Е. Томас Дауд

Когнитивная

ГИПНОТЕРАПИЯ

Содержание

Предисловие........................................................................................... 6

Благодарности........................................................................................ 7

Глава 1. Введение.................................................................................. 9

Часть I. Предыстория

Глава 2. Когнитивная психотерапия.................................................. 16

Глава 3. Модели гипнотерапии.......................................................... 32

Глава 4. Гипнотическая индукция..................................................... 42

Часть И. Лечение психологических расстройств

Глава 5. Введение................................................................................. 62

Глава 6. Тревога и фобии.................................................................... 68

Глава 7. Расстройства, связанные со стрессом.................................. 83

Глава 8. Депрессия............................................................................... 92

Глава 9. Вредные привычки............................................................. 107

Глава 10. Когнитивная гипнотерапия и реконструкция памяти.. 129

Глава 11. Когнитивная гипнотерапия и улучшение качества

жизни.............................................................................................. 161

Глава 12. Когнитивная гипнотерапия в преодолении

сопротивления............................................................................... 185

Эпилог................................................................................................. 203

Литература.......................................................................................... 205

Алфавитный указатель....................................................................... 214

Предисловие

Более тридцати лет тому назад, когда я начал изучать когнитивную пси­хотерапию, я совершенно не представлял себе ни как она будет разви­ваться, ни насколько широкой окажется ее тематика. С тех пор когни­тивная психотерапия превратилась в важный раздел психопатологии и психотерапии и выполняет функции интегральной теории. Хотя перво­начально я обратился к ней в процессе лечения депрессий, позднее по­лученные результаты исследований были использованы при изучении тревоги и фобии, расстройств личности, вредных привычек, расстройств питания и супружеских проблем. Последние работы показали, что этот подход полезен в лечении навязчивых состояний, ипохондрии и даже шизофрении.

Теперь Том Дауд сделал еще один шаг в развитии теории и практики когнитивной психотерапии. Он объединил ее с гипнозом и гипнотера­пией и выпустил первую в истории книгу на данную тему. В когнитив­ной психотерапии всегда присутствовал образный компонент, и в пред­лагаемом исследовании дается более полное его описание. Д-р Дауд, ученый и практик, много лет изучавший обе эти темы, создал превосход­ную книгу, которая на сегодняшний день является основополагающим трудом. Помимо объединения когнитивной психотерапии с гипнотера­пией нам дается достойный восхищения пример объединения теории с практикой.

Книга предназначена для всех, кто знаком с когнитивной психотера­пией и гипнотерапией, но кто желает расширить познания и ввести эти методы в свою практику. Особенно интересными и информативными являются многочисленные клинические примеры и гипнотические про­цедуры, которые показывают, как проводить когнитивную гипнотера­пию. Хотя эта книга не заменяет практических семинаров и тренингов, ее прочтение окажется важным первым шагом для практических работ­ников, которые стремятся расширить свои знания в сравнительно неиз­веданной области.

Я знаю д-ра Дауда двадцать лет, и столько же, если не больше, он посвятил когнитивной психотерапии. Основав «Журнал когнитивной психотерапии», он оказал неоценимое содействие расцвету этой науки. Я преклоняюсь перед его мастерством теоретика и клинициста и насто­ятельно рекомендую эту книгу всем, кто заинтересован в дальнейшем изучении когнитивной психотерапии.

Аарон Т. Бек, доктор медицины

Университет Пенсильвании, медицинский факультет

декабрь 1999

Благодарности

Для написания такой книги, как эта, нужно не только сочетание энеЩ, гии и упорства с мудростью «первопроходцев», а сверх того — поддержи ка и ободрение со стороны окружающих. В этом смысле мне хотелось бы поблагодарить тех людей, кто, так или иначе, помогал мне в написании этой книги. Прежде всего я хочу назвать Роберта Лии, доктора филосо­фии, подготовившего ряд книг для издательства Jason Aronson, который первый побудил меня к этой работе и продолжал поддерживать в мину­ты, когда я не был уверен, что могу или хочу это сделать. Позвольте мне также упомянуть покойного Дэвида С. Кайперса, доктора философии, который был первым, кто научил меня гипнозу в 1970-х и чей живой и творческий дух с тех пор не покидал меня. Далее позвольте мне выра­зить глубокую признательность двум творческим гигантам психотера­певтического мира, которые обеспечили меня теоретическим, эмпири­ческим и клиническим материалом для создания этой книги: Аарону Т. Беку, доктору философии, и Милтону Эриксону, доктору медицины. Первого из них мне повезло знать лично на протяжении 20 лет; меня не­сказанно обогатили его неизменно бьющие через край знания и муд­рость, и я высоко ценю наши беседы. Тим, тебе особое спасибо за все, что ты дал мне и другим людям. Второго из названных я никогда не встре­чал, зато годами находился под впечатлением его глубочайшего проник­новения в человеческое бытие, а также удивительного умения коррек­тировать поведение пациентов и способствовать их личностному росту. Действительно, чем больше я читал его труды, тем более богатыми и прозорливыми представлялись его идеи.

Далее я хотел бы выразить особую благодарность мисс Пенни Кол­дуэлл, аспирантке, которая предложила свою помощь в период, когда моя энергия практически иссякла. Ее искреннее увлечение предметом и этой книгой были в высшей степени заразительны. Она вычитывала текст, давала комментарии по ходу всего труда и вчерне набросала не­которые клинические примеры. Она постоянно превосходила все мои ожидания, и часть ее души запечатлелась на страницах этой книги.

Я также хочу поблагодарить мою дочь Кэтлин, моего сына Майкла и зятя Джонатана, которые своим присутствием постоянно напоминали мне об истинном смысле жизни. Он не в трудах и не в профессии — он в отношениях и любви. Никто и никогда не говорил на смертном одре: «Как жаль, что я так мало времени провел в офисе!».

Наконец я хочу выразить особую благодарность Терезе М. Дауд, док­тору философии, вот уже 32 года являющейся моей женой, которая ни­когда не теряла уверенности в моих способностях и конечном успехе.

8      Благодарности

Несмотря на большую загруженность научной работой, ей удалось на­ладить условия и быт, которые способствовали моему росту и развитию. Жена всегда была со мной, когда я мог и когда не мог оценить это; урав­новешивала критику и поддержку. Сказано, что удачников от неудачни­ков отделяют условия жизни, а вовсе не природное мастерство, удача или научная подготовка. Создав для меня благоприятные жизненные усло­вия, она способствовала всяческому успеху, который выпадал на мою долю. Тереза, я надеюсь, что помог тебе хотя бы вполовину против того, как ты помогла мне.

Итак, я посвящаю эту книгу докторам Беку, Эриксону и Дауд, каж­дый из которых очень по-разному способствовал моему росту и разви­тию. В этой книге живет ваш дух.

Е. Томас Дауд декабрь 1999

Глава 1______

_{Введение}

Гипноз как феномен существовал веками, хотя как научное понятие из­вестен немногим больше столетия. Крогер (Kroger, 1977) описал явле­ния, происходящие на протяжении веков и определяемые, несомненно, как гипнотические, — от «возлагания рук» царскими особами или свя­щеннослужителями, через телесные прикосновения и до магнетическо­го и астрального целительства. В самом деле: вероятно, что сами по себе такие действия, как изгнание священниками бесов, впадение в религи­озный мистицизм и одержимость демонами, по меньшей мере, отчасти имеют гипнотическую природу. Частично гипнотическими могут быть и такие психологические феномены, как истерические конверсивные реакции и глубокая релаксация.

Однако первое описание того, что мы теперь называем гипнозом, бы­ло дано австрийским медиком, которого звали Франц Антон Месмер. Месмер утверждал, что причиной этих эффектов выступал «животный магнетизм», который он считал аналогом физического магнетизма. Он при помощи металлических предметов «магнетизировал» людей и вы­зывал отдельные проявления, например судороги и галлюцинации, ко­торые мы сегодня могли бы назвать поведением в состоянии транса, а также добивался некоторого облегчения соматических симптомов, ко­торые можно было бы приписать истерической конверсии. В 1784 году утверждения Месмера были проанализированы комиссией, которая пришла с удивительной прозорливостью к выводу, что его исцеления достигались не животным магнетизмом, а силой бессознательного вну­шения. Несмотря на дальнейшую дискредитацию идей Месмера, его именем было названо учение, получившее название месмеризм. Более того, вокруг месмеризма сосредоточились всякого рода домыслы, как это видно из некоторых рассказов Эдгара Аллана По. Так была подго­товлена почва для последующего включения гипноза в круг магических и оккультных явлений, а также молчаливого признания его связи с вам-

10      Глава 1. Введение

лиризмом. В романе «Дракула», как и в других подобных историях, гип­ноз успешно представлен как метод, с помощью которого вампиры овла­девают своими жертвами. Иногда ему приписывался и мощный сексу­альный подтекст, которым отличались истории о вампирах.

Начало тому, что мы теперь называем современным гипнозом, по­ложил шотландский врач Джеймс Брэйд (Crasilneck and Hall, 1985), ко­торый отказался от понятия животного магнетизма как объясняющего месмеризм и заменил его суггестией. К несчастью, Брэйд одновременно ввел термин гипноз (от греч. hypnos — сон), тем самым обрекая будущие поколения гипнотерапевтов на бесконечные пояснения, что гипноз не является сном.

В дальнейшем французский невролог Жан-Мари Шарко в процессе исследования гипноза счел его похожим на истерию, а потому скорее патологическим, нежели нормальным явлением. Однако другие, напри­мер Либо и Бернхейм, утверждали, что гипноз опирается на суггестию (Crasilneck and Hall, 1985). Чуть позже Йозеф Брейер пришел к выво­ду, что больным зачастую нет никакой пользы от суггестии, направлен­ных на прямое устранение симптомов (можно привести известный при­мер с Анной О.). Работая совместно с молодым коллегой Зигмундом Фрейдом, Брейер обнаружил, что гипнозом фасилитируется процесс абреакции (эмоциональное и катартическое восстановление вытеснен­ных воспоминаний).

Первоначально предметом научного интереса Фрейда был гипноз. Но позднее он пришел к осознанию, что тот пересекается с реакцией пе­реноса, которая является краеугольным камнем разрабатываемой им теории психоанализа. Кроме этого, Фрейду не всегда удавалось доста­точно глубоко загипнотизировать пациентов, чтобы работать с ними в трансе, а постгипнотические суггестии, к которым он прибегал для устранения симптомов, часто приводили лишь к временному эффекту. В работе с пациентами Фрейд стал применять разработанную им техни­ку свободных ассоциаций (Crasilneck and Hall, 1985). Он также пришел к убеждению, что симптомы нередко выполняют для эго защитную функ­цию и их не всегда следует устранять (Crasilneck and Hall, 1985; Kroger, 1977). В процессе исследований обнаружилось, что гипноз снимает у па­циентов необходимые им защитные барьеры (Kroger, 1977). Самым важ­ным было ощущение, что применение данной техники отличалось тен­денцией к «сексуализации» отношений — вывод, который был сделан им после того, как пациентка, выходя из транса, обвила его руками. По этим причинам он постепенно отказался от гипноза как терапевтиче­ского инструмента. Многие исследователи последовали его примеру,

Глава 1. Введение       11

и вскоре использование гипноза пришло в упадок. Тем не менее Фрейд открыл индивидуальные различия в гипнабельности, которые до сих пор используются при применении гипноза в психологической терапии.

В первые десятилетия XX века вопросам гипнотерапии уделяли ма­ло внимания. Исключением были опыты, поставленные в 1930-х годах Кларком Халлом, а также тренинг, предложенный им будущим гипно-терапевтам, среди которых был Милтон Эриксон. Однако по окончании Второй мировой войны гипноз снова привлек внимание исследовате­лей. Было основано несколько научных и профессиональных обществ, в том числе Американское общество клинического гипноза (American Society of Clinical Hipnosis — ASCH), Общество экспериментального и клинического гипноза (Society for Experimental and Clinical Hypnosis — SECH) и Фонд Милтона Эриксона. Проблемы гипноза изучаются в вы­сших учебных заведениях, этой теме ежегодно посвящается много книг и статей. Кроме того, спонсируются многочисленные педагогические мероприятия, касающиеся гипнотерапии. Хотя такую активность нуж­но приветствовать, здесь существует и опасность. История гипноза по­казала, что утверждения о его эффективности зачастую превосходили способность практических гипнотерапевтов осуществить лечение. Се­годня мы нередко слышим, что некоторые гипнотерапевты заявляют, что в состоянии за одну-две сессии избавить людей от курения или за­ставить их при помощи гипноза без всяких усилий снизить вес. В книж­ных магазинах еще встречаются книги по гипнозу, помещенные в раз­дел «Магия и оккультизм». Я надеюсь, что эта книга повысит полезность и доступность этой важной техники, одновременно побуждая психоте­рапевтов осознать присущие ей ограничения.

С самого начала важно подчеркнуть, что сам по себе гипноз не явля­ется терапией. Он представляет собой вспомогательную технику, кото­рая должна применяться в рамках существующей терапии там, где это благоприятно (Dowd, 1996). Так, дантисты в определенных ситуациях могут прибегать к гипнозу для контроля над болью; врачи могут пользо­ваться им для обезболивания или с другими врачебными целями; психо­логи же, действуя в свойственных их практике границах, — для облегче­ния депрессии, тревоги и других психологических расстройств. Предме­том некоторых современных споров является уместность применения гипноза неспециалистами, которые часто имеют иное образование. На­пример: можно ли спортивным тренерам использовать гипноз, чтобы помочь спортсменам расслабиться, сосредоточиться? Вопрос, наверное, должен звучать так: корректно ли применяется гипноз на практике про­фессионалами в других областях знания? Дантисты, например, могут с

12       Глава 1. Введение

успехом применять гипноз для контроля над болью, но не для лечения депрессии.

Однако даже в психологии гипноз может по-разному применяться пси­хологами, придерживающимися различных теоретических взглядов. Так, например, бихевиористы могут прибегать к гипнозу в лечении та­ких состояний, как фобии и ожирение; психологи психоаналитического направления — для обнаружения вытесненных воспоминаний и интер­претации сновидений; когнитивист — для когнитивного переструктури­рования (Dowd, 1993).

Следует остерегаться гипнотизеров, которые не имеют никакого офи­циального медицинского, психологического или иного образования и утверждают, будто способны за одну-две сессии излечивать такие зако­ренелые привычки, как переедание и курение. Такие индивиды играют на всеобщем людском желании легко и быстро избавиться от страдания, не прилагая при этом никаких усилий. Они пользуются общим заблуж­дением, согласно которому гипноз в своем действии есть нечто волшеб­ное. Входить или погружать кого-либо в гипнотический транс — до­статочно быстрый процесс, не требующий особых усилий, однако для эффективного и адекватного использования поведения в трансе нужны более значительные подготовка и опыт. Гипнотерапевты знают, как при­менять гипноз в контексте общего плана терапии и в сочетании с други­ми техниками. В изолированном виде гипноз редко используется даже подготовленными профессионалами.

Когнитивная терапия возникла в начале 1970-х годов, отчасти явив­шись реакцией на то, что существующая бихевиористическая модель не давала объяснения сложной человеческой деятельности. Дональд Мей-хенбаум, первоначально придерживающийся взглядов бихевиоризма, был первым, кто разработал модификацию когнитивного поведения, ис­ходя из открытия того факта, что люди разговаривают сами с собой. Аль­берт Эллис и Аарон Т. Бек, имевшие первоначальную психоаналитиче­скую подготовку, одновременно и независимо друг от друга, разработали собственные варианты когнитивно ориентированной психотерапии. Не­смотря на то что все три концепции существенным образом отличались друг от друга, общим для них было положение, согласно которому чело­веческие действия и эмоции опосредуются такими когнитивными дей­ствиями, как когнитивные ошибки интерпретации, самоутверждение, иррациональные мысли и личностно уникальный, характерный смысл, которым мы часто наполняем те или иные явления (Dowd, 1997a). Люди имеют свое представление о каждом неоднозначном понятии. Когнитив­ные психотерапевты, продолжая придерживаться корней бихевиориз-

Глава 1. Введение       13

ма, уделяли основное внимание текущей когнитивной деятельности, не­редко игнорируя ее прошлое и исследования предшественников.

Работы Витторио Гвидано и Джованни Лиотти (Guidano and Liotti, 1983), проводившиеся на заре 1980-х годов в Италии, и позднее Майкла Мэхони (Mahony, 1991) в Америке, продолжили дальнейшее развитие когнитивной психотерапии, когда в поисках истоков нарушения процес­са познания анализируются прошлые события и взаимоотношения лю­дей (Dowd, 1997a). Конструктивизм стал важным теоретическим на­правлением, гласящим, что люди активно конструируют собственную реальность на основе личных переживаний, а не пассивно постигают су­ществующую реальность. Изучению было подвергнуто и влияние на че­ловеческую когнитивную деятельность основных когнитивных правил и допущений, которые называются скрытыми памятными структурами (Dowd and Courchaine, 1996). Есть данные в пользу того, что скрытое знание нередко бывает более обширным, детальным и богатым, чем зна­ние явное. Значительная часть человеческого научения может носить имплицитный характер (то есть не происходит открыто), и это особенно касается ранних детских переживаний. Таким образом, идентификация скрытых когнитивных моментов, которые являются индивидуальными для каждого человека, может быть особенно важной в психотерапевти­ческом процессе. Идентификация личных когнитивных допущений по­зволяет психотерапевту персонализировать гипнотерапию — процеду­ра, которая осложняется тем, что индивид не осознает их (о чем говорит само определение: скрытые) и сопротивляется радикальной модифика­ции этих ядерных смысловых структур.

Получается, что сейчас когнитивная психотерапия благодаря разра­ботке новых концепций прошла в своем развитии полный круг. Иссле­дованиями прошлых влияний на нынешние знания, эмоции и поведение она напоминает психотерапию Фрейда с ее сфокусированностью на важ­ности ранних детских переживаний. Кроме того, благодаря включению скрытых когнитивных структур (J. S. Beck, 1995; Dowd and Courchaine, 1996) в область научных интересов исследователей когнитивная психо­терапия приблизилась и к понятию о бессознательном. Однако, даже при включении в нее описанных выше новых концепций и ядерных скрытых схем, когнитивная психотерапия гораздо более последователь­ная и опирающаяся на конкретные данные терапевтическая система. В то время как терапия Фрейда опиралась на механистическое научное миро­воззрение XIX века, когнитивная психотерапия основывается на важных открытиях экспериментальной психологии и новейших теориях сознания. Она не включает такие метафорические конструкты, как уровни созна-

14       Глава 1. Введение

ния (ид, эго, суперэго), теория ослабления драйвов или сублимирован­ная сексуальность. Она в большей степени основывается на универсаль­ных процессах когнитивной деятельности, а не на специфических кон­цепциях. Тем не менее современные когнитивные психотерапевты отда­ют дань глубокого уважения Зигмунду Фрейду, который создал чрез­вычайно оригинальную, хотя и, по общему признанию, несовершенную теорию в сочетании с комплексом терапевтических процедур. Его влия­ние ощутимо и по сей день.

