛЬТТЕРАПИИ И СУПЕРВЮИИ УЧАСТНИКОВ ОБУЧАЮЩИХСЯ ПРОГРАММ

Сегодня мне предоставлена возможность произнести вслух о том, что у меня есть собственный взгляд на гештальттерапию, и что у меня есть собственный стиль в терапевтической работе. Гештальттерапия стала для меня не только методом в работе, но и значимой частью моего мироощущения. Благодаря ей я стал другим, не тем, которым был до встречи с ней. На основании опыта обучения гештальттерапии, на основании опыта личной терапии, на основании опыта проведения тренинговых, терапевтических, обучающих и супервизорских групп, сегодня я могу сказать, что у меня есть свое понимание Гештальттерапии. Она мне понятна, она служит мне опорой в работе и в жизни. Теперь мне в ней все понятно. Однако я отдаю себе отчет, что это мое субъективное понимание и что оно отличается от субъективного понимания других. В настоящий момент я готов признать существование других, отличных от моего, взглядов на гештальттерапию, и мало того, я хочу вступить в диалог с этими людьми, которые тоже по-своему субъективно все в ней понимают. Мне этот разговор важен! Однако, у меня есть опасение, что этот диалог может приобрести характер нескольких отдельно взятых монологов, когда каждый будет пытаться говорить вообще ни о чем, когда за витиеватыми, многозначными и метафорическими высказываниями будет скрываться стремление отстоять свое, единственно правильное, представление о гештальттерапии. Я не готов сейчас, во всей полноте, рассказать о моем понимании, но я хочу диалога, и поэтому предлагаю конкретный и прямолинейный до однозначности обмен мнениями о том, как проводить обучение гештальттерапии и для чего проводить супервизию участникам

71

Игорь Данилов

обучающих программ. На мой взгляд, абсолютно субъективный, обучение терапии должно сопровождаться супервизией. Я, как, наверное, и многие другие, был поставлен в такие условия, что, начав обучение гештальттерапии, был вынужден заниматься консультированием и психотерапией с реальными клиентами. В этот период я испытывал множество страхов и огромную потребность в поддержке со стороны более опытных психотерапевтов. К сожалению, с тех пор мало что изменилось, и те, кто вступают на психотерапевтический путь, испытывают те же трудности.

В моем представлении обучение гештальттерапии разбивается на четыре этапа, которые, может быть, в силу излишней схематичности моего мышления, соответствуют основным этапам цикла-контакта. При условии обеспечения полноценного прохождения всех этапов можно говорить о завершении обучения гештальттерапии. На каждом из этапов я считаю важным выделять потребность и проблему обучающегося, задачу, которую ставит перед собой обучающийся, и содержание поддержки, которую необходимо оказать. Параллельно с обучением нужна организация супервизорской работы, цели и задачи которой меняются с переходом с одного этапа на другой.

Да простят меня возможные собеседники, но мне проще свои взгляды представить в виде таблиц. Я понимаю, что это затрудняет восприятие, но зато облегчает понимание.

1 этап

	Обучение гештальтерапии	Супервизия     участников обучающихся программ
Потребность обучаемого (супервизируемого)	Установление контакта с чувствами, обретение уверенности в эффективности психотерапевтического воздействия	Преодоление страха перед клиентом и не успешность в терапии
Актуальная проблема обучаемого (супервизируемого)	Недостаточное доверие к ведущему и членам группы, сомнение в эффективности психотерапии, страх самораскрытия	Чрезмерный контроль, сдерживание спонтанности, стремление к интеллектуализации, рационализациям, подражание авторитетам, обесценивание клиента
Задача      обучения (супервизии)	Преодоление страха самораскрытия и страха неопределенности	Удержаться в позиции терапевта
Поддержка обучаемого (супевизируемого)	Контакта с собственными чувствами, спонтанности самовыражения	Спонтанности, контакта с собственными чувствами.

72

Размышление на тему преподавания гештальттврапии

2 этап

	Обучение гештальтерапии	Супервизия     участников обучающихся программ
Потребность обучаемого (супервизируемого)	Обретение способности удерживаться в контакте со своими чувствами, укрепление веры в возможности психотерапии	Обретение способности опираться на собственные ресурсы (автономность)
Актуальная проблема обучаемого (супервизируемого)	Страх встречи с неразрешимостью собственных проблем	Поиски внутренних ресурсов1
Задача      обучения (супервизии)	Самораскрытие, устойчивость к неопределенности	Способность к эмпатическому переживанию, осуществление перехода от понимания клиента τ‹ его принятию
Поддержка обучаемого (супевизируемого)	Поиска и раскрытия внутренних ресурсов	Доверия собственным чувствам

