Автор книги:

Книга: Статьи по стрессу

- Статьи по стрессу читать книгу онлайн

Содержание

1. «Публичность» как экстремальный фактор групповой изоляции
2. Г. Селье. Что такое стресс. Оптимальный уровень стресса. 
3. Л. А. Китаев-Смык. Социально-психологические исследования стресса
4. Л. А. Китаев-Смык. Общая структура изменения общения в экстремальных условиях.
5. В. А. Бодров. Роль личностных особенностей в развитии психологического стресса
6. М. Борневассерэ. Стресс в условиях труда. Концепция стресса как реакции организма
7. Л. Пельцман. Стрессовые состояния у людей. Потерявших работу
8. М. М. Решетников, Ю. А. Баранов, А. 77. Мухин, С. В. Чермянин. Психофизиологические аспекты состояния, поведения и деятельности пострадавших в очаге стихийного бедствия
9. М. М. Решетников, Ю. А. Баранов, А. П. Мухин, С. В. Чермянин. Уфимская катастрофа: особенности состояния, поведения и деятельности людей

«ПУБЛИЧНОСТЬ» КАК ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ ФАКТОР ГРУППОВОЙ ИЗОЛЯЦИИ

Фрагменты из книги «Психологические проблемы межпланетного полета». М.,1975. С.92-100.

Одно из величайших мучений - это не иметь возможности быть одному, 

вечно быть под взглядом... 

С. С. Корсаков

        О значении этого фактора мы можем составить представление, проанализировав решение Р. Бэрда провести зимовку во время своей второй своих расчетах. Жизнь в одиночестве в маленькой хижине, в безмолвном окружении снегов в полярную ночь А. А. Леонов, В. И. Лебедев экспедиции в Антарктику на леднике Росса в одиночестве, хотя имелась возможность взять кого-либо к себе в «напарники». Это решение он обосновал следующим образом: «Руководствуясь соображением опыта, зная специфические условия жизни в полярных областях и воздействие их на психику человека, я после долгих размышлений пришел к заключению, что оставить на станции двух зимовщиков было бы в высшей степени неразумно. Ведь не надо забывать, что этот метеорологический форпост находится в глубине ледяного барьера росса, и жителям его предстояло полное одиночество в течение не менее семи месяцев, причем четыре из них они провели бы в абсолютной темноте при самых неблагоприятных условиях, какие только можно было себе представить на земном шаре. Жизнь на станции во многих отношениях напоминала бы жизнь на темной, мертвой, замерзшей планете, и в течение долгих недель станция была бы столь же недосягаема, как и далекая планета. И вот в этом ледяном погребе на краю света, в гнетущую полярную ночь, при тусклом свете фонарика, в тесноте и неудобстве ютятся два человека. Какое бы ни было их настроение, их душевное состояние, они вечно на виду друг у друга, ибо уйти им некуда. Каждый лишний шаг, каждый жест, каждое невзначай брошенное слово одного может вызвать бесконечное раздражение второго, потому что всякая мелочь приобретает чудовищное значение. Какие нервы могут выдержать такое постоянное напряжение? Можно ли при таких условиях предугадать реакцию своего лучшего друга или быть совершенно уверенным в собственном состоянии и восприятии? Разумеется, не исключена возможность, что два человека при таком сожительстве достигнут полной душевной гармонии. Нет ничего невозможного на свете, в особенности, когда речь идет о человеческой психике. Но все же я лично предпочитал полное одиночество опасности возненавидеть своего товарища или стать ненавистным ему».

        Прийти к такому выводу Р. Бэрд имел полное основание: «Во время своей первой зимовки в Литл-Америке, - писал он, - я много часов провел с человеком, который находился на грани убийства или самоубийства из-за воображаемого преследования со стороны другого человека, бывшего ранее его верным Другом. От этого никто не гарантирован».

        Однако, он просчитался превратилась для него в кошмарное существование.

        После трех месяцев одиночества Бэрд оценил свое состояние как депрессивное. Он стал  бояться отравления угарным газом от печки в помещении, обвала крыши от снега и того, что он не будет своевременно спасен. Затем апатия так подействовала на него, что он перестал заботиться о еде, о поддержании тепла и гигиене своего тела. Он лежал в постели безо всяких желаний, и у него появились галлюцинации.

        О том, что это так, свидетельствуют и экспериментальные исследования. Мы уже говорили, что при помощи телевидения и других устройств в условиях сурдокамеры за испытуемым ведется непрерывное наблюдение. Состояние испытуемых, находящихся под постоянным наблюдением, получило в работе О. Н. Кузнецова название «публичность одиночества». Одна из испытательниц Н. в отчетном докладе после эксперимента рассказывала: «Больше всего меня угнетало не одиночество, я привыкла и люблю его, а то, что за мной наблюдали».

        Чем же можно объяснить психологические механизмы этого явления? Согласно теории «социальных ролей личности», в поведении людей всегда есть нечто заданное обществом, его нормами, запретами и традициями. При выполнении той или другой функциональной роли человек становится в какой-то мере «актером на великой сцене жизни». Так, руководитель на глазах своих подчиненных невольно ведет себя иначе, чем в домашней обстановке. Есть много поведенческих действий, которые человек вряд ли решится совершить в присутствии других. О том, как люди различно ведут себя в обществе и в одиночестве, свидетельствуют также многочисленные кинодокументы, отснятые «скрытой камерой».

Когда человек знает, что за ним наблюдают, он старается постоянно удержаться в какой-то ролевой функции и скрыть от других все то, что его обуревает в данный момент. В экспериментах по длительной изоляции в условиях сурдокамеры можно было увидеть своеобразные картины поведения различных испытуемых, в частности, женщин. Испытуемая А. скованна, по сравнению с обычным поведением у нее наблюдается заторможенность, движения экономичные, строго необходимые для выполняемой деятельности. По образному выражению одного из наблюдавших, испытуемая «как бы сжалась в комочек», желая скрыть свой внутренний мир от назойливого взгляда экспериментатора.

        У испытуемой Б. постоянная любезная, однообразная, несколько обезличенная эмоционально, маловыразительная улыбка. Движения ее и позы как бы продуманы и нарочито изящны, что неестественно для ненаблюдаемого одиночества. Испытуемая «как бы подает себя экспериментатору». Испытуемая Г, на протяжении опыта озабоченно суетлива, искусственно весела. Непосредственность ее несколько неестественна.

        Такая «игра» на зрителя вызывает постоянное напряжение нервной системы (а это обусловливает тягостные переживания) и бесконечно долго продолжаться не может. Об этом процессе в условиях групповой изоляции Р. Бэрд пишет следующее: «Люди могут в полном согласии работать вместе при свете солнца, когда труд поглощает их энергию, а условия жизни позволяют отстранится друг от друга, если какая-нибудь случайная причина вызовет их нервное раздражение. При таких условиях умный и сдержанный человек может замаскировать свои истинные чувства и даже свою внутреннюю сущность. В этом отношении ему помогает то обстоятельство, что у его товарищей нет ни времени, ни желания проникнуть в его душу. Совсем иначе обстоит дело в полярную ночь. Уйти некуда. Вся жизнь ограничена четырьмя стенами, и все, что ты делаешь, говоришь, даже думаешь, становится достоянием всех. Товарищи постоянно наблюдают за тобой - кто открыто, кто тайком - ведь досуга так много! А когда сорок различных индивидуальностей ведут скученное существование в течение долгих месяцев, неизбежно назревают всевозможные столкновения - не физического, а скорее психологического характера. Тут уж никого не обманешь. Рано или поздно должна вскрыться внутренняя сущность человека, и только она одна играет роль, только по ней судят о человеке. Этот неизбежный процесс может превратить полярную ночь для некоторой категории людей в кромешный ад».

        «Исследователи единодушны во мнении, - отмечают В. В. Борискин и С. Б. Слевич, - что основной фактор, определяющий эмоциональные реакции отдельных лиц и коллектива в целом - это ограниченность жизни пределами станции. Именно этот фактор, а не холодный климат, не опасности работы и трудности быта определяют психологическую адаптацию членов зимовки. Человек, постоянно находясь в обществе одних и тех же людей, вынужден строго контролировать свои эмоции. И чем меньше людей на станции, тем больше психическая напряженность... При изоляции в тяжелых природных условиях ярко проявляются как хорошие, так и плохие черты характера. Недовольство, зародившееся у одного, может быстро заразить всю экспедицию».

Этот «ад», по выражению Р. Бэрда, для некоторой категории людей заканчивается развитием реактивных психозов, получивших название у полярных исследователей «экспедиционное бешенство». Так, по данным Ф. Лоу, в 1959 г. с американских антарктических станций было эвакуировано шесть душевнобольных человек. Он пишет, что возникали психические заболевания и на австралийских антарктических станциях. Конечно, в развитии психозов в экспедиционных условиях повинна не одна какая-либо причина, например, совместное проживание, а их комплекс. Однако и сам по себе фактор постоянной «публичности» человека может служить причиной развития реактивного психоза, что подтверждается следующим наблюдением.

        Как уже было отмечено выше, при длительном сурдокамерном эксперименте испытуемая Н. тягостно переживала не столько состояние изоляции и одиночества, а то, что за ней непрерывно наблюдали. Эта мысль не покидала ее не только в нерегламентированное время, но и сопровождала как постоянный аккомпанемент в период выполнения работы, предусмотренной программой. Испытуемая рассказывала, что постоянно следила за собой, боясь «выглядеть неприлично». В конце опыта ей даже стало казаться, что наблюдатели, находящиеся в аппаратной, могут читать ее мысли по лицу, глазам, мимике, по любым мелким движениям, «что она полностью раскрыта», что все ее мысли могут быть прочитаны по электроэнцефалографическим записям. Это состояние «раскрытости» для нее было крайне тягостным. Свои переживания испытуемая расценивала если не как болезненные, то, во всяком случае, необычные и неприятные. Она безуспешно пыталась бороться с ними, а после выхода из сурдокамеры чувствовала себя некоторое время неловко с сотрудниками, проводящими эксперимент. Мысли, что о ней известно больше, чем бы она хотела, не покидали ее. Только через 10-12 дней она вошла в норму. Такое состояние следует рассматривать, по-видимому, не как развившееся нервно-психическое заболевание, а как пограничную, переходную фазу от здоровья к болезни.

        Судя по литературным данным, в некоторых случаях участники экспедиций, проживающие в групповой изоляции, через определенное время перестают стесняться друг друга. Сопоставляя плавание на «Ра-1» и «Ра-2», Ю. А. Сенкевич пишет, что во втором плавании обнаружилось, «что мы перестали друг друга стесняться. Разгуливаем, фигурально говоря, в неглиже, не боимся ненароком задеть собеседника словом или жестом, откровенность наших реплик иногда чрезмерна и граничит с бестактностью». В других случаях происходит полная раскрытость своего душевного мира друг перед другом.

        Чтобы сделать «жизнь более сносной» 7-10 человекам, живущим в условиях групповой изоляции в экспедиционных условиях, Марио Маре считает, что при строительстве помещений для полярных зимовок необходимо предусмотреть, «чтобы у каждого члена экспедиции была отдельная, хотя и маленькая комната. Это условие, необходимо для морального здоровья обитателей...» А вот что пишет К. Борхгревинк, который в составе экспедиции из 10 человек провел зимовку в Антарктиде в 1899-1900 годы: «Деревянные койки располагались вдоль стен одна над другой. По совету врача койки были забраны переборками, так что нам приходилось влезать в них и вылезать через отверстия, занавешенные куском материи. Доктор считал, что многим полезно и даже необходимо по временам оставаться в одиночестве; правильность этого вскоре подтвердилась. Когда мы лежали, отгороженные от всего мира, на своих койках, последние по своему уюту и убранству могли, конечно, казаться нам модернизированным гробом. Но такое размещение вполне оправдалось на практике. На протяжении антарктической ночи мы так надоели друг другу, что иногда можно было наблюдать следующую картину: кто-нибудь, собираясь вылезти, осторожно поднимает свою занавеску, чтобы убедиться, что в комнате нет чужого ненавистного лица. Увидя товарища, который уже выбрался из своей койки, чтобы глотнуть свежего воздуха, он снова задергивает свою занавеску, как если бы увидел отрубленную голову медузы». В годичном гермокамерном эксперименте испытуемые через каждые десять дней менялись спальными полками, расположенными в виде яруса, как в железнодорожном вагоне. А. Н. Божко пишет, что каждый с нетерпением ждал своей очереди попасть на верхнюю полку, так как она «позволяет максимально изолироваться».

        О потребности членов экспедиции в уединении у Р. Бэрда мы находим следующее: «Было у нас несколько человек, которые, невзирая на холод, ежедневно выходили на прогулку. Иногда мы шли группами, но чаще гуляли поодиночке ...потому что каждому хотелось побыть наедине с собой. Несколько минут одиночества и созерцания под высоким сводом небес действовали весьма благотворно». «Мы радовались наступлению ночи, - рассказывал Э. Брен, - ибо, когда наступала ночь, мы не видели друг друга».

        Опыт показывает, что человека сильнее всего раздражает то, что находится в большой зависимости от него, на что он может в наибольшей мере воздействовать. Наименее эмоциональны те раздражители, на которые человек не может воздействовать. Вот почему человек, живущий в группе, должен научиться мысленно «переводить» раздражители из, казалось бы, доступных его влиянию в недоступные. «Так, - пишет Алякринский, - если источником раздражения является особенность речи партнера, его медлительность или, наоборот, высокая подвижность, следует убедить себя в том, что эти черты личности партнера не являются нарочитыми и не зависят от него, так же как его рост, цвет волос и т. п. Следует представить себе, что и партнеру могут быть неприятны некоторые присущие мне особенности и что, следовательно, я не имею права осуждать его, быть недовольным им. Так постепенно вырабатывается способность к объективированию психического облика своих товарищей по группе и тем самым ослаблению вызываемых ими отрицательных эмоций».

        Он далее указывает, что тренирующийся должен быть «нацелен» на проявление «максимальной бдительности» в отношении зарождающихся у него отрицательных эмоций. Он должен научиться переводить в фокус своего сознания эмоцию, формирующуюся где-то на его периферии, связанную с партнером по группе. Автор подчеркивает, что «даже незначительное, быстро исчезнувшее раздражение не должно проходить незамеченным каждым членом группы. Следует отдавать себе отчет, что это мимолетное чувство может перерасти в сильную, уже плохо управляемую эмоцию». Следовательно, каждый из членов группы должен устанавливать причину отрицательной эмоции и подавлять ее. Своеобразный метод снятия психической напряженности во взаимоотношениях был эмпирически найден испытателями в годичном эксперименте. «Мы решили, - пишет А. Н. Божко, - при трениях откровенно и спокойно обсуждать предмет ссоры, вникать в ее суть. При этом соблюдать одно правило: каждый должен говорить о своих собственных ошибках. Критика другого запрещена. Результаты оказались отличными. У нас даже появился термин "оздоровить отношения"».

        «Дренажом» отрицательных эмоций в условиях групповой изоляции может явиться ведение дневниковых записей. Подтверждением этому могут служить выдержки из дневниковых записей двух испытателей, у которых возникла психическая напряженность в групповой изоляции.

