Лобзин В.С., Решетников М.М.

Аутогенная тренировка

Предисловие

Введение

Глава 1. Теоретические и практические основы аутогенной тренировки

Основные источники аутогенной тренировки

Самовнушение

Индийская система хатха-йога и раджа-йога

Гипноз

Активная регуляция мышечного тонуса

Рациональная психотерапия

Аутогенная тренировка и сходные с ней методы

Глава 2. Обоснование метода и частных приемов аутогенной тренировки

Нейрофизиологические и нейропсихологические механизмы саморегуляции

Осознаваемая и неосознаваемая психическая активность

Теория установки и ее клинико-психологические аспекты

Межполушарная асимметрия

Учение об общем адаптационном синдроме

Феномен психологической защиты

Нейрофизиологические эффекты тренированной мышечной релаксации

Нейропсихологические эффекты комплекса упражнений аутогенной тренировки

Глава 3. Клинические варианты аутогенной тренировки

Аутогенная тренировка первой ступени (ат-!)

Аутогенная тренировка высших ступеней

Глава 4. Применение аутогенной тренировки у здоровых людей

Аутогенная тренировка в спортивной практике

Профессионально-прикладное применение аутогенной тренировки

Глава 5. Обучающий курс аутогенной тренировки

Комплектование групп для гетерогенных тренировок

Индивидуальное применение аутогенной тренировки

Методика и техника групповых занятий

Цвет и сенсорная репродукция

Сочетание аутогенной тренировки с музыкотерапией

Глава 6. Специальные упражнения и методы на основе аутогенной тренировки

Аутогенное состояние

Методы индивидуальной психогигиены и психокоррекции

Некоторые узкоспециализированные приемы

Глава 7. Применение аутогенной тренировки в клинической практике

Пограничные состояния и неврозы

Психопатии

Токсикомании

Аутогенная тренировка при соматических заболеваниях

Аутогенная тренировка и биологическая обратная связь

Заключение

предисловие

Первая отечественная монография по аутогенной тренировке (1973), написанная А. Г. Пановым, Г. С. Беляевым, В. С. Лобзиным, И. А. Копыловой, быстро разошлась и в настоящее время стала библио­графической редкостью. Вышедшая в 1977 г. книга «Психогигиеническая саморегуляция» (Г. С. Беляев, В. С. Лобзин, И. А. Копылова) встретила весьма по­ложительный прием не только у специалистов, но и у массового советского и зарубежного читателя. Вто­рое, дополненное, издание монографии («Теория и практика аутогенной тренировки», 1980, под ред. В. С. Лобзина) получило высокую оценку медицин­ской общественности, в короткий срок также стало би­блиографической редкостью и, как отмечалось в ряде рецензий, даже не все специалисты, применяющие этот метод, смогли приобрести книгу.

Продолжают поступать многочисленные просьбы о переиздании книги. При этом большей частью отме­чается необходимость создания фундаментального ру­ководства, подробно, с современных научно-методиче­ских позиций, освещающего как теоретические ас­пекты медицинского (гигиенического, профилактиче­ского и терапевтического), так и прикладного приме­нения методики и техники аутогенной тренировки в ее различных модификациях. Такого же рода пожелания' исходят от врачей, слушавших наши лекции по этим вопросам в стенах Военно-медицинской академии, Ле­нинградского ГИДУВа им. С. М. Кирова и в других учреждениях. Это и побудило авторов к подготовке нового оригинального издания, которое, формально не являясь монографическим, могло бы стать спра­вочным руководством для значительной группы спе­циалистов: врачей, работающих в области практиче­ского здравоохранения; специалистов в области авиа­ционной, космической и спортивной медицины, промышленной психогигиены и профилактики профессио­нальных заболеваний, а также нейрофизиологов и медицинских психологов.

Обращение к такой широкой аудитории, естествен­но, налагает некоторые обязанности и ограничения, хорошо осознаваемые авторами.

Учитывая, что профессиональные нужды раз­личных специалистов, которым адресована книга, имеют определенные отличия, изложение построено таким образом, чтобы максимально облегчить работу читателя по усвоению тех или иных разделов руковод­ства. При этом авторы принимали во внимание соб­ственный, более чем 20-летний опыт преподавания ме­тодики аутогенной тренировки и* обучения больных и здоровых лиц, а также основанные на этом опыте данные об эффективности различных модификаций ау­тогенной тренировки, включая предложенные автора­ми. В первых 3 главах определяется значение и место аутогенной тренировки в современной психотерапии и психопрофилактике, излагаются современные взгляды на физиологические и психологические ос­новы и механизмы метода, а также современные мо­дификации аутогенной тренировки. В последующих главах, содержание которых более рассчитано на про­фессиональные интересы конкретных специалистов, из­лагаются методика обучающего курса и вопросы ле­чебного и прикладного применения метода. Настоя­щая книга ни в коей мере не повторяет и не заменяет тот материал, который содержится в трех наших пре­дыдущих монографиях. Скорее она дополняет и разви­вает проблему аутогенной тренировки на основе тео­ретических обобщений и практического опыта.

Авторы стремились к тому, чтобы предлагаемая книга была справочным руководством — источником сведений, позволяющим специалисту, обладающему общемедицинской или психологической подготовкой, освоить методику аутогенной тренировки и эффектив­но применять ее на практике. Если это стремление удалось реализовать, авторы будут считать свою зада­чу выполненной. Они также будут признательны за полезные критические замечания читателей.

В. С. Лобзин М. М. Решетников

ВВЕДЕНИЕ

На протяжении всей истории медицины, включая и новейшую, в мышлении пациентов и врачей укореня­лась мысль, что болезнь — это результат преиму­щественно внешних воздействий. Такой подход мало учитывал те внутренние факторы, которые опреде­ляют особенности психической, нервной и гумораль­ной регуляции, т. е. в широком смысле — реактивность организма. Но будущие успехи медицины, бесспорно, связаны не только с новыми препаратами и совершен­ной медицинской техникой. Они во многом зависят от нашего умения управлять внутренними регуляторны-ми и защитными процессами и механизмами. В этом отношении можно поддержать мнение В. П. Петленко (1983), что теория медицины будущего — это теория внутренних механизмов адаптивного реагирования и управления этими процессами.

В настоящее время уже не подлежит сомнению, что многие физиологические функции подвержены выра­женному психогенному влиянию. У одних людей это влияние больше, у других — меньше; выявлены неко­торые психологические корреляты, позволяющие пред­полагать наличие генетико-морфологических пред­посылок различных типов психофизиологической реак­тивности при определенной роли социального факто­ра. К сожалению, приходится признать, что меха­низмы психогенного влияния пока мало изучены и представления о них все еще в значительной степени гипотетичны.

В нейрофизиологии и нейропсихологии хорошо из­вестна реальность центрального, в том числе психи­ческого (сознательного), контроля периферической сенсорной информации. Однако внутренние, интимные нейропсихологические механизмы этого контроля и тончайшая регуляция функций в системе обратной связи по-прежнему являются проблемами, частично решенными в теоретическом плане, но мало исследо­ванными практически. Это в полной мере относится и к психотерапии, механизмы которой, как справедли­во отмечает L. Chertok (1982), в целом еще очень мало изучены. Аутогенная тренировка не составляет исклю­чения. Действительно, в настоящее время известны де­сятки методов психотерапии, более узок перечень установленных и предполагаемых факторов, обуслов­ливающих их лечебное действие, но сама сущность этого действия пока в значительной степени остается гипотетической, что создает существенные трудности, возникающие при сравнении различных форм и мето­дов психотерапии. С чем же связана в таком случае широкая и все возрастающая популярность аутоген­ной тренировки?

В ней привлекают, прежде всего, простота ле­чебных приемов, сочетающаяся во многих случаях с выраженной эффективностью психотерапевтического воздействия, способствующего нормализации высшей нервной деятельности и коррекции отклонений в нерв­но-эмоциональной и вегетативно-сосудистой сфере, во­влечение личности больного в процесс лечения и обу­чающий, тренирующий характер терапии. Все это выгодно отличает аутогенную тренировку от других методов психотерапии и делает метод доступным для широкого круга врачей. Однако было бы глубокой ошибкой путать понятия «простота» лечебных при­емов и «упрощенность». К сожалению, такое смеше­ние понятий и такое отношение к аутогенной трени­ровке иногда все же имеют место, приводя к вульгаризации и дискредитации метода. В от­дельных случаях методика аутогенной тренировки «упрощается» до аутосуггестии и даже ортодоксально­го куэизма, при этом часто уступая последнему в ис­кусности выполнения.

Достигаемые с помощью аутогенной тренировки саморегуляция эмоционально-вегетативных функций, оптимизация состояний покоя и активности, повыше­ние возможностей реализации психофизиологических резервов организма и личности позволяют использо­вать метод не только в клинической практике, но и в области авиационной и космической медицины, об­щей и военной педагогике, при подготовке спортсме­нов, обучении и профессиональной адаптации специа­листов операторского профиля, деятельность которых связана с воздействием экстремальных факторов труда и обитания, моделировании различных состояний че­ловека, в том числе — в сценическом актерском искус­стве, а также в ряде других профессий. В особый раз­дел медицины в настоящее время выделяются тесно связанные с аутогенной тренировкой проблемы биото­кового управления и адаптивного поведения. Однако основным является профилактическое, психогигиениче­ское и психотерапевтическое применение аутогенной тренировки. Общепринятое противопоставление «функционального» и «органического» весьма услов­но; различия между ними в значительной степени но­сят количественный характер, а стадии органических изменений, за исключением острых травматических повреждений, всегда предшествуют функциональные. Основное же отличие состоит в том, что на современ­ном этапе развития медицинской науки только стадия функциональных изменений может рассматриваться как полностью обратимая. Именно это обусловливает наблюдаемое в последние годы повышение интереса специалистов к методам донозологической функцио­нальной диагностики. Функциональная диагностика, в свою очередь, ставит проблему функциональной терапии.

Отношение к аутогенной тренировке, как к некоему незаконнорожденному отпрыску гипноза, еще не редкость. В связи с этим как общее, связывающее два этих метода психотерапевтического воздействия, так и то, что лежит в основе их глубоких отличий, будет подробно рассмотрено нами далее. Другое широко распространенное заблуждение отводит аутогенной тренировке роль успокаивающего средства, удел кото­рого — общий седативный эффект. По-видимому, бу­дет целесообразно отметить, что в настоящее время существует ряд модификаций и методов аутогенной тренировки, направленных на психофизиологическую активацию, стимулирующих нервно-эмоциональное напряжение в целях достижения оптимального, со­ответствующего той или иной деятельности, состоя­ния. При этом «залповая», кратковременная мобили­зация психофизиологических резервов организма мо­жет быть точно рассчитана во времени. Эта модифи­кация специальных упражнений аутогенной трениров­ки в настоящее время активно применяется в большом спорте, способствуя выдающимся достижениям спортсменов экстракласса, а также в некоторых других специальных видах деятельности человека.

Особое место аутогенной тренировки среди других методов психотерапии обусловливается также тем, что применяющий ее сам активно включается в психотера­певтическую работу при полном сохранении инициа­тивы и самоконтроля. Важно учесть и тот факт, что приобретенные навыки самовоздействия при периоди­ческих поддерживающих курсах сохраняются на про­тяжении всей жизни. Активный характер аутогенной тренировки выгодно отличает метод от гипнотерапии, при которой пациент выступает в качестве пассивного объекта воздействия, а лечебный эффект довольно часто сопровождается чувством зависимости от врача и необходимости повторных курсов.

Определяющим и базисным элементом аутогенной тренировки является тренированная мышечная релак­сация, на фоне которой реализуются специфические приемы аутодидактики и аутосуггестии. К сожалению, мы пока еще очень мало знаем о механизмах вербаль­ного ауто- и гетеровоздействия. Психиатрия, психоло­гия, нейропсихология и новая перспективная область науки — психолингвистика — пока не ответили на многочисленные вопросы в этом отношении.

Известно, что, по определению К. Маркса[1], «Язык есть непосредственная действительность мысли». В то же время некоторые современные исследования по­казывают, что законы функционирования языка и мы­шления несколько отличаются. По-видимому, следует признать, что не теряет своей актуальности другое из­вестное выражение К. Маркса: «Так же, как философы обособили мышление в самостоятельную силу, так должны были они обособить и язык в некое самостоя­тельное, особое царство» (там же, стр. 448). Психоте­рапия без языка вряд ли возможна, и новые системные исследования в этой области были бы полезными как в прикладном, так и в общенаучном смысле. Примене­ние аутогенной тренировки в клинической практике в последние годы неуклонно расширяется, особенно при терапии неврозов и пограничных состояний, в пе­риод реконвалесценции у астенизированных больных, в целях предоперационной подготовки, как психофи­зиологический метод в системе реабилитации больных и для терапии функциональных нарушений в ряде дру­гих случаев.

Успешность применения тех или иных методов ле­чения зависит от многих причин. При психотерапевти­ческом воздействии особое значение приобретают часто почему-то именуемые «неспецифическими» фак­торы межличностного взаимодействия врача и боль­ного. Умение расположить к себе пациента, человече­ская теплота, искреннее сочувствие и сопереживание входят в число, вне всякого сомнения, специфических факторов, от которых, наряду с безупречным владе­нием техникой лечебных приемов и умением творчески (индивидуально) применять их у конкретных больных, в первую очередь зависит терапевтический успех.

Любой из методов психотерапии всегда включает два компонента: интеллектуальный (пользуясь павлов­ской терминологией — второсигнальный), связанный с информационным воздействием слова, и эмоцио­нальный, содержанием которого является масса фак­торов, воспринимаемых первосигнально,—выражение лица, тембр и интонация голоса, характер и особенно­сти жестов. Уже младенцы воспринимают их глубо­кий, также информационный, смысл — отношение. Без возникновения специфической связи между врачом и пациентом, без эмпатии со стороны первого и сим­патии второго эффективность психотерапии, как пра­вило, весьма незначительна.

Многолетний клинический опыт и длительные наблюдения над здоровыми людьми позволяют с не­которой условностью выделить два основных типа ре­агирования на эмоционально значимые стимулы: пси­хосоматический, при котором «отреагирование» осу­ществляется преимущественно во внутренней сфере, и социальный, когда разрядка эмоциогенных ситуа­ций, как правило, направлена во вне. Первый тип бо­лее социально приемлем, но менее «удобен», так как часто сопровождается перенапряжением психофизио­логических процессов, обеспечивающих надежное функционирование регуляторных механизмов организ­ма и личности.

Тренировка этих механизмов, повышение возмож­ностей произвольного управления и коррекция возни­кающих отклонений составляют основную цель и сущ­ность психотерапевтических приемов и механизмов аутогенной тренировки.

Достаточно хорошо известно, что существенным коррелятом отрицательных эмоций является мышеч­ное напряжение. Известно также, что так называемые переходные состояния сознания связаны с релаксацией или сопровождаются ею. Используя механизмы обратной связи, о которых подробнее будет сказано ниже, аутогенная тренировка, базисным элементом ко­торой является мышечная релаксация, способствует снижению роли соматического компонента отрица­тельных эмоциональных переживаний. Путем специ­фического воздействия на интегративные корковые процессы она приводит к восстановлению внутреннего равновесия, а при длительном применении метода переводит регуляцию психических и соматических функций на качественно новый уровень, обеспечиваю­щий оптимальное и рациональное реагирование.

Адаптивный характер психотерапевтического воз­действия составляет наиболее существенное отличие аутогенной тренировки от других психотерапевтиче­ских приемов. В последние годы аутогенная трениров­ка с успехом применяется не только для терапии неврозов и неврозоподобных состояний, но и при сте­нокардии, психофизиологической реабилитации пост­инфарктных больных, вегетососудистых дистониях, начальных стадиях гипертонической болезни, брон­хиальной астме, язвенной болезни, нейродермитах и многих других заболеваниях.

Аутогенная тренировка как самостоятельный ме­тод предложена I. Schultz в 1932 г. Начиная с 50-х го­дов интерес к методу и число научных и популярных изданий по аутогенной тренировке неуклонно возра­стают. Достаточно сказать, что монография I. Schultz переиздавалась 13 раз. В настоящее время миллионы людей в различных странах мира с успехом приме­няют этот метод. По нашим данным, в начале 60-х го­дов аутогенная тренировка в Ленинграде применялась лишь в двух лечебных учреждениях — психоневрологи­ческом диспансере Ленинского и Кировского районов (Г. С. Беляев, А. А. Мажбиц) и в Психоневрологиче­ском институте им. В. М. Бехтерева (С. С. Либих). Ко­личество больных, использовавших метод в этот пе­риод, не превышало 150 — 200 человек в год. Ко времени издания нашего первого руководства для вра­чей [Лобзин В. С, Кулагин Ю. М., 1968] аутогенная тренировка применялась уже в девяти лечебно-профилактических учреждениях города, более чем у 2000 больных ежегодно.

IV Всесоюзным съездом невропатологов и психи­атров (1963) аутогенная тренировка была рекомендо­вана для включения в комплексную психотерапию. В декабре 1967 г. в Ленинграде состоялся симпозиум по аутогенной тренировке, показавший, что метод уже завоевал права гражданства и широко используется в* ряде клиник Советского Союза (И. 3. Вельвовский, А. Л. Гройсман, К. И. Мировский, И. М. Перекре­стов—в Харькове; М. С. Лебединский, В. Е. Рож­нов — в Москве; А. Г. Панов с сотр. — в Ленинграде; Я. Р. Гасуль — в Запорожье; Н. В. Иванов — в Горь­ком ; А. С. Ромен — в Караганде и т. д.). Проходившее в сентябре 1970 г. заседание Ленинградского общества невропатологов и психиатров, посвященное пробле­мам аутогенной тренировки, показало, что активно разрабатывается не только методика психотерапевти­ческого воздействия, но и вопросы изучения и обосно­вания психофизиологических механизмов метода; в ряде докладов анализировались результаты и перс­пективы клинического и психогигиенического примене­ния аутогенной тренировки. В настоящее время ауто­генная тренировка применяется повсеместно, неуклон­но расширяются как «география» метода, так и области его применения. Можно выделить, по-види­мому, две значительные области применения мето­да — клиническую и психогигиеническую.