Данная книга объединяет практику когнитивной психотерапии и гипнотерапии в единый психотерапевтический подход. В различных видах когнитивной психотерапии все большее применение находит ис­пользование образов, что привлекает исследователей сегодня к этой те­матике. Во-первых, здесь представлены разнообразные модели когни­тивной психотерапии, дается достаточно детальное описание моделей гипнотерапии и методов гипнотической индукции, чтобы читатель мог применять процедуры на практике, включая образцы гипнотического диалога. Значительная часть книги посвящена рассмотрению модели когнитивной гипнотерапии и процедур для коррекции различных пси­хологических расстройств, включая ее применение в целях восстанов­ления воспоминаний (на которые влияют ядерные когнитивные схе­мы) — полезная, хотя и противоречивая техника работы с травмати­ческими переживаниями детства и посттравматическими стрессовыми расстройствами. Во-вторых, модель когнитивной гипнотерапии приме­няется для улучшения качества жизни путем преодоления распростра­ненных блоков, препятствующих созданию адекватных представлений. Наконец, когнитивная психотерапия используется с целью преодоле­ния неизбежного сопротивления, которым сопровождаются любые по­пытки к серьезному психологическому изменению.

Часть I

Предыстория

Глава 2

^{Когнитивная психотерапия}

Историческое развитие

Рекурсивная природа человеческой когнитивной деятельности отли­чается постоянством. Это хорошо отражено в древних высказываниях. Сказано было, что нельзя дважды вступить в одну и ту же реку, а колесо велосипеда никогда не проезжает дважды по одной и той же дороге. Эти высказывания указывают на универсальное свойство человеческого со­знания: его умение классифицировать и реклассифицировать первона­чальные сенсорные данные, последовательно распределяя их по концеп­туальным категориям, отличных и в то же время похожих друг на друга. Кроме того, люди часто прибегают к метафорам для описания понятий, которые плохо поддаются непосредственному выражению. Эволюция форм когнитивной терапии иллюстрирует это фундаментальное свой­ство и была подробнее описана Даудом (Dowd, 1997a).

Зигмунд Фрейд был первым современным мыслителем, разработав­шим стройную и всестороннюю систему человеческого мышления и поведения. В философском плане он являлся как биологическим детер­министом, так и дуалистом, который рассматривал человеческую дея­тельность как генетически ограниченную, эволюционно испытанную и связанную противодействующими силами (противоположными про­цессами). Он также глубоко пессимистически относился к возможности добиться от человека значительного изменения. Его модель, в соответ­ствии с законами механики XIX столетия, представляла собой гидрав­лическую систему, в которой неприемлемые импульсы посредством вытеснения и сопротивления удерживались от проникновения в сферу сознания. Согласно этой модели, само по себе изменение симптома яв­ляется иллюзорным и эфемерным; симптомы, не находящие выражения в одной ситуации, просто-напросто выразятся в чем-то ином. По-настоя­щему избавиться от симптомов можно лишь в случае, когда индивид поймет и сумеет превозмочь свое сопротивление. Двумя важными тера-

Глава 2. Когнитивная психотерапия       17

певтическими интервенциями, которые применялись для достижения этой цели, были свободные ассоциации и интерпретация, причем пер­вая интервенция допускала вытесненный материал в сферу сознания, а вторая — помогала клиенту придавать различные значения мыслям, чувствам и действиям. Фрейд также разработал теорию бессознатель­ных психических процессов и мотиваций, влияния прошлого опыта на поведение человека, две революционные концепции, ввергнувшие его в серьезный конфликт с церковной и светской властью того времени. Не­смотря на то что в последние годы от многих идей Фрейда отказались, что было вызвано как культурными преобразованиями, так и усложне­нием концепций человеческого мышления, его основные идеи продол­жают влиять на развитие психотерапии и общественную культуру.

В то время как европейская психотерапия была ориентирована в целом психодинамически и структурально, американская психология и психотерапия отличались гораздо большей бихевиористической ори­ентацией. Это отличие отчасти можно отнести к традиционному аме­риканскому оптимизму и общему настроению: «будет сделано». Начи­ная с трудов Джона Уотсона и продолжая работами Э. Л. Торндайка и Б. Ф. Скиннера, предметом внимания были скорее развитие и изучение принципов усвоения и изменения поведения, нежели самоанализ и ис­следование «сознания». Само по себе сознание фактически оказалось сведенным к эпифеномену не потому, что виделось неважным или не­существующим, но потому, что не могло наблюдаться другим индиви­дом. В дальнейшем психотерапия перестала быть сосредоточенной на процессе развития, поскольку акцент переместился на познание сил, поддерживающих текущее поведение, с последующим их изменением, а не на познании причин и путей развития этого поведения. Необходимо было всего лишь понять обстоятельства, закрепляющие текущее пове­дение, чтобы впоследствии стимулировать изменение. Двумя основопо­лагающими принципами научения были классическое обусловливание (научение из ассоциаций) и оперантное обусловливание (научение из последствий). Бихевиоризм пронизан западными понятиями линейной причинности и, в равной степени, — оптимистической верой в глубокое изменение.

Бихевиористическая психотерапия сегодня по-прежнему сильна. Однако с начала 1960-х годов стали ощущаться значительные силы, на­правленные на переоценку многих представлений бихевиоризма. В пер­вую очередь предметом такой переоценки стали научные факты. Наряду с показательной эффективностью бихевиористических стратегий, иссле-

■fQ       Часть I Предыстория

дования показали, что в целом она была не выше, чем у альтернативных интервенций. Кроме того, при том что бихевиористические стратегии оказывались эффективными в течение длительного периода, они не бы­ли таковыми все время, противореча предсказаниям, сделанным исходя из законов научения. Во-вторых, пересмотр концепций бихевиористи-ческой психотерапии предполагал, что ее результаты могли вызывать­ся другими причинами, а не законами научения (Murray and Jacobson, 1971). Похоже, например, что эффект систематической десенсибилиза­ции не зависит, как это считалось первоначально, от представления по­следовательной иерархии пугающих ситуаций. Это показала эффектив­ность имплозивной терапии, или «затопления».

Первым исследователем, значительно модифицировавшим принци­пы бихевиоризма, был Альберт Бандура, разработавший теорию соци­ального научения. Бандура продемонстрировал, что поведение изменя­ется не подкреплением, а восприятием подкрепления. Он показал, что не только среда влияет на человека, но и люди влияют на нее, — отсюда родился принцип взаимного обусловливания. Далее он продемонстри­ровал, что для изменения поведения не обязательно его подкреплять; достаточно, чтобы индивиды просто увидели, как кто-то еще поощря­ется за это поведение (моделирующий эффект). Эти три открытия по­казали, что все, что происходило в «черном ящике» Скиннера, имело огромное значение для понимания и поощрения изменения. Здесь про­слеживается отход от механизма метафоры психодинамического мыш­ления Фрейда в сторону модели информационной обработки.

В начале 1970-х годов бихевиорист Дональд Мейхенбаум сделал важ­ное открытие. Опираясь на работу советских психологов Александра Лурье и Льва Выготского, он обнаружил, что дети, поставленные перед необходимостью выполнить какое-либо задание, разговаривают с собой, что выступало важным регулятором их поведения. Этот разговор с со­бой первоначально происходит в открытую, но с развитием ребенка все больше приобретает скрытую форму внутреннего диалога. Мейхенбаум опирался на эти идеи в процессе создания программы тренинга для им­пульсивных детей, которые выказывали слабое умение регулировать свое поведение путем даваемых себе инструкций. Это и послужило ос­новой его модификации когнитивного поведения. Впоследствии эта тео­рия расширилась до теории когнитивных и бихевиористических изме­нений. Согласно ее основным положениям, сначала клиенты осознают свое поведение и связанный с ним внутренний диалог. Затем их обуча­ют поведению, которое не совпадает с внутренним диалогом (то есть раз-

Глава 2. Когнитивная психотерапия       19

говаривать с собой по-другому); после чего они, наконец, тренируются в демонстрации нового поведения в своей среде, иначе о нем говоря и думая (Meichenbaum, 1977). Модификация когнитивного поведения не только по существу является поведенческой теорией, но и подразуме­вает имплицитно, что психотерапевтические системы суть главным об­разом концептуальные системы для упорядочения и объяснения когни­тивных и поведенческих феноменов и не являются «истинами» в себе и сами по себе. Как утверждал Мейхенбаум (1977), «в результате терапии происходит процесс перевода... Переводу подвергается внутренний ди­алог, которому клиент предавался до терапии и который помещается в новую языковую систему, рождающуюся по ходу лечения» (р. 217). Та­ким образом, «истинность» системы заключена в ее пригодности для клиента. В этом отношении Мейхенбаум был предшественником кон­структивизма.

Альберта Эллиса — клинического психолога, психоаналитика — пе­рестало устраивать неспешное течение классического психоанализа. Он обратил внимание на постоянную общность моментов в негативном мысленном содержании своих пациентов и разработал рациональную психотерапию (РП), чтобы помочь клиентам быстрее постигать и пре­одолевать эти мысли. Главной техникой явилось энергичное оспари­вание этих негативных убеждений. Позднее РП была преобразована в РЭП (рационально-эмотивную психотерапию) и в последнее время — в РЭБП (рационально-эмотивно-бихевиористическую психотерапию). Эллис (Ellis, 1962) разработал азбучный метод, где Л (активирующее событие) ведет к В (иррациональному убеждению), а затем — к С (по­следствию). Индивиды, согласно его мнению, обычно считают, что А приводит к С, тогда как на деле С вызывается В. Таким образом, можно изменить С, изменив В, даже в случае, если Л остается неизменным. На­пример, молодой человек, которого бросила подружка, может считать, что А (отвержение) повлекло за собой С (его эмоциональное страдание), тогда как на самом деле в этом повинно В (его негативные мысли об отвержении). Рационально-эмотивно-бихевиористическая терапия яв­ляется высокоактивной, не связанной с историей жизни пациента тера­пией. В связи с этим Эллис считает необязательными расспросы о про­шлых событиях, мыслях или чувствах. Необходимо идентифицировать и оспорить иррациональные убеждения, заменить их более рациональ­ными. Рациональные убеждения являются предпочтительными, позво­ляющими индивидам получить то, что они хотят. Иррациональные яв­ляются догматическими, закоренелыми убеждениями в том, что человек

20       Часть I. Предыстория

должен иметь желаемое, что часто препятствует индивидам в достиже­нии их целей. Азбучной модели присуща скрытая однонаправленность. Аарон Т. Бек, психиатр, подобно Эллису, первоначально специали­зировался на психоанализе. Однако в отличие от Эллиса, который яв­ляется в первую очередь клиницистом, Бек большей частью оставался теоретиком и исследователем. Изучая депрессию с психоаналитической точки зрения, он обнаружил, что сны депрессивных индивидов далеки от тем инвертированного гнева, враждебности и характеризуются тема­ми утраты и скорби (Weishaar, 1993). Исходя из этого, он разработал когнитивную теорию депрессии (позднее — тревоги и расстройств лич­ности) и идентифицировал две категории когнитивных ошибок (Beck et al., 1979). К ним относятся когнитивные содержательные искажения и когнитивные искажения обработки. Когнитивные содержательные искажения представляют собой негативные, самопроизвольно возника­ющие мысли или самоутверждения, такие как: «Чтобы быть счастливым, я должен быть успешным в любом предприятии»; «Если я ошибаюсь, то я некомпетентен» или «Я не могу жить без любви». Когнитивные ошиб­ки обработки связаны с искажением мышления и включают в себя пре­увеличение, драматизацию, дихотомическое мышление и сверхобобще­ние. Главной техникой когнитивной психотерапии является объединен­ный эмпиризм. В процессе совместной работы психотерапевт и клиент выявляют у последнего искаженные самоутверждения и когнитивные ошибки обработки. Далее разрабатываются альтернативные, более адап­тивные ее варианты. Кроме того, Бек применял многие бихевиористи-ческие техники, особенно при лечении депрессии, в том числе — плани­рование действий, приятные переживания и переживания господства. Несмотря на то что когнитивная психотерапия изначально отличалась незначительным интересом к прошлому опыту и сосредоточивалась, в первую очередь, на текущих когнициях, дальнейшая его работа, касав­шаяся расстройств личности, потребовала ознакомления с первоисточ­никами когнитивных искажений. Когнитивная психотерапия Бека бла­годаря научной глубине и всесторонности рассматриваемых вопросов обладает потенциалом к тому, чтобы стать объединяющей психотера­певтической теорией (Alford and Beck, 1997; Alford and Norcross, 1991), а сам Бек может превзойти Фрейда размахом и широтой мышления. Его работа над когнитивными темами в расстройствах личности привела к терапии, сфокусированной на схемах (Young, 1994), что позволило вы­явить группы когниций, организованные вокруг общих тем. Таким обра­зом, можно говорить об активном развитии когнитивной психотерапии.

Глава 2. Когнитивная психотерапия       21

Когнитивно-бихевиористическая модель

Из предыдущего обсуждения можно увидеть, что бихевиористическая и когнитивная модели представляют два потока влияния, ведущих к когнитивно-бихевиористической модели. В то время как бихевиоризм постепенно вбирал в себя более когнитивные (ментальные) концепции и техники, когнитивизм психодинамической психотерапии становился все более скупым на концепции и включал в терапевтический арсенал бихевиористические техники. Эти тенденции соединились в когнитив­но-бихевиористической модели.

Изучение механизмов поведения И. П. Павловым, Джоном Уотсоном и Б. Ф. Скиннером включало анализ применения принципов теории научения в исследованиях деятельности человека. В теории научения существуют два фундаментальных подхода. Классическое (или респон-дентное) обусловливание, впервые изученное Иваном Павловым, осно­вано на принципе ассоциативного научения. Основная парадигма за­ключается в объединении безусловного раздражителя (БР) с условным раздражителем (УР). В результате сочетания (ассоциации) БР с УР организм после ряда повторений реагирует на последний так же, как реагировал на первый. Собака Павлова, таким образом, реагировала на звон колокольчика выделением слюны (как и на пищу) из-за того, что звук колокольчика всегда сочетался с кормлением. В итоге организм реагирует на У Р так же, как реагировал на БР, уже без БР. Научение со­стоялось.

Оперантное (или инструментальное) обусловливание опирается на принцип научения из последствий. Поскольку подкрепление сопровож­дает реакцию, постольку повышается вероятность того, что в случае под­крепления организм аналогичным образом отреагирует в будущем. На­учение вновь оказывается состоявшимся. К недостаткам оперантного обусловливания относится то, что лицо, которое им занимается, долж­но ждать реакции прежде, чем ее подкреплять. Напротив, при класси­ческом обусловливании можно сразу создать условия для научения. Эту трудность удается хотя бы отчасти преодолеть путем формирования, когда человек, проводящий обусловливание, подкрепляет варианты поведения, которые все больше и больше приближаются к желаемому.

С годами становилось все очевиднее, что научение, которое оказыва­лось результатом двух этих парадигм, было не столь постоянным, как виделось первоначально. Если в опытах на животных парадигмы рабо­тали хорошо, то у людей законы научения часто приводили к высокоизмен­чивым результатам. Например, Бандура (Bandura, 1977) установил, что,

22       Часть I. Предыстория

для того чтобы научение состоялось, не обязательно поощрять самих людей (им достаточно было лишь увидеть, как поощряется модель) и что восприятие поощряющего события нередко оказывалось важнее, чем присутствие реального поощряющего фактора. Позднее он пришел к выводу, что индивиды не только «обусловливаются» своей средой, но и влияют на нее. Исследование показало фактическую необязатель­ность последовательной иерархии, которая считалась необходимой для систематической десенсибилизации. Научение оказывалось одинаково успешным, будучи начатым как с основания, так и с центра или вершины иерархии! В последнем случае развивалось имплозивное, или затопляю­щее, научение. Мюррей и Якобсон (Murray and Jacobson, 1971) утверж­дали, что человеческое научение происходит в контексте когнитивных, личностных и социальных переменных, а поведение обладает межлично­стным смыслом. Таким образом, строго бихевиористические объяснения и интервенции, направленные на изменение психологии и поведения че­ловека, стали дополняться когнитивными объяснениями и интервенци­ями. Как констатировал Бандура (Bandura, 1977), при возрастающем спросе на бихевиористические интервенции как методы, приводящие к изменению, в процессе интерпретации все чаще обращаются к когнитив­ным принципам.

Когнитивная психотерапия берет свое начало в психоанализе и его позднейших психодинамических направлениях. Бек и Эллис, первона­чально специализируясь на психоанализе, в дальнейшем оставили его: первый — из-за отсутствия эмпирических подтверждений, второй — из-за его растянутости. Сама психодинамическая психотерапия подверглась значительным модификациям со времен Фрейда. Произошел отход от отдельных запутанных и проблематичных внутрипсихических толкова­ний конструктов к более экономным и ориентированным на отношения объяснениям, характерным, например, для теории объект-отношений, которая изучает, каким образом индивиды усваивают репрезентации других людей (объектов). Психодинамические психотерапевты также стали меньше полагаться на пассивное поощрение отношений переноса и больше — на активное побуждение к инсайту и изменению поведения. Уочтел (Wachtel, 1977), например, разработал психодинамический под­ход, который, не оставляя без внимания ранние детские переживания, рассматривает личностное развитие и изменение как сложный рекур­сивный процесс, подразумевающий отношения с другими людьми.

Несмотря на то что Бек и Эллис во многом опирались в той или иной форме на достижение инсайта, его содержание значительно отличалось

Глава 2. Когнитивная психотерапия       23

от психодинамических подходов. В данном случае поощрялся не тот инсайт, что связан с родительским отношением и детской сексуально­стью, а тот, что касается текущих автоматически возникающих негатив­ных мыслей и дисфункциональных когнитивных процессов, — текущее функционирование как противоположное прошлым отношениям. Кро­ме того, Бек и Эллис прибегали к бихевиористическим интервенциям в большей степени, чем это делали психодинамические психотерапевты. Внимание Бека больше сосредоточено на идентификации у клиента индивидуальных когнитивных искажений; тогда как Эллис склонен больше опираться на идентификацию нескольких универсальных, не­адекватных утверждений (например: «Я должен в совершенстве выпол­нять любое дело», «Все должны меня хвалить»). Однако мы наблюдаем любопытную закономерность: когнитивные психотерапевты, практико­вавшие терапию, сфокусированную на схемах (например, Young, 1994), изучают когнитивные схемы, которые сформировались в детстве вокруг отношений со значимыми лицами, персонифицирующими заботу. Из этого следует, что наблюдается подъем научного интереса к проблеме ранних переживаний, важность которых подчеркивал Фрейд.

Таким образом, когнитивно-бихевиористическая модель является сочетанием бихевиористических интервенций, характерных для бихе-виористической психотерапии, с когнитивными интервенциями и по­нятиями когнитивной психотерапии. В этой модели применяются как бихевиористические, так и когнитивные интервенции, хотя бихевиори-стические изменения, происходящие из первых, рассматриваются как когнитивно опосредованные. К бихевиористическим интервенциям при­бегают, в первую очередь, для активизации клиентов, особенно при ра­боте с депрессией. В своем раннем исследовании Келли и Дауд (КеШ and Dowd, 1980) обнаружили, что четырехнедельные бихевиористические интервенции, сопровождавшиеся четырехнедельными когнитивными интервенциями, приводили к значительно большему снижению депрес­сии, чем обратная последовательность. Наверное, лучше других когни-тивно-бихевиористическую модель описал Мейхенбаум (Meichenbaum, 1979), утверждавший, что клиенты «ш vivo выказывают поведение, ко­торое приводит к последствиям, несовместимым с прежними ожидани­ями. Тогда клиенты анализируют, что именно дает толчок подобным ожиданиям, оценкам, атрибуциям и т. д.» (р. 1). Здесь наблюдается со­ответствие представлению Гоббса (Hobbs, 1962) о том, что инсайт, как правило, сопровождает динамику поведения по мере того, как клиент размышляет над происходящими изменениями, а не наоборот.