        «В таких условиях, - пишет А. Н. Божко, - когда нет возможности "излить душу", дневник становится единственным молчаливым другом и всегда верным союзником. Кроме того, он позволяет взглянуть на события вчерашнего дня с позиций сегодняшнего, а такой анализ всегда полезен... Он способен "разрядить" накалившуюся обстановку, а также помочь критически оценить свои поступки и поступки товарищей. Он хорошее средство подавления раздражения и помогает запечатлеть интересные события нашей жизни. Наконец, работа над дневником заполняет свободное время, не дает развиться безделью - самому страшному врагу в условиях изоляции. Вот почему день за днем я веду дневник событий нашей жизни. То же делает и Герман и, вероятно, по тем же соображениям».

        О благотворном влиянии дневниковых записей интимного характера в условиях групповой изоляции пишут Борхгревинк, Бэрд и др. Небезынтересно также, что для многих писателей процесс творчества являлся «освобождением» от чувств и переживаний которые переполняли их до крайнего предела. Об этом состоянии Ламартин пишет: «Пусть будет благословен тот, кто выдумал письменность, этот разговор человека со своей собственной мыслью, это средство снятия бремени с его души. Он| предотвратил не одно самоубийство». Арнаудов в этой же работе приводит следующие слова писателя Яворова: «Из моей души  всегда исчезало страдание, если я находил слово высказать его».. Яворову вторит французский писатель Андре Жид, который пишет, что «если бы ему помешали создать книги, он бы покончил] жизнь самоубийством».                                 

        Б. С. Алякринский считает, что дневник как средство изживания негативных эмоций только тогда оправдывает свое назначение, «когда его автор преимущественное внимание уделяет! анализу своего поведения в группе, своих переживаний в отношении других членов группы, когда он предельно откровенно и s самокритично рассматривает все случаи назревавшего или уже возникшего конфликта и долю своей вины в этом».

ЧТО ТАКОЕ СТРЕСС. ОПТИМАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ СТРЕССА

Г. Селье

Фрагменты из книги «Стресс без дистресса". М., 1979. С. 25-65.  

Слово «стресс», так же как «успех», «неудача» и «счастье», имеет различное значение для разных людей. Поэтому дать его определение очень трудно, хотя оно и вошло в нашу обыденную речь. Не является ли «стресс» просто синонимом «дистресса»2? Что это, усилие, утомление, боль, страх, необходимость сосредоточиться, унижение публичного порицания, потеря крови или даже неожиданный огромный успех, ведущий к ломке всего жизненного уклада? Ответ на этот вопрос - и да, и нет. Вот почему так трудно дать определение стресса. Любое из перечисленных условий может вызвать стресс, но ни одно из них нельзя выделить и сказать - «вот это и есть стресс», потому что этот термин в равной мере относится и ко всем другим...

Стресс есть неспецифический ответ организма на любое предъявленное ему требование. Чтобы понять это определение, нужно сперва объяснить, что мы подразумеваем под словом неспецифический. Каждое предъявленное организму требование в каком-то смысле своеобразно, или специфично. На морозе мы дрожим, чтобы выделить больше тепла, а кровеносные сосуды кожи сужаются, уменьшая потерю тепла с поверхности тела. На солнцепеке мы потеем, и испарение пота охлаждает нас. Если мы съели слишком много сахара и содержание его в крови поднялось выше нормы, мы выделяем часть и сжигаем остальное, так что уровень сахара в крови нормализуется. Мышечное усилие, например бег вверх по лестнице с максимальной скоростью, предъявляет повышенные требования к мускулатуре и сердечно-сосудистой системе. Мышцы нуждаются в дополнительном источнике энергии для такой необычной работы, поэтому сердцебиения становятся чаще и сильнее, повышенное кровяное давление расширяет сосуды и улучшается кровоснабжение мышц.

Каждое лекарство и гормон обладают специфическим действием. Мочегонные увеличивают выделение мочи, гормон адреналин учащает пульс и повышает кровяное давление, одновременно поднимая уровень сахара в крови, а гормон инсулин снижает содержание сахара. Однако независимо от того, какого рода изменения в организме они вызывают, все эти агенты имеют и нечто общее. Они предъявляют требования к перестройке. Это требование неспецифично, оно состоит в адаптации к возникшей трудности, какова бы она ни была.

Другими словами, кроме специфического эффекта все воздействующие на нас агенты вызывают также и неспецифическую потребность осуществить приспособительные функции и тем самым восстановить нормальное состояние. Эти функции независимы от специфического воздействия. Неспецифические требования, предъявляемые воздействием как таковым, - это и есть сущность стресса.

С точки зрения стрессовой реакции, не имеет значения, приятна или неприятна ситуация, с которой мы столкнулись. Имеет значение лишь интенсивность потребности в перестройке или в адаптации. Мать, которой сообщили о гибели в бою ее единственного сына, испытывает страшное душевное потрясение. Если много лет спустя окажется, что сообщение было ложным и сын неожиданно войдет в комнату целым и невредимым, она почувствует сильнейшую радость. Специфические результаты двух событий - горе и радость - совершенно различны, даже противоположны, но их стрессорное действие - неспецифическое требование приспособления к новой ситуации - может быть одинаковым.

Нелегко представить себе, что холод, жара, лекарства, гормоны, печаль и радость вызывают одинаковые биохимические сдвиги в организме. Однако дело обстоит именно так. Количественные биохимические измерения показывают, что некоторые реакции неспецифичны и одинаковы для всех видов воздействий...

Стресс - это не просто нервное напряжение (Хотя нервное напряжение - это тоже стресс (Прим. ред.). Этот факт нужно особенно подчеркнуть. Многие неспециалисты и даже отдельные ученые склонны отождествлять биологический стресс с нервной перегрузкой или сильным эмоциональным возбуждением. Совсем недавно д-р Дж. Мейсон, бывший президент Американского психосоматического общества и один из наиболее известных исследователей психологических и психопатологических аспектов биологического стресса, посвятил прекрасный очерк анализу теории стресса. Он считает общим знаменателем всех стрессоров активацию «физиологического аппарата, ответственного за эмоциональное возбуждение, которое возникает при появлении угрожающих или неприятных факторов в жизненной ситуации, взятой в целом». У человека с его высокоразвитой нервной системой эмоциональные раздражители - практически самый частый стрессор, и, конечно, такие стрессоры обычно наблюдаются у пациентов психиатра.

Но стрессовые реакции присущи и низшим животным, вообще не имеющим нервной системы, и даже растениям. Более того, так называемый стресс наркоза - хорошо известное явление в хирургии, и многие исследователи пытались справиться с этим нежелательным осложнением отключения сознания...

        Стресс не всегда результат повреждения. Мы уже говорили, что несущественно, приятен стрессор или неприятен. Его стрессорный эффект зависит только от интенсивности требований к приспособительной способности организма. Любая нормальная деятельность - игра в шахматы и даже страстное объятие - может вызвать значительный стресс, не причинив никакого вреда. Вредоносный или неприятный стресс называют «дистресс». Distress (англ.) - горе, несчастье, недомогание, истощение, нужда; stress (англ.)-давление, нажим, напряжение.

Слово «стресс» пришло в английский язык из старофранцузского и средневекового английского и вначале произносилось как «дистресс». Первый слог постепенно исчез из-за «смазывания» или «проглатывания», подобно тому как дети превращают слово «because» в «cause». Теперь слова эти имеют различное значение, несмотря на общность происхождения, так же как в литературном языке мы отличаем «because» (потому что) от «cause» (причина). Деятельность, связанная со стрессом, может быть приятной или неприятной. Дистресс всегда неприятен...

Оптимальный уровень стресса

Расположение и благодарность, а также их антиподы - ненависть и жажда мести - более всех других чувств ответственны за наличие или отсутствие вредного стресса (дистресса) в человеческих отношениях.

Сильные положительные или отрицательные чувства тесно связаны с условными, рефлексами, которые первый начал изучать русский физиолог Иван Петрович Павлов. В отличие от врожденных безусловных реакций, условные рефлексы приобретаются в результате повторных сочетаний и обучения. Мы на опыте постигаем необходимость избегать всего, что вызывает отрицательные эмоции или приводит к наказанию, и усваиваем те формы поведения, которые приносят поощрение и вознаграждение, то есть вызывают положительные чувства.

В наших экспериментах мы много раз видели, что кратковременный стресс может привести к выгодам и потерям. Они поддаются точному учету, можно объективно измерить признаки физиологического сопротивления. Когда все тело подвергается кратковременному интенсивному стрессу, результат бывает либо благотворным (при шоковой терапии), либо вредным (как в состоянии шока). Когда стрессу подвергается лишь часть тела, результатом может быть возросшая местная сопротивляемость (адаптация, воспаление) или гибель тканей, в зависимости от обстоятельств.

Существует стереотипная физическая модель ответа на стресс независимо от его причины. Исход взаимодействия со средой зависит в такой же мере от наших реакций на стрессор, как и от природы этого стрессора. Нужно осуществить разумный выбор: или принять брошенный вызов и оказать сопротивление, или уступить и покориться.

Мы довольно подробно обсудили медицинские аспекты сложных взаимоотношений между химическими воздействиями, которым мы подвержены, и ответами организма на эти воздействия. Психический стресс, вызываемый отношениями между людьми, а также их положением в обществе, регулируется удивительно похожим механизмом. В какой-то момент возникает столкновение интересов - стрессор; затем появляются сбалансированные импульсы - приказы сопротивляться или терпеть. Непроизвольные биохимические реакции организма на стресс управляются теми же законами, которые регулируют Произвольное межличностное поведение.

В зависимости от наших реакций решение оказать сопротивление может привести к выигрышу или проигрышу, но в наших силах отвечать на раздражитель с учетом обстановки, поскольку мы знаем правила игры. На автоматическом, непроизвольном уровне выгода достигается с помощью химических ответов (иммунитет, разрушение ядов, заживление ран и т. д.), которые обеспечивают выживание и минимальное для данных условий разрушение тканей. Эти реакции либо спонтанны, либо направляются рукой опытного врача. В межличностных отношениях каждый может и должен быть своим собственным врачом, руководствуясь здравой естественной философией поведения.

Разным людям требуются для счастья различные степени стресса. Лишь в редких случаях человек склонен к пассивной, чисто растительной жизни. Даже наименее честолюбивые не довольствуются минимальным жизненным уровнем, обеспечивающим лишь пищу, одежду и жилье. Люди нуждаются в чем-то большем. Но человек, беззаветно преданный идеалу и готовый посвятить всю свою жизнь совершенствованию в областях, требующих яркой одаренности и упорства (наука, искусство, философия), встречается так же редко, как и чисто растительный тип. Большинство людей представляют собой нечто среднее между этими двумя крайностями.

Средний гражданин страдал бы от тоски бесцельного существования точно так же, как и от неизбежного утомления, вызванного настойчивым стремлением к совершенству. Иными словами, большинству людей в равной мере не нравится и отсутствие стресса, и избыток его. Поэтому каждый должен тщательно изучить самого себя и найти тот уровень стресса, при котором он чувствует себя наиболее «комфортно», какое бы занятие он ни избрал. Кто не сумеет изучить себя, будет страдать от дистресса, вызванного отсутствием стоящего дела либо постоянной чрезмерной перегрузкой.

Лауреат Нобелевской премии Альберт Сент-Дьердьи выразил эту мысль очень четко:

«Деятельность человека направляется стремлением к счастью. Счастье - это в значительной мере реализация самого себя, то есть удовлетворение всех духовных и материальных запросов. Удовольствие - это удовлетворение потребности, и не может быть большого наслаждения без большой потребности. Способность создает потребность использовать эту способность».

Последействие стресса может быть длительным, даже когда стрессор прекратил свое действие. Известно много специфических реакций иммунитета, которые очень долго предохраняют организм после единственного соприкосновения с бактериями или змеиным ядом. Но имеется и неспецифическая сопротивляемость, которая приобретается регулярными умеренными нагрузками на наши органы, например на мышцы или на мозг. Здесь долговременный выигрыш состоит в том, чтобы держать их «в хорошей форме», а долговременный проигрыш может быть вызван перенапряжением, приводящим к необратимым  повреждениям тканей.

Объединяющая роль совместного труда. О преимуществах сотрудничества в животных и человеческих сообществах уже говорилось. Но совместный труд имеет и другое значение:

он порождает сплоченность и солидарность. Когда предстоят чрезвычайные лишения, воодушевление общего идеала и общей цели - лучший способ помочь каждому человеку переносить тяготы. Удивительное поведение лондонцев в «битве за Англию» и русских во время блокады Ленинграда показывает, какую стойкость и какое мужество можно вдохнуть в людей таким путем. Это были впечатляющие примеры психосоциальной устойчивости в условиях, казалось бы, непреодолимых трудностей.

Л. А. Китаев-Смык

СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ СТРЕССА

Фрагменты из книги «Психология стресса». М., 1983. С. 230-234.

Необходимо признать, что многие углубленные исследования ряда частных проблем, связанных с проблемой «стресса жизни», существенно обогатили наши знания социально-психологической сущности стресса.

Было показано, что социально-психологический стрессор характеризуется, в частности, изменением субъективной значимости общественного мнения для субъекта. Для одних его значимость при «социальном давлении» возрастает, для других может снижаться. Показано, что направленность этих изменений зависит, в частности, от оценки субъектом взаимоотношений в группе, т. е. психологического «климата».

...Изменение при стрессе субъективной значимости окружения находится в зависимости от уровня выраженности и динамики изменений таких показателей личности, как «место опоры» при оценке ситуации, степень невротизма и интро-экстраверсии, тревожности, циклоидных колебаний настроения и т. п.

Субъективная значимость ситуации находится в сложной, нелинейной зависимости с интенсивностью и продолжительностью стресса. Важным фактором в определении направления изменений отношения к мнению окружающих при кратковременном стрессогенном воздействии того или иного рода является исходная, возникшая до стресса оценка субъектом отношения к нему. Социальная «полезависимость» при неподтверждении при стрессе имевшихся до него «полесигналов» свертывается (уменьшается), снижается поведенческая активность (Еу-senck H. J., 1975). При доминировании социально-психологических проявлений стресса (социально-психологического синдрома стресса) обращение субъекта к общественному мнению увеличивается. У экстерналов это может проявляться в виде усиления опоры на окружающих, у интерналов - в попытке увеличения психологического давления на них. При доминировании в экстремальных условиях интеллектуальной активности (как проявления стресса) экстравертивная ее форма увеличивает субъективную значимость общественного мнения, интровертивная форма - снижает. Широко обсуждаются изменчивость и управляемость состояния тревожности. Райтменом в эксперименте было показано, что у ряда субъектов тревожность снижается в присутствии других людей. Однако П. Спектор и Ф. Зайсфрунк (Spector Р. Е., Sistrunk F., 1978) не подтвердили «всеобщности» его выводов. В их экспериментах снижение в присутствии других людей тревожности в ожидании шокового воздействия (ситуационной тревожности) возникало только как результат отвлечения внимания обследуемых. Видимо, влияние окружающих лиц на тревожность характера является значительно более сложно дифференцированным явлением.