3 этап

	Обучение гештальтерапии	Супервизия     участников обучающихся программ
Потребность обучаемого (супервизируемого)	Проверка на себе эффективности психотерапии	Обретение способности, не теряя контакта с клиентом, проводить интервенции
Актуальная проблема обучаемого (супервизируемого)	Страх обнаружения внутреннего «чудовищного» образа	Страх причинения вреда и разрушения клиента
Задача      обучения (супервизии)	Определение собственных границ самораскрытия	Понимая и принимая клиента научиться формулировать гипотезы и экспериментально проверять их
Поддержка обучаемого (супевизируемого)	Осознание феноменов переноса и контрпереноса	Способности, опираясь на собственные чувства, осознавать трансферентные отношения

73

Игорь Данилов

4 этап

	Обучение гепггальтерапии	Супервизия     участников обучающихся программ
Потребность обучаемого (супервизируемого)	Обретение и признание собственного «я»	Обретение собственного стиля в терапии
Актуальная проблема обучаемого (супервизируемого)	Страх личной ответственности в контексте неспособности клиентом принять ответственность на себя	Страх внешней оценки, защита права на творчество
Задача      обучения (супервизии)	Переход от внешней поддержки к самоподдержке	Признание права на существование других подходов и стилей в терапии и обретение способности к ведению конструктивного и содержательного диалога
Поддержка обучаемого (супевизируемого)	Индивидуализации, профессионального и личностного роста терапевта	Собственного взгляда и творческого начала в терапии

Это все, что сегодня я смог сказать. Спасибо за внимание!

74

АЛЕКСАНДР ЛЕВЧЕНКО

СУПЕРВИЗОРСТВО. НЕ МНОГО ЛИ СВЕТА В ХОЛОДНОЙ ВОДЕ?

Пришел с лопатой Пересадил корни Глаза Сердце. Все перепутал На месте почки Выросло зеленое ухо. В. Бурич Фигуры    супервизора    и    личного    терапевта    суть    главные    в профессиональном становлении психотерапевта. Так принято.

Супервизорство. Что это? Наставничество, предполагающее глубокое, внутреннее общение между людьми, объединенных общими целями, находящимися за рамками техник? Или же это формальное образование, определяющее относительную анонимность, как супервизора, так и учащегося в рамках отношений регламентированных контрактом?

Для меня ответ состоит в выражении анахроничного, и именно этим удовлетворяющего душу содержания: в лучшем случае - это способ введения в психотерапевтическую традицию и ее поддержание через сотворчество личности и профессиональные формы психотерапевта.

Обучение - это и осознание перспективы, не столько в профессиональное, сколько в экзистенциальном плане. Ф. Ницше сказал однажды: «Человек, которому есть ради чего жить, может вынести почти любое как». Ученик! Какой пищи алчешь? Какому божеству поклоняешься? Готов ученик, появляется и

75

Александр Левченко

учитель. Так рождается полярность, и она архетипична по сути. Явления архетипического измерения властно налагают свои требования!

Приступая к обучению психотерапии, учащийся сталкивается с явлениями, которые не имеют аналогов в его обыденной жизни, явлениями, бросающими вызов отлаженной системе контроля окружения, если угодно, -посягающими на вполне отлаженную систему социальных игр. Это первые «пробные камни», с которыми сталкивается воля ученика. Очень неприятный опыт! В связи с этим мне вспоминаются события, имевшие место на одной из супервизорских групп. Тогда, два психотерапевта, по ходу сессий, в которых они были в клиентской позиции, оказались в состоянии «тупика», на несколько минут, терапевтам удалось их там удержать... Они взорвались, но этим взрывом их навсегда унесло из группы. Подобного, равной энергетичности, на моей памяти не повторялось. Терапевтов, проводивших «злополучные» сессии осудили. Групповая метапотребность в безопасности была удовлетворена, правда большой ценой. Поэтому маловдохновляющим может выглядеть следующее мнение: «Преподавание, как таковое может состояться лишь в условиях определенного кризиса. Преподавание, не содержащее кризисную ситуацию, ситуацию ранимости или эмоционального взрыва, приобретающее (в явном или неявном виде) непредсказуемый масштаб, можно считать несостоявшимся. В таком случае происходит лишь передача информации и обмен документами.

Действительно, чувства беспомощности, растерянности, смятения, как правило, сопровождают начальный этап профессионального обучения, поэтому актуальной становится проблема сохранения взаимного достоинства и обеспечения профессионального роста. Решение этой проблемы возможно только в условиях эмоционального принятия друг друга, как со стороны преподавателя, так и со стороны учащегося.