За прошедшие годы накоплен значительный клини­ческий материал действенности аутогенной трениров­ки при различных заболеваниях. По общему мнению специалистов, аутогенная тренировка наиболее эффек­тивна при лечении неврозов, функциональных рас­стройств и заболеваний, связанных с нарушением кортико-висцеральной регуляции. Многочисленные ис­следования и применение метода в клинической практи­ке, в частности, показали, что аутогенная тренировка способствует снижению нервно-эмоционального на­пряжения, чувства тревоги и дискомфорта, оказывает нормализующее воздействие на состояние основных физиологических функций и регуляцию обменных про­цессов в организме. Под влиянием аутогенной трени­ровки улучшается настроение, нормализуется сон, по­вышается уровень функционирования и произвольной регуляции различных систем организма, происходитактивация личности больного, более продуктивно ре­ализуются другие методы лечения.

В настоящее время существует несколько десятков различных модификаций аутогенной тренировки, от­личия которых, как правило, связаны с особенностями тех нозологических форм или спецификой деятельно­сти специалистов, применительно к которым они раз­рабатывались. В нашей стране опубликовано несколь­ко методических рекомендаций, пособий, кратких руководств, популярных изданий по аутогенной трени­ровке. Описание некоторых ее приемов приводится практически во всех последних изданиях по психотера­пии, психоневрологии, сексопатологии и психологии [Слободяник А. П., 1978; Рожнов В. Е., 1979; Карвасарский Б. Д., 1980; Свядощ А. М., 1982; Снежневский А. В., 1983; Васильченко Г. С, 1983, и др.]. Однако, учитывая специфику и особенности упомянутых изда­ний, их авторы не всегда имели возможность доста­точно полно и разносторонне изложить механизмы действия, методику, технику и особенности клиниче­ского и психогигиенического применения аутогенной тренировки. Вместе с тем, как указывалось, следует признать, что в отечественной литературе пока нет си­стематического руководства по аутогенной трениров­ке, которое позволило бы практикующему врачу, спе­циалисту по профессиональной гигиене или психологу изучить метод и выбрать оптимальный вариант его применения в зависимости от решаемых клинических или профилактических проблем.

В настоящем издании последовательно излагаются история и источники аутогенной тренировки, анализи­руются родственные методики. С позиций отечествен­ной нейрофизиологии и теории функциональных си­стем П. К. Анохина в книге освещаются психологиче­ские и физиологические основы и механизмы саморе­гуляции, подробно описываются собственная методи­ка и особенности обучающего курса, техника инди­видуальных и групповых занятий, впервые излагается ряд оригинальных приемов и упражнений, разрабо­танных авторами.

В заключение отметим, что материалы пособия обоснованы более чем 20-летним опытом применения аутогенной тренировки в клиниках психиатрического и неврологического профиля, а также в целях психоги­гиены у здоровых людей.

Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ АУТОГЕННОЙ ТРЕНИРОВКИ

ОСНОВНЫЕ ИСТОЧНИКИ АУТОГЕННОЙ ТРЕНИРОВКИ

Общепризнанным создателем метода аутогенной тренировки является Иоганнес Генрих Шульц. Ему же принадлежит и сам термин «аутогенная тренировка», который, однако, не все специалисты считают удачным.

Творческая биография и жизнь Шульца небогата яркими событиями. После нескольких лет учебы Шульц некоторое время занимался исследовательской и преподавательской деятельностью в Институте пси­хологии им. Пауля Эрлиха во Франкфурте, где он, бу­дучи еще дерматологом, читал курс лекций по гипно­зу. Увлекшись психотерапией, Шульц через некоторое время получает диплом невропатолога и занимает ме­сто главного врача одного из санаториев под Дрезде­ном. В 1924 г. он переезжает в Берлин, где им были созданы практически все его многочисленные труды, общее число которых составило более 400 публикаций, в том числе несколько монографических работ, выдер­жавших десятки переизданий.

Существует ошибочное представление, что аутоген­ная тренировка является совершенно новым и само­стоятельным методом психотерапии. Такой отрыв действительно оригинального метода от многолетне­го, если не сказать — многовекового, опыта психотера­певтической практики нельзя признать правомерным. Аутогенная тренировка, предложенная Шульцем как самостоятельный метод в 1932 г., по своему характеру является синтетическим методом, объединившим в се­бе ряд эмпирических и научно обоснованных откры­тий, сделанных в самых различных областях психоте­рапии.

Благодаря работам Шульца, его многочисленных учеников и последователей, аутогенная тренировка по­лучила широкое распространение и обоснованное при­знание во всем мире. С 1961 г. работает «Интернациональный координационный комитет для клинического применения и обучения аутогенной терапии» (ICAT), куда входит и представитель СССР. При медицинском факультете Университета Киуши (Фукуока, Япония) в составе Исследовательского института им. Оскара Фогта (который был другом и соратником Шульца) с 1959 г. действует «Интернациональная исследова­тельская организация по применению и обучению ау­тогенной терапии».

В предисловии к 7-му изданию своей монографии Шульц писал, что аутогенная тренировка стала свое­образной модой. И сегодня еще иногда говорят о мо­де на аутотренинг, забывая, что мода, как справедли­во подчеркивает известный энтузиаст метода доктор медицины из ФРГ Н. Lindemann (1980), возникает и удерживается лишь только тогда, когда она удовле­творяет актуальную потребность общества. Н. Klein­sorge и G. Klumbies, сообщая о популярности метода, приводят перечень 39 нозологических форм, при ко­торых аутогенная тренировка, по мнению авторов, имеет абсолютные показания. Особенно большое рас­пространение аутогенная тренировка получила в США и Канаде. W. Luthe, соавтор Шульца по 6-томному ру­ководству по аутогенной тренировке, изданному в Нью-Йорке и Лондоне, отмечает, что среди приме­няющих этот метод много представителей техниче­ской интеллигенции и администраторов, видящих в ней средство сохранения здоровья и повышения ра­ботоспособности. Несмотря на то, что аутогенная тре­нировка получила всеобщее признание прежде всего как метод лечения и профилактики неврозов, а также коррекции некоторых синдромов функционального происхождения, в зарубежной практике она находит широкое применение в терапии алкоголизма, в акушерско-гинекологической практике (L. Chertok, Н. Prill), в лечении последствий закрытых черепно-мозговых травм (Н. Binder) и ряде других областей медицинской науки и практики.

Первое упоминание о «технике Шульца» в отече­ственной литературе принадлежит П. М. Зиновьеву (1934). Однако содержательное изложение методики аутогенной тренировки в нашей печати появилось лишь 20 лет спустя и было связано с работами учени­ка и последователя Шульца — Д. Мюллера-Хегеманна. Пионерами применения аутогенной тренировки у нас в стране стали А. М. Свядощ и Г. С. Беляев, которые активно разрабатывали и внедряли метод в клиниче­скую практику. Начало освещения аутогенной трени­ровки в отечественных обзорах и монографиях отно­сится к концу 50-х годов (Н. В. Иванов, М. С. Лебе­динский, А. М. Свядощ). Результаты собственных исследований по аутогенной тренировке были впервые опубликованы А. М. Свядощем и его сотрудниками. Затем метод чрезвычайно быстро завоевывает широ­кую популярность у специалистов. Как отмечает К. К. Платонов: «Если на Всесоюзной конференции, посвященной вопросам психотерапии, в 1956 г. об ау­тогенной тренировке еще никто не говорил ни с три­буны, ни в кулуарах, то на Всесоюзном совещании по психотерапии в 1966 г. ей было уделено особое внима­ние и посвящено шесть докладов». Представляет инте­рес широкий круг проблем и аспектов применения ау­тогенной тренировки, затронутый в этих научных сообщениях: Г. С. Беляев в Ленинграде, А. М. Свя­дощ и А. С. Ромен в Караганде применяли метод для терапии неврозов и с профилактическими целями у здоровых лиц; М. С. Лебединский и Т. Л. Бортник в Москве у больных с кардиологической патологией; И. М. Виш в Тамбове с помощью аутогенной трени­ровки исследовал особенности нервной деятельности; И. М. Перекрестов в Харькове начал применять метод у больных с органическими заболеваниями нервной системы.

Рассматривая аутогенную тренировку как синтети­ческий метод, по нашему мнению, можно выделить пять основных источников, с которыми в той или иной степени она связана и на основе которых сфор­мировалась в ее современном виде: это практика ис­пользования самовнушения так называемой малой нансийской школой (Ch. Baudouin, E. Coue), эмпириче­ские находки древнеиндийской системы йогов и иссле­дования ощущений людей при гипнотическом внуше­нии (работы I. Schultz), психофизиологические иссле­дования нервно-мышечного компонента эмоций (Е. Jacobson), а также разъясняющая (рациональная) пси­хотерапия. Рассмотрим каждый из этих источников более подробно.

САМОВНУШЕНИЕ

Терапевтическое применение приемов самовнуше­ния, известных еще в глубокой древности, обычно связывают с лансийской школой и опубликованными в 20-х годах нашего века работами уже упомянутых авторов — Куэ и Бодуэна. Однако следует указать, что сходные приёмы предлагались еще И. Р. Тархановым, в 1884 г. опубликовавшим одно из первых научно об­основанных наблюдений о влиянии самовнушения на некоторые непроизвольные функции организма чело­века. В 1890 г. использование самовнушения при тера­пии навязчивых состояний было предложено В. М. Бехтеревым, а немного позднее при лечении невралгии тройничного нерва применено Я. А. Бот­киным (1897), который отмечал, что «особенно хоро­шо проводить самовнушение перед засыпанием и про­буждением, причем формулы самовнушения должны быть индивидуализированными, произноситься в утвердительной форме и в настоящем, а не в буду­щем времени». В качестве родственных методик мож­но также назвать «рациональное воспитание воли», ис­пользовавшееся в нансийской школе P. Levy.

Наибольшее распространение среди методик само­внушения в начале века получила система французско­го аптекаря Эмиля Куэ, названная им «школой само­обладания путём сознательного самовнушения». Из­вестный французский психотерапевт J. Cottraux (1978) называет Куэ одним из предшественников создания поведенческой терапии, отмечая, что он был «первым, кто предложил методы контроля мысли и подчерки­вал роль позитивной мысли в изменении поведения». В 20-х годах «система Куэ» получила чрезвычайно ши­рокое распространение, что нашло свое отражение в художественной литературе того времени. В частно­сти, Дж. Голсуорси, описывая состояние потрясенного невзгодами Форсайта, отмечает, что он для лечения применяет «метод Куэ».

В то же время необходимо отметить, что Куэ ис­пользовались упрощенные и несколько примитивные представления о природе заболеваний человека. По его убеждению, которое он настойчиво пропагандиро­вал среди коллег и пациентов, главной причиной бо­лезней является воображение человека. Исходя из этих представлений, больным предлагалось ежедневно, сидя или лежа в удобной позе, мысленно или шепотом 20 — 30 раз повторять формулы самовнушений вроде: «Мне становится лучше и лучше... Мое зрение (или слух) улучшается» и т. п. Такие сеансы, по несколько минут каждый, рекомендовалось проводить 3 — 4 раза в день, особенно перед сном в состоянии покоя и рас­слабления. Общий курс лечения составлял от 2 — 3 мес до года.

Метод Е. Coue развил и аргументировал Ch. Baudouin, исходивший (по-видимому, не без влияния на­чавших распространяться идей S. Freud) из предполо­жения о том, что поведением человека управляют воображение и подсознательные влечения. По его мне­нию, многократное мысленное повторение одних и тех же фраз создает внутреннее сосредоточение, «уверенно действующее на бессознательное». Исходя из идеали­стических представлений, Куэ и Бодуэн непомерно преувеличивали роль самовнушения в индивидуальной и общественной жизни. В частности, они предполага­ли, что самовнушение может изменить мировоззрение людей, и даже пытались создать утопическую по своей сути систему совершенствования современного обще­ства.

В основных правилах своей «системы» Куэ неодно­кратно подчеркивал, что самовнушение должно осу­ществляться без каких-либо волевых усилий. «Если вы сознательно внушаете себе что-либо, делайте это со­всем естественно, совсем просто, с убеждением и осо­бенно без всякого усилия. Если бессознательное само­внушение, часто дурного характера, бывает столь­успешным, то это оттого, что оно осуществляется без усилий», — писал Куэ. И далее: «Если некоторые не добиваются удовлетворительного результата с по­мощью самовнушения, это или потому, что не дове­ряют себе, или, чаще, потому, что совершают усилия. Чтобы добиться результата, совершенно необходимо отсутствие усилий. Ибо они предполагают участие во­ли, в то время как именно она должна остаться в сто­роне. Должно прибегать лишь к воображению» (Е. Coue). Позднее мы увидим, как эти представления Куэ были использованы I. Schultz.

Популярность самовнушения по Куэ — Бодуэну бы­ла широкой, но кратковременной. В нашей стране «куэизм» подвергался обоснованной критике со сто­роны ведущих психотерапевтов, прежде всего в связис тем, что им игнорировались нозологические особен­ности заболевания и личность больного, что создава­ло условия для обычного шарлатанства и компроме­тировало метод. Об этом, подчеркивая и положи­тельные стороны метода, писали В. М. Бехтерев, П. М. Зиновьев, Ю. В. Каннабих, И. С. Хазацкий и др. В качестве позитивных аспектов работ Куэ и его последователей следует отметить поиски и пропагандирование активных методов психотерапии и корриги­рующего самовнушения. Куэ также была впервые по­казана целесообразность положительного взамен нега­тивного содержания формул самовнушения (например, «Я здоров» вместо «Я не болен»). Метод самовнуше­ния, в общем, был положительно оценен В. М. Бехте­ревым, развивавшим принципы тренировки и обучения в психотерапии. В наши дни самовнушение, освобо­жденное от методологических недостатков «куэизма», многими авторами успешно применяется в качестве самостоятельного лечебного приема, в том числе вхо­дит во все современные модификации аутогенной тре­нировки. Говоря о терапии самовнушением, необходимо подчеркнуть особую роль второсигнальных раздражи­телей в регуляции функций организма человека, которая была убедительно показана выдающимися представи­телями отечественной физиологии и неврологии — И. М. Сеченовым, И. П. Павловым, А. А. Ухтом­ским, В. М. Бехтеревым, К. И. Платоновым. К их работам мы еще вернемся при изложении физиологи­ческих и психологических основ и механизмов ауто­генной тренировки.

ИНДИЙСКАЯ СИСТЕМА ХАТХА-ЙОГА И РАДЖА-ЙОГА

Философское учение йога (Yoga —санскр., соедине­ние), основателем которого считается древнеиндий­ский философ Патанджали, имеет почти 2000-летнюю историю (по другим источникам — 3000-летнюю). Представляя собой сложную смесь религиозных тео­рий и эмпирических находок древнеиндийской меди­цины, на протяжении последних десятилетий йогизм то становился предметом шумных дискуссий, то пре­давался практически полному забвению. В то же время необходимо отметить, что, несмотря на огромное ко­личество научных и научно-популярных публикаций, достаточно глубокий анализ физиологического воздействия упражнений хатха-йоги, судя по доступной лите­ратуре, пока не проводился.

По своей сути философия йогов — законченное идеалистическое учение. Основным постулатом йогизма является то, что путем самоуглубления, самосозер­цания и возведенного в культ аскетизма (и эгоцентриз­ма) можно овладеть «сверхъестественными силами и соединиться со вседушою Брамы». В основе учения йогов о влиянии на психофизиологические функции ле­жат примитивные представления психофизического энергетизма, в частности о некой индивидуальной жизненной силе — кундалини, «центром сосредоточе­ния» которой является нижняя часть позвоночного столба. Цель упражнений йогов — «в объединении кун­далини с праной» (жизнетворящей силой). По их пред­ставлениям, это наделяет человека сверхъестественны­ми силами и способностями. К средствам, которыми это достигается, относятся: воздержание («иама»), культура питания, труда и отдыха («нияма»), позы («асана»), контроль дыхания («пранояма»), удаление чувств («пратьяхара»), концентрация внимания («дхарана»), созерцание («дхъяна») и сосредоточение («самадхи»).

Если первых четыре комплекса упражнений (ступе­ней) направлены главным образом на основательную) физическую и физиологическую подготовку (с элемен­тами специфической этики йогов), то четыре послед­них относятся уже полностью к психической сфере; при этом их структура и содержание направлены на воспитание ярко выраженного индивидуализма. На­пример, пятая ступень преследует цель не «воспитания чувств» (сознательного контроля над содержанием нервно-эмоциональной сферы), а именно «удаления чувств» («пратьяхара»); «созерцание» («дхъяна») не ставит своей целью познание или хотя бы наблюде­ние, а приобретает религиозно-фанатический характер, становится самоцелью (созерцание как таковое), в определенном смысле вершиной субъективного идеа­лизма.

После освоения первых 8 ступеней дальнейшее «со­вершенствование» может идти через раджа-йогу, сущ­ность которой заключается в развитии неограничен­ной власти над своими поступками, карма-йогу, определяющую религиозные представления о долгеи уделе человека в земной жизни, или бхакти-йогу, вершиной которой является растворение во всепогло­щающей любви к Богу.

Вера в существование сверхъестественных сил и ги­перспособностей йогов, особенно таких, как проникно­вение в прошлое и будущее, «парение» над землей, вне сомнения, есть неприкрытая мистика, и привлечение для их объяснения сомнительного качества различных парапсихологических доктрин, как это пытаются де­лать некоторые исследования (Е. Green, A. Green), ничем не обосновано. Одним из наиболее загадочных «феноменов» йоги является так называемая левита­ция — парение йогов, или, как они утверждают, воле­вое преодоление сил земного тяготения. Следует отме­тить, что длительно занимавшийся изучением йогов болгарский ученый Г. Лозанов считает левитацию искусно выполняемым физическим упражнением, в осно­ве которого лежит своеобразный прыжок. Однако нельзя исключить и гипнотические эффекты.