Были высказаны по меньшей мере две альтернативные гипотезы относительно влияния поддержки со стороны лидера рабочей группы и товарищей по группе на проявление «производственного» стресса. Согласно первой гипотезе, стрессогенные факторы и поддержка влияют на развитие стресса у субъекта независимо друг от друга, т. е. каждый из этих двух факторов оказывает прямое влияние при стрессе на такие психологические феномены, как удовлетворение деятельностью, самооценки и т. п. Вторая гипотеза предполагала, что поддержка, оказываемая субъекту во время его деятельности в стрессогенных условиях со стороны рабочей группы, препятствует возникновению у данного субъекта проявлений стресса. Исследования, проведенные на группах моряков военно-морского флота США с регистрацией таких эффектов социально-психологического синдрома стресса, как «ролевая неопределенность (двусмысленность)», «ролевой конфликт» и т. п., показали большую правомерность первой гипотезы. Если расценивать эти данные как заслуживающие доверия, то следует считать, что социальная «поддержка» в группе, работающей в стрессогенных условиях, не снижая выраженности стресса, способствует «переводу» его неблагоприятных проявлений в благоприятные, т. е. дистресса в эустресс.

...Существуют два подхода в оценке активности общения в экстремальных условиях. Одни авторы говорят о тех или иных формах, видах общения людей при стрессе, подразумевая, что стресс сказывается на этом взаимодействии (взаимосодействии, взаимопротиводействии и т. п.). Другие рассматривают активность общения людей при стрессе как собственно стресс, т. е. как определенного рода в той или иной мере неспецифические проявления адаптационно-защитной активности человеческого сообщества. Эта активность интегрируется из общественного поведения отдельных людей при стрессе. Авторы, придерживающиеся второго подхода к анализу изменений общения при стрессе, рассматривают измененное в экстремальных ситуациях взаимодействие людей как особую форму стресса, как его социально-психологический субсиндром.

Таким образом, речь идет либо о результате влияния на характер общения стрессовых преобразований в индивидуальной структуре личностных особенностей и в функциональных системах организма индивида, либо об одном из проявлений стресса, но о проявлении иного уровня, чем стресс индивида. Во втором случае следует предполагать реальность стрессовых трансформаций уже не в одном человеке, а в группе, организации, коллективе - в массе людей. Целесообразными могут стать и тот и другой подходы к анализу специфики общения при эмоциональной напряженности большинства взаимодействующих людей. Первый из указанных подходов может оказаться оправданным, когда основной массив исследования общения состоит из изучения таких феноменов, как общение при стрессе индивида, личности, общение в группе, в коллективе, но без подробного анализа экологических, эргономических, социологических аспектов адаптации людей к экстремальным факторам среды. Второй подход более целесообразен при изучении адаптации общественного человека, сообщества людей при экстремальных условиях, вызванных природной и социальной средой. Использование в настоящей работе как предмета исследований прежде всего человека в его целостной биологической и социальной, общественной сущности делает целесообразным рассмотрение особенностей общения в экстремальных условиях как субсиндрома стресса, сплетающегося и взаимодействующего с другими формами проявлений стресса, с другими его субсиндромами.

Изменения общения при стрессе могут возникать как при действии на человека физических, физиологических стрессов, так и в результате контактов с людьми, характер общения которых изменен имеющимся у них стрессом. Целесообразно использовать три уровня анализа изменения общения как субсиндрома стресса. Первый (мегауровень) должен охватывать анализ взаимодействия людей в их общении на протяжении больших отрезков времени, сопоставимых с продолжительностью жизни поколений, с учетом так называемого «стресса жизни», т. е. изменения особенностей личностных характеристик и показателей здоровья, возникающих под влиянием длительных социальных, биологических и физических стрессоров, действующих локально на группу людей или на широкие слои населения. Второй (метауровень) относится к анализу отдельных актов общения людей при стрессе с учетом их индивидуальных профессиональных и т. п. особенностей, а также с учетом специфики стресс-факторов. Третий уровень анализа (микроуровень) должен относиться к изучению отдельных, сопряженных элементов общения при стрессе, раскрываемых специальными методами исследования (психофизическими, инженерно-психологическими и т. п.).

Естественно полагать, что признаки субсиндрома общения при стрессе могут так или иначе проявляться на разных этапах развития стресса как важный элемент адаптационно-защитных ответов индивида на экстремальность ситуации. Взаимодействие совокупности людей при стрессе должно создавать более эффективный защитный потенциал, чем антистрессовый потенциал отдельного человека. Стрессовые изменения общения вплетаются в структуру жизнедеятельности, поведения, рабочей активности людей. Они могут существенным образом, отрицательно или положительно, влиять на психологический климат коллектива, на производительность труда, на успешность преодоления экстремальных ситуаций. При разработке мер овладения стрессом необходимо, учитывая конкретные, частные факторы формирования рассматриваемого синдрома, базироваться на анализе общих закономерностей социально-психологических феноменов, особым образом проявляющихся в экстремальных условиях. Характер и динамика субсиндрома изменения общения при стрессе обусловливаются набором стрессоров, индивидуальными и личностными особенностями людей, на которых действуют эти стрессоры, социокультурными нормами, предусматривающими набор средств управления стрессом.

Л. А. Китаев-Смык

ОБЩАЯ СТРУКТУРА ИЗМЕНЕНИЯ ОБЩЕНИЯ В ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ УСЛОВИЯХ

Острый стресс, возникший по причинам, не зависящим от общения, или же когда сам акт общения оказывается стрессоген-ным, существенно меняет характер последнего. При этом может проявиться многообразие форм человеческого общения. Отличительной чертой общения при остром стрессе является эмоциональность, которая может резко усиливать или, напротив, подавлять активность взаимодействия людей; делать его приятным, желанным или мучительным, невыносимым.

...На основании обобщения собственных исследований общения при групповой изоляции в условиях многосуточного вращения, во время экспедиций в труднодоступных ненаселенных местностях (тайга, высокогорье и т. п.), в ходе опроса и обследования участников многомесячных рейсов на рыбопромысловой базе «Восток», а также на основании анализа литературных данных, касающихся указанной проблемы, можно предложить следующую схематическую дифференциацию стадий развития общения при стрессе (рис. 8.1).

Первой стадией стрессогенного изменения общения, часто ускользающей от внимания исследователей стресса из-за ее, казалось бы, обыденности, можно считать ориентировочное «замирание» индивида (индивидов). Человек, оказавшись в стрес-согенной обстановке, как бы замирает, затаивается, присматриваясь к окружающим людям, оценивая их и перспективу своих контактов с ними. Эта стадия общения при стрессе может длиться от нескольких секунд, минут до нескольких часов. Она возникает и в незнакомых экстремальных условиях, и в том случае, когда человек бывал в таких условиях раньше; и когда стрессогенный фактор подействовал на человека в присутствии незнакомых ему людей, и когда вокруг хорошо знакомые люди. Для этой стадии характерно снижение активности общения. Вербальное общение может полностью прекратиться, тем не менее «замерший» человек полностью не исключается из общения, так как продолжает следить за окружающими людьми. Некоторая заторможенность людей в этой стадии может замедлять процесс их знакомства, их совместную деятельность и их «дискуссии». Состояния тревожности, настороженности, любопытства, смущения, гнева и т. п., определяющие эмоциональную окраску общения в этой стадии, могут периодически возвращаться (ремиссировать) на протяжении нескольких первых дней и даже недель в ходе общения при развивающемся стрессе.

С первых секунд стрессогенной ситуации человек как бы впитывает информацию о новизне социального окружения или о том, как повлияли на прежнее социальное окружение экстремальные факторы. Первое, что определяется человеком, часто не вполне осознанно, - это не стало ли опасным его социаль-

			СТРЕСС
Субсиндром изменения мышления		Субсиндром изменения общения		Эмоциональный, субсиндром		Вегетативный субсиндром
при стрессе		при стрессе		стресса		стресса

ориентировочное «замирание»

личностная «экспансия», устанавливающая индивидуальный ролевой статус:

- информационное «извержение

- навязываемое гостеприимство

- установка на солидарность

- экзальтированность общения

- стабилизация ролевого статуса,

- формирование неформальных групп [

увеличение активности групп

активизация общения, консолидирующего группу

- поддержка лидирующего концепта (лидера)

- принятие на себя ответственности

-- дружественность с окружающими людьми

активизация общения, дезорганизющего группу

- конфронтация с лидирующим концептом (с лидером)

- уклонение

от ответственности

- отчуждение

от окружающих людей

«уход» от общения;

«когнитивное нигилировление» партнера;

самоотчужденность;

самоуглубленность;

личностная «экспансия», ломающая собственный ролевой статус

- «спонтанная» агрессивность

-суицид

Рис. 8.1. Схема развития социально-психологического субсиндрома стресса

нов окружение и не требует ли с его стороны мгновенных защитных действий. Второе - получение информации о перспективах развития общения в сложившихся стрессогенных условиях. Оценки, решения, психологические установки, сделанные в этой стадии общения, у одних людей забываются, даже если эти решения были верны и продуктивны; у других, напротив, могут быть стойкими и долго влиять на характер общения, буду

чи и верными, и ошибочными: «он мне сразу не понравился» или «любовь с первого взгляда» и т. д. Подчас требуется много столкновений с действительностью, чтобы исправить неверную психологическую установку на партнера по общению, сложившуюся в первой стадии общения. Созданию таких неверных установок способствуют внешние признаки партнеров: непривычный облик может вызвать неприятные чувства; партнер может быть похож на ранее встречавшегося человека, что может повлиять на отношение к новому знакомому; смущение, скрываемое партнером, может быть ошибочно принято за его развязность, наглость или за угрюмость, злобность. Часто влияет на отношение к незнакомому или малознакомому партнеру по общению сторонняя информация о нем: клевета, похвала и др.

Вторая стадия развития общения при стрессе характеризуется увеличением интенсивности тех или иных проявлений общения или даже возникновением форм активного общения, несвойственных для данного человека вне экстремальных условий, т. е. при отсутствии у него симптомов стресса. Эта стадия развития общения может быть названа стадией личностной «экспансии», подготавливающей установление своего ролевого статуса. Это вторая стадия в одних случаях может быть более сходна с первой, в других - со второй стадиями общения, описанными М. А. Новиковым. Интенсификация общения, характерная для этой стадии, направлена на оптимизацию исходной социальной позиции для получения или захвата желаемой престижной социальной роли. Как правило, осознанная меркантильность при этом отсутствует. Направленность этой своеобразной экспансии, ее цель, а также частое в этой стадии «самовозрастание» интенсивности общения почти совершенно не осознаются общающимися субъектами. Данные опросов и наблюдений подтверждают то, что в этой стадии интенсификация общения собственного и у других людей объясняется «просто радостью, не омраченной прошлыми обидами» (из отчета испытуемого И.), тем, что «с новым человеком приятно поговорить, много нового можно узнать» (из отчета палубного матроса П.), «приятно узнать, что есть общие знакомые, что бывали в одних и тех же морских портах» (из отчета тралмастера Ж.). Таким образом, у большинства людей собственная эмоциональная оживленность в начале общения совершенно не воспринимается как попытка блеснуть своими знаниями, возможностями, чтобы предстать перед другими людьми в лучшем свете, чем это удавалось данному человеку в прежнем социальном окружении. И все же тот факт, что на данной стадии общения люди «демонстрируют» перед окружающими свои, как им кажется, лучшие качества, чего они не делали раньше, будучи в привычных условиях, говорит скорее о «экспансивно-захватническом» характере активизации их общения, чем о как бы распрямлении их личностного статуса, «сжатого» прежним социальным окружением. В этой стадии частым, тем более при равенстве интеллектуального и речевого потенциала, бывает бурный обмен информацией. Люди сообщают сведения часто банальные, но кажущиеся им интересными и встречающие внимание со стороны собеседника. При таком информационном «извержении» говорящий, как правило, невольно пытается не только овладеть вниманием слушающего, но и приобрести его уважение. В случае неразговорчивости человека содержанием такого информационного «извержения» у него может стать «показная» успешная деятельность. «Молчун» в этой стадии развития общения в экстремальных условиях склонен заняться деятельностью, демонстрирующей его деловитость и умелость перед взором незнакомого партнера. Подобный импульс к высказыванию положительных знаний, умений возникает и у хорошо знакомых людей, попавших в незнакомые стрессогенные условия. Такое «демонстрирующее общение» протекает, как правило, на фоне положительных эмоциональных переживаний, на фоне эйфо-ричной дружественности. Однако могут быть и другие формы аффективности общающихся в этой стадии. В условиях парной изоляции после первого знакомства возникают различные эмоционально-позитивные акции, служащие как бы для пробы партнера «на зуб». Частая форма таких неосознаваемых «проб» - навязываемое «гостеприимство». Человек предлагает партнеру посмотреть на какую-либо свою вещь, книгу, испробовать лакомство, принесенное из дома, и т. п. Такого рода «одаривание» дополняет речевую «экспансию» в захвате благорасположенности партнера, его уважения, признания им достоинств напарника. Такие взаимные или односторонние акции в данной, начальной стадии общения воспринимаются скорее благосклонно, чем настороженно. Исключения могут быть в случае, если собеседник, на которого обрушено информационное «извержение», отличается неврастеничностью, повышенной утомленностью, резко отрицательной психической установкой на всю ситуацию, в которой происходит общение, или национально-этническими нормами, отвергающими интенсивный информационный обмен. При общении в данной стадии - личностной «экспансии», направленной на установление ролевого статуса, - иногда возникает чрезмерно аффективное поведение: ажитированное либо, напротив, скованное с неловкостью движений и словесных выражений. В последующих стадиях общения уменьшается возможность для такого интенсивного информационного обмена, потому что со временем уменьшается установка на терпимость к партнеру, на солидарность с ним.

...Если условия совместной изоляции сопряжены с действием дополнительных стрессогенных факторов, вызывающих болезненное состояние, сопровождающееся телесным недомоганием или плохим настроением, в таких условиях часто возникает более тесное общение, связанное с заботой о партнере, с уходом за ним (третья стадия). При этом в значительной мере разрушается, размывается зональное дифференцирование межличностной территории людей. Происходит как бы слияние этих территорий. Мотивация, проистекающая из чувства собственной необходимости, вскрывает дополнительные (новые) адаптационные резервы организма и личности у того, кто помогает. У того, кому помогают, дополнительные внутренние резервы мобилизуются благодаря чувству собственной нужности дружески настроенному партнеру. Проявление субъектом заботы о соседе свидетельствует для субъекта о своей «ценности» для соседа и о его «ценности» для себя. Возникающая в такой ситуации вынужденной помощи «внутриорганизменная» информация у каждого из общающихся об их обоюдной «социальной ценности» оказывает мощный антидистрессовый эффект, проявляющийся, в частности, в изменении показателей стресса. Лишение чувства собственной необходимости и мотивации, побуждающей пересиливать свое недомогание, чтобы помочь другому, ухудшает состояние и самочувствие. Взаимопомощь приводит к тому, что личное пространство перекрывается личным пространством партнера, и, таким образом, субъекты оказываются менее субъективно стесненными. При этом в сравнительно лучшем положении оказывается заботящийся партнер. Ситуация вынужденной заботы о партнере может способствовать укреплению дружественности общения на долгий срок. Даже когда заботящийся субъект вынужден скрывать (или не скрывает) то, что он тяготится обязанностью оказывать помощь, даже тогда факт помощи, как правило, способствует лучшему взаимопониманию в дальнейшем обоих индивидов.