24       Часть I. Предыстория

Когнитивно-развивающая модель

Когнитивно-развивающая модель происходит из трех источников. Во-первых, она непосредственно вырастает из когнитивной психотерапии личностных расстройств (Beck et al., 1990) и терапии, сфокусированной на схемах (например, Young, 1994), с ее акцентом на формировании их ранних неадекватных форм. Модель опирается на положение, согласно которому многие негативные когниции уходят корнями в прошлые пе­реживания. В то время как не связанная с прошлым опытом, когнитив­ная психотерапия хорошо помогала при острых расстройствах первого осевого порядка (например, депрессия и ситуационная тревога), она не давала того же эффекта, по крайней мере немедленно — при лечении расстройств личности или коморбидных симптомов. Необходимо было не только идентифицировать и оспорить когнитивные искажения, при­сущие каждому из личностных расстройств, но и выявить ранние пе­реживания, в которых могут брать начало эти расстройства. Бек и его коллеги (Beck et al., 1990) разработали общий метод когнитивной кор­рекции личностных расстройств, основанный на теории схем и посвя­щенный объяснению когнитивного содержания каждого расстройства и соответствующих лечебных стратегий. Схемы являются когнитивны­ми структурами для сортировки, организации и оценки широкого мно­гообразия стимулов, воздействующих на любой организм, и представля­ют собой достаточно точный способ классификации информации. Они являются смысловыми системами, организованными вокруг отдельных тем. Некоторые схемы касаются оценки себя и окружающих, другие — самоидентичности, третьи — автономии и контроля, четвертые — меж­личностных отношений. Обычно схемы закладываются в ранние годы и в течение жизни только модифицируются.

Янг (Young, 1994) разработал концепцию ранних неадекватных схем, рекуррентных смысловых систем, которые, так или иначе, оказываются дисфункциональными. Они являются результатом непрекращающихся дисфункциональных переживаний, связанных с родителями, сверстни­ками, братьями, сестрами и прочими людьми, представляющимися зна­чимыми в ранние годы жизни. Можно разделить их на пять областей: разлука и отвержение, нарушение автономности и игровых действий, ограничения, сверхопека и торможение, направленность на других, с не­сколькими схемами для каждой области. Терапия, сфокусированная на схемах, начинается с оценки отдельных ранних неадекватных схем кли­ента и сопровождается соответствующей интервенцией.

Вторым источником является деятельность итальянских ученых Гви-дано и Лиотти (Guidano and Liotti, 1983), разработавших особый когни-

Глава 2. Когнитивная психотерапия       25

тивно-развивающий подход, объединяющий в себе когнитивную психо­терапию и теорию привязанности. В их ранней работе были установ­лены когнитивная организация и основные положения, характерные для ряда расстройств, например депрессии, агорафобии, обсессий и на-вязчивостей, а также расстройств питания. Последующая работа в этой области (например, Guidano, 1987) акцентуирует развивающуюся орга­низацию когниций вокруг концепции «я» (или самоидентичности). По­добным же образом Мэхони (Mahoney, 1991) сосредоточил свой подход к человеческому развитию и изменению вокруг понятия «я». Лейтмо­тивом всех этих теорий выступает важность ранних отношений привя­занности к значимым лицам, обеспечивающим уход (особенно к роди­телям). Дисфункциональные когнитивные организации привязанности в последующем могут приводить ко многим психологическим расстрой­ствам.

С когнитивно-развивающим подходом неразрывно связаны две кон­цепции: скрытое знание и активно конструирующее сознание. Скрытое знание состоит из глубинных, абстрактных, невербальных правил, бла­годаря которым происходит индивидуальное восприятие себя и мира, — установок, заложенных в раннем возрасте путем скрытого обнаружения ковариации, проработанных и дифференцированных впоследствии (Re-ber, 1993). В отличие от эксплицитного знания скрытое знание эволю-ционно древнее, непроизвольно по характеру, довербально, приобретает­ся быстрее и более богато концептуально. (В дальнейшем эти концепции будут объяснены подробнее.) Активное конструирование относится к процессам, посредством которых человеческое сознание творит свою собственную реальность способами, которыми оно воспринимает и клас­сифицирует входящие стимулы. Ментальные категории действуют на­подобие трафаретов, которые избирательно пропускают данные, соот­ветствующие существующим допущениям и знаниям. Таким образом, эти новые факты подтверждают то, что уже «известно» сознанию. Эту идею хорошо выражают такие народные высказывания, как «Мы видим то, что хотим увидеть» или «Мы находим то, что ожидаем найти», а так­же понятия типа сбывающихся пророчеств и стойкой предубежденно­сти. Основным руководящим принципом является то, что никто, ни пси­хотерапевт, ни клиент, не обладает монополией на истину (которая сама по себе является социально сконструированной концепцией). Психоте­рапия, таким образом, превращается в совместный поиск новых и сооб­ща созданных смысловых структур жизни клиента.

Третьим источником когнитивно-развивающей модели являются об­ширные труды Майкла Дж. Мэхони (Michael J. Mahoney, 1991, 1995).

26       Часть I. Предыстория

С годами Мэхони постепенно и плавно перешел от саморегулирующей­ся бихевиористической модели к модели конструктивистской когни­тивной, объединяющей психологию, философию и физику. Конструк­тивизм рассматривает когнитивную деятельность человека как скорее активную, нежели пассивную по природе. Это означает, что сознание является конструирующим органом, творящим свою собственную ре­альность путем рекурсивного взаимодействия со средой, а не органом постижения, который впитывает информацию, на деле содержащуюся «там, снаружи». Мэхони (Mahoney, 1995) утверждал, что ранние формы когнитивной психотерапии были по своей природе рационалистически­ми в том, что допускали, будто психотерапевт обладает правильным ви­дением реальности, а терапевтической задачей было подвести клиента к принятию этого взгляда. Суть конструктивистской психотерапии, на­против, состоит в том, что никто не обладает «истинным» видением ре­альности (фактически отрицается само существование истинного виде­ния) и что терапевтическая задача состоит в совместной выработке более выгодной и полезной точки зрения. Конструктивизм по своей природе достаточно исключителен и восходит как к Джорджу Келли, так и к Кар­лу Роджерсу.

Согласно когнитивно-бихевиористической модели допускалось, хотя и не постулировалось открыто, что когниции податливы, а сопротивле­ние есть просто досадный побочный продукт человеческого упрямства, с которым можно справиться при помощи правильных техник. С дру­гой стороны, когнитивно-развивающая модель подчеркивает скрытую, недоступную природу многих когниции и сопротивление, которое ког­нитивные структуры человека оказывают изменению. Знание о себе, или скрытое знание собственного «я» как независимой личности, является особенно важной когнитивной структурой. Мэхони (Mahoney, 1991), например, считает сопротивление позитивным в своей основе, защища­ющим когнитивную структуру человека от чересчур стремительного по­сягательства на ее исходную целостность. На вопрос «Могут ли люди меняться?» он отвечает: «Да..., но...». Меняться они могут и меняются, но скорость и степень этого изменения существенно ограничивается. Ядерные когнитивные убеждения редко считаются убеждениями; они переживаются в целом как «обычный, и никакой иной, порядок вещей!».

Мои коллеги и я изучили ряд основных когнитивно-развивающих моментов с иной точки зрения. Дауд и Пейс (Dowd and Pace, 1989) вос­пользовались более ранней работой, посвященной парадоксальным ин­тервенциям и реактивному сопротивлению клиентов, доказывая, что те-

Глава 2. Когнитивная психотерапия       27

рапевтические модели по существу являются системами для создания смысла и что попытки терапевтического изменения часто проваливают­ся из-за того, что атакуют проблему (изменение первого порядка). Если терапевтические интервенции не изменяют проблему, то единственным решением будет увеличение их числа. Изменение второго порядка мож­но, напротив, стимулировать, атакуя решение, которое первоначально предназначалось для разрешения проблемы и позже, после повторного использования, превратилось в проблему само. Поэтому интервенции, направленные на изменение второго порядка, изменяют смысловую нагрузку симптома с проблематичной на вспомогательную. Например, неоднократные попытки человека, страдающего бессонницей, разре­шить проблему тем, чтобы постараться заснуть, становятся проблемой, поскольку усугубляют бессонницу. Решением здесь будет отказ от по­пыток заснуть или даже постараться остаться бодрствовать. Дауд и Пейс предположили также, что активное сопротивление клиента (потенциал противодействия) есть важная индивидуально-отличительная перемен­ная, определяющая результат. Эти идеи должны быть знакомы гипно-терапевтам, работающим в рамках терапии Эриксона. Флеминг и кол­леги (Fleming et al., 1992), опираясь на литературу об имплицитных воспоминаниях, утверждали, что когнитивная психотерапия подразуме­вает управление субъективным восприятием памяти. Здесь оказывают влияние три фактора: контекст, внимание и частота воспоминаний о со­бытии. Контекст состоит из аспектов окружающей среды и собственных внутренних состояний. Было показано, что индивиды лучше научают­ся и больше вспоминают в ситуациях, аналогичных тем, в которых име­ло место научение. Сфокусированное внимание улучшает когнитивную обработку и кодирование; рассеянное внимание снижает проработку и осознание источника воспоминания. Частота воспоминаний о событии повышает уверенность индивида в воспоминании, но снижает его точ­ность. Дауд и Куршен (Dowd and Courchaine, 1996) изучили литера­туру по экспериментальной психологии, посвященную имплицитному научению и скрытому знанию. Они обнаружили доказательства того, что скрытое знание полнее, детальнее и богаче эксплицитного и что значительная часть научения осуществляется в скрытой форме. Особен­но вероятно, что имплицитно усвоятся ранние жизненные пережива­ния, поэтому выявление скрытых когнитивных тем представляет осо­бую важность в терапевтическом процессе. В этом, однако, заключены и трудности, поскольку эти темы были развиты в раннем детстве и отлича­ются преимущественно невербальным характером. К ним трудно под-

28        Часть I. Предыстория

ступиться, прибегая к вербальным средствам. В самом деле: если бы они были легкодоступными, то, вероятно, не являлись бы ядерными темами.

Было показано, что психологическое реактивное сопротивление, или потенциал к демонстрации противоположного поведения (Brehm and Brehm, 1981), является фактором индивидуального отличия, опосреду­ющим как процесс, так и исход психотерапии (Dowd, 1999). Оно связа­но с такими личностными переменными, как доминантность, автоном­ность, неаффилиация и независимость. Кроме того, по своей природе реактивное сопротивление представляется связанным с развитием, ибо подобные неуступчивые люди склонны испытывать трудности, касаю­щиеся развития в целом, особенно в отношении доверия и интимности, и добиваться успеха в автономности и идентичности. В литературе боль­шое внимание уделяется природе и эффекту реактивного сопротивле­ния. Оно способно быть как слишком высоким, так и слишком низким; оптимальным, наверное, является промежуточный уровень. Реактивное сопротивление может стимулироваться строгим и непоследовательным родительским воспитанием, опорой на телесные наказания и примене­нием техник принудительного контроля (Dowd and Seibel, 1990).

Таким образом, реактивное сопротивление может подразумевать на­личие ядерной когнитивной схемы, организованной вокруг необходимо­сти и желательности свободы и контролем. Эта схема может оказаться особенно актуальной в североамериканском и западноевропейском об­ществах, где высоко ценятся самосознание и самоанализ (Dowd, 1999). Поскольку в результате применения она может глубоко укорениться в Я-концепции, постольку для разрешения проблем излишне высокого или низкого реактивного сопротивления могут потребоваться специаль­но приспособленные интервенции.

Когнитивная психотерапия перешла от сфокусированности на срав­нительно эксплицитных и второстепенных самоутверждениях (как адаптивных, так и неадекватных) к изучению более скрытых когниций, сосредоточенных на схемах, а также к рассмотрению связанных с раз­витием предшествующих этим когнитивных схем (Dowd, 1997a). В этом процессе вновь востребованными оказались определенные психодина­мические концепции, такие как бессознательное, хотя они часто скры­вались под другими названиями (например, скрытое знание). Однако развитие когнитивной психотерапии, хотя оно и может показаться по­вторением пройденного, являет и реальный, значительный прогресс в познании человеческого функционирования. Концепции, которые воз­вращаются, пусть даже под иными ярлыками, способны значительно об­легчить постижение человеческого бытия.

Глава 2. Когнитивная психотерапия       29

Воображение в когнитивной психотерапии

В когнитивной психотерапии сравнительно недавней, но особенно реле­вантной к когнитивной гипнотерапии, разработкой явилось использо­вание воображения. Работу с образами в рамках когнитивной психотера­пии удачно описал Дж. С. Бек (Beck, 1995), который показал несколько способов использования воображения, отдельные из которых напоми­нают, как это рассмотрено ниже, гипнотические техники.

При идентификации образов психотерапевт учит клиента вызывать спонтанный образ, касающийся неприятной ситуации. Часто, однако, клиенты не догадываются о возможном характере этих образов или от­казываются в них признаваться. В отличие от стандартного в когнитив­ной психотерапии вопроса: «Какие мысли возникали в вашем сознании непосредственно в тот момент?», вопрос, предназначенный для иден­тификации образа, мог бы звучать так: «Какой образ (или картина) свя­зывался (или связывается) в вашем сознании с этим событием?» Не исключено, что этот образ придется вызывать неоднократно, возможно-в состоянии транса, прежде чем клиент почувствует себя достаточно ком­фортно, чтобы описать его полностью.

При прослеживании образов до их завершения психотерапевт по­буждает клиента не останавливаться на печальной сцене, а представить оставшуюся часть сценария. Например, клиентку, которая видит себя цепенеющей при начале выступления, можно попросить представить, как она справляется с этим в течение нескольких следующих минут речи (ибо она вряд ли простоит без движения неопределенно долгое время). Юмор, примененный с осторожностью и тактом, может помочь клиен­там довести воображаемую картину до завершения.

В случае преодолевающего воображения, которое можно рассмат­ривать как расширение предыдущей техники, психотерапевт просит клиента представить наилучший способ преодоления только что вы­званного образа. Например, клиент, который испытывает неуверенность при общении с сердитым начальником, может вообразить, как становит­ся выше и смотрит боссу в глаза. Этот противоборствующий образ, бу­дучи вызван вновь и вновь, может постепенно заменить прошлый, при­нижающий его образ.

Дальнейшее усовершенствование этих техник можно обнаружить в из­менении образа. В этом случае происходит управляемое изменение об­раза, с которым клиент связывает свою проблемную ситуацию. Напри­мер, терапевт может осведомиться об ином, более предпочтительном развитии событий и после работать над представлением этого отлично-

30       Часть I. Предыстория

го сценария. Такая гибкая техника может помочь модифицировать бо­лезненные воспоминания (рассмотренные в данном труде ниже).

Прыжок в будущее аналогичен гипнотической возрастной прогрес­сии и связан с тем, что клиента просят представить себя в тот или иной момент будущего, возможно — в минуту завершения длительного проек­та (вроде этой книги!). Это можно сочетать с предыдущей техникой, что­бы помочь клиенту построить альтернативный, не столь печальный сце­нарий существующей болезненной ситуации.

Повторение образа является новой вариацией на старую тему: репе­тиция нового поведения и когниций — эффективный способ произвести изменение. Это можно рассматривать как разновидность систематиче­ской десенсибилизации, при которой клиент вновь и вновь восстанав­ливает картину болезненного события так, что она теряет часть своего заряда. В результате на нее удается взглянуть даже с юмором! По ходу этой книги вы встретитесь с многочисленными примерами принципа повтора.

Помимо сказанного, психотерапевт может тренировать клиента в подстановке на место существующего огорчительного образа другого (не столь печального). Новый образ может значительно отличаться от старого. Например, навязчивый огорчительный образ можно заменить видом себя, лежащего на берегу моря. Как упоминалось выше, важно, чтобы клиент занимался этим снова и снова, тем самым облегчая вызов образа.

Полезным может быть и дистанцирование — пространственное или временное. При пространственном дистанцировании клиента просят представить, что его проблемы отодвигаются все дальше и дальше, раст­воряясь вдали. При временном дистанцировании ему предлагают пред­ставить, как проблемы отступают во времени или устаревают по мере взросления клиента. Здесь часто применяются высоко метафорические образы. Примером дистанцирования является телескопическая техни­ка, которая будет рассмотрена в дальнейшем. Исследованием вообра­жения занимались и Альберт Эллис с коллегами, практикуя рациональ-но-эмотивное воображение: версия /?£T(Ellis, 1993). Эллис предлагает следующую очередность действий.

1.  Представьте самое худшее, что может с вами случиться... Живо
вообразите, как это прискорбное Активирующее событие, или Бе­
да (А), происходит...

2.         Позвольте себе глубоко ощутить неадекватное, пораженческое
чувство, которые вы часто испытываете... Дайте себе изо всех сил

Глава 2. Когнитивная психотерапия       31

почувствовать — в точке С, обозначающей эмоциональный резуль­тат — крайнюю тревогу, депрессию, ярость, ненависть или жалость к себе...

3. Как только вы ощутите неадекватное страдание (в точке С\ ), пред­ставив эту Беду (Л), удерживайте это чувство на протяжении ми­нуты или двух... затем прикажите себе испытать уместное негатив­ное чувство (С2)... Так, если вы пришли в ярость (С1)... то можете приказать себе заменить ее на адекватное ощущение крайнего не­удовольствия и сожаления из-за свершаемых поступков — вместо того чтобы приходить в ярость и предаваться проклятиям... (р. II-8-II-9)

Эллис подчеркивает, что важно изменить не образ исходного Акти­вирующего события, а только эмоциональный Результат ( С). Для изме­нения этих неадекватных чувств нужно прибегать не к отвлечению, а к преодолевающему воображению. Клиент должен сохранить негативный образ и затем работать над динамикой чувств (эмоционального Резуль­тата), чтобы вызвать реальное изменение. Эллис также предлагает прак­тику повторов (по несколько раз в день в течение 30 дней для каждого неадекватного негативного чувства!) для создания устойчивого измене­ния. Что характерно, он призывает клиентов не «проклинать себя», если им поначалу не удается выполнить это трудное обязательство, но про­должать свои усилия, пока они не окажутся в состоянии справиться с ним лучше.

Работа над образами и гипнотический транс являются феноменами одного ряда. Образные идеи можно применять в условиях гипнотиче­ского транса.

Глава 3____________________

Модели гипнотерапии

Психодинамическая модель

Многие из наиболее распространенных гипнотерапевтических интер­венций уходят корнями в психодинамическую теорию, поэтому мы рас­смотрим несколько важных концепций последней.