Супервизорские отношения требуют от учащегося личной заинтересованности, способности к личной откровенности, открытости.

Тем не менее, учащийся отдает себе отчет в том, что в ситуации супервизии он может подвергаться явной или неявной критике супервизора и, в случае, если это происходит в группе, то со стороны других учащихся. Создается впечатление, что групповая форма супервизии оказывается не вполне эффективной по причине различной способности учащихся - участников группы к самораскрытию. В этом случае, нередко приходится сталкиваться с уклонением в форме имитационной активности, в смысле предъявления проблем, попытками контролировать действия супервизора, например, требованиями соблюдения безопасности в работе, как запрет на переживание негативных чувств в контакте.

Групповая форма супервизии полезна на начальных этапах обучения, когда уровень проблематики, предъявляемый к рассмотрению, относительно неглубок. В дальнейшем, особенно если супервизируемый в своей практике использует индивидуальную форму работы, супервизйя может носить

76

Супервизорство. Не много ли света в холодной воде?

приватный характер. С другой стороны, групповая форма супервизии может быть чрезвычайно эффективной в смысле обучения, при наличии высокой мотивированности к профессиональному росту у каждого из участников группы, терпимости к успехам других, способности идти на риск. В этих условиях возможна эффективная утилизация феноменов индивидуальной и групповой динамики в процессе обучения.

Рассуждая о супервизии, как об «открытой системе развития и углубления профессиональной рефлексии», сталкиваешься с парадоксом, и именно в контексте Гештальт-подхода. Состоит он, на мой взгляд, в следующем: профессиональная рефлексия, в частности, равна субъект-объектному расщеплению интеллекта психотерапевта... и углубление этого явления, суть залог обретения способности к полноценному контакту!

А фактически, терапевт с развитой способностью к интеллектуальной рефлексии, осуществляет свою работу в ситуации внутренней очной супервизии. Он всегда, хоть на мгновение запаздывает, получая ответ от «маленького человечка», засевшего у него в голове. В этом случае спонтанность, подлинность, цельность в работе - явление скорее исключительное.

Исходя из вышесказанного, более оправданным является построение супервизии с активизацией интуитивного, творческого мышления учащегося. Чрезмерная склонность супервизора делать акцент на интеллектуальной обработке материала сессии, или заочно представляемых учащимися дестабилизирует интуитивное начало супервизируемого.

Содействие развитию аффективного сознания с последующим использованием обретенных умений в терапии составляет одну из важнейших задач супервизии.

«Интеллектуальное познание ведет к изменениям ровно настолько, насколько оно является также аффективным познанием. Интеллектуальное познание само по себе не производит никаких изменений - за исключением, быть может, одного: интеллектуальное познание бессознательных влечений способствует контролю за ними.

Пока учащийся держится позиции стороннего наблюдателя, воспринимающий себя как объект собственного исследования, он не вступает в соприкосновение с бессознательным. Он мыслит о нем, но не ощущает более широкой и глубокой реальности в себе самом. Обнаружение бессознательного -это не интеллектуальный акт, но аффективный опыт, который едва поддается (если поддается вообще) передаче словами.

Для такого опыта характерны спонтанность и неожиданность, его испытывает целостная личность. Важность подобного опытного познания заключается в том, что оно выходит за пределы того познания и того осознания, когда субъект - интеллект наблюдает самого себя, воспринимая себя в качестве объекта».

Существуют различные формы и уровни супервизии, использование и смена которых определяется тактическими задачами обучения и

77

Александр Левченко

подготовленностью еупервизируемого. Но это всего лишь инструментарий, с помощью которого становится возможным завершить тот или иной гештальт, пережить контакт в профессиональном контексте. Правомерен вопрос, - каким образом супервизор способствует восстановлению способности к полноценному контакту, через указание, или через способность быть в контакте? Я могу предложить супервизируемому только одно - мою способность к контакту.

Супервизор не может осуществлять свою деятельность, не предлагая себя в качестве образца для подражания. Или говоря словами К.Г. Юнга: «Аналитик способен дать своим пациентам только то, что у него есть».

Важный вопрос - обучение диагностике в гештальттерапии, умению обнаруживать фигуры, наблюдать их смену, усматривая за этим более широкие конфигуратто   Учащийся   с   помтпыо   супервизора  развивает   способность

ВОСПрИНИмаТЬ ц>сН0мсНЫ ПОЛЯ, ИХ СМЫСЛ, СХОрсе На урОБНс йНТуйТйВНОм, НсЖслй

интеллектуальном.