По окончании стадии личностной «экспансии» (а если была стадия «вынужденной помощи» партнеру, то после ее окончания) ролевые функции общающихся относительно стабилизируются. Это четвертая стадия развития общения при стрессе. Стабилизация ролевого статуса может проходить и эмоционально-монотонно, и сопровождаться аффективными актами общения как с положительной, так и отрицательной эмоциональной окраской. При этом образуются неформальные группы. В стрес-согенных условиях ядро такой группы отличается большей внутренней устойчивостью, сплоченностью, достигающейся через постоянное напряжение внутригруппового противоборства. Чем экстремальнее условия существования, тем труднее людям, склонным оставаться «непримкнувшими», сохранять нейтралитет перед лицом конфронтирующих неформальных групп.

Возникновение эмоциональных, вегетативных и других признаков дистресса сопровождается дальнейшим изменением активности общения. Измененное общение может стать наиболее заметным проявлением стресса на определенной фазе его развития, т. е. возможно доминирование субсиндрома изменения общения при стрессе (социально-психологического субсиндрома стресса). Его можно рассматривать как пятую стадию развития общения при стрессе. В одних условиях такое изменение общения характеризуется увеличением его активности, в других - его снижением. При стрессовой активизации общения в разных условиях могут преобладать компоненты либо межличностного взаимодействия, консолидирующие группу (социально-позитивные), либо дезорганизующие ее (социально-негативные).

Из числа первых можно выделить три основных компонента общения. Первый - усиление тенденций поддерживать лидирующий концепт и его носителя. Это - усиление склонности выделять лидера и следовать за ним; благосклонное отношение к предложениям общения со стороны окружающих. Зачинатель акта общения первоначально принимает на себя роль лидера в общении. Соответственно, концептуализация начала его общения отражает его лидирование. При наличии у партнеров по общению стрессовых социально-позитивных тенденций лидирование в акте общения получает дружественный, заинтересованный отклик. Надо полагать, с проявлением тех же тенденций связаны случаи самопожертвования ради спасения жизни другого человека в экстремальных ситуациях. «Заслонить грудью командира!» - такое решение может приходить импульсивно. Такого рода решения быстры, однозначны, как правило, не оставляют места для сомнений и обусловливают действия подчас сложные, точные, кажущиеся непроизвольными. Эти действия есть особая стрессогенная форма защитительного общения, направленного на спасение носителя неких ценностей, такого, как лидер группы, как продолжатель рода, как объект привязанности, как объект - носитель возможности повысить социальный престиж спасителя.

Второй основной компонент активизации общения, консолидирующего группу, - усиление у субъекта склонности к принятию на себя роли носителя или генератора лидирующего концепта, лидера группы, коллектива, лидера в общении. Такие тенденции к лидированию при стрессе могут быть адекватными возможностям субъекта к требованиям ситуации и неадекватным им. Во втором случае неуместные, неверные, не поддерживаемые окружающими людьми попытки руководить ими, организовывать их в коллектив могут оказывать противоположный эффект, т. е. способствовать дезорганизации группы.

Третий компонент социально-позитивной направленности общения при стрессе - производный двух первых в случае их продуктивной реализации. Это чувство общности с коллективом, «чувство локтя», дружественности, взаимной симпатии.. Оно способствует установлению сплоченности членов группы, их солидарности, а при наличии общей воодушевляющей цели - проявлениям коллективного энтузиазма.

В относительно изолированных малых группах людей возникает своеобразная общность эмоций. Механизмы такой «индукции» изучались еще В. М. Бехтеревым. Недавно описан случай, когда в сурдокамерном эксперименте астенизационно-депрессивное состояние охватило всех трех испытуемых потому, что им показалось, что они отравлены угарным газом. При этом у них возникали все субъективные проявления и поведенческие признаки такого «отравления» (Новиков М. А., 1981). Из числа физиологических реакций, сопровождающих деятельность в условиях групповой изоляции, заслуживают внимания факты совпадения колебаний пульса у рядом работающих людей. «Синхронизация пульсовых кривых наблюдается в большей степени при кооперативном типе межличностного взаимодействия партнеров, выполняющих парную словесную пробу, либо в тех случаях конкуренции, когда соперничество ограничивается вербальными реакциями и не влечет за собой негативных поведенческих, постуральных и интонационных реакций» (Новиков М. А., 1981)

При стрессе в экстремальных условиях далеко не всегда активизируется социально-психологическая активность, т. е. активность общения, способствующая консолидации группы, коллектива («кооперативный тип межличностных взаимоотношений», в общих чертах описанный выше). При некоторых особенностях экстремальных условий велика вероятность возникновения при стрессе, возникающем у многих членов группы (коллектива), активизации общения, ведущей к дезорганизации коллектива (группы). Требуются большие, специальным образом организованные усилия, чтобы препятствовать развитию стрессовых, дезорганизующих группу тенденций, чтобы направить социальную форму адаптационно-защитного потенциала по пути не дезорганизации, а консолидации группы (социума). Рассмотрим общую структуру такой стрессовой социально-психологической активности, для которой характерно преобладание компонентов общения, направленных на дезорганизацию группы.

В ней (как и в консолидирующую группу активизации общения) можно выделить три компонента. Первый - возникновение у людей склонности к конфронтации с лидирующим концептом, с его носителями. Это может проявляться в активизации непризнания авторитета руководителя, в нежелании подчиняться приказам, в раздражительности, грубости, вспыльчивости, в нетерпении к казавшимся раньше несущественным неоптимальным действиям и личностным особенностям партнеров по общению.

Второй компонент социально-негативных изменений общения при стрессе - возникновение неприязни к психологическим нагрузкам, связанным с ответственностью других людей или перед другими людьми. Это ведет к уклонению от ответственности за общее дело, за любое дело, не рассматриваемое как личное.

Третий компонент стрессогенной социальной активности, дезорганизующий группу, - это возникновение в экстремальных условиях у ряда индивидов отчуждения от интересов группы, возникновение представления о снижении значимости общих целей, возрастание склонности замыкаться в кругу личных интересов и дел. Разобщенность интересов членов группы, противопоставление их интересам коллектива при такой стрессовой активизации общения может приводить к конфронтации между членами группы, к распаду коллектива. У отдельных его членов возникает представление о большей эффективности индивидуальных путей выхода из стрессовой ситуации, а не коллективных. Следует отметить характерные для такой формы общения при стрессе застойность собственных негативных социально-психологических установок, снижение критичного к ним отношения. «Забываются» хорошие качества окружающих людей, недооценивается перспектива положительной переоценки сиюминутных обид. Отношение окружающих людей могут представиться субъекту при таком течении стресса опасными для него, требующими защитных или «ответных» агрессивных действий. Анализ общения между членами производственных бригад на рыбопромысловых базах (РПБ) в ходе многомесячного рейса без заходов в порты показал, что социально-негативные компоненты общения становятся доминирующими во многих бригадах на пятом-седьмом месяцах плавания. Стрессовый эффект длительной групповой изоляции и скученности усугублялся на РПБ напряженным режимом труда (работа по 12 часов в сутки, 8+4, без освобождения от работы в субботние и воскресные дни). Исследования Ю. М. Стенько, В. Д. Ткаченко и др. показали, что при этом снижалась производительность труда и возрастала заболеваемость с широким спектром болезней. Наши исследования людей, принимавших участие в таких рейсах, показали, что в подавляющем большинстве случаев неприязненные отношения между людьми, возникшие в ходе рейса, исчезают, как правило, через 2 недели после прибытия в порт приписки судна, т. е. «домой». Между тем не только сохраняются, но и часто становятся аффективно выраженными положительные, дружественные взаимоотношения, базирующиеся на воспоминаниях о «приятных», «веселых», «интересных» случаях, происходивших в рейсе. Случаи собственного социально-негативного поведения, имевшие место в рейсе, начинают казаться неуместными, достойными сожаления, неадекватными той ситуации, которая была. Взаимные обиды чаще прощаются, забываются по принципу: «Кто старое зло помянет, тому глаз вон!».

Можно полагать, что указанные выше формы активизации общения в своей основе имеют адаптивное значение. Позитивные направлены на консолидацию группы коллектива, противостоящего экстремальной ситуации. Социально-негативные направлены, условно говоря, на разрушение экстремальной среды, опосредованное «ломкой» социума (группы). Адаптивная направленность активизации общения может не осознаваться людьми, у которых она возникает.

...Помимо описанных выше форм стрессовой активизации общения, при иных внешних и внутренних факторах, обусловливающих поведение в экстремальных ситуациях, возможно стрессовое уменьшение активности общения, возникающее за счет значительного ухудшения функционального состояния и самочувствия членов группы, коллектива. В результате симптоматики дистресса (апатия, адинамия, снижение умственной и физической активности, чувство дискомфорта и т. п.) снижается мотивация и способность к общению.

Склонность к общению может снижаться при стрессе и при сравнительно удовлетворительном физическом состоянии и самочувствии членов группы. Это бывает при «интериоризации» мыслительной активности индивида при его самоуглубленности, различные формы которой характерны для хронического стресса. Интенсивность общения снижается при стрессовой самоотчужденности субъекта, когда для него, казалось бы, снижается значимость собственной персоны и отношения к себе окружающих людей. Человек пренебрегает своим внешним видом, мнением о себе других людей, гигиеной своего тела, регулярным питанием и т. д. Некоторыми исследователями подобное самоотчуждение интерпретируется как форма протеста против стрессогенного социального давления, не всегда полностью осознаваемая субъектом.

Кроме перечисленных форм, снижение активности общения при стрессе возможно при сохранности активности поведения. В наших исследованиях в условиях групповой относительной изоляции был отмечен феномен «когнитивного нигилирования» партнера. У испытуемого появлялась нарастающая неприязнь к партнеру по изоляции. Ее причиной было, главным образом, своего рода «переполнение», «перегрузка» субъекта информацией разного рода, исходящей от его партнера, при том, что прочая информация из внешнего мира была крайне ограничена и однообразна. Партнер становился не столько ненавистен, сколько нежелателен, избегаем вплоть до того, что испытуемые начинали избегать встречаться взглядами и даже смотреть друг на друга. Так, для того чтобы взять какой-либо нужный предмет, человек предпочитал не поворачиваться в сторону этого предмета, если при этом его лицо должно было оказаться обращенным к партнеру. Вместо такого поворота на сравнительно меньший угол человек предпочитал достать нужный ему предмет, сделав поворот в противоположную сторону, на значительно больший угол, так, чтобы не увидеть напарника, даже в том случае, когда последний обращен спиной к поворачивающемуся человеку. :

Действовал принцип: «Глаза б мои на тебя не смотрели!». Подобный феномен был обнаружен также М. А. Новиковым. Дальнейшее развитие такой тенденции чревато возникновением склонности к агрессии как выражению побуждений к реальному нигилированию партнера. Причем агрессия может быть направлена как на него, так и на себя (суицид). Последнее - это результат стремления уничтожить общение с партнером, с объектом общения (т. е. с избыточностью однообразной монотонной информации, исходящей от партнера по общению) через уничтожение себя - субъекта общения. Такие формы болезненно измененного общения, как некритичная, не вполне контролируемая сознанием агрессивность по отношению к партнерам по общению и суицид, могут возникнуть при нескольких, казалось бы, различных, предшествовавших формах общения: 1) в результате неблагоприятного развития «когнитивного нигилирования» партнеров; 2) активизации общения, дезорганизующего группу, при невозможности покинуть группу или «уединиться» в ее структуре. Вероятность попыток «ломки» неприемлемой для субъекта, нетерпимой им формой общения через агрессию в адрес партнеров - участников общения наиболее высока, когда к прочим стрессогенным факторам, обрушившимся на субъекта, присоединяется надругательство над ним, физическое притеснение его со стороны кого-либо из членов группы при участии или попустительстве остальных ее членов. Возникновение в экстремальных условиях у некоторых людей садистских наклонностей рассматривают как стрессогенную патологическую реакцию, направленную на объект, «замещающий» недостижимый и неустранимый стрессор (Menierre P., 1961). Стрессогенная застойность концептуализации мнимого стрессора в случае садистских отношений проявляется в том, что жертва аффективной агрессии, будучи первоначально случайной, в дальнейшем как бы притягивает «мучителя» тем сильнее, чем более некритично актуализируется в сознании последнего антистрессовый эффект замещающей «мнимой борьбы» со стрессором.

Следует отметить, что актуализация в сознании при стрессе возможности или необходимости крайних форм агрессии или самоагрессии (об убийстве партнера или о самоубийстве) может возникнуть внезапно, неожиданно для субъекта. Причем субъект может либо осознавать абсурдность этих действий, либо ошибочно признавать их необходимыми, неизбежными. Внутреннее побуждение к агрессии может, как это кажется, внезапно возникнуть в состоянии аффективной конфронтации с партнером. Есть сообщение о том, что совершенное насилие снижает уровень стресса у человека, его совершившего, тем «спасая» его от психической стрессогенной травмы. Но какой ценой? (MenningerK., 1977).

В. А. Бодров

РОЛЬ ЛИЧНОСТНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ В РАЗВИТИИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО СТРЕССА

Многими исследователями отмечалось, что специфичность реагирования в стрессе обусловливается не только характером внешней стимуляции, но и психологическими особенностями субъекта. Базовиц с соавторами писали: «...в будущих исследованиях... не следует рассматривать стресс в качестве фактора, навязанного организму, его следует рассматривать как реакцию организма на внутренние и внешние процессы, которые достигают тех пороговых уровней, на которых его физиологические и психологические интегративные особенности напряжены до предела или более того» (Basowitz H., 1955). То же самое по существу подчеркивает и Р. Лазарус (1970): вследствие «индивидуальных различий в психологической конституции отдельных личностей любая попытка объяснить характер стрессовой реакции, основываясь только на анализе угрожающего стимула, была бы тщетной». Он также отметил, что определение неблагоприятности стимула, условий, событий требует, чтобы это воздействие соотносилось со структурой и функцией того объекта (ткань, орган, индивид, личность), на который оно направлено. Применительно к психологическому стрессу степень вредности или неблагоприятности стимула также зависит от характера психологической структуры личности.

Вредность стимула, создающего психологическую стрессовую реакцию, воспринимается символически в виде совокупности представлений о событии с неблагоприятным исходом, последствиями. Иногда оно формируется в психический образ будущего события с нежелательным исходом, и в этом случае вредность стимула как бы предвидится.

Форма ответа на стрессогенное воздействие вырабатывается индивидом по мере того, как он продолжает взаимодействовать с ситуацией через процессы идентификации и оценки сигналов, выработки стратегии поведения и т.д.,-личностная реакция в этом процессе является определяющей. Отмечено также значение интенсивности и темпа нарастания внешнего воздействия. При остром интенсивном воздействии реакция обычно бывает грубая, массивная, в ней маскируются особенности личности. При менее интенсивном и медленном воздействии экзогенных факторов роль личностной реакции проявляется более отчетливо. Временная последовательность проявлений различных физиологических и биологических реакций в большой мере обусловлена индивидуальными особенностями субъекта. Тут как раз и выявляются «природные» свойства нервной системы, ее устойчивость к интенсивности и длительности воздействия, возможности барьера психической адаптации, а также сформированный индивидуальный стиль деятельности, наличие готовых планов, программ и стратегий поведения, психологическая надежность когнитивных процессов и т. д.