Две основные концепции Фрейда — бессознательные процессы и мо­тивация и анализ развития поведения — были подлинно революцион­ными и послужили причиной недовольства официальной власти его де­ятельностью. Фрейд утверждал, что значительная часть человеческой деятельности не направляется сознательно, но является результатом бессознательных конфликтов и мотивов, которые не всегда понимает или признает индивид, общество. Значение ограничений, которые раз­витие накладывает на человеческое поведение, было велико потому, что приводило к выводу о серьезном влиянии событий детства на последую­щие установки и поведение, а также, что изменение психологии взрос­лых оказывалось в силу этого медленным и сомнительным процессом (Dowd, 1997a). Опираясь на свою теорию о сексуальных драйвах, Фрейд считал, что гипноз эротичен по своей природе (Eisen, 1993).

Другими важными психодинамическими концепциями являются вытеснение и сопротивление. Считается, что неприемлемые импульсы подвергаются вытеснению и, таким образом, сопротивляются выведе­нию в сферу сознания (Dowd, 1997a). Для Фрейда существовала одна главная терапевтическая цель: сделать бессознательное осознанным при помощи преодоления сопротивления. Двумя важными интервенциями здесь были свободные ассоциации и интерпретация. Правильная интер­претация представлялась особенно важной, и вокруг нее разгорались ожесточенные аналитические сражения. Гипнотерапевтические интер­венции, способствующие обнаружению вытесненного материала, иног­да при помощи возрастной регрессии, берут начало в психодинами-

Глава 3. Модем гипнотерапии       33

ческом мышлении. Однако сопротивление может проявляться и в не­желании клиента войти в транс. Психодинамические гипнотерапевты, подобно гипнотерапевтам, работающим в рамках терапии Эриксона, утверждают, что вместо того чтобы атаковать сопротивление, с ним нуж­но работать. Подобно новейшим формам когнитивной психотерапии (например, Mahoney, 1991), психодинамическая гипнотерапия призна­ет, что сопротивление может выполнять адаптивные функции, такие как защита «я» от чересчур стремительного изменения.

В психодинамической теории важным является различие между пер­вичным и вторичным мыслительными процессами (Eisen, 1993). К пер­вому относится довербальное воображение, которое полно желаний, те­куче и не дифференцировано, какими являются сны. Оно не оперирует логическими законами и не придерживается линейных каузальных от­ношений. Второй, напротив, логичен и аналитичен. Он оперирует ско­рее языком, нежели образами, и склоняется к большей ориентации на реальность. В то время как мышление в рамках первичного процесса более свойственно детству, а в рамках вторичного — зрелости, элемен­ты первого упорно сохраняются на протяжении взрослой жизни, выра­жаясь в сновидениях, игре и креативности. По всей вероятности, те фор­мы гипнотерапии, которые стимулируют решение проблем, личностный рост и игровую активность, используют первичное мышление. Есть так­же свидетельства в пользу того, что глубина транса в целом связана с ментальной деятельностью, характерной для первичного мыслительно­го процесса (Eisen, 1993). Таким же образом «логика транса» (на самом деле — алогичность), демонстрируемая многими субъектами и допуска­ющая безболезненное соседство противоречивых идей, является приме­ром первичного мыслительного процесса.

«Двойное сознание» участвующего эго и наблюдающего эго являет­ся достижением психодинамической гипнотерапии. Участвующее эго (возможно, занятое в первичном мыслительном процессе) прекращает участвовать в критическом мышлении и оценке реальности и перепору­чает контроль (добровольно, впрочем) гипнотерапевту. Наблюдающее эго (возможно, занятое во вторичном мыслительном процессе) продол­жает участвовать в оценке реальности и самоконтроле. Двойное созна­ние используется в гипнотерапевтических интервенциях, при которых с одним «я» клиента (например, образом «беспомощного ребенка») бе­седует другое «я» клиента (например, образ зрелого, компетентного взрослого). Другие специалисты (например, Eisen, 1993) прибегают к созданию образов в трансе — таких как «внутренний целитель» — что-

2  За* 106

34        Часть I. Предыстория

бы способствовать интеграции личности. Считается, что эти образы от­ражают различные состояния эго.

Клиент, погруженный в гипноз, иногда демонстрирует в отношении гипнотерапевта реакции переноса (Eisen, 1993). Это часто приводит к чрезмерной зависимости от него наряду с агрессивной требовательнос­тью, с наделением его сверхмагическими силами, во многом напомина­ющими родительские. Похоже, что некоторые терапевты преуспевают благодаря такому вниманию. С другой стороны, разочарованный кли­ент в дальнейшем может в равной степени безосновательно настроить­ся против гипнотерапевта. Перенос может также принимать эротиче­скую, обольстительную форму, особенно в условиях гипнотического транса, который может быть имплицитно сексуальным по природе. Вни­мательный специалист может распознать возможности как переноса, так и коитрпереноса и стремится свести их к минимуму.

Следующей психодинамической разработкой является понятие актив­ности, пассивности, восприимчивости и инертности эго (Eisen, 1993). Активность эго проявляется в сопротивлении клиента или в его контр­терапевтических предположениях. Пассивность эго проявляется, когда клиент ощущает переутомление, вызванное гипнотерапевтом или гип­нотической ситуацией. При восприимчивости эго клиент восприимчив к гипнотерапевтическим суггестиям и переживает бессознательный или предсознательный материал. Рациональное, аналитическое мышление сведено к минимуму. При инертности эго клиент ничего не переживает, но выходит из транса расслабленным и освеженным.

Модель Эриксона

Милтон Эриксон (1901-1980) был весьма необычным психотерапевтом и столь же необычным гипнотерапевтом. Когда он впервые заболел по­лиомиелитом (заболевание обострялось дважды), он по причине своей физической неподвижности чрезвычайно развил в себе наблюдатель­ные способности, научившись распознавать очень тонкие моменты и из­менения в человеческом поведении. Он разработал стиль гипноза, кото­рый не проводил различия между индукцией и техниками углубления, фактически вообще не опирающийся на формальную индукцию. Его гипнотерапевтический метод достаточно сложен и его детальное изло­жение выходит за рамки предмета данной книги. Читатели, желающие пройти подготовку по этому методу, должны связаться с Фондом Эрик­сона в Фениксе, штат Аризона, и получить список центров и семинаров.

Глава 3. Модели гипнотерапии       35

Подходы Эриксона к гипнотерапии во многом представляются насто­ящим отходом от традиционной практики гипноза. Его модель гипноте­рапии разрабатывалась медленно, годами, и изложена им в письменном, систематизированном виде лишь на закате жизни. Есть несколько важ­ных различий между такой терапией и другими известными формами, особенно психодинамическими подходами.

Бессознательное не должно становиться осознанным

В отличие от психодинамического подхода, здесь нет попытки преодо­ления ранних бессознательных конфликтов. Целью является не инсайт, а облегчение симптомов. Эриксон считал бессознательное огромным складом позитивных навыков и скрытого знания, привлечение которо­го могло бы пригодиться клиенту. Это скрытое знание служит основным регулятором человеческого поведения. Таким образом, работая с тран­сом, он нередко обращался напрямую к бессознательному, инструк­тируя его по использованию ресурсов для осуществления изменения. Раскол между сознательным и бессознательным характерен для этого направления гипнотерапии. Обращаясь к бессознательному, Эриксон часто использовал непрямые коммуникации и метафоры. Может воз­никнуть впечатление, что сама концепция «бессознательного» была для него метафорой или аналогией.

Эриксон считал, что все люди обладают большим потенциалом, чем они предполагают, а гипноз является методом, который помогает им его применить. Впрочем, эпизодические рассказы о радикальных исцелени­ях и крупных жизненных переменах, наступавших после одной-един-ственной сессии, можно, наверное, считать преувеличением.

Ментальные феномены должны не анализироваться, а утилизировать­ся. Вероятно, ни одна интервенция Эриксона не пользуется такой изве­стностью, как его «техника утилизации», хотя ее часто не до конца по­нимают. Он верил, что все, с чем приходит клиент к терапии, можно поставить на службу изменению. Например, принималось и исполь­зовалось сопротивление. Некоторые гипнотерапевтические суггестии перестраивались так, что все, что бы ни делали клиенты, оказывалось зна­ком того, что они входят в транс. Мероприятия между сессиями органи­зовывались так, чтобы продемонстрировать прогресс у клиентов. Даже негативные симптомы истолковывались как попытка решения пробле­мы, а многие директивы Эриксона (гипнотические и не гипнотические) были парадоксальными по природе и часто сопровождались описанием симптомов (см. Dowd and Trutt, 1988).

36       Часть I Предыстория

Гипнотические суггестии являются скорее непрямыми, чем прямыми

Прямые суггестии требуют определенных реакций, тогда как непрямые допускают многообразие реакций или могут вообще не требовать реак­ций особого типа. Непрямые суггестии часто сочетаются с метафорами, повествованиями и парадоксами, позволяя клиентам самостоятельно находить смысл суггестии (Matthews et al., 1993). Непрямые суггестии можно подвергнуть изменению так, что гипнотерапевту даже не будет известна сущность проблем. Суггестии могут быть настолько непрямы­ми, что терапевтическую ситуацию можно вообще не рассматривать как гипнотическую — терапевт может вводить гипнотические суггестии по ходу обычной терапии. Например, прямая суггестия, направленная на ослабление боли, могла бы звучать так: «Ваша боль будет постепенно исчезать». Непрямая суггестия (здесь возможны многие варианты) мог­ла бы быть следующей: «Возможно, в ближайшем будущем вы обнаружи­те, что ощущение комфорта возрастает». Непрямой оттенок присущ мно­гим из гипнотических процедур, которые будут изложены в этой книге.

Загипнотизировать можно каждого, по крайней мере в той степени, которая необходима для терапевтической работы. Ученые, занимавшие­ся изучением гипноза (см. Bowers, 1976), обычно находили, что гипноти­ческой внушаемости (или способности к трансу) свойственны значи­тельные индивидуальные различия, отличающиеся длительной стабиль­ностью. Они констатировали, что относительно немногие люди могут демонстрировать гипнотические феномены, характерные для глубокого транса: позитивные и негативные галлюцинации, сомнамбулизм и пер­чаточную анестезию (когда терапевт внушает клиенту, что у того оне­мела кисть). С другой стороны, гипнотерапевты, поддерживающие взгляды Эриксона, утверждали, что индивидуальные различия, если они существуют, не имеют отношения к терапевтической работе, по­скольку большинство людей способны делать все что нужно, находясь в состоянии легкого транса. Они констатируют, что тренинг гипноти­ческих навыков, по ходу которого людей обучают демонстрировать раз­нообразные гипнотические способности, может повысить восприим­чивость к гипнозу. Позднее Мак-Фарленд и Моррис (MacFarland and Morris, 1998) обнаружили, что дисфоричные индивиды (лица с мягко выраженной депрессией) были более внушаемы, чем недисфоричные. Таким образом, именно нуждающиеся в психотерапии люди получат максимальную пользу от гипнотерапии.

Формальных стадий гипноза нет. Традиционная гипнотерапия была разделена на несколько стадий: подготовка, индукция, работа в трансе

Глава 3 Модели гипнотерапии       37

и завершение. С другой стороны, терапия Эриксона объединяет первые три стадии и часто исключает четвертую. Работа в гипнотическом трансе тяготеет к функционированию в качестве индукции, а иногда сам по себе гипноз нечетко дифференцируется от негипнотической терапии. Пси­хотерапевт, следовательно, может придавать своему голосу гипнотиче­ский оттенок и повторно давать непрямые, встроенные суггестии к из­менению, действуя в условиях обычной психотерапевтической сессии. Однако недавно отдельные из этих отличительных качеств подхода Эриксона были оспорены. В обзоре экспериментальной литературы Мэттьюз с коллегами (Matthews et al., 1998) нашли мало свидетельств в пользу таких его утверждений о гипнозе, как те, что он является осо­бым состоянием сознания; что непрямые суггестии эффективнее пря­мых и что все люди подвержены гипнотическому внушению. Скорее, по их утверждениям, Эриксон заставлял клиента с нетерпением ждать из­менения и создавал условия, в которых тот мог изменить рассказ о себе. Он добивался этого путем прерывания или отвлечения ограничивающе­го сознательного мышления так, что гипноз становился особой формой коммуникации, позволявшей рассказать о своей жизни в более светлых тонах. Главная роль, которая отводится в этой формулировке ожида­нию, приближает гипнотерапию Эриксона к когнитивно-бихевиористи-ческой модели. Линн с коллегами (Lynn et al., 1993a) на основе обзора экспериментальной литературы сделали вывод, что непрямые суггес­тии, в сравнении с прямыми, не снижают сопротивления, которое ока­зывается гипнотическим суггестиям, по крайней мере, по результатам объективного опроса. По субъективным меркам не было также никако­го устойчивого преимущества непрямых суггестии. Однако авторы ука­зали, что эти исследования нельзя считать убедительными из-за мето­дологических проблем. Никто, например, не оценивал, действительно ли субъекты могли видеть различия между прямыми и непрямыми суг-гестиями. Более того, любые гипнотические суггестии являются более или менее прямыми или непрямыми, не подпадая под одну строго опре­деленную категорию. Стиль суггестии — континуум, а не дихотомия.

Когнитивно-бихевиористическая модель

Гипноз часто определялся как измененное состояние сознания, каче­ственно отличное от обычного (или «бодрствующего») сознания. В этом заключался взгляд на гипноз как на «состояние». Теория «состояния» подчеркивает отрыв гипнотического состояния от негипнотического и, согласно этой теории считается, что первое требует уникальных когни­тивных процессов. В рамках этой теории также рассматриваются гип-

38       Часть I. Предыстория

нотические явления как принципиально безволевые или непроизволь­ные. Такой точки зрения на гипноз фактически придерживается широ­кая общественность, и можно считать, что именно такой взгляд повинен в приписываемых гипнозу магических или оккультных свойствах. Од­нако всегда существовало значительное число сторонников другой тео­рии, гласящей, что гипнотическое поведение определяется теми же фак­торами мотивации и ожидания, которые руководят негипнотическим поведением. Эта теория известна как теория «не-состояния». Николас Спанос (Nicholas Spanos, 1996) — один из ведущих пропагандистов это­го направления — считает, что гипнотические ситуации подразумевают два компонента. Во-первых, ситуация открыто определяется как гипно­тическая путем использования стандартной процедуры гипнотической индукции, а также суггестии, даваемых в безволевом состоянии, кото­рые обычно ассоциируются с гипнозом. Во-вторых, в дальнейшем дают­ся суггестии того, что индивид будет переживать особые поведенческие или внутренние явления, как правило, пребывая в безвольном состоя­нии. Спанос утверждает, что эти явления переживаются как гипноти­ческие, потому что ситуация открыто называется гипнотической. Люди переживают гипноз, когда ожидают этого переживания.

Когнитивно-бихевиористическая модель четко ориентируется на те­орию «не-состояния» (Kirsh, 1993). Гипнотические явления понимают­ся как продукты социальных психологических переменных, таких как вера, надежда, ожидание и контекст. Считается, что гипнотические яв­ления с большей вероятностью проявляются в ситуациях, определяю­щихся как гипноз, когда клиент позитивно относится к гипнозу и ждет, что тот ему поможет. Кирш и Линн (Kirsch and Lynn, 1997) утвержда­ют, что на гипнотическое переживание влияют культурно обусловлен­ные ожидания и наборы реакций. Кроме того, они говорят, что опреде­ленные способности, такие как воображение и склонность к фантазиям, повышают восприятие гипнотической непроизвольности путем усиле­ния реактивных ожиданий и побуждения участников идентифициро­вать свои реакции как гипнотические по своей природе. В этом случае они скорее считают эти реакции непроизвольными и вызванными суг-гестиями гипнотизера. Однако здесь обнаруживается скрытое допуще­ние когнитивно-бихевиористической гипнотерапии, согласно которому гипнотические явления имеют, главным образом, волевую природу, хотя это и не всегда очевидно. Здесь еще раз подчеркивается главенству­ющая роль ожидания, которым объясняются гипнотические явления.

Переживание гипнотической непроизвольности, иначе говоря гипно­тических явлений, которые участники воспринимают как находящиеся

Глава 3- Модели гипнотерапии       39

вне их сознательного контроля, было обязательным атрибутом гипно­за. Кирш и Линн (Kirsch and Lynn, 1998) предложили три возможные социально-когнитивные теории этого непроизвольного переживания. Первая теория гласит, что восприятия непроизвольности — это попро­сту ошибочные атрибуции, которые рождаются постфактум и опираются на совпадение проявленного поведения с предполагавшимся исходом. Вторая теория утверждает, что гипнотическое поведение действитель­но запускается автоматически, поскольку автоматически запускается любое поведение. Люди ожидают демонстрации непроизвольных дей­ствий, как действий, присущих гипнозу. Согласно третьей модели, пред­шествующие измененные переживания (такие, как ощущение легкости в руке) возбуждают ожидания дальнейших гипнотических явлений (та­ких, как поднятие руки). По словам авторов, реакции на суггестии тре­буют использования ресурсов внимания и ослабевают, когда участни­ки выполняют дополнительную, конкурентную задачу. В этих моделях важными переменными выступают такие социально-когнитивные фено­мены, как ожидание, фокус внимания, готовность участвовать в пережи­вании и социальное определение совместно с санкционированностыо. Когнитивно-бихевиористическая гипнотерапия допускает, что боль­шинство психологических расстройств вызывается негативной формой самогипноза, при которой негативные мысли принимаются без критики и даже без сознательного осмысления (Araoz, 1985). Индивид, напри­мер, может иметь повторяющиеся образы или мысли, связанные с не­выполнением важной служебной обязанности или с забыванием о важ­ной встрече, но едва ли осознает их неизменное присутствие. Для того чтобы избавиться от этих мыслей, необходимо, во-первых, дать клиен­там ясно осознать их присутствие и устойчивость, а во-вторых, научить их путем гипнотического когнитивного переструктурирования опери­ровать более позитивными, адаптивными самоутверждениями (Golden et al., 1987). Практика когнитивно-бихевиористической гипнотерапии аналогична практике когнитивной бихевиористической психотерапии вообще. В соответствии с когнитивно-бихевиористической моделью, со­гласно Киршу (Kirsch, 1993), все, что можно сделать при помощи гипно­за, можно сделать и без него, и наоборот. Гипноз может принести пользу, если клиент позитивно относится к нему, или возникли некие пробле­мы при использовании негипнотических процедур, или при работе с не­рефлективными клиентами (Kirsch, 1993). Кроме того, клиентов мож­но подвергнуть тренингу гипнотических навыков так, чтобы они могли применять их в незнакомых ситуациях. Было обнаружено, что приме­нение когнитивно-бихевиористической гипнотерапии повышало эффек-

40       Часть I. Предыстория

тивность лечения до 87 % (Kirsch, 1993). Положительные сдвиги более чем в 80 % случаев говорят о высокой ее эффективности. Кирш и колле­ги (Kirsch at al., 1995) на основе метанализа 18 работ, в которых сравни­вались такая психотерапия с применением и без применения гипноза, установили, что улучшение самочувствия у клиентов, получавших КБП с гипнозом, было на 70% выше, чем у тех, что получали только КБП. Когнитивно-бихевиористическая психотерапия предлагает несколь­ко основных техник, которые приложимы ко многим проблемным со­стояниям. Во-первых, релаксация. Она может преподаваться в качестве превозмогающего навыка, полезного для снижения стресса и тревоги, и может предваряться техникой гипнотической индукции, сопровож­даемой суггестиями мира, покоя и снижения мышечного напряжения. Во-вторых, часто используется направленное воображение, когда инди­вида просят представить, что он столкнулся со стрессовой или проблем­ной ситуацией и справляется с ней, прибегая к релаксации или исполь­зуя более адекватные стратегии преодоления, которые до того обсужда­лись в ходе психотерапии. Психотерапевту часто удается пройти с кли­ентом через стрессовую ситуацию, предписывая ему воображать себя действующим или думающим определенным образом. В-третьих, мож­но прибегнуть к когнитивному переструктурированию, когда дисфунк­циональные когниции или самоутверждения заменяются более функци­ональными, в то время как индивид пребывает в трансе. В-четвертых, можно воспользоваться последовательными приближениями (Kirsch, 1993), когда постепенно либо увеличивается время пребывания под дей­ствием стрессового образа, либо рассматриваются все более стрессовые ситуации. Этим можно ободрить клиентов и дать им надежду, связан­ную с их растущими способностями к борьбе, а не с ожиданием от них умения немедленно разобраться с проблемами. В-пятых, можно прибег­нуть к тренингу гипнотических навыков (Golden et al., 1987), когда ин­дивида обучают трансовому поведению и лучшему реагированию на гипнотические суггестии. При этом допускается, что гипнозу можно на­учиться, что, как отмечалось ранее, вызывает сомнение. Однако ока­зывается, что большинство людей способно, по крайней мере отчасти, улучшить свою способность к трансу или полнее использовать уже име­ющуюся по мере того, как они ощущают себя более комфортно по отно­шению к гипнозу и гипнотерапевту. Контекст является важной детерми-нантой эксплицитного гипнотического поведения. Кроме того, большая часть гипнотической работы может осуществляться в состоянии легко­го транса, так что обычно не требуется достигать «глубокого» транса. Часто бывает, что все, что нужно, — это релаксация и легкий транс.