В то же время многие упражнения йогов (хатха-йо­га, раджа-йога) имеют глубокий физиологический ; смысл. Приемы саморегуляции некоторых физиологических процессов (хатха-йога) и целенаправленной тренировки психических функций, в частности внимания и памяти (раджа-йога), являются вторым источником, существенно повлиявшим на создание методики ауто­генной тренировки. Эти упражнения, лишенные мисти­ческой основы и религиозной ритуальности, пред­ставляют существенный интерес для психоневрологии. Если рассмотреть способы, применяемые для достиже­ния так называемого «сна йогов», то легко убедиться в их подобии приемам, применяемым, как правило, при гипнотизации: уединение, длительное пребывание в определенном положении, концентрация внимания или фиксация взгляда, повторение «магических слов» и т. п. Все перечисленные факторы можно рассматри­вать как непосредственно гипногенные. Целью этих упражнений является достижение «самадхи» — «после­довательности умственных состояний, которые стано­вятся все более и более простыми, пока не завершают­ся в бессознательности» (Радж — Кришнан). «Сон йогов» представляет собой состояние аутогипноза с явления­ми гипобиоза, при котором функции дыхания, крово­обращения и обменных процессов в организме суще­ственно замедляются.

Особого внимания заслуживает сложная система дыхательной гимнастики йогов, которая приводит не только к улучшению вентиляции легких и насыщению крови кислородом, но и, учитывая увеличение экскур­сий диафрагмы («второе, венозное сердце», по А. С. Залманову), к самомассажу и улучшению кровообра­щения внутренних органов. Наряду с этим следует подчеркнуть существование прямых и обратных нервных связей между центрами, управляющими со­стоянием функции дыхания и эмоциональными ощу­щениями (например, стесненное, поверхностное или прерывистое дыхание при отрицательных эмоциях).

Второй важной находкой индийской системы йогов является установление связи эмоционального состоя­ния человека с тонусом мускулатуры и мимикой. Ис­пользуя мышечную систему, как наиболее поддаю­щуюся волевому контролю, путем многолетней трени­ровки нервно-мышечных процессов йоги приобретают навыки самовоздействия на эмоционально-вегетатив­ную сферу. Например, успокаивающая поза «шавасана» связана с полным расслаблением мышц. Статиче­ские позы («асаны»), требующие выносливости, сосре­доточенности и развитого самоконтроля, связаны с тре­нировкой волевых процессов. Этим, в частности, объяс­няются физиологические и психотерапевтические эф­фекты гимнастики йогов. Исследования йогинов пока­зали, что у них обнаруживается чрезвычайно развитый контроль над автономными функциями организма, обеспечивающий способность к управлению обменом веществ, терморегуляцией, сердечной деятельностью, дыханием, а также мышечной сферой [Вереща­гин В. Г., 1982].

Отдельные элементы йоги уже нашли достаточно широкое применение: статические мышечные упражне­ния стали основой изометрической гимнастики (при которой сила мышц растет быстрее их массы); за­держки дыхания используются для создания гипоксических режимов в процессе тренировок спортсменов; антиортостатические позы применяются при подготов­ке космонавтов; расслабление мышц вошло в качестве одного из составных элементов в технику прогресси­рующей релаксации по Джейкобсону и в методику ау­тогенной тренировки. В своей работе «Высшая ступень аутогенной тренировки и раджа-йога» Шульц подроб­но анализирует сходство и различия методов аутогенной тренировки и приемов системы йогов. В частно­сти, он указывает, что аутогенная тренировка в положении лежа на спине с расслабленными мышца­ми ближе всего стоит к позе «шавасана». Выполнение аутогенных упражнений в положении сидя соответ­ствует позе созерцания («садхасана»), в некоторой степени позе лотоса («падмасана») и позе льва («син-хасана»). Считается, что эти позы обладают тонизи­рующим действием и усиливают сексуальную потен­цию. В этих позах голова опущена, подбородок прижимается к груди, рот приоткрыт, мимическая му­скулатура расслаблена, язык прижат к небу, взгляд на­правлен вверх и к переносице. Шульц подчеркивает, что внутренне-верхнее с одновременной конвергенцией положение глазных яблок является одним из старей­ших гипнотических приемов.

Анализируя сходство приемов аутогенной трени­ровки и системы йогов, Шульц указывал на необходи­мость научного изучения последней, чтобы добиться разъяснения древних загадок, и, подобно тому как гипнотизм был поднят «из затхлого прошлог'о мисти­ки», поставить эмпирические находки древнеиндийской медицины на службу современной медицинской науки. В настоящее время уже доказано, что статические по­зы могут оказывать разнообразное влияние на состоя­ние внутренних органов и психоэмоциональную сферу человека.

В частности, М. Р. Могендович обосновала су­ществование так называемых позно-вегетативных и позно-висцеральных рефлексов.

Не только в Индии, но и в других странах Востока достаточно широко распространены сходные с при­емами йогов системы и комплексы упражнений. Наи­более известен из них японский комплекс Zen, ко­торый, по мнению ряда авторов (A. Onda, R. Rubottom и др.), является разновидностью йоги. Zen-буд­дизм появился как религиозное течение в Японии в XIII в. В отличие от системы йогов, единственным средством для достижения состояния нирваны в Zen-буддизме являются приемы медитации. Техника меди­тации Zen исключительно проста. Основные позы, как правило, предполагают выпрямление позвоночного столба, так, чтобы он составлял одну линию с головой. Первоначально практикуется концентрация на вну­тренней сфере одновременно с релаксацией, затем присоединяются ритмические дыхательные упражнения. В последующем осуществляется концентрация внима­ния на абстрактных и религиозных понятиях. Как отмечает болгарский исследователь Н. Петров (1983), по сравнению с индийской системой йогов, налагаю­щей на йогинов множество запретов, японский буддизм «намного либеральнее». В начале XX в. японский психиатр Морита предложил психотерапевтический метод, в основе которого лежат элементы Zen-буддиз­ма. В последующем он был модифицирован Сузуки и Такемурой. Созданный авторами метод включал три ос­новных элемента: контакты с природой, трудотерапию и Zen-медитацию. Сходные элементы содержат и древ­некитайский психофизический комплекс, направленный на управление обменными процессами в организме. Таким образом, основными элементами йоги, вошед­шими в современную систему аутогенной тренировки, являются упражнения, направленные на овладение регу­ляцией мышечного тонуса, тренировка волевых про­цессов и дыхательная гимнастика. В плане преемствен­ности следует также особо подчеркнуть роль система­тических и длительных занятий, основанных на прин­ципах обучения и тренировки.

гипноз

Несколько лет творческой жизни Шульца было от­дано гипнотерапии, которую он применял в созданной им в 20-е годы в Бреслау амбулатории лечебного гип­ноза. Занимаясь исследовательской работой, Шульц после каждого сеанса требовал от своих пациентов письменного отчета о субъективных переживаниях, ко­торые они испытывали во время гипнотического воз­действия. Одновременно с терапевтическим примене­нием гипноза Шульц проводил опыты по гипнотиза­ции здоровых людей. К этому периоду относятся два интересных открытия, существенно повлиявших на со­здание аутогенной тренировки. Анализируя самоот­четы больных, Шульц обратил внимание, что в тех случаях, когда пациенты спонтанно мысленно повто­ряли формулы внушений, произносимых врачом, эф­фективность гипнотерапии оказывалась более высокой и выздоровление наступало быстрее. Это побудило Шульца к созданию достаточно простых и легко за­поминаемых фраз, предназначенных для самостоятельного использования больными в психотерапевти­ческих целях. Позднее эти фразы были названы «фор­мулами самовнушения».

Второе открытие Шульца было связано с уже рас­смотренной системой йогов. Изучая протоколы экспе­риментального гипноза здоровых испытуемых и само­отчеты людей, занимавшихся гимнастикой йогов, Шульц обратил внимание на однотипность испыты­ваемых ими субъективных ощущений, в частности, тя­жести и тепла. Чувство тяжести наступало вследствие расслабления мышц, а ощущение тепла — как резуль­тат расширения периферических сосудов. Исходя из этих наблюдений, Шульц предположил, что путем со­знательного расслабления мышц и самовнушения чув­ства тепла можно вызвать состояние легкой дремоты, напоминающее начальные стадии гипноза. В после­дующем оказалось, что только внушением этих двух ощущений — тяжести и тепла — можно погрузить больного в гипнотическое состояние, не прибегая к обычным в таких случаях внушениям сонливости. И, наконец, выявилось, что, ярко представляя себе ощу­щения мышечной тяжести и тепла, испытуемые могли погружаться в гипнотическое состояние самостоятель­но. На основании этих опытов Шульц поставил себе целью «создать систему упражнений, с помощью ко­торой больной мог бы самостоятельно добиться одной из гипнотических фаз и извлечь из этого пользу без длительного воздействия со стороны гипнотизера и сколько-нибудь значительной от него зависимости».

Подчеркивая активный характер разработанного им комплекса приемов, Шульц назвал его аутогенной (autos — сам; genos — род) тренировкой, или «концент­рированным саморасслаблением», в то же время по­лагая, что в основе этих упражнений лежит эффект самогипноза. Литература о гипнозе и его влиянии на функции организма необозрима. Со времен F. Mesmer, как известно, выдвинувшего теорию «животного магнетизма» и введшего понятие «раппорт», и английского хирурга J. Braid, впервые сделавшего гипноз достоянием научного исследования (ему же мы обязаны и самим термином «гипноз»), гипнотизму по­священы десятки тысяч работ. В то же время отно­шение к гипнозу как к терапевтическому методу и об­ластям его применения до настоящего времени не­однозначно. В. М. Бехтерев, энтузиаст гипнотерапии, принимал ее не без оговорок. Недостатки и ограничен­ность гипнотерапии неоднократно подчеркивались и другими авторами. Не являясь каузальным мето­дом, внушение в гипнозе (авторы придерживаются этой точки зрения — не лечение гипнозом, а лечение внушением в состоянии гипноза), если и приводит к устранению симптома, не гарантирует от рецидивов, не влечет за собой перестройку личности и не акти­вирует больного (А. А. Токарский, В. М. Бехтерев, А. П. Слободяник, G. Morris, С. Gardner). He все больные в достаточной степени гипнабельны, о чем свидетельствуют значительные отличия данных о ко­личестве лиц, рефрактерных к гипнозу (В. М. Бехте­рев, В. Е. Рожнов, К. И. Платонов, A. Binet, L. Chertok). Многие авторы указывают на то, что лучшие резуль­таты гипнотерапии отмечаются при остро возникаю­щих психогенных моносимптомах; при длительных «вялотекущих» функциональных соматических и пси­хических расстройствах средства гипнотерапии неред­ко являются малоэффективными.

Не вдаваясь в глубокий анализ гипноза, который является самостоятельным психотерапевтическим ме­тодом, имеющим свои области применения, следует отметить, что не только сам Шульц, но многие его ученики и последователи видели в аутогенной трени­ровке дальнейшее или видоизмененное развитие мето­дики гипнотерапии.. Об этом, казалось бы, свидетель­ствовали сходные изменения терморегуляции и кож­ной температуры под влиянием аутогенной трениров­ки и в результате гипнотического внушения (А. С. Ро­мен, I. Schultz, P. Polzien), аналогичная направлен­ность в динамике углеводного обмена и изменений числа лейкоцитов крови (Н. Marchand), выраженный спазмолитический эффект обоих методов (К. И. Мировский), возможность вызывания каталептического моста с помощью специальных упражнений при дли­тельном применении аутогенной тренировки (А. С. Ромен, В. С. Лобзин, Ю. М. Кулагин).

Объединяя эти приемы, многие авторы отмечали целесообразность комбинированного или сочетанного применения аутогенной тренировки и гипноза, которое в ряде случаев, как свидетельствуют и наши соб­ственные исследования, является весьма эффек­тивным. Однако, скажем, повышение эффективности гипнотерапии при сочетании с медикаментозным илифизиотерапевтическим лечением не является основа­нием для объединения этих методов, разве что в рам­ках терапевтических приемов.

Усматривая в аутогенной тренировке способ повы­шения действенности гипнотерапии, D. Miiller-Hegemann рекомендует практикующему врачу прежде, чем приступить к освоению гипноза, овладеть техникой ау­тогенной тренировки. Другие авторы считают, что предварительное обучение больных аутогенной тренировке способствует повышению внушаемости и эффек­тивности гипнотерапии (Е. Kretschmer, D. Langen). Впрочем, надо отметить, что «внушаемость» и «гипнабельность», как показали специальные исследования [L. Chertok, 1982], нельзя считать равнозначными по­нятиями. Также трудно согласиться с рекомендация­ми отдельных авторов о целесообразности обучения приемам аутогенной тренировки в гипнозе, так как это лишает метод его активного тренирующего характера, да и сам терапевтический эффект, который может быть в отдельных случаях достаточно высоким, в этих случаях лишь отдаленно связан с механизмами аутовоздействия. Нельзя не привести и наблюдения некоторых авторов, что у здоровых людей аутовнушаемость преобладает над гетеровнушаемостью (А. Т. Филатов), хотя имеются и прямо противо­положные мнения (L. Chertok).

Учитывая непрекращающуюся полемику о связях и отличиях аутогенной тренировки и гипноза, нами проведено сравнение этих двух приемов по основным, на наш взгляд, критериям, приведенным в табл. 1.

Бесспорно, что и в том, и в другом случае дости­гается терапевтический успех; бесспорно и то, что в обоих случаях этот эффект достигается посредством вербального (словесного) воздействия. Но внутренняя и внешняя речь имеет существенные отличия. А «речь другого» воспринимается всегда совершенно иначе. Это легко продемонстрировать достаточно простыми примерами. Если, например, какое-либо, даже вполне справедливое, обвинение «поступает извне», оно чаще всего вначале вызывает реакцию раздражения и обиды, подвергающуюся в последующем интеллектуальной переработке. В отличие от этого внутреннее осознание собственной вины (без внешнего побуждения) обычно сопровождается чувством стыда. Внутренняя похва­ла — похвала самого себя — может доставить некоторое

удовольствие, но только внешнее признание наших заслуг или достоинств вызывает всю гамму положи­тельных эмоций. Не ставя специальной исследователь­ской задачи, можно лишь еще раз подчеркнуть, что этими психологическими феноменами далеко не исчер­пываются глубокие отличия аутогенной тренировки и гипноза.

В заключение данного раздела следует сказать, что гипноз является одним из наиболее важных источни­ков, лежащих в основе аутогенной тренировки. Основ­ная заслуга Шульца состоит в доказательстве того, что путем систематических упражнений, достигая зна­чительного расслабления поперечнополосатых и глад­ких мышц и связанного с ними состояния общего по­коя, можно научиться целенаправленно воздейство­вать на различные, в том числе исходно непроиз­вольные, функции организма.

АКТИВНАЯ РЕГУЛЯЦИЯ МЫШЕЧНОГО ТОНУСА

Важная роль в психологических исследованиях и тео­ретическом обосновании эффекта релаксации принадле­жит Е. Jacobson. Изучая методы объективной реги­страции эмоциональных состояний, он установил, что при отрицательных эмоциональных реакциях всегда выявляются напряжение скелетной мускулатуры и со­ответствующие вегетативно-сосудистые сдвиги. В дальнейшем Джейкобсон предложил собственный терапевтический метод, который получил широкую из­вестность в США как «метод прогрессирующей (по­следовательной) релаксации»[2]. Терапевтическое обос­нование этого метода состояло в том, что произвольное расслабление мускулатуры сопровождается сниже­нием нервно-эмоционального напряжения и оказывает седативный эффект. Эти общие элементы послужили причиной того, что в первые годы распространения аутогенной тренировки оба терапевтических приема часто объединялись. Так, в первом издании сборника «La Relaxation», в котором были опубликованы ра­боты Шульца и Джейкобсона, обе методики излага­лись как варианты «лечения посредством деконтрактации». На самом деле к идее создания лечебного метода, хотя и близкого внешне к аутогенной трени­ровке, Джейкобсон подошел иным путем.

По наблюдениям Джейкобсона, который, как уже, отмечалось, занимался изучением методов объектив­ной регистрации эмоциональных состояний, каждому типу эмоционального реагирования соответствует на­пряжение определенной группы мышц. Депрессивные состояния, например, закономерно сопровождаются напряжением дыхательной мускулатуры; при эмоциях страха возникает спазм мышц артикуляции и фонации и т. д. На основании этих исследований автор пришел к выводу, что эмоциональные реакции могут объек­тивно измеряться по их внешнему мышечному выра­жению. Нельзя назвать эту мысль новой. В 1863 г. в работе «Рефлексы головного мозга» И. М. Сеченов писал: «Все бесконечное многообразие мозговой дея­тельности сводится окончательно к одному лишь явле­нию — мышечному движению. Смеется ли ребенок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда его го­нят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девуш­ка при первой мысли о любви, создает ли Ньютон ми­ровые законы и пишет их на бумаге — везде оконча­тельным фактом является мышечное движение».

Несколько позднее была создана получившая ши­рокое распространение «моторно-висцеральная» тео­рия эмоций Джеймса — Ланге, основное содержание которой сводилось к тому, что в чувствах нет ничего, чего бы не было в мышечных, сосудистых и других из­менениях организма. Будучи представителем прагма­тического направления, W. James в конечном итоге приходит к биологизаторскому выводу, что «всякое сознание моторно». Вероятно, что эти теоретиче­ские предпосылки в значительной степени определяли направление исследований Джейкобсона. В последую­щем он убедился, что изменение регуляции мышечного тонуса можно использовать не только в целях при­кладных исследований, но и как метод, основным содержанием которого являлись релаксирующие упражнения. Под релаксацией Джейкобсон понимал не только расслабление мышц, но и состояние, противо­положное психической активности. Снижая «нервно-мышечную активность» путем релаксации опреде­ленных групп мышц («дифференцированная релакса­ция»), по мнению автора, можно уменьшить «чрезмер­ную церебрально-нервно-мышечную деятельность... посредством прямой релаксации перцепторной части этого пути».