Сосредоточение внимания на диагностике процесса, вовсе не исключает диагностику в клиническом смысле. Постановка правильного диагноза, а это важно при оказании помогай психически больным, позволяет выстраивать более аДекзаТнуК) ситуации тактику лечения, α этом смысле, - клиническая диагностика не есть попытка рассматривать ситуацию клиента с точки зрения дефекта, но выражение необходимости обеспечения метапотребности в безопасности в двухстороннем порядке. Б процессе становления в качестве компетентного и умелого практика, учащийся обязан научиться выходить из зоны комфорта и ^езопаскости для того, чтоиы получить возможность изменить себя.

В постижении этой задачи важную роль играет поддержание атмосферы доверия в процессе обучения. Супервизор обязан позволять сунервйзйруемому открыто размышлять, высказывать предположения, выражать чувства, задавать лкюые вопросы независимо от степени их важности, не испытывая страх перед критикой, унижением, шантажом. Притворство и защитные реакции могут погубить супервизорские отношения и заметно повлиять на самооненку учащегося, х^упервйзйруемый в ситуации угрозы самооценке, как правило, уклоняется от выражения сокровенных мыслей и чувств, нередка защитная агрессивность но отношению к супервизору, коллегам, явным становится дух конкуренции, соперничества, как компенсация ощущения несостоятельности. j казанншС явления особенно часто проявляются в ситуаций групповой супсрБйЗйй и преодолеваются с очень большим трудом. В связи с этим грустным предупреждением звучат слова дорогого учителя Хломова Д.Н.: «Больппшство продвинутых психотерапевтов гуляют по одном}'». Да-а! «...и если нам удалось встретиться — это хорошо. Если нет, то этому ничем нельзя помочь».

Неразрешенные конфликты супервизора, его нарцистические потребности И нецелесообразное йСПОЯЪЗОбШйс СВ06ГО  СТЭТуСа МОГуТ ЗаДсрЖаТЬ раЗййТйс

процесса обучения и снизить самооценку психотерапевта.

и

Супврвизорство. Не много ли света в холодной воде?

Подводя итог, хочу выразить уверенность в том, что правильно понятая и верно используемая супервизия образует фундамент института супервизорства, который в конечном счете обеспечивает полнокровное функционирование терапевтического сообщества.

Литература:

1.  Калитеевская Е. Диагностика в гештальттерапии. /Сб. Гештальт 98, с.33-38.

2.  Калитеевская Е. Супервидение. О профессиональном самосознании психотерапевта. /Сб. Гештальт 96, с.63-70.                   ₁

3.  Фромм Э, Судауки Д., Р. де Мартино. Дзен-буддизм и психоанализ. М.,1997.

4.  Хломов Д. Динамический цикл контакта в гештальт-терапии. /Сб. Гештальт 98, с.39-45.

5.  Якобе Д., Дэвис П., Мейдер Д. Супервизорство. Б.С.К. С-Пб., 1997.

79

Сергей сытаик

ГРИМАСЫ ЛЮБВИ

/римейк/

«сожжен,

испепелен печалью, Всю жизнь клейменный Одним и тем же именем, Я к тебе, мой друг, причаливаю -Обними меня...» Н. Винграновский ПРОЛОГ В. обратился в ноябре 1997 года по совету психолога С. - своей бывшей жены, которая была моей студенткой и имела опыт участия в группах. Волею судьбы, он оказался моим первым клиентом на индивидуальную терапию. Наши встречи продолжались около двух месяцев с различной периодичностью, в среднем один-два раза в неделю. Всего состоялось двенадцать сессий.

С В. я был знаком уже несколько лет, хотя встречались мы случайно, накоротке. Иногда болтали за чашкой кофе, иногда выкуривали по сигаретке. Какое-то безоглядное любопытство, безоблачность, живой интерес познающего мир ребенка, располагающая улыбка и непосредственность пронизывали его натуру. И глаза-искорки на улыбающемся лице. Создавалось впечатление, что перед вами жизнерадостный грибок-опенок или мальчик-с-пальчик, трогательный и беззащитный.

Женился В. будучи еще девятнадцатилетним студентом. Жила молодая семья у родителей жены. Через некоторое время появился сын. Начались

80

Гримасы любви

трудности семейной жизни, тяготившие супругов, и два года назад жена с сыном ушли от В. в жизни жены появился новый мужчина, с которым В. был знаком. О переживаниях В. в этот период можно только гадать. И тем не менее, сына своего В. не забыл. Старался при малейшей возможности общаться с ним, помогал материально. С этой предысторией в голове отправился я на первую встречу с клиентом.