Глава 3. Модели гипнотерапии       41

Когнитивно-развивающая модель

Когнитивно-развивающая гелиотерапевтическая модель — совершенно новая психотерапевтическая разработка, описание которой представле­но лишь в двух работах (Dowd, 1993; 1997b). Ее основное положение гласит, что гипноз полезнее при прямой оценке и модификации ядер­ных когниций, связанных с личностной идентичностью, концепцией «я» и дисфункциональными скрытыми установками, чем при обычном рассмотрении периферийного поведения и установок. Из-за своей не­вербальной природы гипнотическое воображение и связанная с ним эмоциональная обработка могут пригодиться для изменения скрытого знания, которое часто бывает довербальным и усвоенным имплицитно. Невербальный характер этих гипнотических техник может обеспечить им прямой доступ к довербальным скрытым когнициям. Кроме того, разумным применением гипнотических техник удается ослабить сопро­тивление. Как говорилось выше, индивиды, демонстрирующие реактив­ное сопротивление, больше склонны к автономности, независимости и доминированию, из-за чего они труднее поддаются терапии. Гипноти­ческие интервенции, особенно непрямые, часто используемые Эриксо-ном, помогают клиенту сохранять ответственность и контроль, снижая с их помощью возможность включения сопротивления (Dowd, 1993, 1997b).

Перед гипнотерапевтом данного направления стоят две главные зада­чи: идентифицировать ядерные когнитивные структуры и изменить их. Данная книга сосредоточена, в частности, на описании методов, направ­ленных на выполнение этих задач.

Мы с вами увидели, что когнитивная психотерапия перешла от ана­лиза сравнительно доступных поверхностных структур к рассмотрению глубинных ядерных убеждений и когнитивных схем (Dowd, 1997a). Гипноз много лет применялся в качестве важной техники в когнитив-но-бихевиористической области и может стать, по меньшей мере, столь же значимым в оценке и модификации ядерных убеждений в когнитив­но-развивающей модели. Для гипнотерапии настало время продвинуть­ся до уровня развития когнитивной психотерапии.

Глава 4_____________

Гипнотическая индукция

Подготовка

Несмотря на то что гипнотерапевту важно тщательно подготовить кли­ента к гипнозу, остается лишь удивляться, насколько часто этого либо не происходит, либо делается поспешно. Большинство клиентов обра­щаются за лечением, располагая хотя бы скудными представлениями о гипнозе, валидность которых важно как подтвердить, так и оценить. Но необходимо также определить мотивацию, которая побуждает клиента просить или соглашаться на применение гипноза и выяснить, гипноти­зировали ли его когда-нибудь раньше, и если да, то каким был резуль­тат. Кроме этого, для гипнотерапевта важно оценить собственную мо­тивацию, побуждающую предложить или применить гипноз в работе с данным конкретным клиентом (я исхожу из того, что терапевт уже тща­тельно обдумал, зачем он вообще прибегает к гипнозу). Каждый из этих вопросов разбирается в последующих параграфах.

К несчастью, гипноз годами ассоциировался с магическими и оккуль­тными феноменами. По этой причине клиенты могут бояться гипноза и усматривать в нем либо контроль, либо демоническое влияние, либо обольщение. Такая точка зрения негласно обсуждалась специалистами, но редко когда рассматривалась открыто. Говорят, что это было одной из причин (возможно, главной причиной) отказа Фрейда от гипноза после того, как пациентка обняла его по окончании сессии. Связь по­ведения в гипнотическом трансе с завуалированной сексуальностью является также темой многих историй о вампирах. Возможно, не стоит поднимать этот вопрос на самой первой сессии. Гипнотерапевты, одна­ко, при работе с клиентами противоположного пола должны помнить о возможном вмешательстве этого фактора и проявлять особую осторож­ность. Если клиент, так или иначе, выказывает свою обеспокоенность вопросами сексуальности в гипнотерапии, гипнотерапевт должен не­медленно обсудить этот вопрос и, может быть, воздержаться от приме-

Глава 4. Гипнотическая индукция       43

нения гипноза. В качестве альтернативы можно принять другие меры предосторожности: например, руководить сессией из другой комнаты при помощи громкоговорителя, организовать присутствие или непо­средственную близость третьей стороны. Однажды у меня была клиен­тка (демонстрировавшая пограничные тенденции), выразившая опасе­ния, что «я мог на нее посягнуть» в процессе гипнотического сеанса. Моего бывшего коллегу клиентка в судебном порядке обвинила в том, что он целовал ее, пока она находилась в трансе.

Верующие клиенты иногда считают, что гипноз связан с демониче­ской одержимостью или что он уничтожает в них свободную волю, и по­тому не хотят о нем слышать. На самом деле, иногда простое упомина­ние о нем способно разрушить терапевтический контакт. Необходимо взять себе за правило не обсуждать его на первой сессии, если только клиент не заговорит о нем сам.

Другие представления о гипнозе обычно не столь опасны и обсуж­даются позже, там, где речь идет о мифах, окружающих его. Однако не­обходимо тщательно обсудить отношение клиента к гипнозу перед его применением, а также после окончания сеанса.

Клиенты часто просят погрузить их в гипноз, иногда немедленно, и для гипнотерапевта важно оценить мотивацию такого желания. Гипноз иногда понимается как квазимагический способ добиться результатов без всяких усилий, особенно при работе с вредными привычками. У ме­ня, например, было несколько клиентов, которые просили внушить им под гипнозом команду о потери пяти-десяти фунтов веса или бросить курить. Наверно, все хотят потерять пять-десять фунтов, а большинство людей хотели бы бросить курить, но только если это не потребует от них значительных усилий. Я обнаружил, что оценить мотивацию можно с помощью вопроса: вы хотите бросить курить, снизить вес или вы хоти­те хотеть! Как правило, они понимают разницу и робко соглашаются со вторым вариантом, позволяя обсудить реальную эффективность гип­ноза. Клиенты могут также просить о гипнозе, поскольку знают кого-то, кому он помог, что открывает путь для обсуждения индивидуальных различий в восприимчивости к гипнозу. Каждое из этих заблуждений, конечно, может присутствовать и влиять на поведение клиента даже в случае, если сам терапевт предлагает гипноз. В качестве общего прави­ла я советую тщательно ознакомиться с мотивацией клиента, кто бы ни предлагал гипноз — терапевт или клиент, и представлять гипноз как по­лезный метод для решения некоторых проблем у некоторых клиентов, в некоторых случаях.

44        Часть I. Предыстория

Гипнотерапевту полезно узнать, подвергался ли клиент гипнозу в хо­де психотерапии либо вне ее и каковы были результаты. Таким спосо­бом терапевт может ознакомиться с проблемами, которые возникали прежде, и возможно, избежать их повторения. Например, некоторые клиенты могут не любить тех или иных методов индукции или не хотят закрывать глаза во время транса. Трудно задать все релевантные вопро­сы заранее, но ознакомление с предыдущим опытом гипноза может огра­дить от таких затруднений в дальнейшем. Обычно я спрашиваю, что понравилось и что не понравилось в прошлый раз, после чего при необ­ходимости разбираюсь в этом более подробно.

Наконец, для гипнотерапевтов важно оценить собственные мотивы к использованию гипноза не только при работе с трудными клиентами, но и вообще. Не все наши мотивы неизменно благородны; мы можем больше наслаждаться очевидной властью и ритуальной спецификой (не говоря об обольщении) гипноза, чем его возможностью помочь клиен­там. На самом деле это общий камень преткновения во всех професси­ях, связанных с оказанием помощи; мы можем быть настолько же заин­тересованы в повышении нашего самомнения и самоутверждении, как и в помощи другим людям. В гипнотерапии такая ситуация особенно вероятна из-за ореола, который гипноз приобрел в глазах обществен­ности. Таким образом, в терапии, как и в жизни, ведущим принципом является «познай самого себя». Человеческая способность к самооб­ману поистине велика.

Разоблачение мифов о гипнозе

В популярной литературе гипноз на протяжении многих лет ассоции­ровался с властью, контролем и обольщением. Помимо упоминавшей­ся ранее связи его с вампиризмом, рассказы таких авторов, как Эдгар Аллан По, изобилуют сказками об исключительной силе гипноза (тогда называвшегося месмеризмом) и гипнотизера. Например, в рассказе По «Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром» описана спо­собность гипноза сохранять человеческое тело нетленным на протяже­нии месяцев после смерти и гротескные последствия его выведения из транса. В этих преувеличенных притязаниях, которые периодически поддерживались отдельными мало уважаемыми поставщиками гипно­тических услуг, первоначально могли быть повинны эксперименты Мес­мера (XVIII век). Некоторые случаи из практики такого авторитета в на­учном мире, как Милтон Эриксон, создают впечатление о необычном умении преодолевать застарелые проблемы за очень короткий период

Глава 4. Гипнотическая индукция       45

времени, иногда за одну, сессию. Этой идее способствовали и взгляды приверженцев теории «состояния», которые утверждают, что гипноти­ческое состояние является качественно отличным от «бодрствующего», негипнотического. Результатом явилась убежденность широкой обще­ственности в неких сверхмагических свойствах гипноза, равно как и в том, что гипнотизер обладает могуществом, недоступным простым смертным. Однажды, например, когда я упомянул, что прибегал к гип­нозу, меня спросили: «О, вы можете прочесть мои мысли?» В ответ я сразу пошутил: «Да. Стыдитесь!» Поэтому главный миф, который не­обходимо развеять, — это отношение к гипнозу как к волшебству и на­деление гипнотизера всемогуществом. К сожалению, это не всегда лег­ко сделать, ибо значительной части широкой общественности нравится верить в мифы.

Отнеся все сказанное на счет предыстории, позвольте мне рассмот­реть отдельные наиболее распространенные мифы, в которые часто верит общественность, а иногда даже гипнотизеры.

1. Гипноз вызывается и контролируется гипнотизером. Этот вопрос
уже обсуждался и нуждается в небольших дополнениях. Здесь
удобно сослаться на точку зрения, согласно которой «любой гип­
ноз есть самогипноз». Это означает, что за свой транс отвечает
субъект/клиент. Поэтому никто, вопреки звучащему порой мне­
нию, не может «застрять» в гипнозе и не суметь выйти из транса,
случись с гипнотизером какое-нибудь несчастье. Также никто не
впадает в неоправданную зависимость от гипнотерапевта, во вся­
ком случае, не больше, чем при других формах терапии. Гипноти­
зер просто направляет и фасилитирует транс. На самом деле в ка­
честве составной части гипнотерапевтической работы организует­
ся тренинг самогипноза, иногда как введение в транс посредством
магнитофонной записи, наговариваемой специалистом, и неодно­
кратно прослушиваемой клиентом.

2.       Гипнозом можно заставить людей поступать против своей воли.
Этот миф близок к первому, но встречается достаточно часто, что­
бы заслуживать отдельного рассмотрения. Похоже, что опубли­
кованные в печати клинические случаи определенным образом
подкрепляют это утверждение, поскольку клиенты выглядят под­
контрольными постгипнотической суггестии. Сценические гипно­
тизеры тоже поддерживают мнение о наличие такого контроля,
когда заставляют зрителей делать вещи, которые они не сделали
бы в нормальном состоянии: лаять по-собачьи или кудахтать, как

46       Часть I. Предыстория

курицы. Разумеется, популярная литература увековечивает это утверждение.

В данном мифе есть доля истины. В ситуации, определенной как гипнотическая, люди могут предаваться занятиям, которые им не­свойственны в нормальном состоянии. Гипнотерапевты часто об­наруживали, что отдельные люди (те, что обладают хорошей спо­собностью к трансу) более восприимчивы к трансовым суггестиям. Однако несмотря на то что в ситуации, определяемой как гипноз, люди могут выполнять те или иные безобидные, необычные дей­ствия, они вряд ли примут участие в серьезных или преступных мероприятиях. Если некто, к примеру, способен, будучи под гип­нозом на сцене, залаять, как собака, то маловероятно, чтобы он же кого-нибудь ограбил или убил. Хотя опытный гипнотизер, кото­рый правильно выбирает обстоятельства и работает с подходящим клиентом, может ввергнуть его во внутренний конфликт, сугге-стируя запретное действие, сохраняется высокая вероятность то­го, что индивид успешно воспротивится суггестии. 3. Гипноз как форма сна. Мы все в известной степени способствуем этому мифу языком, к которому прибегаем. Как упоминалось вы­ше, само название происходит от греческого слова hypnos, что озна­чает сон. Аналогичным образом мы говорим: «Погрузитесь глуб­же в транс» или «Вы очнетесь от транса» и даже просим людей закрыть глаза, что подразумевает сон. Клиенты могут продемон­стрировать веру в этот миф словами: «На самом деле я не был под гипнозом. Я слышал все, что вы говорили». Примером, которым я пользуюсь, чтобы развеять этот миф, явля­ется дорожный гипноз — явление, при котором водители, проез­жая однообразный участок дороги, могут отключаться от окружа­ющей обстановки, но оставаться активными и в полном сознании касательно всего, что связано с вождением машины. Подобным же образом многие люди настолько погружаются в свои дела, что те­ряют чувство времени — форма нарушения временной ориента­ции. Я сообщаю клиентам о том, что переживание транса высоко индивидуально. Они могут закрывать глаза или держать их откры­тыми, могут пребывать в глубокой расслабленности или оставать­ся начеку, у них может наступать спонтанная амнезия или же они смогут вспомнить многие или все события. Такая информация позволяет клиентам интерпретировать любые пережитые явления транса как позитивные, нежели судить о каждом переживании в соответствии с имеющимся стандартом и после думать, что они

Глава 4 Гипнотическая индукция       47

(или гипнотерапевт) потерпели неудачу. Гипнотерапевты всегда хотят, чтобы их клиенты приобрели опыт успешного транса.

4.         Гипноз наступает лишь в случае применения формальной индук­
ции. В этот миф верят многие гипнотизеры! Конечно, в соответ­
ствии с социальной психологической теорией («не-состояния»),
контекст, который сам по себе определен как гипнотический, со­
держит дополнительный фактор внушаемости. Однако искушен­
ные гипнотерапевты способны создать квазигипнотическую ситу­
ацию, задавая своему голосу ритм и тон, а также повторяя опре­
деленные слова или фразы. Клинические сообщения Милтона
Эриксона содержат многочисленные примеры гипноза, осуществ­
ленного в ситуациях, которые не были определены как гипноти­
ческие. Другим примером является вышеупомянутый дорожный
гипноз. Тем не менее существует известная этическая дилемма,
связанная с отсутствием согласия на преднамеренное использо­
вание гипноза в ситуациях, когда его применение не было обго­
ворено с клиентом. Нужно проявлять осторожность в подобных
случаях.

5.         Гипноз наступает лишь в расслабленном состоянии. Поскольку
гипноз обычно ассоциируется со сном, постольку неудивительно,
что он также ассоциируется с релаксацией. В случае же так назы­
ваемого активного гипноза (который будет рассмотрен позднее)
загипнотизированные индивиды могут ходить, говорить и откры­
вать глаза. Здесь кроется частое заблуждение. Многие люди испы­
тывают разочарование, увидев, что они не погружаются сразу в
транс, будучи глубоко расслабленными, и интерпретируют проис­
ходящее как знак того, что «гипноз не работает».

6.         Гипноз является терапией. Это на удивление широко распрост­
раненное заблуждение поощряется отдельными гипнотическими
центрами, в которых гипноз выступает единственной техникой
для решения многих проблем. Гипноз есть всего лишь вспомога­
тельная техника и всегда должен использоваться в контексте про­
фессиональной деятельности. По этой причине в клинической
практике большинство специалистов предпочитают термин гип­
нотерапевт. Таким образом, врачи могут прибегать к гипнозу как
одной из техник лечения, допустим, бородавок или астмы; психо­
логи — как к инструменту для коррекции тревоги или депрессии;
дантисты — для снижения боли при экстракции зубов. Гипноз не
должен практиковаться вне рамок чьей-либо профессиональной
компетенции.

48       Часть I Предыстория

7.         Загипнотизировать можно лишь некоторых людей. В этом есть до­
ля истины, хотя это один из наиболее спорных вопросов в гипно­
терапии. Различным теориям гипноза присущи различные взгля­
ды на этот счет. У людей обнаруживаются значительные различия
в способности к трансу (или гипнотической внушаемости), и эти
различия образуют нормальное распределение. Некоторые люди
крайне восприимчивы (гипнотические виртуозы), а некоторые —
почти нечувствительны; большинство занимают промежуточное
положение. Несмотря на то что тренинг способен в известной сте­
пени повысить индивидуальную восприимчивость к гипнозу, он
вряд ли окажет большое влияние (Bowers, 1976). На реакцию ин­
дивида может оказать огромное влияние ситуационный контекст,
так что для адекватного определения восприимчивости клиента
может потребоваться неоднократная оценка. Восприимчивость
к гипнозу не особенно коррелирует с другими параметрами, хотя
есть отдельные данные в пользу ее слабой связи (позитивной) с
интеллектом, умением концентрироваться и самоуважением (Yap-
ko, 1995), а также (негативной) с возрастом (Bowers, 1976). Она
коррелирует с результатами лечения лишь таких физических про­
явлений, как боль, астма и бородавки. Не обнаружено зависимо­
сти между гипнотической восприимчивостью и вредными при­
вычками, например наркоманией (Bates, 1993). Восприимчивость
к гипнозу или способность к трансу может обладать большей кор­
реляцией с результатом и в случаях, когда суггестии соответству­
ют специфике каждого отдельного клиента, а не даются в рамках
стандартных процедур (Bates, 1993). Однако основную часть гип­
нотической работы можно выполнить в условиях легкого транса,
так что большинству людей она хоть в какой-то степени пойдет на
пользу. (Заинтересованным читателям следует обратиться к спе­
циальным трудам, чтобы детально ознакомиться с формами гип­
ноза, требующими «более глубокого» транса.)