Известно, что один и тот же стрессогенный стимул либо вызывает, либо не вызывает развитие стрессовой реакции в зависимости от ориентации человека по отношению к этому психологическому стимулу. Не само по себе воздействие как таковое является причиной последующей реакции организма, а отношение к этому воздействию, его оценка, причем оценка негативная, основанная на неприятии стимула с биологической, психологической, социальной и прочих точек зрения данного индивида. Объективно вредоносный стимул, если он не признается за таковой данной личностью, не является стрессором. Физиологические проявления стрессора у данного конкретного индивида не могут быть непосредственно соотнесены с характером стресс-воздействия. Не внешние, а внутренние психологические условия и процессы являются определяющими для характера ответного реагирования организма. Типы и формы этих реакций имеют индивидуальные, личностные черты.

Однако понятие психической напряженности не расшифровывает модальность эмоционального сдвига. Длительные состояния психической напряженности положительного биологического или социального знака (радость встречи, решение трудной задачи, разрешение конфликта и т. п.) не приводят к развитию стресс-реакции с ее деструктивными последствиями. В развитии психологического стресса ведущее значение имеют отрицательные эмоциональные состояния, перенапряжения, обусловленные отрицательными эмоциями, конфликтными ситуациями. В широком смысле психологический стресс понимается как реакция субъекта на «угрозу», которая воспринимается дистантно, вызывает соответствующее эмоциональное отношение к данному воздействию, что является запускающим процессом подготовки организма и личности к возможным последствиям. Именно модальность эмоционально-психического восприятия стимула (или ситуации) в качестве промежуточной переменной преобразует огромное разнообразие индивидуальных характеристик стресс-воздействий в процесс, проявляющийся определенными психологическими, физиологическими и поведенческими параметрами. Не «сила» стресса, не его объективная качественная характеристика, не реальная ситуация окружающей среды как таковые, а оценка стимула, воздействия, ситуации, психологическая оценка сигнала негативного, отвергаемого (аверсивного) при невозможности избавления от него или неподготовленности стереотипизированных механизмов «избегания-защиты» являются определяющим фактором для классификации последующей комплексной реакции организма как эмоционально-стрессовой.

Таким образом, психологический стресс представляет собой реакцию субъекта на угрозу воздействия экстремального сигнала или ситуации, которая воспринимается и оценивается таким образом (то есть как угроза) с помощью механизмов психического отражения и сугубо индивидуально. Следует отметить, что в качестве «угрожающего» может восприниматься не только реально стрессовая обстановка, но и ее символы или воображаемая ситуация, а также осознание отсутствия готовых программ деятельности в данной ситуации.

При рассмотрении проблемы психической регуляции личности в экстремальных условиях жизнедеятельности обращает на себя внимание использование нескольких направлений ее изучения. В общей форме они сводятся к определению основных черт или типов личности, характеризующих поведение в этих условиях, влияния особенностей экстремальных ситуаций на личностный статус, значения тех или иных личностных свойств в адаптационных процессах при длительном нахождении в этих условиях, роли личности в преодолении экстремальных воздействий, взаимосвязи личностных особенностей субъекта с другими его характеристиками (когнитивными, эмоциональными, темпераментальными) в процессах регуляции поведения и т. д.

Как известно, личностные характеристики, имеющие свою содержательную и динамическую сторону, в соответствии с системным подходом в психологии могут быть отнесены к наиболее общим психологическим категориям регулятивных, когнитивных и коммуникативных функций (Ломов Б. Ф., 1984).

Изучение роли личностных факторов в экстремальных условиях деятельности и при развитии стрессового состояния обычно проводят с точки зрения особенностей осуществления их регуляторных функций. Наибольший интерес проявляется к вопросам личностной детерминации эмоциональной устойчивости, а также развития психологического стресса. Основное внимание уделяется исследованиям психологических особенностей лиц с поведением типа «А» (расположенных к развитию стресса по коронарному типу), характера проявления тревожности и соотношения личностной и ситуативной тревожности в различных условиях деятельности, зависимости психических состояний от уровня интро-экстравертированности личности, ее когнитивного стиля, локуса контроля и ряда других.

Так, в исследовании, проведенном В. Васильевой, установлено, что помимо специфических для каждого вида деятельности (специальности) профессионально значимых личностных качеств, существуют и важные для многих профессий качества, например, личностная тревожность, определяющая уровень переживаний напряженности любой экстремальной деятельности. Регуляторами состояния напряженности выступают и другие качества: экстравертированность в большей степени связана с подверженностью напряженности и усталости, чем инт-ровертированность. У руководителей полетов, деятельность которых весьма сложна и связана с необходимостью принятия ответственных решений, регуляторами напряженности являются такие качества, как личностная тревожность, устойчивость внимания, невротизм-стабильность и когнитивный стиль.

В зарубежных исследованиях особенностей взаимосвязи характеристик личности, стресса и заболеваний также уделено большое внимание изучению роли некоторых психологических свойств в регуляции стрессовых процессов. Остановимся на обсуждении трех характеристик: локус контроля, психологическая выносливость (устойчивость) и самооценка.

Как известно, концепт локуса контроля разработан J. Rotter (1966,1990). Локус контроля определяет, насколько эффективно может человек контролировать окружающую обстановку или владеть ею. В модели J. Rotter люди располагаются в континууме между двумя крайними точками: внешним (external) и внутренним (internal) локусах контроля. Под внешним контролем понимается такое восприятие позитивных или негативных событий, которое не связывается с личным поведением и поэтому неподконтрольно. Экстерналы видят большинство событий как результат случайности, контролируемой силами, неподвластными человеку.

Интернал, наоборот, чувствует, что только некоторые события находятся вне сферы человеческих влияний. Даже катастрофические события могут быть предотвращены хорошо продуманными действиями человека. Внутренний контроль основан на восприятии позитивных или негативных событий как последствий личных действий и, таким образом, потенциально находящихся под личным контролем. Интерналы располагают более эффективной когнитивной системой. Они тратят существенную часть своей умственной энергии на получение информации, что позволяет им влиять на значимые для них события. Они прикладывают больше усилий для того, чтобы господствовать в своем личном, социальном и рабочем окружении. Интерналы также имеют выраженную тенденцию разрабатывать специфические и конкретные планы действий в тех или иных ситуациях. Таким образом, чувство владения собой они могут развивать настолько, что это позволяет им более успешно справляться со стрессовыми ситуациями.

В большом количестве исследований были предприняты попытки обнаружить связь между локусом контроля, способностями справляться со стрессом и проблемами с личным здоровьем или здоровьем семьи, В обзоре (Averill J. R., 1973) подчерки ваются три основных типа личного контроля. Это поведенческий контроль, который затрагивает некоторое направление действий; когнитивный контроль, который, в первую очередь, отражает личную интерпретацию событий; контроль решительности, который определяет процедуру выбора способа действия. Автор утверждает, что «каждый из типов контроля связан со стрессом комплексно, иногда увеличивая его силу, иногда снижая его, иногда не влияя на него совсем... связь личного контроля со стрессом - это, в первую очередь, функция самой значимости... контроля... для индивида».

...Есть люди, которые выглядят особенно жизнерадостными и невозмутимыми, - стресс почти не влияет на их действия или чувства. S. Kobasa (1979, 1982) нашла доказательства того, что особенности личности играют значительную роль в сопротивлении связанным со стрессом болезням. Она отмечает, что жизнерадостные люди - психологически выносливы, устойчивы. Согласно S. Kobasa, три основные характеристики составляют выносливость: контроль, самооценка и критичность. Контроль определяется и измеряется как локус контроля. Самооценка - это чувство собственного предназначения и своих возможностей. Критичность отражает степень важности для человека безопасности, стабильности и предсказуемости событий.

...Многие исследователи изучают различные проявления самооценки и, в частности, ее связи с успехом или неудачей купирования стресса. Связь самооценки с купированием стресса комплексна. Она включает в себя обратную связь от многих предыдущих успешных или неуспешных попыток купирования воздействий. Если люди оценивают себя достаточно высоко, маловероятно, что они будут реагировать или интерпретировать многие события как эмоционально тяжелые или стрессовые. Кроме того, если стресс возникает, они справляются с ним лучше, чем лица с низкой самооценкой. Это дает человеку дополнительную информацию о своих возможностях и способствует повышению Уровня самооценки.

Согласно Т. Rosen et al. (1982), трудности с купированием стресса у людей с низкой самооценкой исходят из двух видов негативного самовосприятия. Во-первых, люди с низкой самооценкой имеют более высокий уровень страха или тревожности под действием угрозы, чем люди с положительной самооценкой. Во-вторых, люди с низкой самооценкой воспринимают себя как имеющих неадекватные способности для того, чтобы противостоять угрозе. Они менее энергичны в принятии превентивных мер и, вероятно, имеют более фатальные убеждения, что ничего не смогут сделать для предотвращения плохих последствий. Они пытаются избегать трудностей, так как убеждены, что не справятся с ними.

М. Борневассер

СТРЕСС В УСЛОВИЯХ ТРУДА

Концепция стресса как реакции организма !

Концепция стресса как реакция понимает под стрессом неспецифический паттерн реакции организма на нагрузку. Теоретический посылки этой концепции вытекают из исследования Се-лье (1946), который предположил, что каждый стрессор вызывает в организме реакцию определенного типа. Все реакции, независимо от типа, имеют целью повышение сопротивляемости организма, которое обеспечивается различными физиологическими и биохимическими средствами. Селье назвал этот феномен общим адаптационным синдромом (ОАС). Он характеризуется тремя важными особенностями.

1. Независимость от стимула: реакция организма всегда одинакова и не зависит от природы стимульной ситуации. Стимулом могут быть разные по уровню и по силе воздействия ситуации - шум, дефицит времени, негативные жизненные события и др., но все они приводят к идентичной реакции организма в виде кратковременного выброса энергии.

2. Неспецифическая физиологическая реакция: гормональный центр основывается на генерализованном неспецифическом физиологическом процессе. Все стрессоры вызывают активацию двух гормональных систем - симпатико-адрено-медуляоной и пиуитарно-адрено-кортикальной, вследствие чего в кровь поступают адреналин/норадреналин или кортизол/кор-тикостерон. В результате возрастает частота сердечных сокращений и дыхания, поднимается кровяное давление, уменьшается энергетический запас в печени, а также возрастает интенсивность циркуляции крови в скелетных мышцах (Franken-haeuser, 1986).

3. Длительные перегрузки приводят к болезни: физиологические реакции в ответ на кратковременные стрессоры (например, тревогу) исчезают сразу же, как только ситуация меняется на благоприятную. Более длительные нагрузки приводят к стойкой адаптации физиологической системы, которая сопровождается повышением сопротивляемости организма. Однако чрезмерные по силе и длительности нагрузки ведут к срыву работы адаптационной системы, что является причиной различных заболеваний, таких как сердечная недостаточность, гастрит, диабет и даже рак (Everly, 1989).

Концепция стресса породила множество эмпирических исследований, которые подтвердили исходную теоретическую модель лишь частично. Выделилось два наиболее спорных момента. Первый был отмечен психиатром Мэйсоном (Mason, 1971). Он показал ошибочность тезиса о неспецифичности реакции организма. Дело в том, что Селье вывел его на основании исследования лишь одного типа стрессовых ситуаций, а именно тех, в которых испытуемый оказывался практически в безвыходном положении, не имея возможности что-либо изменить своими действиями. В этих ситуациях, действительно, наблюдались сходные реакции организма. В ситуациях иного типа, когда испытуемый имел возможность каким-либо образом изменить ход событий, организм реагировал по-другому. Как было показано Генри и Стифенсом (Henry & Stephens, 1977), разные по типу стрессоры активируют разные гормональные системы и приводят к разным по типу заболеваниям. Если у человека есть возможность контролировать ситуацию, активируется симпатико-адрено-медуллярная система, и перегрузки здесь ведут к заболеваниям типа сердечной недостаточности (активный стресс). Когда стрессор не поддается контролю, активируется пиуитарно-адрено-кортикальная система, что при длительном воздействии вызывает заболевания, связанные со сбоями в иммунной системе (пассивный стресс). Таким образом, рассматриваемая концепция стресса как реакции организма валидна стрессовым ситуациям только одного типа - тем, которые характеризуются неопределенностью, ограниченностью или полной невозможностью контроля, безнадежностью. В социальных организациях такие ситуации скорее исключение, чем правило.         

Другой спорный момент концепции отмечен психологами. Он касается роли познания и эмоций в стрессе как субъектив-1 ном феномене. Психологический взгляд на стресс придает значение когнитивным оценкам ситуации, которые часто сопровождаются негативными эмоциями типа гнева или тревоги. В этом смысле Кан(КаЬп, 1970) различает стресс как объектив-;

но испытываемую трудность и напряженность как субъективное переживание. Лазарус и Фолкмен (Lazarus & Folkman, 1986) определяют психологический стресс как «значимые для благополучия личности взаимоотношения со средой, которые подвергают испытанию имеющиеся в распоряжении ресурсы организма и в ряде случаев могут их превышать». Таким образом, с психологической точки зрения стресс связан с познанием, эмоциями и действием. Рассматривая эти аспекты, можно объяснить индивидуальные различия в переживании стрессовой ситуации и успешности ее преодоления.

В целом можно сказать, что критика спорных моментов рассмотренной концепции стресса привела к более дифференциальному подходу в его изучении и к пониманию того, что стресс является специфическим взаимоотношением специфической личности и специфической ситуации.                      

Стресс как регуляция отношения организма со средой            

Селье как представитель бихевиористской медицины рассматривал стресс в качестве однонаправленной связи организма и среды (негативный внешний стимул - физиологическая реакция организма). Психологический подход, разрабатываемый, в частности, Лазарусом и его коллегами, понимает стресс как ре- | гуляционные, или двунаправленные, отношения: среда воздей- 

МОДЕЛЬ СТРЕССА

ОБЪЕКТИВНАЯ СИТУАЦИЯ

Т

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ И ОЦЕНКА

kzi

ТРЕБОВАНИЯ

возможности

НЕСООТВЕТСТВИЕ

Т

ПЕРЕЖИВАНИЕ СТРЕССА

РЕАКЦИЯ И ПОСЛЕДСТВИЯ
ИНДИВИД		РАБОТА
Психические/		снижение
психосоматические		достижении
реакции
	ОРГАНИЗАЦИЯ
	снижение
	продуктивности

Рис. 8.2

ствует на индивида, а индивид в свою очередь влияет на среду, познавая ее, относясь к ней эмоционально и каким-либо образом действуя. Как показано на рис. 8.2, ядром такого подхода служат два типа отношений: 1) взаимоотношение внешних требований и возможностей личности; 2) взаимоотношение способности личности к преодолению негативного воздействия и того, что объективно требуется в конкретной ситуации. Стресс наиболее вероятен, если есть несоответствие между личностными возможностями и объективными требованиями, а именно, если требуется больше того, на что человек способен.

Для объяснения стресса Лазарус и его коллеги разработали модель динамических процессов, ядром которой являются различные типы когнитивных оценок, эмоции и процессы активного преодоления стрессора. На первых этапах разработки модели эмоции рассматривались лишь в качестве феномена, сопровождающего изучаемые процессы, однако впоследствии эмоции

получили более высокий статус, поэтому Лазарус и Фолкман (1987) описывают свой подход как когнитивно-отношенческую теорию эмоций и преодоления стресса.