СИНДРОМ ДЛИТЕЛЬНОГО СДАВЛЕНИЯ « И взвилась рядом С пулей со снарядом Песенка: о добрых кобрах И земных нетопырях Об акулах благодарных О казармах лучезарных И о радужных холерных Лагерях» Н. Матвееева На   первой   встрече   В.   выглядел   растерянным,   взволнованным   и суетливым. Вскочил, принес кофе, закурил, никак не мог начать разговор, как беззвучно вибрирующая струна, а в глазах - надрыв и так много боли. Таким я его не знал и понял - что-то случилось. Чувствовалось, что ему с трудом удается удерживаться здесь. Мы стали говорить о кофе, о сигаретах, о его теперешней работе, об общих знакомых. Постепенно напряжение ушло, спряталось внутрь, В.вздохнул и начал:

- Уже два года, как от меня ушла жена. Находимся в разводе. Сейчас зовет меня вернуться назад. Приятно, что обратила внимание, оценила, и вместе с тем опасение: «Надолго ли?»

Я был изумлен. Накануне встретил его бывшую жену С, которая радостно, с восторгом описьшала достоинства нового мужчины, появившегося в ее жизни. Видимо это изумление настолько четко расположилось на моем лице, что В. сказал:

-У меня возникает желание объяснить так, чтобы было все ясно. Вскоре я узнал, что В. провел со своей бывшей женой прекрасные, насыщенные чувствами выходные. Ощутил тепло семьи, что он нужен сыну, который все повторял: «Папа вернулся!». И когда малыш в изнеможении уснул, наступила неповторимая и незабываемая ночь с давно любимой женщиной, ночь любовного очарования. Два дня улетели, оставив неизгладимые воспоминания, которые постепенно и неотвратимо уступали место опасениям и настороженности: «Надолго ли?».

В. был мне симпатичен, вызывал интерес и сочувствие. К тому же, что-то в нем напоминало меня, - жест, взгляд, случайное слово, голос. Объяснить это трудно, да и нужно ли? Просто существовало целостное ощущение - мой клиент. Мы договорились о двенадцати сессиях, два раза в неделю.

81

Сергей Сытник

В то время я переживал период «психотерапевтической чесотки», которая видимо, знакома закончившим первый год программы. В основном, ее проявления сводятся к двум моментам: каждый мало-мальски знакомый человек нуждается в психотерапии, а незнакомым людям она нужна всем поголовно; нуждающиеся об этом даже не подозревают и порой упорствуют в своем неведении. Эта моя благодушно-придурковатая эйфория и стала фоном нашей первой сессии.

С. - Что ты хочешь сегодня обсудить?

B. - Ничего не приходит в голову.

C. - Как это можно назвать?

B. - Пробой.

C. - Что чувствуешь?

B. - Расслабление, спокойствие.

C. - Как можно назвать это расслабление, спокойствие?

B. - Комфорт.

Такое собирательное, абстрактное определение текущего состояния казалось мне необходимым, поскольку В. мыслил файлами, директориями, базами данных. Это связано с родом его деятельности - компьютерный дизайн, верстка.

C. - В каких жизненных ситуациях тебе не хватает комфорта?

B. - Когда вмешиваются в мою работу, суют своих пять копеек.

C.   - Когда в отношениях с твоей бывшей женой тебе не хватает комфорта?

B. - Когда она что-то требует, я не понимаю чего и не знаю что делать.

C. - Что чувствуешь?

B. - Напряжение, давление.

Заниматься ощущениями В. в этот момент мне показалось преждевременным. Наши отношения только-только начали устанавливаться, зона безопасности невелика, о своих внутренних ресурсах В. не только не помышляет, даже не подозревает.

C. - Чего хочешь?

B. - Решить проблему.

C. - Что будешь делать?

B. - Не знаю.

C. - Что нужно тебе для действий?

B. - Инструмент.

C. - Что может быть твоим инструментом? В. - Карта.

Работа с двумя стульями «Карта» - В.. «Карта» обязалась помочь, В. принял помощь.

«Карта» - Надо куда-нибудь съездить.

В. - Поеду во Львов, осмотрюсь.

«Карта» - Смотри осторожно, не увлекайся.

82

Гримасы любви

В. - Хорошо, возьму тебя с собой.

На этом первая сессия была закончена.