8.         При помощи гипноза можно помочь людям точнее вспомнить
все, что с ними происходило в прошлом. Это совершенно недав­
ний и особо пагубный миф. Хотя гипноз и применялся с этой це­
лью в отдельных случаях, о точности восстановленной информации
нельзя судить без подкрепления ее фактами. Сознание является
источником как памяти, так и творчества, и отличается способно­
стью к созданию несуществующих воспоминаний (см. Dowd and
Courchaine, 1996). В настоящее время эта проблема особенно ак­
туальна и будет подробнее рассмотрена ниже.

Глава 4. Гипнотическая индукция       49

Традиционная индукция

В традиционном гипнозе формальная индукция сопровождается фор­мальной углубляющей техникой, которая призвана помогать индиви­дам в дальнейшем погружении в транс. Хотя термином углубляющие обозначаются процедуры, помогающие людям переживать явления, ко­торые требуют большей способности к трансу, на самом деле эта харак­теристика не точна и аналогична представлению о понятии Небес как «верха». И то и другое — метафоры. Люди переживают большее или меньшее число гипнотических явлений, но не погружаются «глубже» в транс. Я буду пользоваться этим термином, поскольку он применялся почти повсеместно в прошлом и наиболее сжато описывает событие. Для оценки способности индивида переживать необычные гипнотиче­ские явления часто используют формальные тесты на внушаемость или способность к трансу, такие как Стэнфордские, Гарвардские или Бар-берские (Barber) шкалы.

Индукция

Райт и Райт (Wright and Wright, 1987) описали пять общих условий, которые, хотя и не обязательны, фасилитируют трансовую индукцию: доверие к гипнотерапевту, снижение сенсорного восприятия, фиксация внимания, мышечная релаксация и повышенное осознание собствен­ной внутренней жизни. В литературе представлено широкое много­образие индукционных процедур, и люди, серьезно изучающие гипно­терапию, должны разобраться в них, чтобы выбрать подходящие их личному стилю.

Я особенно люблю одну технику, которая удовлетворяет всем пяти условиям: это индукция фиксации и работа с закрытыми глазами. Хотя она имеет разнообразные версии, основная схема выглядит примерно так (выделенные слова подчеркиваются голосом).

Я попрошу вас сфокусироваться на пятне, которое вы видите на противо­положной стене. Когда вы будете смотреть на него, сфокусируйте взор за пятном, вдали от него — так, чт*обы пятно сделалось расплывчатым и нечет­ким. Когда вы всмотритесь в даль, вы можете ощутить, что в ваших глазах появляется тяжесть. Когда вы ощутите тяжесть в глазах, вы можете позво­лить им закрыться. [При необходимости сделайте паузу.] Когда ваши гла­за закроются, вы можете обнаружить, что ваши мышцы становятся все бо­лее и более расслабленными. И чем дольше вы слушаете мой голос, тем больше могут расслабиться ваши мышцы и тем меньше вам приходится обращать внимание на любые посторонние звуки или ощущения. Вы може­те слышать [например] шум кондиционера, чувствовать давление вашего тела на кресло, но по ходу того, как я буду продолжать говорить, вы сможе-

50       Часть I Предыстория

те постепенно позволить этим ощущениям улетучиться из вашего созна­ния, вы становитесь все более и более расслабленным, чувствуя себя все более и более комфортно. И, по мере того как вы будете продолжать ощу­щать себя все более комфортно и расслабленно, вы сможете лучше фокуси­ровать внимание на ваших внутренних ощущениях, осознавая, например, свое дыхание, расслабление мышц, даже ток крови по вашим сосудам. И вы сможете по собственному выбору замечать любые внутренние ощущения, которые оказываются для вас особенно важными прямо сейчас. Итак, чем дольше я продолжаю говорить, тем комфортнее и расслабленнее вы може­те себя почувствовать.

Эту речь можно растягивать настолько, насколько необходимо, а гип-нотерапевт должен следить за реакциями, вызываемыми индукцией, и соответственно приноравливать ее скорость. Впоследствии спросите у клиента, правильная ли выдерживалась скорость, чтобы усовершен­ствовать свои будущие индукции.

Углубление

Эти техники призваны способствовать более полному переживанию тех состояний транса, на которые способен клиент. Как правило, те, кто об­ладает большей способностью к трансу, в состоянии пережить большее количество состояний или (метафорически) достигнуть «более глубо­кого уровня» гипноза. Опять-таки в литературе представлено широкое многообразие углубляющих техник. Мне особенно нравится лестничная техника за ее простоту и безобидность. Хотя существует несколько ее вариантов, основная схема выглядит приблизительно так:

Я хотел бы, чтобы вы увидели [или представили] себя стоящим на верши­не лестницы. Когда я начну считать, вы будете спускаться на одну ступень­ку, и так до тех пор, пока вы не окажетесь у ее подножия. Раз, все более и более расслабленно; два, глубже и глубже; три, ниже и ниже; четыре, пять, расслабляясь на ходу [и т. д.]. Теперь вы внизу. Я хочу, чтобы вы сели, от­кинувшись, в кресло с откидной спинкой, которое вы видите справа от себя, и расслабились еще больше.

Гипнотерапевт может проходить пять, десять или больше ступенек в зависимости от реакции индивида. Однако важно, чтобы число ступе­нек при спуске равнялось их числу при подъеме. Расхождение может смутить людей с хорошей способностью к трансу. Вариантами здесь являются лифт (когда индивид смотрит на указатели этажей), эскала­тор (с использованием образа плавно текущей вниз лестницы) и техни­ка ныряния (погружение в море все глубже и глубже). В моей практике был человек, которому в случае последней техники приходилось наде­вать дыхательный аппарат. Здесь, как и при индукциях, важно следить

Глава 4. Гипнотическая индукция       51

за реакцией клиента, чтобы убедиться в адекватности используемой ско­рости.

Тесты внушаемости

Для оценки способности индивида к трансу некоторые гипнотерапевты могут захотеть провести перед индукцией один или несколько тестов внушаемости. В литературе представлено много подобных тестов, но я люблю технику подъема и падения рук. Обычно она выполняется сле­дующим образом.

Я хочу, чтобы вы положили руки перед собой, ладонями вниз — вот так [продемонстрировать]. Теперь переверните правую кисть ладонью кверху. Теперь закройте глаза. Сейчас я хочу, чтобы вы представили, что я вложил в вашу правую ладонь тяжелый предмет, а к левой привязал воздушный шарик, наполненный гелием. Ваша правая кисть становится тяжелее и тя­желее, а ваша левая кисть становится легче и легче. И ваша правая кисть опускается ниже и ниже, в то время как ваша левая кисть поднимается выше и выше. [Повторяйте это до тех пор, пока не достигнете результата, который, на ваш взгляд, свидетельствует о максимальном поднятии и опус­кании рук.] Теперь пусть ваши кисти и руки застынут, а вы откройте глаза.

Как правило, чем дальше отстоят друг от друга правая и левая кисти, тем выше способность к трансу. Эта демонстрация особенно впечат­ляет в групповом формате, когда всем видны индивидуальные различия в степени поднятия и опускания рук. Однако следует подчеркнуть, что любой тест лишь приблизительно свидетельствует о способности к тран­су, поскольку на восприимчивость могут влиять и другие факторы, на­пример комфортные ощущения, которые вызывают ситуация и гипно­тизер. Повторение часто приводит к большей восприимчивости по мере того, как индивид ощущает себя все более и более комфортно.

Индукция Эриксона

Индукционные процедуры Эриксона опирались как на беседу, так и на ситуационный контекст. Поэтому гипнотерапевты, придерживающие­ся данного направления, ратуют за создание условий, способствующих успешному проведению гипноза (Matthews et al., 1993). Это можно сде­лать путем открытого определения их как гипнотических и восприятия любой реакции клиента как валидной и означающей, что он или она вхо­дит в транс. Также важны внутренние процессы индивида, включая со­знательное и бессознательное мышление (Matthews et al., 1993). Эрик-сон предпочитал выстраивать разговорную индукцию, как правило, в откровенно гипнотическом контексте, которая уполномочивала и

52       Часть I. Предыстория

побуждала индивидов исследовать свои скрытые смысловые значения и ассоциации, а также, возможно, создавать новые смысловые струк­туры и формы поведения. В индукции часто используются метафоры и аналогии. Поведение клиентов не оспаривается, а принимается и при необходимости изменяется. Гипнотические суггестии часто формулиру­ются так, что любое действие индивида служит признаком его вхожде­ния в транс. Хотя на первых этапах работы Эриксон пользовался прямы­ми суггестиями, он стал все больше опираться на их непрямые варианты, и сегодня последние выступают в качестве отличительного признака его подхода (Matthews et al., 1993).

Примером такой индукции (хотя и необычно короткой) могла бы быть следующая процедура.

Одним из первых действий, которые человек делает, когда входит в транс, бывает созерцание какого-нибудь пятна. Ему не нужно двигаться, делать вообще что-либо, а только позволить своему бессознательному мышлению активизироваться и выполнить всю работу. Сознание не должно ни в чем участвовать. И вы, пока я говорил с вами, изменили свое дыхание, у вас изменилось сердцебиение. Я знаю из прошлого опыта, что ваше артериаль­ное давление изменилось, ваш пульс изменился, ваш мигательный рефлекс изменился. И вам на самом деле не нужно держать глаза открытыми, теперь вы можете их закрыть. Этот слабый трепет есть научение знакомству с са­мим собой на ином уровне бытия (Lankton and Lankton, p. 158-159).

Хотя последователи гипнотерапии Эриксона зачастую не отделяют фазу индукции от гипнотической работы, пример, приведенный ниже, касается работы с трансом при использовании гипнотической метафо­ры. Клиент из этого примера страдал подростковым энурезом, и я вос­пользовался метафорой «лови и держи», чтобы побудить его удерживать мочу. Эта процедура была специально разработана для клиента, любив­шего рыбачить с отцом. Выделенные слова подчеркивались голосом.

Я хочу, чтобы ты представил, что ловишь с отцом рыбу. Ты ведь знаешь, что сначала ты должен поймать рыбу, потом — держать рыбу. Одно без друго­го бесполезно, согласись! Итак, представь, что ты ловишь рыбу и держишь рыбу, ловишь и держишь, ловишь и держишь, ловишь и держишь. Спустя какое-то время это получается само собой! Лови и держи, лови и держи. И чем больше ты об этом думаешь, тем больше можешь сделать так в дру­гих случаях жизни. У тебя получается держать и ловить другие вещи (Dowd, 1996, р. 299).

В дальнейшем при работе с тем же клиентом была использована сле­дующая метафора с целью побуждения его к прогрессу в отношениях с родителями:

II'!'

Глава 4. Гипнотическая индукция       53

Познавая новые способы взросления, ты знакомишься с новыми возмож­ностями быть так или иначе ближе к людям; продолжая расти и развивать­ся в различных направлениях, ты познаешь иные, но более глубокие чув­ства, получая удовольствие от перемен, которые ты производишь, и с инте­ресом и волнением гадая, к чему это все приведет. И ты чувствуешь себя комфортно на фоне собственных процессов внутреннего роста, зная, что они приведут тебя к новым возможностям. Поэтому ты можешь относить­ся к окружающим не только иначе, но и лучше (Dowd 1996, р. 299).

Активный гипноз

Гипнозом этого типа можно воспользоваться, чтобы зарядить клиента энергией после релаксации. Он применялся во многих случаях, напри­мер при депрессии и спортивных состязаниях, когда целью является увеличение активности. При активном гипнозе как индукция, так и по­следующие гипнотические суггестии даются в живой, нежели в убаюки­вающей, плавной манере. Кроме того, полезно бывает постепенно повы­шать темп речи по мере продвижения в работе. Хотя начинать индукцию вы можете при закрытых глазах клиента, далее может оказаться уме­стным попросить его открыть их. Конечно, первичная подготовка, каса­ющаяся природы гипнотических явлений, остается обязательной, так что­бы открытию глаз не оказывалось сопротивления, чтобы оно не истолко­вывалось как отсутствие транса.

В приведенном ниже примере активной индукции использована ле­витация руки, аналогичная той, что была представлена ранее. Однако к активному гипнозу можно приспособить любую индукцию.

Закройте глаза, пусть кисти ваших рук покоятся на бедрах. Представьте нечто, что позволило бы одной из ваших кистей сделаться легкой и невесо­мой, похожей на воздушные шарики, которые привязаны к пальцам... Обра­щайте внимание на любые ощущения, которые возникают в вашей кисти... Отметьте разницу в ощущениях между кистями рук. Обратите внимание, как одна кисть начинает казаться легче другой... Почувствуйте, как легкость растекается... растекается в кисти... Ваша кисть становится легче... стано­вится легче... гораздо легче, чем другая кисть и рука... Скоро она покажется такой легкой, что ваша кисть начнет подниматься... Ощущение такой лег­кости, что это чувство сродни подъему, похоже на парение... [Повторяйте, пока рука не начнет подниматься.] По мере того как ваша кисть подни­мается, вы чувствуете себя все более и более энергичным, бодрым, испы­тывающим приятные ощущения во всем теле. Вам комфортно, но вы бодр­ствуете. Вы можете чувствовать себя позитивно и уверенно, вы способны контролировать свои чувства. Точно так же, как вы способны контролиро­вать простые ощущения типа легкости, вы можете контролировать и дру­гие чувства (Golden et al., 1987, p. 35-36).

54        Часть I. Предыстория

Прямая и непрямая суггестия

Прямые суггестии представляют собой гипнотические суггестии, кото­рые побуждают к устранению или ослаблению определенных ощущений или поведения, а также запрос о конкретной субъективной реакции. Как таковые они применялись еще до Фрейда. Во многих случаях прямые суггестии весьма эффективны, но в то же время гипнотерапевтам не ре­комендуется прибегать к суггестиям для непосредственного устранения симптомов, хотя в этом может быть известный соблазн. Научные иссле­дования не представили убедительных доказательств того, что непря­мые суггестии эффективнее прямых или возбуждают меньшее сопро­тивление. Прямые суггестии могут сами по себе возбуждать у клиента невыполнимые ожидания. Важно еще раз подчеркнуть, что все сугге­стии в той или иной степени являются прямыми и непрямыми одновре­менно. Например, такой крайний вариант прямой суггестии как «Ваша боль исчезнет!», редко когда окажется эффективным. В случае успеха, который, возможно, будет связан с ожиданием и эффектами плацебо, он наверняка окажется временным. В случае неудачи, вполне вероятной в подобных условиях, клиенты часто обвиняют гипнотерапевта в неэф­фективности, нанесении ущерба вере в лечебный процесс, или обвиня­ют себя в том, что оказались не на высоте, и приходят в уныние. В лю­бом случае терапевтическому альянсу может быть причинен ущерб. Лучше внушить, что симптомы могут стать менее явными или умень­шатся численно. Например, прямая суггестия болевого контроля могла бы звучать так:

По мере того как вы будете ощущать все большую и большую расслаблен­ность, вы сможете почувствовать, что неприятные ощущения в вашем пле­че становятся все менее и менее заметными. Вы можете представить, как они становятся все меньше и меньше, все менее и менее заметными... они еще есть, но ощущаются теперь как небольшая тяжесть.

Обратите внимание, что здесь не произносится слово боль, которое заменяется тяжестью, чтобы не напоминать клиенту о его боли.

Таким же образом прямая суггестия ослабевания тревоги могла бы быть построена так:

По мере того как вы будете ощущать все большую и большую расслаблен­ность, вы сможете начать ощущать, что беспокоитесь все меньше и меньше-когда расслабленность охватит все ваше тело, вы почувствуете, что ваш раз­ум тоже приходит в это состояние... вы можете ощутить, как мысли замед­ляются по ходу того, как вы испытываете растущую уверенность в своей способности справиться с все большим и большим количеством событий

Глава 4. Гипнотическая индукция       55

в вашей жизни, тогда как эти события представляются все менее и менее опасными. Вы начинаете чувствовать себя все более спокойным и все бо­лее расслабленным.

В этом примере снижение тревоги связано с телесной релаксацией, а также, наряду с большим ощущением личного контроля, упомянута меньшая опасность будущих событий, которая считается индикатором тревоги (Beck and Emery, 1985). Слово тревога снова избегается, заме­няясь понятием беспокойство.

Оба примера значительно сокращены из демонстрационных сообра­жений. В реальной работе с гипнотическим трансом отдельные фразы повторяются, иногда по несколько раз, а основные проиллюстрирован­ные темы могут подвергаться значительной проработке и расширению. Читатель, наверное, уже догадался, что отличительной чертой гипноте­рапии является креативность гипнотерапевта.

Непрямые суггестии были впервые разработаны в рамках гипноте­рапии Эриксона и до сих пор ассоциируются главным образом с этим направлением. Однако теперь непрямыми суггестиями, по крайней мере от случая к случаю, пользуются и многие традиционные гипнотерапев-ты. При непрямых суггестиях связь между суггестией и реакцией кли­ента только подразумевается, что является причиной возникновения у него различных вариантов реакций. Например, непрямая суггестия за­крытия глаз могла бы быть такой:

Когда вы достигнете того уровня релаксации, которого желаете и который окажется для вас наиболее полезным, вы заметите, что с вашими глазами происходят изменения. Они могут закрыться, закрыться частично или ос­таваться открытыми. Что бы вы ни выбрали, вы можете еще глубже погру­зиться в транс.

Суггестия закрытия глаз могла бы носить еще более непрямой характер:

Как только вы начнете испытывать растущее чувство комфорта, вы можете почувствовать определенные ощущения в глазах. Возможно, веки станут тяжелее; возможно, они сделаются легче; может быть, возникнут какие-то другие новые ощущения. Разве не интересно наблюдать за этими измене­ниями и тем, что может произойти дальше? Вы можете наблюдать эти из­менения и учиться на них...

Обратите внимание, что во втором примере закрытие глаз вообще не упоминается. Тем не менее в силу того, что для большинства людей кон­текст гипноза предусматривает закрытие глаз как обычную реакцию, весьма вероятно, что глаза закроются. Поскольку индивид наверняка сочтет это непроизвольным действием (так как оно не упоминалось),

56        Часть I. Предыстория

постольку он или она интерпретирует это с учетом контекста как при­знак нарастающего транса. Однако даже если глаза не закроются, дове­рие к гипнотерапевту сохранится. Кроме того, здесь содержится скрытая, встроенная суггестия того, что будут иметь место реальные изменения; единственный вопрос: какого рода? Встроенные, скрыто ограничиваю­щие суггестии являются важной составной частью непрямых суггестии. Другие примеры непрямых суггестии были приведены выше, а допол­нительные будут представлены по ходу дальнейшего изложения.