Оценки - это когнитивные суждения высокой степени сложности. Оценке подвергается как то, что объективно требуется в данной ситуации, так и возможности личности при ориентировке на задачу (проблему) и при ориентировке на управление собой. Модель динамических процессов описывает три типа оценок:

1. Первичные оценки касаются объективной проблемной ситуации - является ли она стрессовой для субъекта? Этот тип оценок включает суждения о релевантности/нерелевантности ситуации, ее позитивности/негативности, о настоящих и возможных событиях. Наиболее значимыми с точки зрения релевантности стрессу событиями являются ситуации опасности, угрозы, утраты, боль. В условиях труда они порождают проблемно-ориентированный интерес.

2. Вторичные оценки касаются мер преодоления стресса - какие стратегии наиболее подходящие для данного субъекта, насколько они будут успешны, есть ли у индивида силы справиться с ситуацией. Если индивид не обладает адекватными стратегиями, то возникает стресс, связанный с необходимостью справиться с задачей.

3. Пересмотр первичных и вторичных оценок имеет место в том случае, когда получена новая информация о ситуации или появились новые суждения о возможном успехе. Таким образом, стресс рассматривается как длительный процесс, вбирающий в себя различного рода оценки, действия по преодолению стрессора, обратную связь и, если это необходимо, выработку новых стратегий поведения в стрессовой ситуации.

Считается, что эмоции имеют физиологический, когнитивный и оценочный аспект. Эмоции касаются негативных или позитивных оценок в ситуации, когда возможности человека не соответствуют объективным требованиям, что часто сопровождается физиологическими реакциями. При этом и стресс может оцениваться по-разному - позитивно или негативно. Позитивная оценка стресса возникает, если человек испытывает позитивные эмоции (например, удивление или радость), а также в

том случае, когда человек, хоть с долей сомнения, но верит в себя и в то, что он сможет преодолеть стрессовую ситуацию. Негативно оцениваемый стресс имеет место при наличии у человека негативных эмоций - гнева, тревоги, если он не уверен в себе и боится неуспеха.

В проблемной ситуации человек может демонстрировать два типа поведения по ее преодолению: а) сосредоточенное на проблеме; б) сосредоточенное на субъективных переживаниях личности. Таким образом, процесс преодоления стрессора предполагает как непосредственно действия субъекта, так и когнитивную работу, включающую различного рода интерпретации, эмоции и оценки сложности задачи, внутренних ресурсов субъекта, вероятности успеха. Этот тип когнитивной работы Фишер (Fisher, 1988) называет «работой неудовлетворенности» и рассматривает как средство создания оптимистичной, ориентированной на успех установки, которая является основой контроля и эффективного управления стрессом. В этом смысле программы тренинга по управлению стрессом должны включать в себя как тренинг поведения, так и тренинг когнитивных оценок ситуации.

Рассмотренные концепции стресса не являются взаимоисключающими. Они имеют много общих элементов, особенно в современных интерпретациях (см. Apply & Trumbull, 1986). Это справедливо и в отношении физиологических компонентов стресса, и в отношении его когнитивных составляющих, определяемых как элементы-медиаторы стрессовых реакций. Вместе с тем есть существенные различия. В концепции стресса как реакции организма стресс рассматривается как объективное явление, а в концепции стресса как регуляции отношений организма со средой объективные элементы имеют статус предполагаемых, или материала для когнитивных оценок. Процесс преодоления стресса также понимается по-разному: реактивная концепция считает этот процесс автоматической реакцией организма, а регуляционная концепция рассматривает его как намеренное действие, подверженное влиянию со стороны многих факторов, таких как когнитивные оценки, аттитюды и представления о своих возможностях и уязвимости. Наконец, реактивная концепция описывает стресс как общую - в противополож-

ность индивидуальной - реакцию на угрожающее событие, в то время как регуляционная концепция допускает индивидуальную дифференциацию: например, у тех людей, которые в трудной ситуации, несмотря на сомнение, верят в свой успех и заинтересованы в нем, возникает стресс; в аналогичных условиях у людей, не заинтересованных в результате своей работы, возникает дистресс. Однако стресс может перерасти в дистресс в том случае, если человек очень сильно сомневается в себе и если рабочая нагрузка непомерно высока. Фридман и Розенман (Friedman & Rosenman, 1974) описали тип поведения в стрессе (он был назван поведением А-типа), где были выявлены индивидуальные различия. Данное поведение возникает в случае жесткого дефицита времени, характеризуется выраженным чувством соревнования и крайней степенью раздражительности, напряженности и нетерпимости. Одновременно наблюдается повышение кровяного давления и усиливается секреция корти-зола.

Причины и следствия стресса в условиях труда

В любой социальной организации причиной стресса является несоответствие того, что требует конкретная ситуация, и того, что может сделать в данной ситуации работник, имеющий определенный уровень способностей, умений и навыков. МакГрат (McGrath, 1981) выделяет три основные системы, которые вступают во взаимодействие друг с другом в социальных организациях: 1) техническая и материальная база; 2) социальное окружение; 3) личность как член организации. Взаимодействие личности и техники конституирует задачу; отношение материального и социального окружения, которые частично совпадают, представляет нормативные предписания и определяет степень автономии; взаимодействие личности и социального окружения задает роли, ожидания и конфликты. Возможны 6 различных источников стресса как различных типов несоответствия между требуемым и возможным:

- физические (громкость, запах и др.);

- социальные (нормативные ограничения);

_ личностные (тревожность, низкая самооценка);

_ особенности задачи (степень сложности, монотонность выполняемой работы);

_ структурные (необходимость работы в группе или индивидуально);

- ролевые (возможность инициативы или подчиненность лидеру).

Регуляционная концепция стресса предполагает в норме соответствие между внешними и внутренними факторами. Расхождение возникает в результате занижения/завышения предъявляемых требований. Со стороны техники может быть пере- или недогрузка работой. Возможны неясности ролевых позиций и ожиданий. Руководителю необходимо так организовать рабочие места, чтобы избежать возможных несоответствий.

На практике производственный стресс часто есть результат недостаточной информированности работника о том, что от него конкретно требуется, или недостаточной интеграции новичка с организацией. В частности, Нельсон (Nelson, 1987) показал, что процесс превращения нового сотрудника в «полноправного» члена коллектива нередко сопровождается чувством неопределенности и тревоги.

В других эмпирических работах на большом материале показано, что ожидания новичков зачастую нереалистичны и чересчур оптимистичны (Rehn, 1993). В результате возникает настолько значительное расхождение между ожиданиями и реальностью, что оно приводит к состояниям, близким к шоковым. Если человек находится в таком состоянии довольно длительное время, то у него снижается удовлетворенность своей работой и сопротивляемость стрессу. Очевидно, что новичку необходима предварительная, максимально реалистичная информация о работе, что дает ему возможность подготовится к возможным стрессовым ситуациям и тем самым противостоять им. Уэйнос (Wanous, 1980), предложивший такой подход, описывает его как весьма эффективный.

Сходная по сути причина лежит в основе того, что новички испытывают трудности социальной интеграции как с организацией в целом, так и с отдельной рабочей группой. Стать полно-

правным членом социальной группы означает для работника занять определенную позицию в группе, взаимодействовать с другими ее членами и иметь представление о ценностях того социума, в который он включен. Чувство удовлетворенности работой и степень связанности с группой высоко коррелирует с тем, насколько успешно складываются социальные отношения в новой для человека организации. Если они достаточно благоприятны для работника, то он гораздо более устойчив к стрессу и к воздействию стрессовой ситуации в целом. В этом смысле очень важно для работника иметь четкое представление о нормах и ценностях организации или группы, понять корпоративную культуру, которая является основой социальных оценок, внутренних правил коммуникации и взаимодействия, разрешения возникающих конфликтов. Организационная социализация, т. е. помощь новичкам в знакомстве с ролевыми требованиями, приспособлении к социальным нормам, овладении задачей, рассматривается как метод, помогающий людям в идентификации с организацией и уменьшающий вероятность появления конфликтов и стресса.

Как уже упоминалось, каждое затруднение, с которым сталкивается человек, является стрессовым только в том случае, если оно оценивается негативно и/или не имеется адекватной стратегии его преодоления, т. е. если требования ситуации превышают ответные возможности человека. Негативные последствия могут возникнуть и тогда, когда такая ситуация становится хронической. В этом случае необходимы меры по управлению стрессом. На практике важно понять, где заключен источник хронического дисбаланса - во внешних требованиях, которые слишком высоки, или в возможностях личности, которые слишком ограничены. В связи с этим возникает вопрос, какие нагрузки нормальны и допустимы и какие возможности требуются? Что характерно, на такого рода вопрос нет однозначного ответа, поскольку ответ зависит от конкретных условий ситуации: так, ожидания в отношении рабочего на конвейере совсем иные, чем в отношении руководителя. Соответственно различаются и те средства, с помощью которых нужно проводить работу по редукции стресса.

I

Стресс следует отличать от ситуации встречи с нагрузкой и

от кризиса.

Любая работа предполагает наличие определенной нагрузки, однако не всякая нагрузка представляет трудность. Нагруз-ga _ это объективная категория, а трудность - это то, что связано с субъективными возможностями индивида. Нагрузка может быть описана, например, степенью вероятности сбоя в работе, вероятностью появления у работника психосоматического заболевания или даже повышением уровня разводов. Эмоции и борьба с собой не имеют здесь большого значения (Grief:, Bamberg& Semmer, 1991; Frese & Zapf, 1991). При стрессе появляется состояние дисбаланса, при котором человек не имеет адекватной стратегии действий для решения конкретной задачи или преодоления возникшей эмоциональной реакции. В ситуации стресса, связанного с задачей, человек может прибегнуть к стратегии ситуационного контроля (например, обращение к коллегам за конкретной помощью) или управления своими реакциями (например, воспользоваться позитивными самоинструкциями). Если человек теряет контроль над ситуацией или своими эмоциональными реакциями, то у него возникает стресс, .ведущий к бегству из ситуации, отказу от должности, социальной изоляции, самоотчуждению и др.

Кризис есть состояние длительного личностного дисбаланса, который является результатом сильного по степени воздействия (беспорядочный шум) или неожиданного (неожиданное увольнение) события. Длительные и интенсивные эмоциональные реакции приводят к тому, что человек не способен справиться с ситуацией. Улих с соавт. (Ulich et.al., 1985) определяет кризис как сильный временный процесс индивидуального изменения под воздействием неблагоприятного фактора, характеризующийся притупленностью чувств, частичной дезинтеграцией действий, потерей стабильности в эмоциональных реакциях, сильной неуверенностью в себе. Для восстановления нарушенного баланса необходимо профессиональное вмешательство психолога.

Последствия стресса изучались многими исследователями. Есть свидетельств того, что стресс приводит к различным заболеваниям (Everly, 1989). Однако стресс не всегда вызывает бб-

лезнь. Человек может противостоять даже длительным и сильным стрессорам, если он владеет адекватными стратегиями поведения в стрессовой ситуации (хотя, безусловно, эффективность какой-либо стратегии величина непостоянная, зависящая, к примеру, от частоты применения). Только сочетание ситуационной перегрузки и ограниченных когнитивных и эмоциональных возможностей ведет к заболеванию.

Развитие болезни вследствие стресса - процесс, имеющий множество стадий, от первых признаков реакции на стрессор до определенного диагноза, например, хронического заболевания сердца. Эти последовательные стадии есть последовательное ослабление сопротивляемости: негативные аффективные реакции становятся все сильнее, когнитивные способности ослабляются, снижается эффективность физиологических реакций, а сопутствующие этому соматические факторы - ограниченная подвижность, курение, избыточный вес, плохое питание - увеличивают вероятность развития болезни. Хронический стресс ведет к тому, что у человека складывается впечатление, что он попадает в зависимость от ситуации и контроль над ней утерян. В этом заключаются главные причины возникновения болезни. Применительно к производству можно сказать, что если на рабочем месте возможность управления ситуацией очень низка, а напряженность работы значительна, то такая работа сама по себе является стрессором (см. модель Карасека (Karasek, 1989)).

Снижение удовлетворенности работой и истощение являются важными медиаторами в отношении стресса и болезни. Удовлетворенность работой рассматривается как позитивное эмоциональное состояние, которое есть результат позитивно оцениваемых условий работы - отношений с коллегами и руководителями, содержания работы, материального и технического обеспечения, психологического климата и характера управления, продвижения по службе и оплаты труда. Если что-либо из перечисленного перестает удовлетворять - и как следствие возникает дисбаланс между тем, что имеется, и желаемым - удовлетворенность работой снижается. Поскольку степень неудовлетворенности во многом зависит от субъективных оценок, то человек может повести себя в этой ситуации по-разному: дать

пеструктивную реакцию типа агрессии или искать конструктивные пути решения проблемы типа коррекции нереалистичных ожиданий, поиска социальной поддержки и др.

Истощение характеризуется особым эмоциональным состоянием, особенностями которого являются эмоциональная опустошенность, деперсонализация и ограниченные способности к достижению. Часто истощение появляется у людей, которые длительное время работают в социальной сфере, например, медсестер и учителей. Важной причиной возникновения такого состояния служит наличие крайне идеалистического представления об этой работе. Когда оно вступает в противоречие с реальностью, в человеке происходит эмоциональная борьба, приводящая к снижению самооценки и развитию неуверенности в

себе.

Наконец, следует упомянуть, что проведено множество исследований, показывающих связь хронического стресса с определенным типом заболевания. Наиболее значительный материал накоплен в отношении таких болезней, как сердечно-сосудистая недостаточность, снижение иммунитета, желудочно-ки-шечные и респираторные заболевания (см. Everly, 1989). Заметим, однако, что подобные исследования часто методически не вполне корректны. Требуются лонгитюдные и физиологически фундированные исследования, чтобы получить реальную картину связи стресса и болезни. Тем не менее очевиден тот факт, что хронический стресс, истощая человеческие ресурсы, делает организм все более и более уязвимым, что ведет к серьезным заболеваниям.

Управление стрессом

С психологической точки зрения стресс является в большой степени индивидуальным феноменом. Однако, как было показано, его последствия влияют на поведение человека в рабочей обстановке, на продуктивность организации в целом и ее психологический климат. Менеджерам предприятий и руководителям высокого уровня необходимо понимать важность психологической работы по управлению стрессом. Такая работа может быть определена как «...любая программа активных действий, сосре-

доточенных на сокращении числа существующих производственных стрессоров или помогающих работникам свести к минимуму негативные последствия этих стрессоров» (Ivancevich etal.,1990).

Личность и ситуация взаимозависимы. Невозможно изменить человека, не влияя на ситуацию. Например, проведение с работниками тренинга по повышению уверенности в себе может иметь огромное влияние на рабочую ситуацию. Работник, выражая в ходе тренинга свои ожидания и конструктивную критику, меняет социальный климат на рабочем месте и коммуникативное поведение своего руководителя и, возможно, вносит определенный вклад в изменение организации. Таким образом, вмешательство в стрессовую ситуацию может иметь огромный отзвук на разных уровнях всей организационной структуры. Развитие персонала часто связано с развитием всей организации.

Конечная цель такого рода вмешательств двоякая: изменение ситуации (уменьшение числа стрессоров или их интенсивности) и изменение личности (изменение когнитивных оценок ситуации или личностных стратегий поведения).