В свете исследований Джейкобсона понятна обычно повышенная активность поперечнополосатой мускула­туры у больных неврозами, часто сопровождающаяся жалобами пациентов на физическую утомляемость и слабость как в покое, так и, особенно, даже после незначительных физических нагрузок (эффект «неотды­хающих» мышц).

Техника релаксации по Джейкобсону заключается в выработке способности к произвольному расслабле­нию поперечнополосатых мышц в покое. Процесс об­учения проводится в 3 этапа. На первом этапе об­учаемый, лежа на спине, сгибает и разгибает руки в локтевых суставах, резко напрягая мышцы рук. За­тем следует быстрое расслабление — руки должны сво­бодно падать. Упражнение повторяется несколько раз. Задача первого этапа — научить пациента осознавать и чувствовать даже слабое мышечное напряжение, а также обучить целенаправленному расслаблению мышц-сгибателей. Цо£де_этого продолжаются трени­ровки в расслаблении остальных поперечнополосатых мышц: шеи, туловища, плечевого пояса, ног, а позд­нее — мышц лица, глаз, языка и гортани. Второй_этап: обучение дифференцированной релаксации. Обучае­мый в положении сидя расслабляет мускулатуру, не участвующую в поддержании вертикального положе­ния тела. Аналогичным образом тренируется расслаб­ление мышц при письме, чтении, других занятиях. Тре­тий этап; обучаемому ставится задача — повседневно наблюдая за собой, замечать, какие мышцы напря­гаются у него при волнении, страхе, тревоге, смуще­нии, и рекомендуется целенаправленно уменьшать, а затем снимать локальные напряжения мышц. При этом (за счет механизмов обратной связи) наблюдается значительное снижение выраженности субъективных нервно-эмоциональных реакций.

Метод прогрессирующей мышечной релаксации, может быть показан при устойчивых реакциях трево пи, страха и при депрессивных состояниях в сочетании с дозированной лечебной физкультурой. Систематиче­ское — в течение 6 — 8 мес — применение метода спо­собствует снижению артериального давления при ней­роциркуляторных дистониях гипертонического типа и в начальных стадиях гипертонической болезни. Ак­тивная регуляция мышечного тонуса играет ведущую роль в различных современных модификациях ауто­генной тренировки.

РАЦИОНАЛЬНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

Разъясняющую, логически обоснованную терапию трудно выделить в самостоятельный метод. Скорее — это свод общих принципов взаимоотношений врача и больного. Трудно представить врача, который бы в процессе психотерапии не обращался к разуму боль­ного, не разъяснял в той или иной степени сущности и возможных причин болезненного состояния, не указывал пути преодоления болезни. У нас в стране этот метод активно применяли и пропагандировали В. М. Бехтерев, Б. Н. Бирман, В. А. Гиляровский, Ю. В. Каннабих, С. И. Консторум, А. И. Яроцкий и мн. др.

Признанным основоположником рациональной психотерапии является швейцарский невропатолог P. Dubois, который считал, что неврозы возникают вследствие слабости интеллекта и ошибок суждения. Естественно, что в настоящее время эти теоретические построения неЛмогут быть приняты безоговорочно. В то же время многие наблюдения, выводы и рекомен­дации Дюбуа, сделанные им в удивительно образной и понятной для больного форме, имеют несомненную практическую ценность. В качестве примера можно взять описание беседы Дюбуа с больным, страдаю­щим бессонницей, которое А. М. Свядощ приводит в третьем издании своей монографии «Неврозы» (1982): «Не думайте о сне,—он улетает, как птица, когда за ним гонятся; уничтожайте здравым размышле­нием ваши пустые заботы и закончите день на какой-нибудь простой мысли, которая даст вам спокойно заснуть». Интеллектуальная многоуровневая психокоррекционная работа врача, направленная на изменение неадекватных отношений больного к обстановке или ситуации, вызвавших заболевание, составляет сущность рациональной терапии. Чаще всего рациональная те­рапия осуществляется в форме диалога между врачом и пациентом.

Рассматривая вопрос об отношениях рациональной терапии и других психотерапевтических приемов, P. Dubois противопоставлял «внушение» и «убеждение», считая, что если последнее адресуется к критике, к рас­судку больного, то первое действует в обход и даже вопреки им. В этом вопросе авторы склонны в извест­ной степени согласиться с А. П. Слободяником (1978), считающим, что «в самом убеждении и разъяснении уже скрыто внушение» — прямое или косвенное. Одна­ко это особенное, осознанное внушение, опирающееся на доказательство и апеллирующее к логике больного. Отличительные особенности самовнушения и само­убеждения представлены в табл. 2.

Основные принципы рациональной психотерапии, детально разработанные Дюбуа, вне сомнения, дол­жны входить в структуру любого метода лечения. В то же время активная роль интеллектуального (рас­судочного) воздействия может существенно изменять­ся в зависимости как от применяемых методов лече­ния, так и от курируемого заболевания. В любом случае с самого начала между врачом и пациентом должна установиться надежная связь, основанная на доверии и взаимной симпатии. Если ггб каким-либо причинам этой связи не возникает, лучше сразу найти деликатный повод для передачи патгишта другому специа­листу. Уже от результатов первой встречи врачом в значительной степени зависит, будет ли больной стремиться к последующим встречам, поверит ли в выздоровление, станет ли сознательно и неукосни­тельно выполнять все назначения и рекомендации, превратится ли он в активного помощника врача в борьбе со своим недугом.

В процессе систематического общения с больным врач последовательно разъясняет сущность болез­ненных симптомов и состояний, тем самым формируя критическое отношение к ним. В этих объяснениях не­обходимо придерживаться простоты и ясности изло­жения, доступной для понимания больного аргумента-

ции, избегая эффектных оборотов и специальной терминологии, а тем более заявлений наподобие того, что имеющиеся отклонения — «лишь плод фантазии». Огромное значение при проведении рациональной пси­хотерапии имеют личность врача, его авторитет или, как образно отмечает А. А. Портнов, «ореол, ко­торым окружено его имя». С первого посещения боль­ной должен почувствовать, что в нем видят не «инте­ресный случай» [Слободяник А. П., 1978], а страдаю­щего человека, нуждающегося в помощи. Особую роль Дюбуа придавал внушению больному уверенно­сти в выздоровлении, систематическому подчеркиванию любого, самого малозначимого факта, свидетель­ствующего о положительной динамике заболевания. Жалобы больного, какими бы многочисленными они ни были, нужно выслушивать с величайшим терпе­нием. «Дать больному высказаться» — это тоже очень существенный терапевтический прием. Ложные и часто ошибочные представления пациента о своем заболева­нии нужно критиковать крайне деликатно, параллель­но отмечая и правильность его отдельных суждений, даже в том случае, если они далеки от этого. Очень важно подмечать сильные стороны личности и харак­тера больного, которые, безусловно, можно найти в каждом человеке. Не менее важно сделать эти сильные стороны достоянием больного и активно ис­пользовать их в психотерапевтическом процессе.

Больные, как правило, склонны рассказывать близ­ким, знакомым, а порой и мало знакомым людям о своем состоянии и переживаниях. Психологическое содержание такой «открытости» состоит в поисках со­чувствия и обнадеживающего (но не пренебрежитель­ного) ответа, что имеющееся заболевание неопасно. К сожалению, такое межличностное общение в клини­ке и вне ее не всегда дает положительные результаты, поэтому нужно разъяснять пациенту, что о своей бо­лезни ему лучше всего беседовать только с лечащим врачом. Иногда целесообразно привлекать для этого ассистентов из числа медицинских психологов. Пози­тивный эффект оказывает и опосредованное рацио­нальное воздействие через членов семьи и лиц из бли­жайшего окружения. В процессе терапии и выздоро­вления необходимо постепенно, ступенчато «отдалять» от себя больного, стимулируя в нем чувство независи­мости от врача и уверенности в своем будущем.

 Терапевтическая эффективность изменения неадек­ватного отношения больного к окружающей его среде, положительное влияние стенической реакции на пре­одоление заболевания, его исход, целесообразность функциональной тренировки при разъясняющей и убе­ждающей роли врача неоднократно подчеркивались В. Н. Мясищевым, М. С. Лебединским, К. И. Плато­новым, Н. В. Ивановым и другими видными советски­ми психотерапевтами. Известный специалист и энту­зиаст аутогенной тренировки А. М. Свядощ (1982) отмечал: «Каким бы способом врач ни лечил больно­го неврозом, метод убеждения всегда будет иметь зна­чение не только для устранения болезненного симпто­ма, но и для профилактики рецидива заболевания». Терапия убеждением и разъяснением является состав­ной частью современной системы аутогенной трени­ровки, играя в ней большую или меньшую роль в за­висимости от применяемых модификаций. Вне зависи­мости от группового или индивидуального примене­ния метода, ему всегда предшествует собеседование, направленное на изучение личности больного и ее от­ношений. В содержание этой беседы органически вхо­дит воздействие разъяснением и убеждением, основу которого составляет формирование критического от­ношения больного к себе и своим ощущениям без их

переоценки.

Тщательное объективное неврологическое исследо­вание больного, страдающего неврозом, служит фун­даментом для авторитетного разъяснения, что не со­матические (органические) нарушения лежат в основе патологических симптомов, а эмоциональное напряже­ние и перенапряжение, следовые воздействия ранее перенесенных психических травм и переживаний. Целе­сообразно в доступной форме объяснить больному от­личия «органического» и «функционального», логиче­ски обосновывая связи понятий «нервное — функцио­нальное — излечимое».

При объективном обследовании больного невро­зом оценка состояния мышечного тонуса имеет не только диагностическое, но и психотерапевтическое значение. Важно уже при первой беседе обратить вни­мание пациента на нередкие при таких болезнях на­пряженность лицевой мускулатуры, стесненность ды­хания и прерывистость речи, изменения общего мы­шечного тонуса, выражающиеся в оживлении илиснижении рефлексов. На этом фоне объяснение взаи­мосвязи нервно-эмоционального состояния и тонуса скелетной мускулатуры находит конкретное (очевид­ное и для больного) подкрепление в проявлениях бо­лезни у исследуемого лица. Осознание этого факта способствует лучшему пониманию пациентом терапев­тической значимости тренировки расслабления мышц и упражнений в регуляции мышечного тонуса. Челове­ку, обладающему достаточной подготовкой, можно привести аналогии из известных в кибернетике меха­низмов прямой и обратной связи.

Доступное разъяснение причин невротических рас­стройств и лежащих в их основе психофизиологиче­ских процессов можно проводить и посредством со­вместного, в том числе группового, обсуждения популярных изданий, ранее рекомендованных врачом к прочтению. Определенная духовная зрелость и на­личие необходимого минимума знаний, подготовлен­ность больного к осмысленному восприятию методики аутогенной тренировки составляет залог успеха терапии, формируя у пациента активное отношение к лечению и делая его соучастником терапевтического процесса. В свою очередь, активная позиция больного откры­вает перспективы к самовоздействию, к перестройке собственной личности, к самоубеждению и оптимиза­ции психических процессов.

Наш опыт показывает, что в отличие от чистых форм аутосуггестии в методике аутогенной трениров­ки главенствующую роль играет самоубеждение (ауто-дидактика) на основе целенаправленно развиваемой рефлексивной функции сознания. Это положение об­основывается тем, что «внешним» для сознания, т. е. тем, на что оно может активно и преобразующе воз­действовать, является не только внешний мир, но и внутренняя среда организма в целом (К. К. Плато­нов). Основная же суть рефлексивной функции созна­ния состоит в возможности воздействия на самое себя. При полном сохранении инициативы и самоконтроля это самовоздействие делает аутогенную тренировку интеллектуальным и волевым, чрезвычайно специфи­ческим в своей сути процессом, ведущим к рациональ­ной перестройке личности.

АУТОГЕННАЯ ТРЕНИРОВКА И СХОДНЫЕ С НЕЙ МЕТОДЫ

Коллективная психотерапия. Среди методик, род­ственных аутогенной тренировке, в первую очередь следует назвать варианты коллективной психотерапии. Существует множество видов коллективной психотера­пии, к одному из которых, собственно, можно отнести и аутогенную тренировку при групповом варианте ее применения. А. П. Слободяник (1978) приводит крат­кое описание более двадцати различных методик и мо­дификаций коллективной психотерапии («психотерапия в малой группе», «коллективная психотерапия в усло­виях совместной деятельности», «комбинированная групповая психотерапия», «семейная психотерапия», «коррективный интерперсональный опыт по Кпоbloch», коллективная психотерапия «кофе и ...» по Masnik и др.).

Коллективная психотерапия в отечественной прак­тике активно применяется с начала XX столетия [Неткачев Г. Д., 1909; Бехтерев В. М., 1921, 1925, и др.). Вопросы коллективной психотерапии неврозов в по­следующем успешно разрабатывали Н. В. Иванов С. И. Консторум, С. С. Либих, В. К. Мягер, В. Н. Мясищев, К. И. Платонов, В. Е. Рожнов, М. М. Кабанов, В. М. Воловик, Б. Д. Карвасарский и мн. др. В зару­бежной практике также широко применяются методы групповой психотерапии. Кроме разнообразных раз­говорных ее форм, сюда относятся игровая психотера­пия и психодрама Moreno, групповой психоанализ Wolf и др.

Изучение методов коллективной психотерапии и исследование ее особенностей, связанных с повыше­нием внушаемости в группе, занимает значительное место в работах В. М. Бехтерева. Им были разрабо­таны принципы и методика коллективного гипноза, до настоящего времени применяемые при лечении токси­комании, алкоголизма и других расстройств. О значе­нии, которое В. М. Бехтерев придавал этому направ­лению, свидетельствует тот факт, что именно эта тема была избрана им для доклада на I Всесоюзном съезде невропатологов (декабрь 1927 г.), сделанного за сутки до его смерти.

Несмотря на часто весьма существенные отличия в наименовании и стиле применения различных методов коллективно-групповой психотерапии, они имеют много общего. В их основе лежит, как правило, воз­действие на уже существующие или специально со­здаваемые группы личности врача, который прини­мает на себя роль директивного или недирективного лидера[3]. Вторым компонентом коллективных методов психотерапии является межличностное взаимодействие членов группы, объединенных деятельностью, интере­сами или сходными отклонениями в состоянии здо­ровья. В последнем случае совместное обсуждение не только симптомов заболевания и их динамики в про­цессе лечения, но и лечебных приемов, осуществляе­мое под руководством и при непосредственном уча­стии врача, в ряде случаев способствует психотерапев­тическому эффекту. К сожалению, лечебное действие обычного человеческого сочувствия, сопереживания, бесспорно способствующее активизации компенса­торных и реадаптационных механизмов организма и личности, пока очень мало изучено.

В процессе работы с группой наиболее часто ис­пользуются следующие психотерапевтические приемы: поиск общего, типичного для большинства больных (в жалобах, течении заболевания и выздоровления, реализации лечебного воздействия и т. д.); анонимное» обсуждение развития и течения болезни одного из членов группы [Либих С. С, 1979].

Возможность охвата врачебным воздействием одновременно нескольких больных, часто «амбула­торный» характер группового терапевтического воз­действия и его обоснованная в многочисленных иссле­дованиях эффективность в значительной степени опре­деляют дальнейшие перспективы использования мето­дов коллективной психотерапии у больных, а также в целях производственной гигиены и улучшения про­фессиональной адаптации.

Условнорефлекторная терапия. Другой группой ме­тодов, близких к аутогенной тренировке, являются различные формы условно-рефлекторнои терапии. Ос­нователем этого психотерапевтического направления был В. М. Бехтерев, впервые предложивший принципы сочетательно-(условно)-рефлекторной терапии, исходя из павловского учения об условных рефлексах.

Вместе с тем В. М. Бехтерев отмечал «механизиро­ванный характер» метода и поэтому считал необхо­димым дополнять его рациональной психотерапией. Известно, что И. П. Павлов отвергал попытки объяс­нять обучение людей на основе упрощенного исполь­зования условнорефлекторнои теории и критиковал за это школу бихевиоризма. В то же время ряд за­падных представителей поведенческой терапии[4] осу­ществляет механистический перенос теоретических по­строений И. П. Павлова в психотерапию. Таким, в частности, является так называемый «скиннеровский метод обусловливания», основанный на поощрении и наказании (в качестве последнего применяются достаточно ощутимые удары электрического тока).

Одной из разновидностей условнорефлекторнои те­рапии являются психотерапевтические тренировки, ко­торые, как правило, входят составным элементом в широкий круг врачебных мероприятий при лечении фобий и пограничных состояний. Психотерапевтиче­ские приемы при этом направлены на торможение па­тологических условных связей, их перестройку и об­учение желательным, целесообразным формам поведе­ния. В отечественной и зарубежной практике широко используется метод функциональной поэтапной трени­ровки, заключающийся в постепенной адаптации боль­ного к психотравмирующей ситуации. Так, некоторые психотерапевты при лечении агорафобии (боязнь ши­роких улиц и площадей) вначале заставляют больного проходить очень короткие расстояния в сопровожде­нии врача, а затем постепенно увеличивают марш­руты, используя одновременно директивное и сугге­стивное воздействие.

Обучающий характер и этапность, лежащие в осно­ве функциональной тренировки, ее направленность на повышение активности пациента сближают этот ме­тод с индивидуальными приемами аутогенной тера­пии.

Схема 1. Основные составляющие элементы психотерапевтического воздействия и источники аутогенной тренировки.