Следующая сессия была посвящена отношениям в родительской семье. В. вырос в неполной семье. Отец покинул семью, когда В. был годовалым ребенком. В. стал сосредоточием материнской любви, его две младшие сестры умерли в младенческом возрасте. Мама заботилась не только о духовной пище, а и о физическом развитии сына. В подростковом возрасте В. занимался плаваньем, ездил на соревнования, стал разрядником.

Своего отца знает, бывал у него в Москве. В последний раз виделся с отцом в студенческие годы, когда был в столице на каникулах. Там смог расширить свои профессиональные возможности, связанные с компьютерной графикой.

После этой сессии В. предстал передо мной беспомощным мудрым мальчиком. Он на «ты» с компьютером и на «вы» с макаронами, которые необходимо разогреть, чтобы поесть. Его предупредительные манеры и детская улыбка как бы говорили: «Не кори меня, я еще маленький, лучше научи разбираться в своих чувствах, понимать себя. Научи меня жить.»

Последующие три сессии мы учились. Он - распознавать свои ощущения, осознавать свою позу, мимику, жесты. Я - обращать внимание на мельчайшие детали и не спешить. Так, постепенно и неторопливо мы переходили от причинно-опосредованного абстрактного и неживого компьютерного языка к беспричинно-непосредственному живому и неповторимому я зыку тела, чувств и ощущений. Вырастали каждый по-своему, и каждый из своих «коротких штанишек». Вроде бы и алфавит выучили, и слова составлять научились, и даже предложения появлялись, а чего-то все-таки не хватало.

Меня не покидало ощущение, что это была экскурсия, а не путешествие. Не было кошки, которая ходит сама по себе, где-то она за кадром осталась.

Следующая сессия началась с обсуждения отношений с бывшей женой и бывшей тещей. Обе они в представлении В. похожи тем, что требуют неизвестно чего и неизвестно чего хотят. На мое предложение описать конкретную ситуацию, В, рассказал такой случай:

Ко мне выставляются претензии со стороны тещи: «Сидишь дома, ничего не делаешь, а у тебя семья, пора зарабатывать!» пошел на работу: «Пропадаешь на работе, а у тебя жена, сын. Ни сын отца не знает, ни жена мужа не видит.» Я понял, что меня тихо ненавидят.

И все это было сказано ровным, безэмоциональным констатирующим тоном, вроде передовицу из газеты прочел. Во время рассказа В. что-то беспорядочно чертил на клочке бумаги. Возникло впечатление, что это мне подсказка: «Пора перейти к рисункам». Я предложил В. порисовать на свободную тему. Он оживился и без лишних слов приступил к рисованию. Получилась целая серия рисунков, причем сделано все это было очень быстро, в течение 5-7 минут. Начинал рисовать карандашом и мне пришлось настаивать

83

Сергей Сытник

на использовании цветных фломастеров. После окончания работы я попросил дать название каждому рисунку и нарисовать себя.

Затем мы обсудили, какой из рисунков наиболее неприятен и какой вызывает наиболее приятные ощущения. В. выбрал «Демона» и «Чащу». В процессе дальнейшей работы мы говорили о «Демоне, после чего я предложил поместить его на пустой стул, поговорить и повзаимодействовать с нам.

«Демоном» оказалась бывшая жена В. как же исступленно он ее молотил. Поверженный пустой стул трещал от ударов ногами, а В. настигал его, снова и снова избивал ногами. И все это молча, без единого слова. Наконец, уставший и истощенный В. в изнеможении опустился на свой стул и начал потихоньку приходить в себя. Попросил закончить на этом сессию и потянулся за сигаретой.

Седьмая сессия, по инициативе В., также была посвящена работе с рисунком. Рисунок сделан карандашом и шариковой ручкой. В. побывал паучком, змеем, вихрем, но как-то это все было без энергии, очень интеллектуально, не взаправду. Энергия появилась, когда стал гениталиями, ощутил неприязнь к змею и возрадовался. Появилась злорадная улыбка. Из подавленного В. превратился в отмщенного.

ПОСЛЕ УДАРНОЙ ВОЛНЫ

«Да будет могуч и прекрасен бой, Кипящий в моей груди Я счастлив за тех, которым с тобой Может быть по пути»

И. Бродский Последующие четыре сессии мы с В. занимались его неуверенностью в себе. Вначале он экспериментировал с различными действиями по взращиванию своей уверенности, учился отстаивать свои способы действий, принимать свою растерянность и незнание. Постепенно, к десятой сессии В. начал осознавать свои способы превращения в беспомощного и неуверенного человека. При этом зубами пользовался редко. Такой себе идиллический восход солнца Но зубы то были, где-то в запасниках хранились, как неплохой, но устаревший и грубый инструмент. К тому же использовавдсь редко и превращались в рудиментарный орган. Пришлось искать «зубной эликсир».