Изменение стрессогенности рабочей ситуации требует понимания отношений между индивидуальными и организационными условиями. При этом необходимо проанализировать дизайн рабочего места и его эргономичность, уровень требуемых навыков, степень безопасности работы. Важное место занимает система подбора кадров, стиль управления и др.        .

Работа с когнитивными оценками ситуации у индивида требует понимания индивидуального восприятия, структуры установок и их изменение. Тем самым в центре этого подхода находится личность со своими ценностями, намерениями, эмоциями и потенциалом действия. Существенным моментом при этом становится понимание индивидуальных различий.

Изменение стратегии преодоления стресса предполагает главным образом модификацию демонстрируемого (открытого) поведения человека. Этот подход требует применения различных техник модификации поведения, а также специфических методов переноса навыков, полученных в ходе тренинга, на рабочую ситуацию. Существует несколько возможностей в этом

МОДЕЛЬ УПРАВЛЕНИЯ СТРЕССОМ

ДИАГНОЗ -_-----------:----------

г-          ) Выявление требовании и возможностей

В каких ситуациях возникает стресс?

I

ВОЗДЕЙСТВИЕ \

Разработка и применение обучающей программы

Как уменьшить стресс?

КОНТРОЛЬ

Измерение и оценка эффективности обучающей программы

Касается ли эта эффективность

- индивида

- работы

- организации

Рис. 8.3

направлении - применение метода последовательного обучения, использование методических программ, периодическое повторение тренинга, работа в кружках мастерства. Таким образом возможно определять степень уменьшения стресса и изменять ситуацию, если уменьшение не возникло.

Концептуализация конкретных программ воздействия на стресс должна ориентироваться как на теорию, так и на практику. Теория и практика не исключают одна другую. Более того, конкретные методы изменения производственных ситуаций не могут быть применены без фундаментальных знаний, например, о рабочем месте. Как показано на рис. 8.3, вначале этого процесса должна присутствовать фаза диагностики, а в конце - фаза управления.

Любое воздействие должно учитывать не только специфические условия рабочего места, но и индивидуальные оценки, рациональные или иррациональные убеждения, эмоциональные статус работающего человека. При этом обязательна эмпирическая оценка конкретных требований и условий в конкретных ситуациях. Организационная психология предлагает множество ценных инструментов для такого диагностического анализа (например, опросник удовлетворенности работой, техника критического случая, подробнее см. Шулер (Schuler), 1993).

Заключительная тема для обсуждения в этом контексте касается оценки и контроля того эффекта, который имеет проводимый тренинг. Существует ли что-нибудь, поддающееся измерению, на уровне индивида, рабочего места или организации в целом? В организационной психологии эта тема долгое время замалчивалась. Проведено лишь малое число систематических исследований этой проблемы, большинство из которых было сфокусировано на кратковременных индивидуальных улучшениях (анализ физиологических параметров, психосоматических жалоб, эмоционального состояния). Причины такого положения очевидны - достаточно сложно провести систематическую и всестороннюю оценку на предприятии. Иногда невозможно, в силу экономических или политических причин, выбрать участников тренинга, организовать контрольную группу или наблюдение за работником на его рабочем месте в лонгитюдном исследовании. Особенно сложным оказывается контроль и измерение организационных изменений как следствия тренинга по управлению стрессом. Однако личный опыт автора показывает, что длительные наблюдения за людьми на рабочих местах, беседы с ними и с руководящим звеном, а также использование ряда экономических показателей может дать много ценных данных, которые являются основой для адекватного оценивания.

Обоюдная заинтересованность работников и организации в предупреждении стресса в процессе труда

Как было показано, именно хронический стресс - через ряд последовательных стадий - ведет к нежелательным последствиям типа чувства неудовлетворенности, потери мотивации, истощения, появления психосоматических жалоб и более серьезных заболеваний. Следовательно, необходимо избегать хронического стресса. Это - предмет основной заботы как самого работника, так и учреждения, которое должно организовать рабочие места таким образом, чтобы хронические стрессы не возникали, а также предлагать работникам различные программы тренинга для корректировки их переживаний и поведения. Для организации стресс нежелателен сам по себе, а применение специальных техник уменьшения стресса выигрышно и для работников, и для организации. Работники и организация не могут более рассматриваться как находящиеся в оппозиции друг к Другу, в современных организациях применяемые программы по стрессу это учитывают. Таким образом, избегание хронических стрессов - дело обеих сторон, т. к. что плохо для работника, то плохо и для организации в целом.

Л. Пельцман

СТРЕССОВЫЕ СОСТОЯНИЯ У ЛЮДЕЙ. ПОТЕРЯВШИХ РАБОТУ

...Работая в этой области, я придаю особое значение проблеме безработицы, поскольку она вызывает множество тяжелых переживаний, стрессовые состояния. Мы изучали эту проблему, используя преимущественно метод интервьюирования. Проведено обследование широкого круга людей, потерявших работу или находящихся под угрозой ее потери, которые связаны с предприятиями области Каринтиа.

Выделено несколько фаз развития специфических стрессовых состояний.

Фаза 1 - состояние неопределенности и шока. Это тяжелое субъективное переживание, причем страх и эмоции выступают как факторы риска, при которых человек подвержен другим неприятностям: болезням, несчастным случаям. Следует отметить при этом, что наиболее сильным патогенным фактором является не только сама потеря работы, но и длящаяся угроза того, что это произойдет. В данном случае предвидение этого неприятного события и та или иная подготовка несколько облегчают положение.

Фаза 2 - наступление субъективного облегчения и конструктивное приспособление к ситуации. Эта фаза длится 3-4 месяца после потери работы. Но уже в первые недели без работы многие люди начинают испытывать облегчение и даже радость из-за наличия свободного времени. Появляется удовлетворение жизнью. Некоторые отмечают улучшение состояния здоровья. Начинаются активные поиски нового места работы.

Однако в некоторых случаях стрессовые состояния оказываются стойкими и не поддаются устранению. Человек начинает преувеличивать опасность своего положения и тогда уже не воспринимает его как отдых.

Фаза 3 - утяжеление состояния. Оно наступает обычно после б месяцев отсутствия работы. Обнаруживаются деструктивные изменения, когда вопрос касается здоровья, психики, финансов, социального положения человека. Наблюдаются дефицит активного поведения, разрушение жизненных привычек, интересов, целей. Подрываются силы противостояния неприятностям. Особенно велики деструктивные изменения при длительной безработице, когда человек не имеет хотя бы небольшого заработка на временной, сезонной или черной работе. Не менее неприятны для человека колебания, связанные с появлением надежды найти работу и потерей этой надежны. Они могут вести к прекращению поисков.

Фаза 4 - беспомощность и примирение со сложившейся ситуацией. Это тяжелое психологическое состояние наблюдается даже при отсутствии материальных трудностей и в том случае, когда человек удовлетворен пособием по безработице. Состояние апатии возрастает с каждым месяцем. Отсутствие даже минимальных успехов в поиске работы ведет к потере надежды. Человек прекращает попытки изменить положение и привыкает к состоянию бездеятельности. Порой люди боятся найти работу. Социальные службы общества не предпринимают усилий для того, чтобы помочь человеку трудоустроиться. Задача психолога состоит в том, чтобы выяснить реальные нужды людей, понять их состояние и создать условия, соответствующие их внутренним потребностям.

Трудные экономические условия общества отражаются не Только на психике человека, но и на состоянии его здоровья.

Рис. 8.4. Средняя длительность болезни людей разных категорий

Ось абсцисс - испытуемые: а - работающие; б - люди, находящиеся под угрозой потери работы; в - потерявшие работу; осьор-динат - среднее число дней болезни. Темный столбик - реакции (глаз, кожи и др.) на инфекции. Светлый столбик - хронические болезни (ревматизм, язва желудка). Сетчатый столбик - несчастные случаи на работе и вне ее. Косой штрих-обычные болезни (атеросклероз,диабет).

В 1982г. я исследовала заболеваемость, а также частоту несчастных случаев у служащих завода металлических изделий перед закрытием завода. Полученные данные свидетельствовали о чрезвычайно большом возрастании числа несчастных случаев, происшедших на работе и вне ее, об обострении хронических и простудных болезней в период угрозы увольнения. Эти явления в меньшей степени характерны для людей, уже лишившихся работы (рис. 8.4). Полученные факты говорят об общей Депрессивности у людей, теряющих или потерявших работу. Обратим внимание на то, что ситуация ожидания неприятного события для человека тяжелее, чем само это событие.

В исследовании Г. Селье (1956) показано, что непредсказуеиые и неуправляемые события более опасны, чем предсказуемое и управляемые. Это же мы отметили и у нашего контингента. Когда люди считают, что они могут справиться с неприятностью, их самообладание нейтрализует действие стрессора. Такое же позитивное действие оказывает возможность обратиться за поддержкой. Отрицательный результат неуправляемых событий особенно ощутим. Когда люди понимают, как протекают события, могут повлиять на них или хотя бы оградить себя от неприятностей, вероятность стресса значительно снижается. Этот факт подтверждается и биохимическими данными.

В большинстве исследований отмечаются негативные характеристики стресса, тем самым как бы ставится знак равенства между стрессом и тяжелыми переживаниями. Необходимо, однако, обратить внимание на его положительное значение в жизни человека. Сколько-нибудь крупные достижения вряд ли могут осуществиться без стресса. Решение любой проблемы требует напряжения сил, физического или умственного усилия, что в той или иной мере вызывает стресс. При этом люди порой неожиданно открывают в себе новые возможности. Аналогичная картина наблюдается в ситуации безработицы, что отражено во второй стадии развития стрессового состояния.

При исследовании стресса, происхождение которого имеет экономическую основу, особенно важно сконцентрироваться на способах его преодоления, найти специфические пути управления им. Некоторые специалисты считают, что эффективным антистрессом может быть только сильная социальная поддержка, которая существенно смягчает негативные последствия стресса. Это, конечно, правильно. Однако нередко люди, попав в трудную ситуацию, избегают тех, кто им может помочь. Они замыкаются, предпочитают справляться со сложностями сами.

Для преодоления трудной ситуации при безработице имеют значение многие обстоятельства жизни человека. Так, служащие с постоянным жалованием больше страдают от потери работы, чем те, кто работает сдельно. Служащим труднее найти другую работу. Для них безработица может стать не временной Трудностью, а личной катастрофой, которую они не преодолеют, может быть, и годы.

Полученные нами данные показывают, что не каждый вид отсутствия работы сопровождается финансовым крахом и психологической травмой. Многие сезонные рабочие удовлетворены жизнью на пособие по безработице. Вынужденный перерыв в работе они используют для отдыха. Первые три месяца, пока сохраняется надежда трудоустроиться, безработные удовлетворены жизнью. Только те, кто не работал больше года, не мог избежать стресса. Однако в 40-45 лет эта надежда становится практически нереальной.

Было бы напрасно думать, что экономические, культурные и экологические условия являются надежными показателями благополучия общества. Психологи давно отмечали, что объективно хорошие условия жизни не обеспечивают удовлетворенности населения. Нет и прямой зависимости между внешними условиями жизни и ее психологическим качеством. Также не существует надежных статистических показателей состояния психологического здоровья общества. Однако можно назвать важные показатели психосоциальной патологии: алкоголизм, самоубийства, разводы, преступления. Эти явления - как причина, так и следствие социального стресса.

М. М. Решетников, Ю. А. Баранов, А. 77. Мухин, С. В. Чермянин

ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОСТОЯНИЯ, ПОВЕДЕНИЯ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОСТРАДАВШИХ В ОЧАГЕ СТИХИЙНОГО БЕДСТВИЯ

В целях изучения особенностей поведения, психофизических реакций, состояния и работоспособности людей, подвергшихся воздействию стихийного фактора большой разрушительной силы (землетрясение до 10 баллов по шкале Рихтера) в периоде 12 по 22 декабря 1988 г. в городе Ленинакане, нами проведено обследование 70 мужчин в возрасте от 19 до 35 лет. Все обследованные на момент землетрясения были соматически здоровы и в процессе стихийного бедствия не получили каких-либо травм.

...Для полноты характеристики степени воздействия комплекса экстремальных - прежде всего психоэмоциональных - факторов на обследованную категорию пострадавших следует отметить, что часть 9-этажных зданий, устоявших после первых толчков, с выбежавшими на балконы и террасы жителями (преимущественно женщинами и детьми) рушилась у них на глазах. Реакция оцепенения («ступора») длилась около 15 мин, по истечение которых, слыша крики и стоны из-под развалин и побуждаемые лидерами, все, кто мог, приступали к спасательным работам, направленным в первую очередь на поиск собственных семей (уже независимо от призывов и действий формальных и неформальных лидеров). В то же время большинство обследованных указывают на важность фактора внешнего побуждения при выходе из состояния оцепенения. В первые сутки продолжительность спасательных работ составляла до 18-20 ч.

В динамике состояния подвергшихся воздействию стихийного бедствия лиц, по предварительным данным, можно выделить четыре последовательные фазы, или стадии.

1. «Острый эмоциональный шок». Развивается вслед за состоянием оцепенения и длится от 3 до 5 ч; характеризуется общим психическим напряжением, предельной мобилизацией психофизиологических резервов, обострением восприятия и увеличением скорости мыслительных процессов, проявлениями безрассудной смелости (особенно при спасении близких) при одновременном снижении критической оценки ситуации, но сохранении способности к целесообразной деятельности. В эмоциональном состоянии в этот период преобладало чувство отчаяния, сопровождавшееся ощущениями головокружения и головной боли, сердцебиением, сухостью во рту, жаждой и затрудненным дыханием. До 30% обследованных при субъективной оценке ухудшения состояния одновременно отмечают увеличение работоспособности в 1,5-2 раза и более. В качестве примера можно привести случай с обследованным Р., который, обнаружив жену и дочь на крыше 9-этажного дома (лестничные пролеты нижних этажей были разрушены), используя металлическую ограду клумбы и веревку, в течение часа смог взобраться на крышу и спасти семью.

2. «Психофизиологическая демобилизация». Длительность по трех суток. Для абсолютного большинства обследуемых наступление этой стадии связано с первыми контактами с теми, кто получил травмы, и с телами погибших, с пониманием масштабов трагедии («стресс осознания»). Характеризуется наиболее существенным ухудшением самочувствия и психоэмоционального состояния с преобладанием чувства растерянности, панических реакций (нередко - иррациональной направленности), понижением моральной нормативности поведения, снижением уровня эффективности деятельности и мотивации к ней, депрессивными тенденциями, некоторыми изменениями функций внимания и памяти (как правило, обследованные не могли достаточно четко вспомнить, что они делали в эти дни). Большинство опрошенных жаловались в этой фазе на тошноту, «тяжесть» в голове, неприятные ощущения со стороны желудочно-кишечного тракта, снижение (даже отсутствие) аппетита. К этому же периоду относятся первые отказы от выполнения спасательных и «расчистных» работ (особенно связанных с извлечением тел погибших), значительное увеличение количества ошибочных действий при управлении транспортом и специальной техникой, вплоть до создания аварийных ситуаций.