Таким образом, следует признать, что по своему происхождению, структуре и механизмам действия (схема 1) аутогенная тренировка является синтетиче­ским методом, удачно объединившим в себе положи­тельные стороны ряда психотерапевтических приемов. В результате такого синтеза была создана качественно новая комплексная методика, способствующая активи­зации больного и направленная на стимуляцию и опти­мальное использование резервных возможностей орга­низма и личности в процессе лечения.

Стремление к использованию комплекса лечебных факторов с учетом их взаимоусиления и потенцирова­ния представляет собой общую тенденцию современной медицины. Обзоры мировой литературы, посвя­щенные работам по психотерапии самых различных заболеваний, показывают, что как у нас в стране, так и за рубежом на протяжении последних двух-трех десятилетий методы прямой суггестии или психоанализа все более и более уступают место комплексным психотерапевтическим методикам, среди которых важ­ное место занимают методики тренирующего характе­ра и повышающие способность к саморегуляции психических и физиологических функций.

Глава 2. ОБОСНОВАНИЕ МЕТОДА И ЧАСТНЫХ ПРИЕМОВ АУТОГЕННОЙ ТРЕНИРОВКИ

НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ И НЕЙРОПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ САМОРЕГУЛЯЦИИ

Физиологические эффекты аутогенной тренировки в целом и механизмы восстановления под ее влия­нием нервной регуляции тех или иных кон­кретных функций весьма сложны и до настоящего времени полностью не изучены. В зарубежных стра­нах, где опыт практического применения аутогенной тренировки имеет уже достаточно длительную исто­рию, эти механизмы часто объясняются с позиций и в терминах бихевиористических и психосоматических концепций, лишь очень отдаленно связанных с физио­логией. В связи с этим известный французский автор L. Chertok в 1958 г. писал: «Научное обоснование ре­лаксации еще трудно при сегодняшних знаниях... В дис­куссии о взаимоотношении между физиологическим и психологическим релаксация является тем перекрест­ком, где эти области безнадежно спутаны». Через 20 с лишним лет в монографии «Непознанное в психике человека» он (4-982) вновь возвращается к этой теме и, анализируя свой многолетний психотерапевтический опыт гипнолога и психоаналитика, обобщает: «...Я не мог не признать, что многое из того, что происходит у меня на глазах, остается для меня несомненно зага­дочным. Я вдруг обернулся к реальности. И заметил,что король голый. Наши знания о действительности ничтожны по сравнению с тем, что нам неизвестно»[5]. С некоторыми оговорками можно, в общем, согла­ситься с этим мнением.

По справедливому замечанию Н. В. Иванова, «трудность правильного построения теории релакса­ции связана с тем, что это неотделимо от решения об­щего философского вопроса о соотношении психиче­ского и физиологического».

На протяжении истории психотерапии постоянно возникали, отмирали или трансформировались на­учные теории, расширявшие наши представления о ме­ханизмах и основах психотерапевтического воздей­ствия. Естественным и очевидным является положе­ние, что любые новые успехи возможны только на основе творческого переосмысления и обобщения на качественно новом уровне огромной фактологии и на­учного опыта, существенный вклад в которые внесла отечественная психотерапия. Идеалистические позиции многих зарубежных исследователей в определенной степени тормозят прогресс в области психотерапии, в ряде случаев несовместимы с идеями и достижения­ми отечественной физиологической школы, основан­ной на принципах диалектического материализма.

Центральное место в раскрытии физиологических механизмов аутогенной тренировки занимает изучение вопросов саморегуляции исходно непроизвольных функций организма. Согласно технике Шульца, важным условием для овладения методом являются упражнения в расслаблении мышц, т. е. упражнения в целенаправ­ленных двигательных актах, хотя и крайне редко реализуемых в обыденной жизни (в этом их варианте).

И. М. Сеченов впервые обосновал положение о том, что все психические акты принадлежат к ре­флекторным и «все сознательные движения, вытекаю­щие из этих актов, движения, называемые обыкновен­но произвольными, суть в строгом смысле отра­женные»[6]. Произвольное движение, по мнению И. М. Сеченова, отличается от непроизвольного тем, что оно подчиняется воле, сопровождается ощуще­ниями, отражающимися в сознании, а также тем, что оно «есть движение заученное (разрядка наша — В. Л., М. Р.) под влиянием условий, создаваемых жизнью»[7]. Здесь уместно еще раз напомнить, что об­учающий (научающий) характер является одним из ос­новных принципов аутогенной тренировки. Обучае­мость человека, несмотря на значительное количество работ по этой проблеме в педагогике, как психофизио­логическое качество пока очень мало исследована. Многие поразительные ее феномены, в силу их обы­денности, не вызывают у нас удивления и ощущения прикосновения к загадочному. Например, речь, являясь произвольной функцией, становится ею лишь на основе длительного упражнения и научения. В этом плане самого пристального внимания заслуживают пока единичные опыты применения аутогенной трени­ровки у детей (Н. П. Мировская, С. Г. Файнберг, В. А. Сергеев с соавт. — у нас; В. С. Манова-Томова — в Болгарии; Р. Агсап — в Румынии), когда обучаемость как системное качество наиболее высока. Возможно, если бы так же систематически и настойчиво, как мы обучаем детей навыкам социальной (интерперсональ­ной) саморегуляции отношений (опроизволиваем их), мы прививали бы им приемы саморегуляции внутрен­них (интраперсональных) отношений, многие совре­менные данные о статистике психоневрологической па­тологии не выглядели бы так удручающе. Одновремен­но это способствовало бы снятию того налета сверхъестественности с фактов управляемой саморегу­ляции исходно непроизвольных функций, которые, воз­можно, являются непроизвольными в значительной степени потому, что мы не ставили сознательной цели их опроизволивания.

Учение И. М. Сеченова об отражательной роли мозга было поддержано и развито в трудах И. П. Павлова и созданной им школы. Обоснованные в отечественной науке принципы нервизма и детер­минизма, учение об условных рефлексах позволили с физиологических позиций подойти к вопросу о про­извольных и непроизвольных реакциях. Многочислен­ные экспериментальные работы павловской школы показали, что в основе произвольных движений лежат корковый анализ и синтез афферентных сигналов, идущих от внешней среды и от проприорецепторов. По словам И. П. Павлова, «весь механизм волевого движения есть условный, ассоциативный процесс, под­чиняющийся всем описанным законам высшей нервной деятельности»[8].

В многочисленных работах И. П. Павлова подчер­кивается роль речи и образных представлений в уста­новлении двусторонних связей кинестетических клеток с двигательными, а также клетками корковых отделов анализаторов. Обсуждая вопрос об идеомоторных ак­тах (которые, как мы убедимся позднее, играют огромную роль в методике аутогенной тренировки), И. П. Павлов говорил: «Давно было замечено и науч­но доказано, что раз вы думаете об определенном движении, т. е. имеете кинестетическое представление, вы его невольно..., этого не замечая, производите»[9]. Идеомоторная тренировка в качестве одного из главных компонентов входит во многие современные модификации аутотренинга.

Связь функционального состояния центральной нервной системы и адаптивного поведения с движе­ниями, тонусом поперечнополосатой и гладкой муску­латуры, имеющих обширное корковое представитель­ство, неоднократно подчеркивалась И. П. Павловым и его учениками. В 1912 — 1913 г., читая лекции в Воен­но-медицинской академии, И. П. Павлов говорил: «Нормальная мышечная деятельность тонко регули­руется раздражениями, идущими от самого двигатель­ного аппарата, а именно: во время движения сухожи­лия то натягиваются, то ослабляются, сочленовые поверхности соприкасаются... И, так как в этих частях, в сухожилиях, суставах и т. д. оканчиваются центро­стремительные нервы, которые в каждый момент по­сылают раздражения в центральную нервную систему, то благодаря этому сигнализируется каждый момент движения и все движение в целом регулируется и на­правляется»[10]. В этой короткой цитате со всей очевид­ностью обнаруживаются рефлекторные основы теории обратной связи, а также полученные позднее нейрофизиологические факты саморегуляции мышечного тону­са и функционирования гамма-петли.

Принцип рефлекторной деятельности мозга, об­основанный в работах И. П. Павлова, полностью со­храняет свое значение и по отношению к эмоцио­нальным реакциям. Мышечные компоненты эмоций — мимика, пантомимика, тембр голоса — являются объективными признаками состояния психики/Психо­логическое обоснование связи мышечной деятельности с эмоциональной сферой берет свое начало еще от ис­следований W. James и С. Lange. Несмотря на наив­ность аргументации («эмоция — ощущение телесных изменений»), этими авторами была довольно точно подмечена взаимосвязь эмоциональных ощущений» и их внешнего выражения.

Хорошо известно, что мышечное напряжение («за­стывшая мимика», «нервная дрожь», «стесненное ды­хание» и т. д.) является соматическим компонентом страха и других отрицательных эмоций. Психологиче­ский опыт подкрепляется физиологическими наблюде­ниями с одновременной регистрацией вегетативных, биохимических и моторных изменений в ответ на эмоциогенные раздражители. Специальные электрофизиологические исследования, в частности, показали, что отрицательные эмоциональные состояния всегда со­провождаются активацией поперечнополосатой муску­латуры, а расслабление мышц служит внешним выра­жением положительных эмоций, состояния покоя, уравновешенности. В связи с этим становятся по­нятными физиологический смысл волевого расслабле­ния мышц, тренировки этого процесса, а также роль самовнушения на фоне состояния релаксации, вызы­вающего фазовые состояния в коре головного мозга. , Словесный сигнал или образ, вызванный словесным сигналом, ведет при повторении в процессе трениров­ки к образованию условных кортико-висцеральных ре­акций и реализации желаемых сдвигов, тем самым повышая уровень саморегуляции.

Говоря о том, что только у человека движения ста­новятся истинно произвольными, И. П. Павлов писал: «Непроизвольное можно сделать произвольным, но достигается это теперь при помощи второй сигналь­ной системы»[11]. «Слово, — указывал он, — благодаря всей предшествующей жизни взрослого человека, свя­зано со всеми внешними и внутренними раздражите­лями, все их заменяет и потому может вызвать все те действия, реакции организма, которые обусловливают те раздражители»[12]. Роль речи в развитии произволь­ной регуляции функций была убедительно показана в ряде работ отечественных авторов (Н. А. Берн-штейн, К. И. Платонов, П. К. Анохин, Л. С. Выготский, А. Р. Лурия).

Большое значение для понимания механизмов вну­шения и опроизволивания имеют установленные пав­ловской школой и Н. Е. Введенским так называемые фазовые (переходные) состояния между сном и бодр­ствованием, отличающиеся различной степенью выра­женности и интенсивности процессов торможения функций. Одной из наиболее существенных для психо­терапии особенностей фазовых состояний является от­крывающаяся при этом возможность воздействия на некоторые психические и физиологические функции «в обход сознательного контроля». По И. П. Павлову, сила самовнушения (или внушения) определяется наличием «концентрированного раздражения опреде­ленного участка коры, сопровождающегося сильней­шим затормаживанием остальных отделов коры, пред­ставляющих, так сказать, коренные интересы всего организма, его целостности, его существованиям. При таком состоянии коры больших полушарий могут создаться условия, когда второсигнальные (знаковые) процессы доминируют над реальными ощущениями. «Одним из прямых результатов этого, — писал К. И. Платонов, — является возникновение акта самовнушения»[13].

С трудами И. П. Павлова и Н. Е. Введенского тес­но связаны представления о доминанте, выдвинутые А. А. Ухтомским. Под доминантой А. А. Ухтомский понимал «господствующий очаг возбуждения, пред­определяющий в значительной степени характер теку­щих реакций центров в данный момент», считая, что принцип доминанты является «физиологической осно­вой акта внимания и предметного мышления». Исходя из этих представлений, причины многих психопатологических явлений («навязчивости», «галлюцинаций», «предубеждений») А. А. Ухтомский видел в «инертно­сти господствующего возбуждения» («доминанте пе­реживаемого момента»). С точки зрения теории А. А. Ухтомского, всякое индивидуальное психическое содержание есть след от пережитой ранее доминанты. Текущее состояние человека и его активность, по А. А. Ухтомскому, всегда является отражением той или иной доминанты. Устойчивость же самой доми­нанты зависит от лабильности формирующих ее нерв­ных центров. Чем лабильнее и одновременно устой­чивее возбуждение нервных центров, тем благоприят­нее условия для образования новых доминант. Сле­дует отметить, что основная сущность аутотренинга состоит именно в целенаправленной тренировке нерв­ных процессов — их лабильности, устойчивости и переключаемости.

Существенное влияние на современные теоретиче­ские построения в психологии и медицине оказали идеи известного советского психолога Л. С. Выготско­го, заложившего основы исторического подхода к из­учению психики человека. В основе предложенной им теории лежат две гипотезы — об опосредованном ха­рактере психической деятельности и о происхождении внутренних психических процессов из внешних (идея интериоризации). Автор рассматривал процесс форми­рования внешних психических функций как образова­ние форм речевого общения с последующим их обра­щением на себя и далее «про себя». Всякая высшая психическая функция необходимо проходит через внешнюю стадию в своем развитии, потому что она является первоначально социальной функцией[14]. Теоре­тические построения Л. С. Выготского были в после­дующем подтверждены в работах А. Н. Леонтьева (1977).

В последние годы активно проводятся нейрофизио­логические и психофизиологические исследования функции речи, которую нейропсихолог А. Р. Лурия на­звал «одним из наиболее существенных средств регу­ляции человеческого поведения», подни­мающего «отдельные непроизвольные реакции до уров­ня сложных произвольных действий» и осуществляющего «контроль за протеканием высших, сознательных форм человеческой деятельности». А. Р. Лурия, разви­вая положения И. П. Павлова и Л. С. Выготского, считал, что специфически человеческие формы психи­ческой деятельности включают, прежде всего, взаимо­действие двух уровней организации нервных процес­сов: первосигнального и «того, который формировал­ся на основе языка и в основе которого лежала сигнальная регулирующая функция слова». Далее, ав­тор высказывает предположение, что «в различных па­тологических состояниях изменение нейродинамики, лежащей в основе элементарных и речевых процессов, может быть неодинаковым». Существенное значение для теории и практики психотерапии имеют положе­ния А. Р. Лурия о регулирующем влиянии речи при па­тологических состояниях и речевом воздействии на об­щую нейродинамику, в частности у детей. Опыты, проведенные им совместно с Е. Д. Хомской у детей с церебральной патологией, показали, что если регули­рующее влияние речи остается сохранным, то оно мо­жет компенсировать нарушения общей нейродинами­ки. Поддерживая высказывание D. Hebb, А. Р. Лурия пишет, что «по отношению к человеку понятие CNS может быть расшифровано как Conceptual Nervous Sistem»[15], тем самым еще раз подчеркивая регулирую­щую роль речи и вербального мышления по отноше­нию ко всем функциям ЦНС. Эти обоснованные на­учные положения в значительной степени объясняют механизмы и терапевтическую эффективность модифи­каций аутогенной тренировки, в основе которых лежит вербальное аутовоздействие.

Изложение теоретического обоснования и физиоло­гических механизмов аутогенной тренировки и психо­терапии в целом было бы неполным без учета теории функциональных систем, разработанной П. К. Ано­хиным (1978). Эта теория развивает основные положе­ния физиологического учения И. П. Павлова и вводит качественно новые понятия о специфических механиз­мах динамической организации активности в целост­ную систему поведенческого акта.

Первоначально в павловских исследованиях психи­ческие и физиологические, условнорефлекторные процессы сопоставлялись, при этом И. П. Павлов считал, что «здесь имеется (в условном рефлексе — прим. авт. В. Л., М. Р.) полное слитие, полное поглощение одно­го другим, отождествление»[16]. Позднее, говоря о своем учении, И. П. Павлов отмечает, что оно «со­вершенно исключило из своего круга психологические понятия»[17]. К сожалению, об этом иногда забывается, и в наше время еще можно встретиться с излишней психологизацией павловской теории и терминологии. Отражение мозгом объективной действительности в рамках условнорефлекторной теории затрагивало лишь физиологические процессы и поведенческие реак­ции. Таким образом, учение И. П. Павлова о высшей нервной деятельности создало только предпосылки для изучения механизмов поведения человека.

На основании опыта павловской школы и соб­ственных экспериментальных исследований П. К. Ано­хиным была создана «теория функциональных си­стем». Его исследования, в частности, показали, что некоторые периферические эффекты в условиях целост­ного организма не могут быть объяснены на основа­нии причинно-следственных связей каждого из них со стимулом. Одновременно автором было обосновано, что совокупность отдельных эффекторных проявлений или их сочетаний не образует целостного поведенче­ского акта, а лишь их согласованность в интегративной деятельности мозга определяет суммарное выра­жение и сам феномен поведенческого акта. Таким образом, в теории П. К. Анохина на смену представ­лениям о стимуле и реакции выдвигаются положения о целостной организации поведенческого акта и его интеграции из частных механизмов. Далее, П. К. Ано­хиным и его учениками было показано, что поведенче­ский акт определяется не предшествующим и запу­скающим его стимулом, а конкретным результатом, на достижение которого направлен этот акт. Тем самым в структуру поведенческого акта включалась цель, без которой невозможно объяснение адаптивной деятельности организма. Формирование в процессе психотерапии осознаваемой пациентом цели или «фор­мулы-намерения» [Lindemann H., 1980] при аутогенной тренировке является обязательным элементом и зало­гом успешности психотерапевтического воздействия.