Завершение транса

Хотя при отсутствии формального завершения гипноза люди не «за­стревают» в нем, важно обеспечить тот или иной выход из гипнотиче­ского состояния. Завершение предоставляет контекстуальное указание на то, что транс должен закончиться, и потому выступает в качестве сиг­нала. Без формальной завершающей процедуры отдельные индивиды, особенно те, кто обладает высокой способностью к трансу, могут сме­шаться и чувствовать дискомфорт. В частности, их рефлексы могут быть поначалу замедленными, и в этом состоянии таким людям нельзя са­диться за руль. Кроме того, некоторые люди не сразу выходят из транса (хотя, в конце концов, им это удается) и могут нуждаться в содействии «выходу из него». Я видел индивидов, которые поначалу казались пол­ностью вышедшими из транса, однако вскоре выказывали отдельные признаки, говорившие о том, что они все еще оставались отчасти загип­нотизированными. Эти признаки могут включать в себя замедленные двигательные реакции и заторможенность, а также затруднения при концентрации внимания на заданиях или других людях.

Из соображений симметрии я рекомендую проводить процедуру за­вершения в порядке, обратном процедуре индукции. Например, если индукция включала в себя лестничную углубляющую технику с про­хождением десяти ступенек, то завершение должно быть связано с их об­ратным отсчетом. Обычная процедура завершения может выглядеть так:

И вот настало время выходить из транса. Когда я буду вести обратный от­счет с пяти до одного [или с десяти до одного], вы постепенно почувствуете [или сможете почувствовать] себя живее и бодрее так, что когда я досчи­таю до одного, вы откроете глаза и выйдете из транса [или «проснетесь»], чувствуя себя бодрым и освеженным. Пять, бодрее — четыре, начинаете вы­ходить из транса — три, все бодрее и бодрее — два, почти проснулись — один.

Другим методом, препоручающим клиенту еще даже больший конт­роль, является следующий:

Глава 4. Гипнотическая индукция       57

Сейчас вы начнете так быстро, как сами захотите, возвращаться в совершен­но осознанное, бодрствующее состояние. Ощутите свободу во времени. Из­берите темп, который вас больше всего устроит. Не торопитесь. Начинайте процедуру понемногу, очень медленно, в удобном темпе, начиная открывать глаза, возвращаясь в бодрствующее состояние, чувствуя себя расслаблен­ным, посвежевшим и в полном сознании (Golden et al., 1987, стр. 29).

Преимущество этой завершающей процедуры состоит в том, что она позволяет клиенту совершить переход от транса к обычному состоянию, выдерживая свой темп, и подтверждает высказывание: «всякий гипноз есть самогипноз». Даже если на первых порах клиенты могут потребо­вать от гипнотерапевта большего участия в завершении гипноза, после неоднократно проведенных гипнотических процедур они склонны пред­почитать и готовы использовать процедуру завершения, которая боль­ше центрирована на клиенте.

Несмотря на то что выражения «проснуться» или «просыпаться» яв­ляются метафорами, специалисты часто пользуется ими ввиду отсутст­вия лучших терминов, а также потому, что большинство людей мыслят гипноз именно таким образом. Однако на подготовительном этапе гипно-терапевт должен подчеркнуть, что эти и похожие на них термины явля­ются метафорами и не отражают подлинной гипнотической реальности.

Основные гипнотерапевтические техники

Гипнотерапия является исключительно творческим делом. Тем не менее здесь вновь и вновь практикуют несколько основных интервенций, кото­рые можно использовать при построении широкого круга специальных техник. Я опишу те, которые особо близки когнитивной гипнотерапии.

Гипнотическая релаксация

Если и существует универсальная техника гипноза, то здесь мы имеем именно такой случай. Релаксация тайно или явно сопутствует прак­тически любому индуцирующему и углубляющему упражнению, равно как и большинству обычных гипнотических процедур. Релаксации не требует только активный гипноз. Действительно, систематическая де­сенсибилизация обладает выраженным гипнотическим свойством. При лечении тревоги и фобии гипнотическая релаксация может быть глав­ным компонентом эффективности; в случае других расстройств она тоже важна. Здесь используется хорошо известная идея о том, что в рас­слабленном состоянии трудно испытывать тревогу, а когнитивная сис­тема легче вбирает в себя новые данные.

58       Часть I. Предыстория

Возрастная регрессия

Эта техника, по сути, возвращает клиентов в более ранние периоды жиз­ни. Иногда к ней относятся не слишком уважительно из-за известного сомнительного и спорного мнения, что с ее помощью можно регресси­ровать к периоду, предшествовавшему рождению, прошлым жизням или восстановить воспоминания о ранней сексуальной травме. Однако воз­растная регрессия просто помогает индивиду вспомнить события прош­лого. Вполне возможно, что воспоминания о былых событиях окажутся, по крайней мере, отчасти вымышленными и не обязательно истинными во всех деталях, но в психотерапии важны именно воспоминания, а не их буквальная точность. Люди аффектируются событиями так, как они помнят и интерпретируют их, а не самими событиями. Правда, в судеб­ных (юридических) ситуациях дело обстоит совсем иначе.

Гипнотически облегченное восстановление воспоминаний может переживаться поразительно реально, как будто события свершаются вновь. В других случаях они могут переживаться только как воспоми­нания при малой интенсивности эмоций. Аналогичным образом может варьировать степень новизны. Иногда всплывает совершенно новое вос­поминание, или же ранее незавершенное, отрывочное воспоминание представляется в больших подробностях. И все же восстановление про­шлых воспоминаний, образов может обеспечить богатый источник дан­ных для обозрения памятью былого и последующего его когнитивного переструктурирования (Dowd, 1997b). В той или иной форме возраст­ная регрессия является часто используемой техникой. Образные техни­ки Дж. С. Бека (J. S. Beck, 1995), предназначенные для идентификации образов, прослеживания образов вплоть до их завершения и воображае­мого преодоления, имеют особенности, присущие возрастной регрессии.

Возрастная прогрессия

Как следует из названия, возрастная прогрессия предполагает продви­жение в будущее. Конечно, о будущем нет никаких воспоминаний, ко­торые можно было бы восстановить, но индивиды вполне могут создать образы желаемого события или желаемого воспоминания о той или иной ситуации. Поэтому клиента, который испытывает тревогу перед публичными выступлениями, можно попросить заглянуть на месяц впе­ред (когда он будет держать речь) и представить, насколько комфортно он чувствует себя, выступая перед аудиторией. Для будущего можно со­ставить целый воображаемый сценарий, в котором все будет лучше, чем в прошлом. Образные техники Дж. С. Бека (J. S. Beck, 1995), предна­значенные для прыжка в будущее и прослеживания образов вплоть до их завершения, имеют особенности, присущие возрастной прогрессии.

Глава 4. Гипнотическая индукция       59

Дауд (Dowd, 1997b) описал похожую технику, используя понятия вооб­ражаемого замещения и преодоления. Конечно, как в возрастной регрес­сии, так и в возрастной прогрессии огромное значение имеют повторы.

Суггестированная амнезия

Это пример обывательского понимания гипноза, согласно которому че­ловек не помнит ничего из происходившего с ним в состоянии транса. Однако существуют два аспекта гипнотической амнезии: амнезия на прошлые события и амнезия на события в состоянии транса (Teitel-baum, 1969). Вторая часто наступает спонтанно, но первой почти нико­гда не бывает без вмешательства гипнотерапевта. Тем не менее амнезия на прошлые события может принести пользу терапии.

Важным аспектом когнитивной системы человека является то, что негативные события, в отличие от позитивных, обладают тенденцией со временем забываться. На самом деле, эта тенденция помогает всем нам сохранять оптимизм и чувство благополучия. Мы чувствовали бы себя хуже, если бы помнили обо всех наших неудачах и бедах. Многие при­скорбные события запоминаются как чрезвычайно болезненные, а вос­поминания зачастую бывают навязчивыми и постоянно «пережевыва­ются». В таких случаях может пригодиться даже частичная суггестиро­ванная амнезия. Конечно, гипнотерапевт должен быть осторожен. Здесь есть опасность внушения слишком широкой амнезии. Лучшими могут быть суггестии типа: «Вы можете постепенно начать забывать или не вспоминать о многих из этих инцидентов». Есть также данные в пользу того, что суггестированная амнезия приводит к лучшим результатам при высокой способности к трансу или выраженной гипнотической внуша­емости (Teitelbaum, 1969).

Подстановка воспоминаний

Все больше подтверждается тот факт, что воспоминания не регистриру­ются в неизменном виде раз и навсегда, но, по крайней мере отчасти, конструируются с течением времени (Loftus and Pickrell, 1995; Zaragoza and Mitchell, 1996). Флеминг с коллегами (Fleming et al.,1992) предста­вили данные, указывающие на то, что в памятном переживании участву­ют три фактора: контекст, внимание и частота, с которой вспоминается эпизод. Контекстуальные особенности включают аспекты окружающей обстановки (например, определение ситуации как гипнотической), внут­ренние характеристики, такие как настроение или химические препа­раты, и семантический контекст (используемый язык). Фактор вни­мания — уровень концентрации внимания, направленного на задачу. Милтон Эриксон, например, обычно прибегал к разделению внимания,

60        Часть I Предыстория

когда обычное внимание клиента отвлекалось от гипнотического посла­ния. На память об инциденте влияет и частота, с которой он вспомина­ется Неоднократно вспоминаемые события припоминаются с большей уверенностью, но меньшей точностью. Часто поддерживается одна из созданных субъективных версий или извне суггестированное направ­ление. Таким образом, оказывается, что воспоминаниям может прида­ваться та или иная форма, которая делает их лучше или хуже. Процесс формирования памяти может быть естественным или умышленно сти­мулированным. Тейтельбаум (Teitelbaum, 1969) постулирует возмож­ность подстановки совершенно новых воспоминаний, которая была про­демонстрирована на примере исследований, осуществлявшихся в годы войны, — соображение, которое также высказывается Лофтусом (Loftus, 1993). На сегодняшний день эта тема является весьма спорной, несмот­ря на интерес, проявляющийся к вытесненным воспоминаниям о сексу­альных травмах. Независимо от того, могут ли ранние травматические воспоминания быть полностью вытесненными или полностью вымыш­ленными, очевидно, что с течением времени память о многих событиях претерпевает значительные изменения. Определенные сдвиги памяти могут быть терапевтически благоприятными, и проницательный гипно-терапевт способен их стимулировать.

Когнитивная репетиция

Применение этой техники в когнитивной гипнотерапии описал Дауд (Dowd, 1997b). Клиент, находящийся в трансе, в состоянии представить, что по-новому ведет себя в проблемных ситуациях. Кроме того, его мож­но попросить отметить и идентифицировать чувства, сопровождающие это новое поведение, сопоставив их с привычными чувствами в аналогич­ных ситуациях. Гипнотический транс позволяет клиенту представить это новое поведение и последующие когниции и чувства с интенсивностью, которая обычно не встречается в воображаемых ситуациях.

Организация воображаемых диалогов

Случается, что прямой диалог с другим человеком уже не возможен (на­пример, если тот умер) или причиняет чрезмерные страдания (напри­мер, когда этот человек внушает страх). В таких ситуациях может помочь воображаемый диалог в состоянии транса (Dowd, 1997b). Он чем-то на­поминает технику двух стульев, которая применяется в гештальт-тера-пии. Клиенты могут играть либо себя, либо значимую фигуру из своей жизни, либо чередовать обе роли. Сам терапевт тоже может сыграть одну из ролей. В когнитивной гипнотерапии это очень гибкая техника.

|>Л I I

Часть II

_{Лечение психологических}

расстройств

Глава 5_____

_{Введение}

Наверное, не было в прошлом и не существует сейчас психологического или соматического расстройства, которое кто-то где-то как-то не попы­тался бы вылечить при помощи гипноза. Более того: гипноз применялся или упоминался как применявшийся в связи с множеством оккультных и сомнительных феноменов, таких как сатанинские обряды и нагово­ры, регрессия к былым воплощениям и исследование множественно­сти личности. В общественном сознании гипноз по сей день ассоцииру­ется с магией и оккультизмом, придавая таким утверждениям оттенок правдоподобия. Несмотря на то что эта чушь обычно является вотчиной сомнительных деятелей, были случаи, когда к признанию этих феноме­нов склонялись и гипнотизеры более традиционного толка, вместо того чтобы отнестись к ним с соответствующим научным скептицизмом. Та­кое необдуманное и доверчивое отношение вредит окончательному при­знанию гипноза уважаемой психологической лечебной техникой. Гип­ноз — когнитивная техника, которая, при соблюдении соответствующих условий, способна модифицировать когнитивные: содержание, процес­сы, структуры.

Бывает также, что отдельные практические работники прибегают к гипнозу, скрыто или явно считая, будто сам по себе он является доста­точным средством для получения лечебного результата. Это означает, что гипноз превращается в саму терапию, вместо того чтобы быть вспо­могательной техникой, которая применяется в контексте общих тера­певтических режимов. Например, рекламой некоторых «центров гип­ноза» служат обещания того, что клиенты смогут значительно снизить свой вес или навсегда бросить курить в результате одной или двух гип­нотических сессий, выступающих в роли единственного метода лечения. Такие обещания основываются на вековом стремлении человека найти быстрое (и, конечно, дешевое) решение, которое потребовало бы незна­чительных усилий по преодолению застарелых проблем. Неизбежное

Глава 5 Введение       63

разочарование, которым заканчивается неудача, также подрывает дове­рие к гипнозу как к надежной и валидной технике. Иногда случается, что такой взгляд на гипноз разделяют специалисты общей практики.

В этом разделе предлагается описание использования гипноза с це­лью оказания помощи в преодолении множества психологических про­блем, с которыми обычно сталкиваются клиницисты. Однако сначала мы должны описать различные типы когнитивных явлений, которым может быть адресован гипноз.

Мейхенбаум и Гилмор (Meichenbaum and Gilmore, 1984) описали три аспекта человеческого когнитивного функционирования, которые обра­зуют концептуальную основу для интервенций и примеров, представ­ленных в данной книге. Они предлагают описание различий между ког­нитивными событиями, когнитивными процессами и когнитивными структурами. Когнитивными событиями являются осознанные, легко доступные мысли, самоутверждения и образы. К когнитивным событи­ям относятся, например, такие сиюминутные мысли клиентов, как: «Ну и болван же я, что сделал такую глупую ошибку!» или «Я никогда не справлюсь с этой задачей!». Точно так же когнитивным (образным) со­бытием является собственный образ, когда человек представляет себя глубоко встревоженным, потеющим и забывающим слова во время вы­ступления перед публикой. Когнитивные события сравнительно легко идентифицируются, к ним легко подобраться с посторонней помощью, и они считаются поверхностными когшщиями. Добраться до когнитив­ных событий помогают стандартные вопросы: «О чем вы думаете пря­мо сейчас?» или: «О чем вы думали, когда произошло X?», или: «Опи­шите, каким вы видите себя в момент выступления».

Когнитивные процессы лучше всего описать как способы мышления. Примерами дисфункциональных когнитивных процессов являются, на­пример, когнитивные ошибки, идентифицированные Беком и его колле­гами (Beck et al., 1979), такие как сверхобобщающее, драматизирующее и дихотомическое («черно-белое») мышление. Аналогичным образом, иррациональные убеждения, идентифицированные Эллисом и Драйде-ном (Ellis and Dryden, 1997), являются примерами ошибок когнитивных процессов. К таким убеждениям относится «нагнетание страха» (когда ужасным считается простое неудобство), «неизбежность» (когда счита­ется, что нечто обязано случиться или не случиться, тогда как это собы­тие всего лишь предпочтительно) и выводы о собственной никчемности, сделанные на основании заурядных ошибок. К другим распространен­ным примерам относятся преуменьшение хороших событий и преуве-

64        Часть II. Лечение психологических расстройств

личение плохих. Можно сказать, что дисфункциональные когнитивные процессы подразумевают селективное внимание к негативной информа­ции и отсев позитивной. Когнитивные ошибки могут совершаться и в сторону положительного настроя, хотя они менее свойственны психо­логическому страданию. В этом случае индивиды могут интерпретиро­вать события в излишне позитивном ключе, что приводит к установке Полианны¹, что тоже может оказаться проблематичным. Обычно у нас нет непосредственного доступа к нашим собственным когнитивным процессам, хотя мы, как правило, гораздо лучше идентифицируем чу­жие ошибки. Однако при помощи опытного психотерапевта мы можем научиться распознавать ошибки собственного мышления. В этом состо­ит один из аспектов когнитивной психотерапии.

Дж. С. Бек (J. S. Beck, 1995 ) составил следующий перечень главных когнитивных искажений.

1.  Мышление по типу «все или ничего»: понимание ситуаций не в
целом, а с точки зрения «или—или».

2.         Драматизация: предсказание будущего в совершенно негативных
тонах.

3.         Дискредитация позитивных моментов: позитивные переживания
не учитываются.

4.         Эмоциональная аргументация: считать нечто верным на том ос­
новании, что вы «чувствуете» это верным, не принимая в расчет
факты, подтверждающие обратное.

5.         Навешивание ярлыков: навешивание общего и постоянного яр­
лыка на себя и других людей.

6.         Преувеличение/преуменьшение: преувеличение негативного и
преуменьшение позитивного событий.

7.         Ментальный фильтр: большее внимание не к позитивной, а к не­
гативной информации.

8.         Чтение мыслей: необоснованная вера в знание чужих мыслей.

9.         Сверхобобщение: выведение широких негативных заключений,
исходя из ограниченного количества данных.

10. Персонализация: неоправданное видение себя причиной поведе­ния других людей.

11. Употребление императивных утверждений: неизменное и необо­снованное понимание должного поведения для себя и других,

Имя героини одноименной повести Г. Портера. — Примеч. пер.

Глава 5. Введение       65

которое отражается во многих утверждениях по типу «должен» и «обязан».

12. Туннельное видение: способность видеть лишь негативные аспек­ты ситуации.

Когнитивные структуры были названы когнитивными схемами и

представляют собой скрытую систему правил и допущений, зависящую от опыта индивида. Они определяют предрасположенность мыслить, интерпретировать и реагировать определенным образом и находятся вне сознательного осмысления. Когнитивные структуры могут быть весьма адаптивными, что позволяет людям стремительно обрабатывать информацию (Beck and Emery, 1985). Однако результатом такой обра­ботки могут оказаться укоренившиеся неадекватные структуры. В свя­зи с тем, что они закладываются в раннем возрасте и являются элемен­том скрытого знания (Dowd and Courchaine, 1996), индивиду трудно оценить или принять их в случае обсуждения данных структур окружа­ющими. Обычно люди переживают схемы по типу «так устроен мир и точка!». Попыткам помочь им взглянуть на вещи иначе оказывается, как правило, ожесточенное сопротивление. Они могут быть функциональ­ными и дисфункциональными и являются основными когнитивными конструктами в том, что обычно называется типом личности. Дисфунк­циональные схемы прочно привязаны к расстройствам личности. Кто-то, например, может обладать схемой личной некомпетентности, из-за которой его действия постоянно интерпретируются как «недостаточно хорошие». У другого может быть схема недоверия, в силу которой все межличностные инициативы других отвергаются как подозрительные. Третий может носить в себе схему зависимости, из-за которой ощущает в себе неспособность функционировать в одиночку и без посторонней помощи. Четвертый может обладать схемой дефектности и постоянно чувствовать себя нелюбимым. Однажды установленные, эти схемы дей­ствуют подобно трафарету, который пропускает согласующиеся данные, и отфильтровывает отличные, поддерживая тем самым свою неизмен­ность. Если принять во внимание раннее происхождение и силу этих долгосрочных схем, то остается удивляться, что люди вообще изменя­ются!