Одиннадцатая сессия была посвящена полировке зубов. Для В. она, видимо, оказалась нелегкой, а может от меня не ожидал такой провокации (Ты что, мой друг, свистишь? Мешает жить Париж?) словом, В. зубы показывал чаще обычного и к концу сессии выглядел растерянным.

На следующую сессию В. притащил свой сон, черно-белый, но широкоформатный:

Я еду в троллейбусе и вижу мужчину в шляпе, стоящего рядом. Что-то очень знакомое в нем, лицо неотчетливое, размытое. Я пытаюсь с ним заговорить. Но тут троллейбус остановился и мужчина выходит на остановке.

84

Гримасы любви

С. - В каком состоянии проснулся?

B. - чувство сожаления, что не понял кто это был.

C. - А какие чувства испытывал во сне? В. - Не помню.

Я попросил его закрыть глаза и продолжить сон, с того места, когда мужчина выходит из троллейбуса, рассказывая мне при этом, что видит.

Троллейбус остановился и мужчина выходит на остановке возле железнодорожного вокзала, я выхожу за ним. Подхожу поближе и вижу, что этот мужчина старше меня. Ему где-то под сорок. Такое ощущение, что это мой старший брат. Мы молча стоим друг возле друга, и он мне улыбается. Тут подъезжает следующий троллейбус, открываются двери. Он мне на них указывает кивком головы. Я захожу в троллейбус и еду дальше.

B. открыл глаза, улыбается.

C. - Как чувствуешь себя? В. -Расслабленно, спокойно.

Меня распирало любопытство. Что за брат? О братьях В. никогда не упоминал. И я стал расспрашивать В. о братьях. Он ответил, что родных братьев у него нет, да и какими-либо сведениями о двоюродных братьях не располагает.

Время сессии близилось к концу. В. это почувствовал, поднялся, пожал мне руку, простился и ушел. Я еще несколько минут просидел. В голове звучала «Прощальная песня» М. Щербакова:

«Мы свиделись с вами в гостях у какого-то

странного века,

И нынче меж нами обряды, обеты, законы, запреты...

Мы были чужими, мы стали друзьями...

Попутного ветра!»

ЭПИЛОГ

С В. мы не встречались около трех лет. И вот на днях он мне позвонил, попросил о встрече. Ему сейчас 25 лет, повторно женат, занимается своим любимым делом дома и помещает свои работы в Internet.

Новый тесть В. попал в больницу, мается бессонницей, попросил поговорить с ним. Но это уже другая история.

85

ЛИРИКА

МАРИЯ АНДРЕЕВА Белые стихи Никак не решить, что теперь за окном. За окном? За открытой дверью? То стучит капель, то скулит метель -Нерешительная зима сопровождает меня.

Нерешительная зима - все равно зима: Темнота и за окнами, и за дверью. То волнует капель, то печалит метель, -Я их слушаю в темноте.

В темноте не узнать незнакомых улиц. Даже сада знакомого - не узнать. То фонарь, то луна подмаргивают неровно -В темноте и светлого не разобрать.

В этой темноте так легко спрятаться, Затаиться и ненадолго исчезнуть. И, не узнанной, тихо подслушать, Как за окнами мир живет без меня.

А в мире вечер и нерешительная зима -Капли гулко и редко падают с крыши. Видно, зима тоже спряталась, забыв, где она, И бесхозное время в лужу капает с крьшш.

Декабрь 99г.

86

* * *

Я пойду по дорогам, по далеким следам, Я вернусь по дорогам к забытому счастью.

Забытое счастье повеет теплом, Забытое счастье засмеется открыто. И притянет рукой, и укроет плечом, И в покое доверчивом будет время забыто.

Дорога, - мой бог, - ложится неровно, Колеса шуршат и щупают пыль. Ноги несут легко и свободно По берегам растаявших зим.

Где мое тело? Есть только я. Страшно отдать душу Господу Богу. Поберегу я ее для себя. Близким отдам. Отправлю в дорогу.

Тело живет там, где есть небеса. Тело послушно времени ходу. Дорога и время мнут глину меня. Меняюсь, меняюсь, ухожу на свободу.

Уходящее время и тающий день Погасят меня как дневное светило. И раскинут простор, и прячется тень, И нет для меня никакой другой силы.

Весна 98г.

* * *

Прикоснуться ко мне Можно только собой. Прикоснуться ко мне Можно просто глазами.