Изучение соматических и вегетативных функций позволило сделать П. К. Анохину заключение, что функции, участвующие в целостной интеграции пове­денческого акта, организованы как функциональные системы, образующиеся «из динамически мобили­зуемых структур», при этом «компоненты той или иной анатомической принадлежности мобилизуются и вовлекаются в функциональную систему только в меру их содействия получению запрограммирован­ного результата» (П. К. Анохин). Согласно его тео­рии, операциональная архитектоника функциональной системы поведенческого акта включает в себя ряд ста­дий или составляющих афферентного синтеза. К ним относятся: мотивационные влияния, прошлый опыт, пусковая и обстановочная афферентация, принятие ре­шения, формирование акцептора результатов действия (его цели) и программы действия, вьшолнение действия, получение результата и сличение его с акцептором действия. С учетом этих данных изучение структуры любого, в том числе патологически извращенного, по­веденческого {и в этом случае — приспособительного) акта, в основе которого лежат мотивационные уста­новки и специфически трансформированный прошлый опыт пациента, должно всегда предшествовать психо­терапевтическому воздействию. В своей теории П. К. Анохин вводит понятие «опережающего отра­жения» параметров будущего стимула-результата в рецептивных полях, т. е. в континууме поведения каждый стимул-результат не только ожидается, но и активно «запрашивается» из внешней (или внутрен­ней) среды.

Открывающиеся в настоящее время определенные пути количественной оценки некоторых параметров организованности, а следовательно, и саморегуляции системы делают возможной экспериментальную про­верку теоретических построений П. К. Анохина. С точ­ки зрения психотерапии, представляет несомненный интерес объединение в теории П. К. Анохина мотивационных установок и целеполагания в единый конти­нуум с физиологическими приспособительными реак­циями на основе интегративной деятельности мозга и функционирования всего организма как целого. Это позволяет предположить, что глубокие отличия меж­ду произвольной и вегетативной регуляцией функций лежат более в области наших традиционных представлений, немсели в области их структурной и функцио­нальной организации.

Весьма показателен пример взаимообусловливания физиологических и поведенческих реакций, который приводит П. К. Анохин для демонстрации «внешних» и «внутренних» циклов физиологической деятельности организма: «1) обеднение организма и крови водой в результате различных потерь повышает осмотиче­ское давление крови; 2) гипертоническая кровь раздра­жает определенные центры гипоталамуса и приводит к генерализованному возбуждению подкорковых и корковых структур головного мозга, — эта генерали­зация возбуждения формирует субъективное ощущение жажды; 3) ощущение жажды толкает человека на ряд поведенческих актов, направленных на разыскание во­ды; 4) прием воды и поступление ее в кровь восста­навливают константный уровень нормального осмоти­ческого давления (7,6 атм), и ощущение жажды исче­зает»[18].

Несомненно, что представления о системной орга­низации физиологических, психофизиологических и по­веденческих реакций должны найти отражение в реше­нии целого ряда проблем психотерапии и, в частности, в раскрытии и понимании механизмов аутогенной тре­нировки. Приступающим к изучению этого метода на­стоятельно рекомендуется прочесть в цитируемой вы­ше книге главы «Саморегуляция физиологических функций» и «Теория функциональной системы как предпосылка к построению физиологической киберне­тики».

ОСОЗНАВАЕМАЯ И НЕОСОЗНАВАЕМАЯ ПСИХИЧЕСКАЯ АКТИВНОСТЬ

В последние годы наблюдается усиление внимания ряда исследователей и, в частности, психотерапевтов к проблеме бессознательного. Обычно постановку этой проблемы связывают с именем S. Freud. Однако необходимо отметить, что еще И. М. Сеченов призна­вал, что, помимо явного (осознанного) ощущения, мо­гут существовать явления, которые он характеризовал как «ощущения в скрытой форме». На реальность проблемы бессознательного указывали И. П. Павлов, С. Л. Рубинштейн. В советский период этому напра­влению был посвящен целый ряд работ известных отечественных специалистов (Г. В. Гершуни, Д. Н. Узнадзе, Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, Ф. В. Бассин, В. Е. Рожнов, В. Н. Мясищев и др.). Как отмечал П. К. Анохин, «за пре­делами фокуса сознания остается огромный багаж, который можно назвать памятью мозга; этот багаж накапливается в течение всей жизни и оказывается, как показывают некоторые гипнотические опыты, поразительно стойким».

Не останавливаясь подробно на критике психоана­литической концепции бессознательного, отметим лишь, что фрейдизм пытался создать теорию «бессо­знательного» в полном отрыве от научного физиологи­ческого учения о мозговых, в том числе высших пси­хических, функциях. Затронув многие важные проблемы и обнаружив некоторые интересные для клини­циста-психопатолога факты, психоаналитическое на­правление не смогло научно их обосновать или раскрыть их сущность.

В силу в целом реакционной основы психоаналити­ческих теорий советская наука не приняла их[19]. Что же касается психоанализа как терапевтического метода, то здесь неприятие не было глобальным, как это хотят изобразить и изображают на Западе.

В настоящее время можно считать установленным, что бессознательное более всего связано с так назы­ваемой «сферой мотивов» (или «мотивационной сфе­рой»), участвующей в процессах принятия решения. По А. Н. Леонтьеву, «факт существования актуально не сознаваемых мотивов вовсе не выражает собой осо­бого, таящегося в глубинах психики начала. Неосозна­ваемые мотивы имеют ту же детерминацию, что и всякое психическое отражение: реальное бытие, дея­тельность человека в объективном мире. Неосознаваемое и сознаваемое не противоречат друг другу; это лишь разные уровни психического отражения...». Автор выделяет три основные особенности проявления бессознательного: 1) возможная неосознаваемость ос­новных мотивов деятельности; 2) возможная неосо­знаваемость событий, вызывающих эмоциональные сдвиги; 3) необходимость специального анализа пере­живаний для осознания того, что оставалось неосозна­ваемым. Последнее положение имеет непосредствен­ное отношение к индивидуальному психиатрическому и психологическому обследованию больного. Оно во всех случаях должно предшествовать психотерапевти­ческому воздействию, в том числе и в случаях приме­нения методов коллективной психотерапии, одним из видов которой является аутогенная тренировка, прово­димая в группах, так как часто именно «неосозна­ваемые» переживания или переживания, которые па­циент не может или не желает осознавать, лежат в основе тех или иных невротических нарушений. Давая определение бессознательного, весьма сход­ную точку зрения высказал Л. С. Выготский: «...Бес­сознательное не отделено от сознания какой-то непро­ходимой стеной. Процессы, начинающиеся в нем, имеют часто свое продолжение в сознании, и, наобо­рот, многое сознательное вытесняется нами в подсо­знательную сферу. Существует постоянная, ни на минуту не прекращающаяся живая динамическая связь между обеими сферами нашего сознания. Бессозна­тельное влияет на наши поступки, обнаруживается в нашем поведении, и по этим следам и проявлениям мы научаемся распознавать бессознательное и законы, управляющие им».

Обращая существенное внимание на включение прошлого в актуальную историю личности и влияние пережитого на структуру отношений и оценок ак­туальных событий, психоаналитической школой было выявлено, что эти отношения и оценки проявляются в речи пациентов. Независимо от психоаналитических толкований, в ряде исследований отечественных и за­рубежных авторов было показано, что в действитель­ности довольно часто наблюдается расхождение ме­жду имевшей место реальностью и отражением последней в представлениях (и, соответственно, в из­ложении) людей, являвшихся участниками тех или иных событий. Фактически каждое событие индивидуальной или общественной жизни претерпевает трансформацию в сознании человека.

Выслушивание рассказа больного на этапе, предше­ствующем психотерапевтическому воздействию, пока­зало его высокую эффективность: с одной стороны, уже сам свободный рассказ пациента оказывает замет­ное позитивное влияние, а с другой, он позволяет выя­вить особенности личности больного и учесть их при индивидуализации приемов аутогенной тренировки. Врач, применяющий этот метод, должен быть готов и к тому, что с каждой последующей беседой больной будет «вспоминать» все новые и новые подробности своей жизни, которые могли иметь отношение к раз­витию заболевания, одновременно делая врача своим доверенным лицом, что является одним из важных за­логов успешности психотерапии.

В современной отечественной психологии термин «мотивы» применяется для обозначения самых раз­личных явлений и состояний, вызывающих и часто определяющих активность человека. В формировании или непосредственно в роли мотивов могут выступать ведущие потребности и интересы, влечения и эмоции, установки и социально-опосредованные идеалы лично­сти. Без глубокого анализа мотивационной сферы про­дуктивность психотерапии всегда ограничена.

Наш опыт применения метода самовнушенных сно­видений показал, что их содержание чаще всего отра­жает основные стремления и потребности пациентов. Так, женщины, не состоявшие в браке, желали пере­жить во сне картины бракосочетания или супружеской жизни (не обязательно сексуально окрашенные); лица с ориентацией на успех и социальные достижения, как правило, реализовали в своих самовнушениях и снови­дениях достижение желаемого; длительно болеющие пациенты обращались к сюжетам выздоровления, вос­становления активности и т. д. Это позволяет предпо­ложить, что между фантазиями, мечтами и сновиде­ниями как отражением целевых установок (мотиваций) и в известной степени — компенсацией нереализованных желаний личности есть много общего. Во всяком слу­чае, наш опыт показывает, что реализация осозна­ваемых или актуально неосознаваемых желаний в сно­видениях иногда вызывает позитивные сдвиги, в опре­деленной мере играя роль «замещающего действия» и способствуя улучшению состояния больных неврозами. Подчеркнем, что использование предложенного нами метода аутогенной терапии памяти (см. гл. 6) показало, что «болезненные» воспоминания часто актуализируются для пациента лишь в состоянии релак­сации или сна, и уже само воспоминание в ряде случаев оказывает выраженный позитивный эффект. Исследование проблемы неосознаваемого психиче­ского в последние десятилетия пополнилось новыми существенными сведениями в связи с изучением вопро­сов подпорогового или «защитного» восприятия. Эти исследования, в частности, показали, что биоэлектри­ческие и вегетативные реакции на индивидуально (эмо­ционально) значимые стимулы формируются при бо­лее низкой интенсивности раздражителя, чем его опознание [Костандов Э. А., 1976; Костандов Э. А., Арзуманов Ю. Л., 1978]. Были получены данные, что в ответ на подпороговый эмоционально значимый стимул происходит изменение общей чувствительно­сти анализаторов. Таким образом, особенности созна­тельного восприятия и содержательная интерпрета­ция явлений могут формироваться подпороговыми воздействиями. При этом пороги восприятия эмоцио­нально значимых стимулов могут оказываться как бо­лее низкими, так и более высокими, по сравнению с порогами восприятия нейтральных стимулов. Повы­шение порогов восприятия эмоционально значимых стимулов, по-видимому, можно отнести к физиологи­ческим компонентам феномена «психологической за­щиты», на которой мы остановимся далее.

Один из сторонников концепции защитного вос­приятия С. Eriksen писал: «Основное положение тео­рии защитного восприятия касается способности чело­веческого организма распознавать присутствие возбуж­дающих стимулов на бессознательном (не выражае­мом словами) уровне. Это бессознательное распозна­вание необходимо, если защитная реакция, как пред­полагается, служит для того, чтобы предотвратить распространение возбуждения (беспокойства, тревоги) на более высокие уровни сознания». С точки зрения теории и практики аутогенной тренировки, большое значение имеет вывод N. Dixon о том, что действие подпорогового стимула, в ряде случаев играющего роль императивного внушения, лучше проявляется в состоянии пассивного расслабления пациента. Ана­логичные результаты были получены в опытах Н. Fissи соавт., которые показали, что направленная актива­ция «спонтанного воображения» и распознавание подпо­роговых {внегиних или внутренних) ощущений особенно четко проявляются в состоянии полной релаксации. Это определяет один из перспективных аспектов при­менения аутогенной тренировки как метода донозологической диагностики на основе интроспекции внут­ренних допороговых ощущений.

По нашему мнению, отделение понятий «Я слы­шу», «Я вижу» и т. д. от понятия «Я чувствую», кото­рое в равной мере является объективной реальностью для пациента, весьма условно. Эмоциональные ощу­щения и переживания, часто носящие характер допо­роговых или интуитивных, при внимательном их из­учении и анализе могут содержать огромное количе­ство прагматической информации. Значение психоло­гических и эмоциональных составляющих в генезе преморбидных состояний в последние годы подчер­кивалось в работах многих авторов. Известный специалист в области аутотренинга и проблем защит­ного восприятия Л. П. Гримак и психолог Л. Г. Дикая (1983) отмечают, что в «определенных условиях пер­вичной становится психическая дезадаптация и только потом развивается психофизиологическая дезадапта­ция, которая в большинстве работ была основным предметом изучения. В связи с этим в вопросах диаг­ностики и управления состоянием человека акцент в значительной степени сдвигается с чисто психофи­зиологических позиций на психологическую основу». Проблема подсознательного восприятия тесно свя­зана с исследованием и анализом сновидений. В со­ответствии с гипотезой С. Holl, только незначительная часть дневных впечатлений включается в функцио­нальную систему, отвечающую за генерацию сновиде­ний, а именно только те стимулы или следы дневных впечатлений, которые имеют формальное сходство с эмоционально значимыми для данного человека. Аналогичные явления наблюдались нами при исполь­зовании метода аутогенной визуализации представле­ний в состоянии релаксации. С учетом данных о влия­нии релаксации на восприятие подпороговых внешних и внутренних стимулов (к последним относятся и неактуализируемые мысли), а также наблюдаемого в по­следние годы активного применения аутогенной тре­нировки в целях стимуляции творчества существенный интерес представляет точка зрения U. Neisser на соот­ношение аналитического и интуитивного (или вербаль­ного и невербального) мышления: «Аналитическое мышление характерно тем, что оно делает опреде­ленный шаг в определенное время. Эти шаги ясно очерчены, и обычно мыслящий человек может адек­ватно изложить свои мысли другому индивиду. Такой вид мышления протекает при относительно полном осознании информации и этапов ее переработки... Для интуитивного мышления не характерна строгая после­довательность его этапов. Оно основано, как предста­вляется, на процессах подсознательного восприятия проблемы в целом. Решение задачи в этом случае, ко­торое может быть верным или неверным, сопрово­ждается лишь смутным осознанием (если оно вообще имеет место) процесса принятия решения. Интуицию, творчество, так же как сновидение и подсознательное восприятие, можно рассматривать как «дологическое» мышление, т. е. когда мыслительный процесс не огра­ничивается рамками возможного, пределами реально­го, действительными соотношениями места и времени. В этом смысле направленность внимания является сдерживающим фактором познания... Недостаток из­бирательности внимания в определенной степени ком­пенсируется подсознательным восприятием, так как именно оно подготавливает условия для сознательного выбора».

Приведенные данные позволяют оценить возмож­ности применения аутогенной тренировки для стиму­ляции способностей и творчества как весьма перспек­тивные. Изложенное также позволяет сделать вывод, что формирование психологических установок («преднастроечная деятельность») является одной из важней­ших функций подсознательного восприятия.

ТЕОРИЯ УСТАНОВКИ И ЕЕ КЛИНИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

Понятие «установки» было детально разработано и обосновано в работах Д. Н. Узнадзе (1961, 1966). В настоящее время установка определяется как состоя­ние готовности, предрасположенности субъекта к определенному типу активности в определенной си­туации. Д. Н. Узнадзе и его школой было эксперимен­тально доказано наличие общепсихологической готовности индивида к реализации активированной потреб­ности и установлена закономерность закрепления та­кой готовности при неоднократном повторении ситуа­ции.

Теория установки в настоящее время широко ис­пользуется для объяснения многих психологических феноменов, в частности при изучении явлений бессо­знательного (работы Ф. В. Бассина, В. П. Зинченко, А. С. Прангишвили и др.). В работе «Эксперимен­тальные основы психологии установки» Д. Н. Узнадзе писал: «Если окажется, что существуют какие-то опре­деленные типы активности установки, которые высту­пают в зависимости от индивидуальных особенностей субъекта этой деятельности, то тогда придется при­знать, что установка имеет нечто вроде типологически отличающихся форм своего проявления и что, следо­вательно, перед нами возникает задача специального изучения этих форм». Проведенные нами в по­следние годы исследования показали, что у различных лиц можно выделить устойчивую тенденцию воспри­нимать стимулы и реагировать на них тем или иным образом, что с постоянством проявляется в процессе предметной деятельности [Решетников М. М., 1984].

Полученные данные позволили определить три ос­новных типа установки на переработку информации у человека и на основе представлений об уровневой структуре и организации функций определить понятие — тип саморегуляции как индивидуально обусловленный преимущественный способ психофизиологического (адаптивного) реагирования, реализации познаватель­ной, познавательно-преобразующей и коммуникатив­ной активности личности. С точки зрения патологии, особый интерес представляют крайние типы: с пре­имущественной установкой на продуктивность и с пре­имущественной установкой на надежность, которые в процессе деятельности, общения и психофизиоло­гического обследования по большинству показате­лей имеют прямо противоположные характеристики. Так, лица, относящиеся к продуктивному типу, незави­симо от характера деятельности неосознанно ориен­тированы преимущественно на продуктивность (в пси­хологическом смысле — на успех), в абсолютном большинстве случаев «пренебрегая» (также не осозна­вая этого) показателями эффективности и надежности. Лица противоположного типа ориентированы преимущественно на надежность (в психологическом смысле — на избегание неудачи). В зависимости от вида деятельности выявленные типы имеют устойчи­вые тенденции к определенной профессиональной эффективности. Так, например, при работе в качестве специалистов энергетического профиля лица, относя­щиеся к продуктивному типу, всегда имеют более высокие показатели качества деятельности; при работе в качестве специалистов сенсорного профиля в усло­виях монотонии наблюдается обратное соотношение.

Сравнение крайних типов по ряду психофизиологи­ческих и социально-психологических критериев, в част­ности, показало, что продуктивный тип характеризует­ся достоверно большей авторитарностью в общении, тревожностью и невротизацией, чаще имеет более низ­кий статус в коллективе и самооценку при более высо­кой мотивации к достижению успеха в деятельности и внутригрупповом взаимодействии; эти же лица имеют более высокие показатели артериального дав­ления, частоты пульса и обменных процессов в орга­низме, а также отличаются по ряду других пока­зателей.

Полученные при массовых обследованиях здоровых людей данные пока не позволяют сделать заклю­чение о наличии исходно «слабоадаптивного» типа, однако являются прямым показанием к профилактиче­скому применению аутогенной тренировки у данной категории лиц.