3. «Стадия разрешения» - 3-12 суток после землетрясения. По данным субъективной оценки, постепенно стабилизируется настроение и самочувствие. Однако по результатам наблюдений у абсолютного большинства обследованных сохраняются пониженный эмоциональный фон, ограничение контактов с окружающими, гипомимия (маскообразностьлица), снижение интонационной окраски речи, замедленность движений. К концу этого периода появляется желание «выговорится», реализуемое избирательно, направленное преимущественно на лиц, которые не были очевидцами стихийного бедствия, и сопровождающееся некоторой ажитацией. Одновременно появляются сны, отсутствовавшие в двух предшествующих фазах, в том числе с тревожными и кошмарными сновидениями, в различных вариантах трансформирующих впечатления трагических событий. Например: «Снилась драка и перестрелка с покойниками, и не только погибшими здесь, но и с теми, которые умерли раньше».

На фоне субъективных признаков некоторого улучшения состояния объективно отмечалось дальнейшее снижение физиологических резервов(по типу гиперактивации).

...Прогрессивно нарастали переутомления. Средние показатели физической силы и работоспособности (в сравнении с нормативными данными для исследованной возрастной группы) снизились на 30%, а по показателю кистевой динамометрии - на 50% (в ряде случаев-до 10-20 кг). В среднем на 30% уменьшилась умственная работоспособность, появились признаки синдрома пирамидной межполушарной асимметрии.

4. «Стадия восстановления». Началась с 12-го дня после землетрясения и наиболее отчетливо в исследованный период проявлялась в поведенческих реакциях: активизировалось межличностное общение, начала нормализоваться эмоциональная окраска речи и мимических реакций, впервые после землетрясения были отмечены шутки, вызывавшие эмоциональный отклик у окружающих, восстанавливались сновидения у большинства обследованных. В состоянии физиологической сферы позитивной динамики и в этой фазе выявлено не было.

М. М. Решетников, Ю. А. Баранов, А. П. Мухин, С. В. Чермянин

УФИМСКАЯ КАТАСТРОФА:

ОСОБЕННОСТИ СОСТОЯНИЯ, ПОВЕДЕНИЯ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЛЮДЕЙ

В периоде 5 по 13 июня 1989 г. авторами проведено социально-психологическое изучение и психофизиологическое обследование пострадавших в результате взрыва газа большой разрушительной силы и железнодорожной катастрофы двух пассажирских поездов, а также лиц, участвующих в аварийно-спасательных работах.

Цели экспедиции - оказание психологической и психотерапевтической помощи пострадавшим и тем, кто принимал участие в аварийно-спасательных работах, осуществление психофармакологической коррекции, изучение особенностей психофизиологического состояния,поведения и деятельности людей при массовых Ожеговых поражениях в результате объемного взрыва, эквивалентного заряду в 300-800 т тротила.

...При оценке психического статуса пострадавших (71 чел.) слегкой (33%) и средней (67%) степенями тяжести состояния, находившихся на лечении в клиниках города и Ожоговом центре, установлено, что те или иные изменения в психической сфере обнаруживаются у 100%. Среди наблюдаемых психопатологических синдромов преобладали астенодепрессивные состояния и психогенный ступор.

...Ретроспективное изучение обстоятельств катастрофы показало, что в момент взрыва абсолютное большинство пострадавших спали (местное время 01 ч 14 мин). Сразу после взрыва и мгновенно последовавшего воспламенения вагонов поведенческие реакции имели преимущественно витальную направленность, обусловленную инстинктом самосохранения. В последующем у спасшихся из числа лиц, следовавших в дороге вместе с родственниками (в случаях гибели последних), достаточно часто наблюдалось формирование «комплекса вины», сопровождавшегося выраженной психопатологической симптоматикой, вплоть до бредово-галлюцинаторных состояний. При многократном повторном воспроизведении событий (на 4,6, 8-е сутки после катастрофы) рассказы этих пострадавших все более дополнялись, бесспорно, привнесенными «воспоминаниями» о попытках оказать помощь близким (бессознательная реализация механизмов психологической защиты). В процессе психотерапевтических бесед такие пострадавшие чрезвычайно внимательно следили за мимикой и речью врача, вероятно, ожидая явного или скрытого осуждения. Установить контакт с этой 1'руппой больных (в отличие от большинства других) было достаточно легко. Отмечался выраженный настрой на длительные и повторные беседы (психологический феномен «отторжения воспоминаний», реализуемый посредством их вербализации). Получение искренних, без излишней фиксации, заверений врача, что в данной ситуации они сделали все, что могли, демонстрация полного доверия к практически ежедневно дополняемым рассказам о происшедшем способствовали существенному ! улучшению состояния пациентов и купировали психопатологические нарушения, в том числе бредовые симптомы, в отдельных случаях сменяемые ситуационной эйфорией (реакция на «снятие чувства вины»),                                   

...Весьма характерной являлась психогенная анестезия в течение первых 10-15 мин после взрыва получения травм и ожогов при сохранении ясного сознания и способности к рациональной деятельности практически у 100% обследованных. У лице повышенным чувством ответственности (например, у должностных лиц поездной бригады) длительность психогенной анестезии в отдельных случаях достигала 15 мин (даже при обшей площади ожоговых поражений II-IIIa степени до 40% поверхности тела). Одновременно отмечалась значительная мобилизация (сверхмобилизация) психофизиологических резервов и физических сил: некоторые пострадавшие выбирались из перевернувшихся на бок вагонов с заклинившимися выходами из купе, в прямом смысле раздирая руками перегородки крыши.

...Сразу после того, как пострадавшие покинули горящие вагоны, они организовались в небольшие (до 10-15 чел.) группы, в последующем действовавшие достаточно «автономно». В каждой группе выделялся свой лидер и реализовывались социальные феномены поддержки и помощи. При этом сознание отдельных членов таких групп «замыкалось» лишь на ближайшем окружении (своеобразное тоннельное состояние сознания). Какие-либо воспоминания о других группах являлись чрезвычайно размытыми. Характерно также значительное торможение воспоминаний о событиях от момента образования группы и выхода из очага пожара до встречи со спасательными и врачебными бригадами. Этот период (около двух часов) практически не воспроизводился в рассказах пострадавших или упоминался ими воспринимаемым как «в тумане». Примерно в 70% случаев образовавшиеся группы первоначально старались «укрыться» в лесу, но из-за того, что огонь перекинулся и сюда, вынуждены были вернуться к железнодорожному полотну. Отдельными лицами высказывалось мнение о возможности применения ядерного оружия. Однако большая часть пострадавших осознавала связь взрыва с утечкой газа, запах которого ощущался в вагонах до катастрофы. Опасаясь повторных взрывов, первоначально абсолютное большинство пострадавших старались как можно быстрее покинуть место катастрофы. Понимание того, что помощь придет именно в этот район, относится к более позднему периоду времени.

В беседах с пациентами полностью отсутствовали (или во всяком случае не вербализовались) воспоминания о трупах и останках погибших, словно их и не было на месте катастрофы. Редко упоминалось и о перенесенной боли. Гораздо чаще говорилось об ознобе. Во всех случаях до прибытия спасательных и врачебных бригад отмечалось существенное изменение восприятия временных интервалов («казалось, что время вообще остановилось»). Нужно отметить, что в отдельных случаях наблюдались попытки зализывания полученных ожогов (например, на руках). Это интерпретировалось нами как регрессия поведенческих реакций. Данный феномен отмечался преимущественно у лиц примитивного склада и в последующем приводил к значительным осложнениям, обусловленным протеолитическим действием слюны и дополнительным вторичным инфицированием.

В первые дни пребывания в клиниках пострадавшие не отмечали каких-либо сновидений. Восстановление сновидений относилось преимущественно к 5-му дню после катастрофы. Характерно, что чем меньше была тяжесть поражения, тем раньше и ярче проявлялась психопатологическая симптоматика в состоянии бодрствования, особенно при поражениях лица, рук и ног. Это позволяет высказать предположение о наличии конкурентных отношений между тяжестью соматических и психических нарушений в остром периоде после сочетанной (психической и физической) травмы. Как это ни странно, но до прибытия нашей группы понятие «психическая травма» при оказании помощи пострадавшим не употреблялось.

...Обследование членов аварийно-спасательных команд показало, что наиболее существенные изменения наблюдались в их психическом состоянии. 98 % обследованных отметили, что чспытали «страх и ужас от увиденного», 62 % указали на чувство растерянности, слабость в конечностях. В 20 % случаевча, что в данной ситуации они сделали все, что могли, демонстрация полного доверия к практически ежедневно дополняемым  рассказам о происшедшем способствовали существенному улучшению состояния пациентов и купировали психопатологические нарушения, в том числе бредовые симптомы, в отдельных случаях сменяемые ситуационной эйфорией (реакция на «снятие чувства вины»),

...Весьма характерной являлась психогенная анестезия в течение первых 10-15 мин после взрыва получения травм и ожогов при сохранении ясного сознания и способности к рациональной деятельности практически у 100% обследованных. У лице повышенным чувством ответственности (например, у должностных лиц поездной бригады) длительность психогенной анестезии в отдельных случаях достигала 15 мин (даже при обшей площади Ожеговых поражений II-IIIa степени до 40% поверхности тела). Одновременно отмечалась значительная мобилизация (сверхмобилизация) психофизиологических резервов и физических сил: некоторые пострадавшие выбирались из перевернувшихся на бок вагонов с заклинившимися выходами из купе, в прямом смысле раздирая руками перегородки крыши.

...Сразу после того, как пострадавшие покинули горящие ва-:

гоны, они организовались в небольшие (до 10-15 чел.) группы,;

в последующем действовавшие достаточно «автономно». В каждой группе выделялся свой лидер и реализовывались социальные феномены поддержки и помощи. При этом сознание отдельных членов таких групп «замыкалось» лишь на ближайшем' окружении (своеобразное тоннельное состояние сознания). Какие-либо воспоминания о других группах являлись чрезвычайно размытыми. Характерно также значительное торможение воспоминаний о событиях от момента образования группы и выхода из очага пожара до встречи со спасательными и врачебными бригадами. Этот период (около двух часов) практически не воспроизводился в рассказах пострадавших или упоминался ими воспринимаемым как «в тумане». Примерно в 70% случаев образовавшиеся группы первоначально старались «укрыться» в лесу, но из-за того, что огонь перекинулся и сюда, вынуждены были вернуться к железнодорожному полотну. Отдельными лицами высказывалось мнение о возможности применения ядерого оружия. Однако большая часть пострадавших осознавала вязь взрыва с утечкой газа, запах которого ощущался в вагонах до катастрофы. Опасаясь повторных взрывов, первоначально абсолютное большинство пострадавших старались как можно быстрее покинуть место катастрофы. Понимание того, что помощь придет именно в этот район, относится к более позднему периоду времени.

В беседах с пациентами полностью отсутствовали (или во всяком случае не вербализовались) воспоминания о трупах и останках погибших, словно их и не было на месте катастрофы. Редко упоминалось и о перенесенной боли. Гораздо чаще говорилось об ознобе. Во всех случаях до прибытия спасательных и врачебных бригад отмечалось существенное изменение восприятия временных интервалов («казалось, что время вообще остановилось»). Нужно отметить, что в отдельных случаях наблюдались попытки зализывания полученных ожогов (например, на руках). Это интерпретировалось нами как регрессия поведенческих реакций. Данный феномен отмечался преимущественно у лиц примитивного склада и в последующем приводил к значительным осложнениям, обусловленным протеолитическим действием слюны и дополнительным вторичным инфицированном.

В первые дни пребывания в клиниках пострадавшие не отмечали каких-либо сновидений. Восстановление сновидений относилось преимущественно к 5-му дню после катастрофы. Характерно, что чем меньше была тяжесть поражения, тем раньше и ярче проявлялась психопатологическая симптоматика в состоянии бодрствования, особенно при поражениях лица, рук и ног. Это позволяет высказать предположение о наличии конкурентных отношений между тяжестью соматических и психических нарушений в остром периоде после сочетанной (психической и физической) травмы. Как это ни странно, но до прибытия нашей группы понятие «психическая травма» при оказании помощи пострадавшим не употреблялось.

...Обследование членов аварийно-спасательных команд показало, что наиболее существенные изменения наблюдались в чх психическом состоянии. 98 % обследованных отметили, что испытали «страх и ужас от увиденного», 62 % указали на чуВ-^во растерянности, слабость в конечностях. В 20 % случаев собственное состояние по прибытие на место катастрофы характеризовалось как предобморочное. Все 100 % опрошенных, ретроспективно оценивая свое самочувствие в период аварийно-спасательных работ, отмечали многочисленные соматические жалобы, сохранявшиеся и во время отдыха, в частности такие, как головокружение, головная боль, боли в области желудка тошнота, рвота, расстройство стула. 54 % обследованных в по следующие дни жаловались на нарушения сна (трудности засыпания, сонливость днем и бессонница ночью, прерывистый сон, сопровождавшийся кошмарными сновидениями), повышенную раздражительность и подавленное настроение. У 10 % обследованных установлено наличие умеренно выраженных гипертензивных реакций и тахикардии; в 22 % случаев отмечалось снижение показателей кистевой динамометрии на 25-30 % (по сравнению с нормативными для этой возрастной группы данными). Ориентировочная оценка снижения уровня работоспособности в первые часы после прибытия на место катастрофы составляла около 50 %. Приводим рассказ одного из участников аварийно-спасательных работ.

...Офицер Р.: «Когда прибыли на место катастрофы, то первое, что увидели, - это искореженные поезда. На вагонах живого места не было. Они были какого-то грязно-красного цвета. Многие вообще ни на что не похожи, так - груда металла; Никогда такого раньше не видел. Даже сердце застучало. Пошли с группой офицеров смотреть - что там на месте. Первое, что бросилось в глаза, - трупы обгоревших. Мы прямо оцепенели. Такого даже представить себе нельзя. Никогда мы не видели трупов, на которых полностью сгорела одежда, сгорели волосы, другие части тела, такие, например, как уши, нос, губы... Невозможно себе этого представить. Многие трупы были перекорежены, как вагоны, без кожи, просто обгорелое мясо на костях. Трудно было отвести взгляд... Когда получили команду сносить трупы поближе к месту погрузки, не каждый мог решиться на эту работу... И вот мы начали их собирать... С первого раза многие даже не могли взяться... Непонятно было - что это? - руки или ноги, а иногда торчал просто кусок кости с мясом, такого обгорелого. Очень трудно было взяться, почувствовать в руках части человеческого тела... Особенно тяжело было смотреть на трупы детей... Одного мне самому пришлось выносить. Маленького совсем грудного ребенка, примерно трех-четырех месяцев. Было очень трудно все это воспринять. Я до этого мертвых детей никогда не видел. А у самого - трое. Младший примерно того же возраста... У меня даже руки затряслись. Но вроде неловко звать кого-то на помощь. Пришлось самому вытаскивать его из-под вагона, брать на руки, нести. Тяжело, даже не то слово... Там идти-то всего... Несколько раз останавливался. Приходилось класть его на землю, завернутого в тряпку какую-то, какая под руку попалась. Очень трудно было. И не только морально, физически трудно было. Как ослабел вдруг. Хорошо, тут ребята подошли, положили его на носилки, укрыли

и унесли...»

 Фрагменты из книги «Стресс без дистресса*. М., 1979. С. 25-65. 

Фрагменты из книги Л. А. Китаев-Смык «Психология стресса». М., 1983. С. 230-234.