Янг (Young, 1994) разработал общую классификацию ранних не­адекватных схем (РНС), выделив четыре их вида. РНС — стабильные и устойчивые когнитивные темы, которые развиваются в детстве, после чего не претерпевают существенных изменений, а только развиваются. На их основе формируется наш взгляд на себя, мир и наше место в мире. Эти темы не обусловлены убеждениями и сами себя питают. Они ак-

3   3». 106

66       Часть II. Лечение психологических расстройств

тивизируются под действием внешних событий, связаны с высокого уровня аффектами и являются результатом ранних дисфункциональ­ных переживаний из-за опекунов и сверстников. Янг выявил следующие РНС, выделив пять ведущих тем (январь 1994). Разобщение и отвержение

1.  Заброшенность/непостоянство: убежденность в том, что в буду­
щем окружающие не смогут продолжать обеспечивать постоян­
ную поддержку и защиту.

2.         Недоверие/ущерб: ожидание того, что другие обидят или обманут.

3.         Эмоциональная депривация: убежденность в невозможности по­
лучать в будущем от других эмоциональную поддержку, что, в
свою очередь, подразделяется на лишение заботы, лишение эмпа-
тии и лишение защиты.

4.         Дефектность/стыд: убежденность в своей дефектности, негодно­
сти или несовершенстве в важных отношениях. Изъяны могут
быть внутренними или наружными.

5.         Социальная изоляция/отчуждение: убежденность в отъединении
от остального мира или в отличии от других людей.

Поврежденные автономность и представления

6.         Зависимость/некомпетентность: убежденность в своей неспособ­
ности компетентно справиться со своими обязанностями без по­
сторонней помощи.

7.         Уязвимость перед лицом опасности: преувеличенный страх ката­
строфы, которая может разразиться в любую секунду и которую
нельзя отвратить.

8.         Запутанность/неразвитое Я: избыточная эмоциональная зависи­
мость от значимого окружения в ущерб обретению полной инди­
видуальности.

9.         Фиаско: убежденность в прошлой и будущей несостоятельности
или исходной неадекватности по сравнению с другими людьми.

Поврежденные ограничения

10.         Право/доминирование: убежденность в своем праве иметь то, что
хочется и когда хочется, как бы это ни сказалось на окружающих.
«Я хочу то, что хочу, когда хочу!»

11.         Недостаточный самоконтроль/самодисциплина: трудности с са­
моконтролем или отказ прибегать к нему, плохая переносимость
фрустрации. Индивид слишком избегает неудобств.

Глава 5. Введение       67

Направленность на других

12.         Подчинение: чрезмерная передача контроля над собственным по­
ведением и чувствами во избежание кары, гнева или отвержения
со стороны окружающих.

13.         Жертвенность: избыточная сосредоточенность на удовлетворении
нужд окружающих за свой счет.

14.         Поиски одобрения: избыточный акцент на получение похвалы и
признания со стороны окружающих в ущерб собственным идеям.
Может подразумевать переоценку статуса, денежных доходов, до­
стижений.

Сверхбдительность и сдержанность

15.         Уязвимость/негативная настроенность: преувеличенное ожида­
ние того, что дела могут пойти плохо в любую секунду; чрезмер­
ный страх допустить ошибки, приводящие к этому. «Это обяза­
тельно, наверняка плохо кончится!»

16.         Избыточный контроль: чрезмерное торможение спонтанности во
избежание ошибок, отчуждения других или потери контроля.

17.         Жесткие стандарты: убежденность в необходимости всегда стре­
миться к соответствию очень высоким усвоенным стандартам, как
правило — во избежание критики.

18.         Репрессивность: убежденность в том, что следует выказывать гнев
и наказывать всех (включая себя), кто не удовлетворяет твоим
(высоким) требованиям и стандартам.

Янг утверждает, что люди, как правило, обладают двумя или тремя такими схемами, и для оценки последних разработал Вопросник по схе­мам (Young, 1994). Очевидно, что в умеренном виде многие эти схемы облегчат жизнь индивида. Они могут стать неадекватными лишь в слу­чае избытка. Индивидам, обладающим могущественной РНС в той или иной сфере, очень трудно понять, почему она может быть неадекватной. Для них самих она очевидна: «Это так, потому что это должно быть так!»

Таковы основные когнитивные явления, с которыми работает когни­тивная психотерапия. Во многих случаях гипноз может значительно способствовать клиницисту в помощи клиентам преодолевать когни­тивные ошибки, искажения на всех трех уровнях когниции и замещать их более адаптивными когнициями. В следующих главах описывается применение гипноза для модификации дисфункциональных когниции при многих психологических нарушениях.

Глава 6_____________

Тревога и фобии

С самого начала важно разграничить понятия тревоги, страха и фобии. Бек и Эмери (Beck and Emery, 1985) заявили, что страх является когни­тивным процессом, тогда как тревога является эмоциональной реакци­ей. Если развить эту мысль, то страх есть когнитивная оценка будущей угрожающей ситуации. Фактически Бек и Эмери констатировали, что восприятие будущей опасности является отличительным признаком тревоги. Фобией называется особенно интенсивный и необоснованный страх, который характеризуется избежанием пугающего объекта. Одна­ко во всех этих состояниях присутствует эмоциональное возбуждение, и потому многие интервенции можно использовать для лечения как тре­воги, так и фобий.

Тревога

Двадцатый век был назван «Веком тревоги», каким он и был в действи­тельности. Восприятие грядущей опасности редко когда бывало на­столько устойчивым и продолжительным. В прошлые века тревога обыч­но возникала при восприятии физической опасности. Сегодня опасность имеет главным образом социальный и межличностный характер.

Мы окружены социальной опасностью. Ослабление социальных свя­зей, которые раньше привязывали индивидов к своим общинам, а членов общин — друг к другу, привело к глубинным чувствам одиночества и обособленности. При том что поначалу ослабление социальной крити­ки часто приводит к животворящему чувству свободы, та же самая сво­бода в конечном счете может породить тревогу. Как выразился один эмансипированный молодой человек: «С одной стороны, я могу делать, что хочу; с другой — никого не волнует, что я делаю». Свобода позволя­ет нам по-новому мыслить, действовать и чувствовать, но она же возла­гает на нас ответственность за последствия. Поэтому неудивительно, что некоторые люди стараются убежать от свободы, как это видно из

Глава 6. Тревога и фобии       69

примера парадоксальной ностальгии русских по бывшему Советскому Союзу. За свободу приходится платить.

Люди — это высокосоциальные представители животного мира, и ос­лабление семейных и общественных связей, проистекающее из новой свободы и мобильности, означает, что мы должны сформировать новые социальные отношения вместо того, чтобы наследовать старые. Расту­щее число разводов является сразу и причиной и следствием этой тен­денции. Мы должны постоянно создавать новые связи и, следователь­но, рискуем быть отвергнутыми и подвергнутыми социальной изоляции так, как еще сто лет назад показалось бы немыслимым. Таким же обра­зом приходится не наследовать, а выбирать профессии и карьеры, что приводит к тревоге, вызванной возможностью неудачного выбора. Ког­да юноши занимались тем, что делали их отцы, а девушки — тем, чем занимались их матери, выбор был недоступен, и потому тревога дер­жалась на низком уровне.

Кроме того, тревоге присущи индивидуальные различия. Отдельные люди кажутся напряженнее и тревожнее других — факт, известный с древнейших времен. Возможно, что некоторые из этих индивидуальных различий можно проследить вплоть до биохимических факторов и ко­лебаний общего уровня активности. Однако психологические интервен­ции, предназначенные для снижения тревоги, могут оказать значитель­ное воздействие даже на хронически тревожных людей, хотя, вероятно, и не в той степени, как бы хотелось. Кроме того, иногда могут приносить пользу соответствующие медикаментозные средства, призванные сни­жать уровень возбуждения.

Гипноз, в известной мере, приспособлен специально для лечения тре­воги. Эмоциональное возбуждение, присущее всем разновидностям тре­воги и фобий, можно снизить, если не устранить вообще, при помощи релаксации, которая сопровождает многие формы гипноза. Клиниче­ские исследования свидетельствуют о неизменной связи лечебного исхо­да с гипнабельностью (Wadden and Anderton, 1982), поэтому ее оценку следует проводить до начала гипнотерапии. В оставшейся части этой главы проиллюстрировано применение гипноза в отношении когнитив­ного содержания, процессов и структур, присущих тревоге.

Когнитивное содержание

Джим обратился за помощью из-за постоянных навязчивых тревожных мыслей о своей профессиональной деятельности. Они начинались глав­ным образом со слов «что, если...?» Например: «Что, если я плохо справ-

70       Часть II. Лечение психологических расстройств

люсь с этим проектом?» и «Что, если я потеряю работу?». Чем больше клиент погружался в эти рассуждения, тем более крайнюю форму они принимали, указывая, что он предавался драматизации ситуации. С этой умственной «жвачкой», стоило ее начать, было трудно покончить, и он чувствовал, как становится все более и более напряженным.

Терапия началась с обучения его гипнотической релаксации. Гип-нотерапевт воспользовался техникой индукции релаксации, чтобы по­мочь клиенту расслабить мышцы и определить зоны повышенного на­пряжения.

А теперь, Джим, я хочу, чтобы ты откинулся в кресле и закрыл глаза. Хотя сейчас ты можешь не чувствовать большой расслабленности, просто поста­райся быть настолько расслабленным, насколько сможешь. Важно, чтобы тебе было комфортно ощущать свою способность сделать все, что ты мо­жешь, прямо сейчас, не беспокоясь о том, что что-то не получается. Пока ты будешь здесь сидеть, я собираюсь перечислить по очереди все группы мышц, и прошу тебя обращать внимание, насколько они напряжены, а по­том расслаблять их. Одновременно обращай особое внимание на звук мое­го голоса. Сначала обрати внимание на мышцы твоей головы: за ушами, вокруг глаз, на свою нижнюю челюсть, язык. Обрати особое внимание на малейшую напряженность в твоем языке, так как он часто бывает одной из точек напряженности в теле. Хорошо... теперь дай этим мышцам медленно расслабиться. [Можно получить некоторую информацию о прогрессе путем наблюдения за такими телесными изменениями, как отвисшая нижняя че­люсть.] Теперь обрати внимание на мышцы шеи и плеч, по ходу дела рас­слабляя их. Ты чувствуешь, как твои плечи поникают. [Субъект с хорошей гипнабельностью может начать слегка покачивать головой, и гипнотерапев-ту не стоит из-за этого беспокоиться.] Теперь обрати внимание на мышцы предплечий и кистей рук, постепенно расслабляя их. Теперь обрати внима­ние на мышцы живота и бедер. Ты чувствуешь, что все глубже утопаешь в кресле.

Гипнотерапевт продолжает перечислять группы мышц, переходя к нижним отделам тела Джима, отмечая и называя телесные изменения и интерпретируя их как прогресс в погружении в транс, соответственным образом приспосабливая скорость релаксации. В качестве альтернати­вы терапевт мог попросить его ощутить, как напряжение вытекает из его тела по мере все большего и большего расслабления.

Второй комплекс интервенций был адресован катастрофическим размышлениям клиента из категории «что, если...?». Поскольку Джим не всегда сознавал содержание своих навязчивых мыслей, гипнотера­певт воспользовался двумя методами их разоблачения. Джима попро­сили вести журнал мыслей, которые появлялись у него при ощущении

Глава 6. Тревога и фобии       71

тревоги. Хотя сначала эта обязанность показалась ему трудной, со вре­менем он, при поддержке со стороны терапевта, приобрел большую точ­ность в освещении этих мыслей. Находясь в трансе, Джим учился вооб­ражать себя в проблемной ситуации (идентифицированной заранее) и сообщать, какие мысли пробегали в его сознании. В рамках предгипно-тической подготовки ему было сказано, что разговаривать в состоянии транса — обычное дело для загипнотизированных людей. Гипнотера-певт записывал все эти высказывания. Была использована следующая гипнотическая процедура.

Гипнотерапевт. Джим, я хотел бы, чтобы ты представил, будто тебя вызва­ли в офис к шефу для полугодичной аттестации. Когда ты сосредоточишь внимание на этой сцене, позволь себе испытать обычную тревогу. Теперь почувствуй, что ты расслабляешь свое тело так, как мы упражнялись до этого, и ощути, как твоя тревога несколько ослабевает. Теперь расскажи мне, о чем ты думаешь.

Джим. Я думаю: что, если ему не нравится моя работа, что, если он меня вышвырнет? Если я потеряю работу, то сделаюсь полным неудачником!

На следующей сессии гипнотерапевт помог Джиму построить пози­тивные самоутверждения для противодействия любой негативной мыс­ли. При этом метод двух колонок был использован в следующем виде (табл. 6.1).

Таблица 6.1

Негативные и позитивные утверждения Джима

Негативные мысли

Позитивные самоутверждения

1. Что, если ему не нравится
моя работа?

2.     Что, если он меня вышвыр­
нет?

3.     Если я потеряю работу,
то сделаюсь полным
неудачником

1.  Она всегда ему нравилась прежде,

и у меня нет никаких оснований думать, что она не понравится сейчас

2.      Ничто не указывает на то, что меня
вышвырнут, и раньше мне всегда удавалось
найти другую работу

3.      Даже если я не справлюсь с этой работой,
это еще не значит, что я не справлюсь

с чем-то другим

Затем гипнотерапевт, пока Джим находился в трансе, попросил его сначала обдумать негативную мысль, а потом — позитивное утвержде­ние. Аналогично воображаемому преодолению, по Дж. С. Беку (J. S. Beck, 1995), ему было предложено также представить при этом, что его на­чальник стоит перед ним.

72       Часть П. Лечение психологических расстройств

Теперь, Джим, ты чувствуешь себя достаточно расслабленным, чтобы ощу­щать комфорт, и я хочу, чтобы ты вслух произнес одну из тех негативных вещей, которые ты говоришь себе. Прекрасно! Теперь расслабь свое тело, как мы учились! Замечательно! Теперь выскажи вслух позитивное утверж­дение, которое ты выучил. Теперь потренируйся, высказывая сначала не­гативное, а потом позитивное утверждение, продолжая расслабляться. Те­перь позволь этим мыслям улетучиться из твоего сознания; считай от пяти до одного и постепенно выходи из транса.

Замещение негативных утверждений позитивными должно повто­ряться как по ходу единичной гипнотической сессии, так и на протя­жении ряда сессий. Прочно укоренившиеся когниции любой разновид­ности с трудом уступают место альтернативным. Вот почему так важно их повторение. Вопреки анекдотическим литературным казусам, описы­вающим исцеление за одну-другую гипнотическую сессию, для того что­бы состоялось новое научение, гипнотические повторы обязательны почти во всех случаях. Полезным является и повторение процесса ре­лаксации. Многие гипнотерапевты записывают эту технику на магни­тофон, чтобы клиенты имели возможность слушать пленку в проме­жутках между сессиями. Благодаря этому клиенты могут научиться расслабляться быстрее и легче, так что это действие становится автома­тическим. В конце концов, они могут начинать расслабляться уже на по­роге психотерапевтического кабинета.

Когнитивные процессы

Бек и Эмери (Beck and Emery, 1985) описали некоторые общие мыслен­ные искажения, характерные для человека, испытывающего чувство тревоги. Например: сверхбдительность (всегда начеку), драматизация (ожидание худшего), селективное абстрагирование (выделение только плохих аспектов ситуации), потеря перспективы (непонимание стати­стической вероятности события) и дихотомическое мышление (если вещи не совершенны, то они ужасны). Для ознакомления с примером модификации когнитивных процессов рассмотрим случай Джейн. Она обратилась за помощью из-за сильного страха выступать перед публи­кой. К несчастью, ее новая работа требовала от нее периодических вы­ступлений перед аудиторией, и эта перспектива ее ужасала. Ей представ­лялось, что она говорит писклявым, дрожащим голосом, ее руки трясут­ся, она оказывается объектом насмешек со стороны слушателей. Как часто бывает при таких расстройствах, Джейн, поскольку выступала редко, не могла привыкнуть к подобному переживанию; скорее, оно по­просту подтверждало ее наихудшие опасения. Чего она боялась, то и

Глава 6. Тревога и фобии       73

произошло: ее голос был писклявым, она говорила быстро, у нее тряс­лись руки.

Джейн выказывала многие искажения когнитивной обработки, свой­ственные тревоге. Она драматизировала ситуацию и ожидала худшего. Она требовала от себя совершенных ораторских качеств при полном исключении переживаний и идеальной дикции, тем самым демонстри­руя дихотомическое мышление («Если я несовершенна, то я плохая!»). Выступая с речью даже в маленьких группах, она постоянно сверлила взглядом свое окружение, ища в слушателях признаки недовольства ею, тем самым демонстрируя сверхбдительность. Из-за этого ее внимание дополнительно отвлекалось от речи, приводя к заиканию и нечленораз­дельному произношению. Разумеется, это было все, что ей помнилось после (селективное абстрагирование). Она не могла вспомнить приме­ры сравнительно успешной устной презентации. В ее мышлении о себе как о публичном ораторе преобладали мотивы фиаско, демонстрирую­щие утрату перспективы.

После первичного обучения Джейн вышеописанным техникам ре­лаксации, гипнотерапевт решил прибегнуть к возрастной прогрессии или, согласно определению, предложенному Дж. С. Беком (Beck, 1995), прыжку в будущее. При возрастной прогрессии, которая ориентирует клиента на будущее, его просят представить себя в будущей проблем­ной ситуации со всеми страхами, связанными с ней, и после вообразить, как он справляется с тревогой, используя новые методы. В процессе подготовки к гипнотической сессии гипнотерапевт попросил Джейн описать, как бы та повела себя в случае публичного выступления, если бы не испытывала тревогу. Она дала следующее описание.

Я стала бы говорить серьезно, четко и медлено. Я была бы уверена в своих словах. У меня не дрожали бы руки, не сосало под ложечкой. Я не стала бы все время смотреть на аудиторию, пытаясь вычислить мысли слушателей о моей презентации. Я бы чувствовала, что у меня есть что-то действительно стоящее, чтобы сказать им, и я не трачу их время впустую.

Гипнотерапевт также обсудил с клиенткой возможный характер ее будущего выступления, характер аудитории, ее численность и прочие релевантные данные.

После того как Джейн была загипнотизирована посредством метода релаксации и углубляющей лестничной техники, находясь в кресле с откидной спинкой, терапевт применил следующую гипнотическую про­цедуру.

Ты говорила мне, что будешь выступать с речью через неделю, в среду. Ког­да я начну отсчитывать дни, мы отправимся вперед ко дню выступления.