МЕЖПОЛУШАРНАЯ АСИММЕТРИЯ

До последнего времени изучение психики человека велось преимущественно на «левополушарном» уровне или же на уровне «целостного» мозга. Когда в начале 70-х годов американский нейрохирург Р. Орнстайн впервые по медицинским показаниям^! произвел рассе­чение нервных волокон, связывающих левое и правое полушария мозга человека, врачи, нейрофизиологи и нейропсихологи получили уникальную возможность наблюдать за особенностями мышления людей, у ко­торых выявлялось два, действующих одновременно и в известном смысле автономно, механизма психиче­ской деятельности.

Случай тяжелой эпилепсии.Первым выводом этих исследований было подтвер­ждение уже существующих в клинической невропато­логии представлений о том, что полушария не иден­тичны. После рассечения мозолистого тела, передней и задней комиссур у пациентов наблюдалась весьма своеобразная картина одновременного функциониро­вания «двух разных сознаний». Информация, посту­пающая через анализаторные системы в левое полу­шарие, не передавалась правому и наоборот. «Психи­ческое расщепление» проявлялось не только в мышле­нии, но и в обучении, запоминании, мотивации и т. д. При этом было выявлено, что левое полушарие связа­но преимущественно с психической активностью, имеющей сукцессивный, распределенный во времени, характер, основанный на установлении причинно-след­ственных связей и логических умозаключениях; психи­ческой активностью осознаваемой, вербализуемой и, следовательно, коммуницируемой (реализуемой в об­щении). Активность правого полушария трудно или совсем не поддавалась вербализации и носила не сук­цессивный, а симультанный характер («мгновенное схватывание»). Решения, реализуемые на уровне правополушарной психики, не имели в своей основе пред­шествующего рационального анализа и основывались на чувстве немотивированной уверенности в правиль­ности реализуемой программы действий, часто не­объяснимой: как и почему она зародилась. Эти осо­бенности деятельности правой гемисферы, в обыден­ной жизни обычно характеризуемые как интуитивные, явились основанием для вывода о том, что именно правое полушарие имеет отношение к неосознаваемой психической активности.

Левое полушарие (у правшей) — это семиотическая система, осуществляющая обработку знаковой инфор­мации : речи, в том числе и внутренней речи, письма, цифр и т. д. Правое полушарие реализует мышление на уровне чувственных образов: эмоции, которые трудно выразить вербально, яркие бессловесные сны, восприятие музыки и т. п. Характерным чувством, це­ликом относящимся к правому полушарию, является хорошо знакомое специалистам и особенно часто на­блюдаемое у невротизированных и астенизированных больных ощущение «уже виденного», возникающее в совершенно новой для человека обстановке. Таким образом, интегративная деятельность мозга обеспечивается двумя системами: системой чувственного вос­приятия («правополушарная психика») и системой знакового описания внешнего мира в элементах естественного языка (левое полушарие). Их сочетанной деятельностью, по-видимому, можно объяснить выяв­ляемую в огромном большинстве случаев двойст­венность человеческого сознания, а именно постоянное присутствие в деятельности и поведении рациональ­ного и интуитивного.

Учитывая то, что интегративная деятельность мозга {психические функции) обеспечивается сочетанным функционированием обоих полушарий или чув­ственной и языковой системами, становится понятной выявляемая в ряде случаев более высокая эффектив­ность модификаций аутогенной тренировки, формулы самовнушения при которых не только произносятся, но и образно представляются, что способствует включе­нию в психотерапевтический процесс обоих уровней пси­хической активности. Являясь филогенетически более старой, система чувственного (образного) восприятия, несомненно, играет огромную роль в психической дея­тельности человека. В то же время, за исключением аутогенной тренировки, она практически не исполь­зуется в процессе психотерапевтического воздействия, чаще всего реализуемого на вербальном (левополушарном) уровне (гипноз, рациональная терапия и др.). Эти наши наблюдения подтверждают исследования М. Н. Валуевой, которая показала, что реакция на мыс­ленное воспроизведение образа всегда является более сильной и устойчивой, чем на словесное обозначение этого образа. С учетом проблем изучения механизмов аутогенной тренировки представляют существенный интерес и данные о том, что в период отдыха, сниже­ния внешней активности наблюдается регистрируемое на электроэнцефалограмме снижение активности лево­го полушария и повышение активности правого, дея­тельность которого, как предполагается, связана и с формированием мотивацйонных установок.

Проблема функциональной асимметрии головного мозга в последние годы привлекла особое внимание клиницистов и нейрофизиологов. Это обусловлено тем, что латерализация функций (у правшей, левшей и амбидекстров) оказывает определенное влияние на клинические проявления органических поражений и функциональных нарушений деятельности головногомозга [Ананьев Б. Г., 1963; Бабенкова С. В., 1971; ЛурияА.Р., 1973;ДвирскийА. Е., 1975, 1983; ЛобзинВ. С, Михайленко А. А., 1980; Брагин Н. Н., Доброхо­това Т. А., 1981]. Ряд исследователей указывает на го­раздо большую частоту леворукости среди лиц со сни­жением интеллекта, больных эпилепсией, страдающих заиканием, косоглазием и некоторыми другими забо­леваниями (В. А. Гиляровский, М. Кларк, В. Пенфилд, Л. Роберте). Имеются сообщения о том, что шизофре­ния у леворуких встречается гораздо чаще, при этом заболевание начинается раньше (в 20 — 24 года) и в 57% случаев имеет непрерывнотекущую форму (у праворуких — 43 %) с преобладанием параноидной симптоматики и галлюцинаций различных модально­стей [Кауфман Д. А., 1976, 1979; Двирский А. Е., 1976, 1983, и др.]. Наши расчеты, проведенные с учетом данных из различных источников, показали, что относительное количество леворуких среди психоне­врологических больных (7,5 — 8%) существенно превы­шает данные о распространенности леворукости в по­пуляции: по А. Р. Лурия — 4,8%; по Б. В. Огне­ву—3%; по А. Е. Двирскому — 5% среди мужчин и 3% среди женщин; по Г. Брабин — 5%. Следует от­метить, что приведенные данные не учитывают амбидекстров. В то же время они позволяют сделать вы­вод, что леворукость как внешнее проявление выра­женной межполушарной асимметрии, по-видимому, можно рассматривать как врожденно искаженный и закрепленный в процессе онтогенеза вариант функ­циональных нарушений интегративной деятельности мозга, характеризующийся повышенной билатеральностью в ущерб филогенетически и структурно обус­ловленной межполушарной специализации.

Многие авторы отмечают другие субклинические формы функциональных расстройств, гораздо чаще встречающиеся у леворуких: затруднения в социаль­ной адаптации, нервно-эмоциональная неустойчивость, интравертированность, некомфортность, конфликт­ность и склонность к делинквентному поведению, психопатоподобные тенденции и акцентуации личности [Симерницкая Э. Г., 1978; Ольшанский Д. В., 1980]. К сожалению, в большинстве случаев эти данные ос­нованы лишь на предварительном разделении 'обсле­дованных на праворуких и леворуких с помощью ши­роко известных проб на определение «ведущего пальца», «ведущей руки» и «ведущего глаза». Прове­денные нами исследования показали, что при повтор­ном определении с интервалом в 3 мес указанные при­знаки в 30% случаев варьируют у одних и тех же испытуемых, а соотношение показателей скорости ре­агирования правой и левой рукой на стандартные сти­мулы при массовых обследованиях дает нормальное распределение (с равной представленностью крайних феноменов). Эти данные, с одной стороны, позволяют предположить существование определенной парциаль­ной флюктуации признаков праворукости — леворуко­сти, а, с другой, по-видимому, могут быть свидетель­ством более значительной роли социального фактора в формировании праворукости. Бесспорно, эти данные нуждаются в дополнительных исследованиях. Впрочем, здесь не лишне упомянуть об известных случаях ле­ворукости у выдающихся представителей науки и ис­кусства (В. И. Даль, И. П. Павлов, Леонардо да Винчи, Микельанджело, Ч. Чаплин и др.). В заключе­ние данного раздела следует отметить, что освоение аутогенной тренировки у леворуких, как правило, про­ходит значительно труднее; эффективность метода у них обычно ниже, а отсев из группы гетеротренинга в процессе обучающего курса больше.

УЧЕНИЕ ОБ ОБЩЕМ АДАПТАЦИОННОМ СИНДРОМЕ

Еще будучи студентом немецкого университета в Праге в 1925 г., Ганс Селье заинтересовался неспеци­фическими реакциями организма, которые были «на­лицо» при многих заболеваниях и, следовательно, как пишет сам автор учения об общем адаптационном синдроме, «бесполезными» для врачей. Г. Селье про­сто «поразило, что так мало признаков действительно характерно для какой-то определенной болезни, в то время как большинство признаков являются общими для многих, не связанных между собой заболеваний или вообще для всех болезней» [Селье Г., 1972].

Эти наблюдения привели молодого исследователя к исключительно глубоким выводам о том, что в про­цессе лечения необходимо применять средства, напра­вленные не только против той или иной конкретной болезни, но лечить и тот общий синдром, который Селье назвал «просто болезнь». Специализируясь в последующем как биохимик и эндокринолог, проводя в 1935 г. опыты на животных, Г. Селье обратил вни­мание, что на воздействие различных химических и физических раздражителей организм реагирует ря­дом неспецифических признаков. Среди этих призна­ков наиболее постоянными были: «1) значительное увеличение коркового слоя надпочечников (с исчезно­вением секреторных гранул из корковых клеток); 2) острая инволюция тимико-лимфатического аппарата и 3) кровоточащие язвы желудка и двенадцатиперст­ной кишки». Эти изменения и составили первооснову «общего адаптационного синдрома» [Селье Г., 1936]. Тогда же впервые был употреблен ныне столь попу­лярный термин «стресс», как пишет Г. Селье (1972), «для обозначения состояния неспецифического напря­жения в живом организме, проявляющегося в ре­альных морфологических изменениях в различных ор­ганах, особенно в эндокринных железах, контроли­руемых гипофизом».

Интенсивные исследования и развитие учения о стрессе в последующие десятилетия показали, что феноменология стресса оказывается гораздо более сложной и далеко выходит за рамки триады Селье. Характерной особенностью развития учения об оби/ем адаптационном синдроме явилось то, что в целом само понятие «стресс», в отличие от его первоначального употребления, в значительной степени психологизирова­лось. Основанием для этого были результаты целого ряда экспериментальных работ и клинических наблю­дений, указывающих на ведущую роль центральной нервной системы в развитии стрессорных реакций. Учитывая особую роль эмоциональной сферы и ее влияние на метаболические процессы в организме, зна­чительное распространение получил термин «эмоцио­нальных стресс» (в отечественной литературе как си­ноним часто употребляется «напряженность»). Накоп­ление экспериментальных данных в конце 70-х годов привело Г. Селье к осознанию необходимости уточне­ния понятия «стресс». В 1977 г. он писал: «В противо­положность широко распространенному ранее мне­нию, стресс представляет собой явление, не идентич­ное эмоциональному возбуждению или нервному напряжению. Он возникает у экспериментальных жи­вотных даже после хирургической деафферентации ги­поталамуса, которая устраняет все нейрогенные входы. Он может развиваться у человека, находящего­ся в состоянии глубокого наркоза, а также у низших животных. Он наблюдается даже у растений, которые не имеют нервной системы. Исходя из этого, я пред­лагаю следующее определение: стрессом называется неспецифическая реакция организма на любое предъ­являемое ему требование». У нас, однако, нет основа­ний согласиться с таким широким толкованием по­нятия «стресс». По-видимому, это сознавал и сам Г. Селье. В связи с данным определением он уточняет, что стресс — это не обязательно болезнь, и выделяет два его типа: эустресс («хороший», тренирующий, адекватный, оптимальный стресс) и дистресс («пло­хой», повреждающий стресс). Существует еще множе­ство иных определений стресса, что, естественно, является признаком отсутствия единого понимания и единых представлений[20].

Понятие «стресс» в медицинской литературе со временем стало настолько же неопределенным и рас­тяжимым, как и старое понятие «грех». Каждый вкладывает в эти слова свое собственное толкование [Лобзин В. С, Михайленко А. А., Панов А. Г., 1979]. Очевидно, что и в области психотерапии это понятие требует расшифровки. В настоящее время, по-видимому, можно констатировать, что, несмотря на различия во взглядах на сущность стресса и даже частично от­личающиеся экспериментальные результаты, в целом разработанная Селье концепция общего адаптацион­ного синдрома качественно расширилась: направление исследований, первоначально ориентированное пре­имущественно в сторону физиологии и эндокриноло­гии, было дополнено познавательно-психологическими и активационно-энергетическими концепциями; само понятие адаптации стало более дифференцированным; были определены нейроэндокринные связи, установле­на роль лимбической системы и ретикулярной форма­ции в развитии стрессовых реакций; обосновано зна­чение центральной нервной системы, кортикальных и субкортикальных структур, а также связь эмоциональных и нейроэндокринных эффектов, вызываемых стрессом [Судаков К. В., 1976; Космолинский Ф. П., 1976; Зараковский Г. М., Медведев В. И., 1977, 1979; Китаев-Смык Л. А., 1978, 1983; Бехтерева Н. П., 1980; Симонов П. В., 1981].

В большинстве современных исследований выде­ляются стресс-фактор и стрессовая реакция. Под стрессорами обычно понимаются различные внешние (и реже — внутренние) факторы, вызывающие повы­шенное напряжение или перенапряжение функций че­ловека на физиологическом или нервно-эмоциональ­ном уровне. Это напряжение обычно и обозначается как стрессовая реакция, так как возникающие в орга­низме изменения носят обратимый характер и нару­шенное психофизиологическое равновесие после пре­кращения воздействия стресс-фактора или по мере адаптации к нему может снова восстановиться. Одна­ко это зависит от качества, интенсивности, длительно­сти стресса и степени возникающих при этом измене­ний. Если психофизиологические резервы организма не обеспечивают эффективной адаптации, то воз­никают дистрессовые состояния, которые в отли­чие от стрессовой реакции являются уже патологи­ческими.

Не анализируя подробно различные теоретические и экспериментальные аспекты изучения стресса, сле­дует сделать следующее заключение. Если действи­тельно правильно установлено, что человек биологиче­ски (физиологически) не защищен против висцеральных последствий эмоциональных и психосоциальных нагру­зок, то это не значит, что вообще не существует воз­можностей адекватной адаптации. Длительный кли­нический и экспериментальный опыт применения аутогенной тренировки у больных и здоровых людей многократно убеждает, что такая адаптация возмож­на, прежде всего, на основе стимуляции и оптимально­го использования психофизиологических резервов ор­ганизма, а также повышения способности к саморегу­ляции, в том числе исходно непроизвольных функций организма. Не имея возможности устранить или осла­бить воздействие стресс-фактора/используя психофи­зиологические механизмы аутогенной тренировки, чело­век, тем не менее, может целенаправленно корригиро­вать свои реакции на основе принципа минимизации последствий этого воздействия. Оказываясь не в состоянии избежать психотравмирующей ситуации, че­ловек может изменить, рационализировать отношение к ней.

Известно, что характер и величина эмоциональной реакции всегда зависят от предшествующего (суще­ствующего в момент воздействия) эмоционального фона. Способствуя оптимизации психофизиологическо­го состояния человека, аутогенная тренировка позво­ляет не только активно «настраиваться» на предстоя­щий или ожидаемый стресс, но, благодаря системати­ческому упражнению симпато-парасимпатических (тензорно-релаксирующих) функциональных систем,; обеспечивает адаптивный эффект непосредственно в процессе стрессорного воздействия. Вследствие пси­хофизиологической целостности стрессовой реакции у человека, определяемой в значительной степени ин­дивидуальной значимостью стимула, существенное влияние на величину и длительность этой реакции мо­жет оказывать интеллектуальная переоценка, рациона­лизация субъективных переживаний. (Как уже отмеча­лось, элементы рациональной терапии в их активном варианте в качестве постоянного компонента входят во все современные модификации аутогенной трени­ровки.)

Комбинации различных раздражений, обусловли­вающих стрессовое воздействие, часто имеют аверсивную природу и могут вызывать одновременно как воз­буждение (одних), так и торможение (других) функцио­нальных систем организма. В то же время, как показали исследования К. В. Судакова и П. В. Симо­нова, возникающие при стрессе отрицательные эмоции (страх, тревога, депрессия) связаны с иной нейрофи­зиологической представленностью, нежели положи­тельные эмоциональные состояния. Учитывая, что не­возможно одновременно испытывать две противопо­ложные эмоции, следует сделать заключение о суще­ствовании между ними конкурентных отношений, которые могут активно и целенаправленно усиливать­ся с помощью приемов аутогенной тренировки.

Особенности психосоциальных и эмоциональных стресс-факторов заключаются, прежде всего, в их тен­денции к хронификации и самоусилению. Их поро­говые значения не поддаются точному измерению, а использование субъективных шкал выявляет весьма широкие вариации. Одновременно психические стресс-факторы являются в значительно меньшей степени предотвратимыми, чем, например, физические, и мо­гут, составляя содержание интрапсихической сферы, действовать даже при объективном отсутствии раздра­жителя. Если какой-то отрицательный психогенный фактор нельзя устранить, то нужно и следует изме­нить отношение к нему, снизить его индивидуальную значимость. Усваиваемые в процессе применения ау­тогенной тренировки приемы интроспекции и пере­оценки собственных переживаний, усиление под влия­нием систематических аутогенных упражнений рефлек­сивной функции сознания позволяют проводить актив­ную коррекцию субъективного состояния и активно подавлять отрицательные эмоции.