Просто глазами, дрожащей рукой, как к лучам, пробивающими тучи косо. Прикоснуться ко мне можно просто собой, если дотянешься через безжизненный космос.

Прикоснуться к тебе Через страх пустоты, Прикоснуться к тебе -как впервые увидеть. Весна 97г.

87

СОКОЛЕНКО МАРИНА

***

Хочешь, я буду оранжевой, Неправильной гостьей вечера? Или кровавой сажею Далеко не бессмертной. Или крестом могильным Вырасту на кладбище Гордым прикидом мыльным Выгуляюсь на пастбище. Я ухожу в немыслимый, Вашим рукам неведомый, Тихий и двусмысленный Пространственный тембр...

Яблочным пометом слиплись ресницы от избытка любви,

Яблочным временем лето в туман уходит.

Яблочную боль не унять,

Она переросла в лиловый сифилис.

Белых сытных яблок потерять,

Улететь крылатым взмахом ввысь.

КОТОЛАЗОВААЛЛА

Жило-было одно тело Говорить оно умело И однажды по привычке Обрело себе кавычки

Что поделать, так случилось, Что привычка появилась. Тело стало привыкать На себе «кав-ки» таскать

С каждым днем все тяжелее, Тело вовсе не жалея, Те «кав-ки» лишь разрослись, Наседая сверху вниз.

88

И, конечно, это тело Жить так больше не хотело. Закричало, что есть мочи, Распахнуло свои очи... Не смогло всего понять, Стало тихо горевать.

День горюет, год горюет. Там постонет, тут бастует Поскрипит себе немного, Иль кольнет, иль выпьет строго.

Чем бы дело завершилось Не узнать нам никогда Если б вдруг не появилась Гештальтистская волна

И теперь оно, робея, В пене гордо, алым рдея, На волну ползет, ползет Стонет тихо, но живет.

11.10.99.

89

Московский Гештальт Институт

Московский   Гештальт  институт,   член  Европейской  Ассоциации  Гештальт-терапии. Международной Ассоциации Гештальт-терапии, FORGE, AAGT.

Директор института - к.п.н. Даниил Хломов. 3 факультета:

›   Гештальттерапия в частной и клинической практике (декан - к.п.н. Елена Калитеевская)

›   Гештальттерапия в работе с детьми и семьей (декан - Наталия Кедрова)

›   Гештальттерапия и консультирование в работе с организациями (декан Александр

Теньков) Региональные представительства Института работают в Санкт-Петербурге, Минске, Одессе, Воронеже, Ставрополе.

Интенсивы, конференции и фестивали на 2003 год: 24-30 марта     «Работа с детьми и семьей» Анапа. 15-18 мая - Второй Гештальт-Фестив&чь в Витебске 7-13 июня - «Белые ночи» в С-Петербурге. 21-29 июня - Зарубежный интенсив в Хорватии 21-30 июня - Северокавказский интенсив

27 июня - 4 июля «День Независимости- 2», окрестности Минска. 4-12 июля - Селигер (Харм Сименс, Дик Ломп).

13-22 июля - Подмосковье. 20-31 июля - Смоленск.

28 июля- 5 августа - Воронеж.

7-19 августа - «Одиссея Гештальта» - Коктебель

11-17 августа - «Гештальт в семье» - Подмосковье

11-17 августа-«Эго, горы и...» - Архыз

13-20 августа - Владикавказ

8-15 сентября - «Астенический синдром» - Черноморское побережье

31-2 ноября - «Дебют» 2-я московская студенческая конференция

Возможны изменения, уточняйте информацию в офисе МГИ.

Заявки на участие принимаются по телефону-факсу МГИ: (095) 964-99-61

Адрес в интернете: www.gestalt.ru e-mail: m-gestalt-I@mtu-net.ru

Адрес Института: 107023. Москва. Суворовская улица. Дом 2/1 корп 4

Наши представители в регионах:

С-Петербург:47б-00-46 Нина (с 10 до 16) e-mail:lpetrova@pisem.net www.gestalt.sp.ru

Белоруссия:

Минск:251-68-62 Владимир Филипенко, fvv(5>tut,by, 210-11-97 Константин Королёв

Витебск: 25-88-13 Игорь Погодин e-mail: pogodpsy (Scrambler,ru 25-83-62 Алла Вишневская

Воронеж: 73-03-38 Александр Теньков e-mail: alexfajtenkow.vsi.ru

Украина - Одесса: 60-12-50 Александр Моховиков e-mail: alexm^te.net.ua

Ставрополь-72-64-51 ИнгаБадальян e-mail: ingabadfgjlenta.ru