Понятие «эмоциональный стресс» в значительной степени связано с балансом или дисбалансом между возникающими факторами риска и возможностями си­стемы психологической защиты. Эмоциональный стресс — это часто не только первоначальная реакция, но и стресс осознания, т. е. эмоциональная трансфор­мация по своей сути интеллектуальных стимулов. Объективно опасная ситуация, которая не стала до­стоянием сознания, не оценена — не вызывает стрессо­вой реакции. Укрепление волевых качеств, выработка адекватных программ эмоционального реагирования и преодоления стрессовых воздействий на основе ин­теллектуальной деятельности являются, вне сомнения, функциями тренируемыми и упражняемыми, так же как и физические качества. «Стресс» — в его современ­ном понимании является неизбежным и необходимым, более того — естественным спутником жизнедеятель­ности человека[21]. Как фактор эволюции стресс, несом­ненно, внес свой вклад в развитие и совершенствова­ние адаптационных и регуляторных процессов орга­низма. Его положительные, стимулирующие и «зака­ливающие» воздействия продолжают играть свою эво­люционную роль. Его отрицательные воздействия нуждаются в коррекции.

Одни авторы называют стрессом любые измене­ния. Другие считают, что никакого стресса не суще­ствует, а есть адаптивные реакции, и даже болезнь рассматривают как «стереотипные приспособительные реакции» (И. В. Давыдовский). В связи с этим уместно вспомнить Гете, который писал: «Существует мнение, что между крайними точками зрения лежит истина. Никоим образом! Между ними лежит проблема».

ФЕНОМЕН ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ

Несмотря на огромный перечень и объем работ, посвященных стрессу, эмоциям и эмоциональным переживаниям, по-видимому, следует признать, что вопросы объективной (и даже субъективной) динамики этих переживаний, их изменения во времени и транс­формации в сознании индивидуума до настоящего времени практически не исследованы. Эта динамика и ее механизмы не только чрезвычайно трудно под­даются объективному исследованию, но даже при по­пытке их целенаправленной интроспекции «усколь­зают» от сознания. Тонко подмеченной L. Chertok особенностью динамики любой эмоциональной реакции является то, что «ускользающими от со­знания оказываются при этом не изменения самих переживаний, а порядок, принудительность этих изме­нений, как бы заранее запрограммированная последо­вательность и направленность этих сдвигов» (1982). Понятие «психологическая защита», введенное пред­ставителями психоаналитического направления, трак­туется ими как способность предотвращения грозных клинических последствий конфликта сознания и «бес­сознательного», осуществляемая посредством «вытес­нения», «сублимации», «рационализации», «проекции» и т. п. Однако эти объяснения больше ставят вопро­сов, чем разрешают.

В ранней концептуальной схеме S. Freud (созна­тельное — предсознательное — бессознательное) психо­логическая защита выступает как средство разрешения конфликта между сознанием и бессознательным. По Фрейду, защитные механизмы врожденны, запускают­ся в экстремальных ситуациях и выполняют функцию «снятия» внутреннего конфликта. Дочь 3. Фрейда, Ан­на Фрейд, внесла существенные коррективы в эту пер­воначальную концепцию: в ее интерпретации психоло­гическая защита становится уже не врожденным, а приобретаемым в процессе индивидуального разви­тия структурным компонентом психики; акцентирует­ся направленность психологической защиты, прежде всего, на социогенные конфликты; механизмы и ва­рианты психологической защиты рассматриваются как продукты развития и научения; набор защитных меха­низмов, в отличие от стереотипных схем S. Freud («Оно» — «Я» — «Сверх-Я»), определяется как глубоко индивидуальная характеристика личности, обусловли­вающая общий уровень адаптированности.

Важность феномена психологической защиты как одного из существенных компонентов психической деятельности человека в последние годы подчеркива­лась в работах Ф. В. Бассина (1968), А. П. Слободяника (1978), В. Е. Рожнова (1979), при этом авторами указывалось на частую несостоятельность психоанали­тических концепций. Изучение различных форм и ме­ханизмов субклинического реагирования на психиче­скую травму привлекает особое внимание совре­менных исследователей, так как усиление этих меха­низмов, согласованность психотерапевтического воздействия с внутренними интрапсихическими закономер­ностями трансформации аффективных переживаний, вне сомнения, способствовали бы существенному повы­шению эффективности лечебного воздействия.

Некоторые авторы отмечают, что «...начало самых разных патологических процессов бывает связано с предварительным распадом «психологической за­щиты», как бы открывающим дорогу более грубым, структурно и функционально, физиологическим и био­химическим факторам патогенеза», вплоть до «...про­цессов грубо органической модальности, в частности инсульта» [Бассин Ф. В., Рожнов В. Е., Рожнова М. А., 1979]. В этой связи усиление и тренировка механиз­мов психологической защиты составляют одну из наи­более актуальных задач профилактической и клиниче­ской психотерапии.

Отличительной особенностью практически всех установленных форм психологической защиты являет­ся их неосознаваемость. Не осознается потребность, как отмечает L. Chertok (1982), «в срочном снижении» после полученной психической травмы «значимости психотравмирующего фактора». Так же точно не осо­знается снижение уровня притязаний, возникающее вслед за сужением возможностей для его реализации. К специфическим проявлениям феномена психологиче­ской защиты можно отнести в разной степени, но всег­да имеющую место проекцию вины во вне, даже в случаях, когда причиной аффективных переживаний является сам пострадавший; «отчуждение» пережива­ний, выражающееся в потребности рассказа о них дру­гому лицу или реализуемое посредством художествен­ного творчества (поэзия, живопись, сценическое искус­ство и т. п.); неосознаваемая смена установок и мо­тиваций, при которой противоречия, являвшиеся следствием первоначальных стремлений, устраняются (в качестве простых примеров могут служить такие самооправдания, как, например: «Опоздал в кино, ну и ладно, зато сумею лучше подготовиться к зачету»); способность к самопоощрению и самопрощению; за­бывание и некоторые другие.

Говоря о забывании как форме проявления психоло­гической защиты, следует отметить, что это одна из наименее изученных психических функций. Несмотря на огромное количество литературы, посвященной опера­тивной, долговременной, ассоциативной, вербальной,образной, эмоциональной и т. п. памяти, мы по-преж­нему практически ничего не знаем о забывании. Суще­ствует масса психологических способов и психофарма­кологических препаратов для стимуляции памяти. И в то же время современная психотерапия располагает очень скудным набором методов, позволяющих целе­направленно влиять на забывание, которое даже в по­следних монографиях не включается в определение функциональной системы памяти, характеризуемой авторами лишь как «процесс... запечатления, хране­ния и извлечения поступающей информации» или как «свойство живой системы хранить след от воспринято­го раздражения»[22].

В настоящее время абсолютно точно установ­ленным является лишь факт, что эмоционально окра­шенные, особенно отрицательные, впечатления и аф­фекты чрезвычайно плохо забываются, надолго «за­стревают» в сознании, тем самым часто причиняя невыносимые страдания пациентам. В то же время следует отметить, что забывание как один из компо­нентов психологической защиты тесно связано и мо­жет целенаправленно стимулироваться посредством ауто- и гетеровоздействия на другие компоненты (от­чуждение, проекция вины, самопрощение и т. д.). Бо­лее подробно эти вопросы будут изложены в разделе «Аутогенная терапия памяти».

К препатологическим изменениям в функциональ­ной системе психологической защиты, кроме уже рас­смотренных расстройств процесса забывания, следует отнести неадекватное преувеличение роли и значения психотравмирующих факторов, склонность к самоби­чеванию, конфликтность, эмоциональный аутизм, эмо­циональную гиперреактивность, а также понижение ла­бильности («бескомпромиссность») доминирующих установок, особенно в случае одновременного присут­ствия некорригируемого с учетом объективной реаль­ности уровня притязаний. Нередко следствием хрони­ческих нарушений в системе психологической защиты являются выраженные социопатические или невротиче­ские изменения характера, формируется «защитный стиль жизни» [Соколова Е. Т., 1980]. Человек стано­вится холодным, жестоким, циничным.

Одной из форм психологической защиты, реализуе­мой на поведенческом уровне, являются феномены «избегания» (некоторых тем, имеющих эмоционально-личностное значение; ситуаций, книг, фильмов и т. п.) и «ухода» (из семьи, профессиональной или возраст­ной группы). Житейское понятие «избегать трудно­стей» часто обусловлено не столько стремлением к «легкой жизни», сколько неспособностью к адекват­ной психологической адаптации к изменяющимся ус­ловиям общения, обитания или деятельности. Многие феномены психологической защиты проявляются в рамках высшей формы социальной регуляции — нравственной регуляции, реализуемой либо в виде молчаливого осуждения или одобрения, либо в виде активной защиты.

Таким образом, психологическая защита может ре­ализоваться на трех уровнях: физиологическом (преднастроечные реакции в анализаторных системах при воздействии эмоционально значимых стимулов); пси­хологическом (феномен «срочного снижения значимо­сти психической травмы» и др.); социальном (поведен­ческий уровень). Каждый из названных уровней пред­ставляет собой функциональную систему, т. е. систе­му регулируемую, независимо от того, является ли ее деятельность актуально осознаваемой или нет. Одним / из критериев состояния и уровня развития, выраженности индивидуальной психологической защиты, по/ нашему мнению, является способность длительно выдерживать внешние или внутренние противоречия и конфликты, которые в этом случае не вызывают вы­раженных отклонений в нервно-эмоциональной сфере.

В ряде исследований было показано, что способ­ность к «защитной» психической деятельности или, как пишет В. Е. Рожнов (1979), способность к «защит­ной трансформации психологических установок» является весьма индивидуальной [Рожнов В. Е., Бурно М. Е., 1976; Бассин Ф. В., Рожнов В. Е., Рожнова М. А., 1979]. Если у одних людей психическая (защитная) переработка старых и формирование новых психоло­гических установок начинается сразу же при встрече с малейшим препятствием, минимальной психотрав­мой, то другие часто оказываются неспособными к адекватной психологической защите даже в тех слу­чаях, когда адаптивная смена установок является не­обходимой для предотвращения «грозной клиническойперспективы». Конечно же можно, как это предлагают В. Е. Рожнов и М. Е. Бурно (1976), использовать гип­ноз как способ восстановления психологической за­щиты. Однако разница между тем, что дают в этих случаях гипноз и аутогенная тренировка, аналогична различиям между эффектом антибактериальной тера­пии при конкретной инфекционной патологии и про­филактическим формированием иммунитета к группе патогенных возбудителей.

Человек — существо глубоко социальное, и желание жить в мире с окружающим его миром составляет не­отторжимое качество нормально функционирующей психики. В неменьшей степени человек испытывает по­требность жить в мире и согласии с самим собой, со­хранять и постоянно поддерживать «гомеостатическое состояние психики» как основу нормальной жизнедея­тельности и оптимальной социальной адаптации. Именно этой цели служит нейропсихологический фе­номен психологической защиты. Исходя из того, что, несмотря на неосознаваемостъ, психологическая защи­та является активным, в значительной степени фор­мирующимся в процессе онтогенеза психическим фено­меном и определяется индивидуальными характеристи­ками личности, воздействуя на эти индивидуальные характеристики, можно целенаправленно тренировать и усиливать ее механизмы. Рекомендуемые нами (см. гл. 6) методы психологической десенсибилизации, от­влечения и некоторые другие, реализуемые на базе ау­тогенной тренировки, имеют именно такую направ­ленность.

В отечественной психологии и психотерапии поня­тие «психологическая защита» очень часто связывается с понятием «психическая травма». Однако последнюю неправильно характеризовать лишь как внешний «по­вреждающий» фактор. Наши видные психологи и пси­хотерапевты В. Н. Мясищев, Ф. В. Бассин, В. Е. Рож­нов и др. неоднократно подчеркивали, что степень патогенного действия психотравмы зависит от вну­треннего отношения личности к вызвавшей ее причи­не. В связи с этим мы предпочитаем пользоваться по­нятием «психическая рана», которая, как показывает клинический опыт, имеет многие черты, сходные с со­матическим раневым процессом и может осложняться, метафорически говоря, «инфицироваться», заживать «первичным» или «вторичным» натяжением, в последнем случае часто образуя «деформирующие» личность рубцы. Существует, по нашему мнению, крайне оши­бочное предположение, что каждый человек, име­нуемый в этом случае «сильной личностью», должен быть способен к самостоятельному преодолению лю­бой кризисной ситуации. Увы, это далеко не так, и, по-видимому, продолжая уже использованный ряд анало­гий, можно в отдельных случаях говорить о психиче­ской травме, несовместимой с жизнью, развивающей­ся как остро, так и при суммации длительно воздействующих отрицательных психосоциальных сти­мулов. Характерно, что последний вариант «психиче­ской раны» развивается, как правило, именно у «сильных личностей», приобретая характер психиче­ских или психосоматических кризов (инфаркт, инсульт и т. д.). Еще W. Osier отмечал, что «типичный коро­нарный пациент является не чувствительным невроти­ком», а «крепким, энергичным умственно и физически, резким и честолюбивым человеком, показателем энер­гии которого является стремление всегда на полной скорости вперед». Это еще раз подчеркивает необхо­димость самого широкого внедрения профилактиче­ских методов индивидуальной психогигиены, психоте­рапии и психокоррекции у здоровых людей и дальней­шего развития системы социально-психологической помощи населению, примером которой является теле­фонная «служба доверия».

Как справедливо отмечает Р. А. Зачепицкий (1980), выдвинутые психоанализом приемы психологической защиты, такие как вытеснение из области сознания не­приемлемых для личности тягостных представлений, рационализация, проекция и др., представляют собой пассивную форму защиты путем ухода от реальной действительности. Она приобретает порой патологиче­ские формы. Автор напоминает, что пассивная пози­ция пациента приводит нередко к фиксации его в роли больного. Но существуют и активные формы защи­ты — борьба организма и личности, направленная на предотвращение болезни или ее преодоление. Понима­нию большого значения такой активности способ­ствовали во многом исследования Н. А. Бернштейна, П. К. Анохина, П. В. Симонова и др., заложивших ос­новы физиологии активности. В. С. Ротенберг и В. А. Аршавский (1979) на основании эксперимен­тальных исследований и клинических наблюдений показали позитивную роль активности организма в предупреждении и купировании ряда патологических состояний, а также отрицательное действие пассивно­сти как неспецифической предпосылки развития раз­нообразной патологии у животных и человека. С эти­ми выводами перекликаются и работы американского исследователя W. Green, предложившего понятие «co­ping», означающее способность сохранять психологи­ческую и физиологическую устойчивость вопреки от­рицательным эмоциям. Все эти данные подкрепляют значение выдвинутого М. М. Кабановым (1978) прин­ципа активного соучастия больного в процессе лечеб­но-восстановительной работы как важной предпосыл­ки его успешной реабилитации.

НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ЭФФЕКТЫ ТРЕНИРОВАННОЙ МЫШЕЧНОЙ РЕЛАКСАЦИИ

В современных работах, обосновывая нейрофизио­логические эффекты релаксации, большинство авторов опираются на учение И. П. Павлова и вскрытые им механизмы словесного воздействия на физиологиче­ские функции. Словесный сигнал или образ, вызванный словесным сигналом, ведет при систематическом по­вторении в процессе аутогенной тренировки к образова­нию условных кортико-висцералъных (вербалъно-висцералъных) реакций и реализации желаемых сдвигов. Существенное значение при этом имеет установленная в ряде исследований связь функционального состояния ЦНС с тонусом поперечнополосатой и гладкой муску­латуры.

Тренированная мышечная релаксация, которая является не только пусковым механизмом, но и ба­зисным элементом во всей системе аутогенной трени­ровки [Лобзин В. С, 1975], сопровождается ослабле­нием тонуса поперечнополосатой и гладкой мускула­туры и снижением эмоциональной напряженности. Во время релаксации даже без целенаправленного воздей­ствия наступает некоторое снижение артериального давления; на 6 —8 ударов в минуту замедляется часто­та сердечных сокращений, которая является одним из наиболее информативных показателей функционально­го состояния сердечно-сосудистой системы и нервно-вегетативной регуляции [Загрядский В. П., Сулимо-Самуйлло 3. К., 1976]; дыхание становится более редким

и поверхностным. При длительном применении метода с помощью специальных упражнений постепенно при­обретаются навыки целенаправленного (волевого) уп­равления деятельностью сердца. А. М. Свядощ (1982) описывает опыты, при которых один из его сотрудни­ков, занимающийся аутогенной тренировкой, научился путем самовнушения на фоне релаксации произвольно ускорять частоту сердечных сокращений с 68 до 144 в минуту и по желанию замедлять ее до 46 в минуту. На ЭКГ, по данным P. Polzien, в состоянии релак­сации у здоровых людей наблюдается снижение или повышение зубца ST и увеличение зубца Т.

Под влиянием релаксации существенно повышается самовнушаемость, что было убедительно показано в опытах А. М. Свядоща и А. С. Ромена. Если у людей, никогда не применявших аутогенную тренировку, объективная реализация самовнушения тепла в правой руке наступает лишь в 3 % случаев, то уже через 3 нед систематических занятий в группе аутотренинга про­извольное повышение температуры кисти на 0,9 —4 °С становится доступным для 80 %. В этих же опытах бы­ла показана возможность произвольного понижения локальной температуры тела на 0,5 —2 °С. Анало­гичные результаты были получены в свое время I. Schultz. Позднее P. Polzien было показано, что при достижении состояния релаксации одновременно с из­менениями на ЭЭГ происходит снижение ректальной температуры на 0,8 °С (рис. 1). Этот симптом исполь­зовался автором для контроля эффективности занятий и позволил ему сделать заключение, что «пациенты с глубокими неврозами не могут добиться состояния переключения даже после многих месяцев трениров­ки». Н. Kleinsorge и G. Klumbies на Германском кон­грессе терапевтов в Висбадене демонстрировали па­циентов, которые произвольно вызывали повышение кожной температуры на 5 —7°С. Специфические изме­нения температуры кожи и кожно-гальванической ре­акции в процессе выполнения аутогенных упраженений позволили рекомендовать эти показатели в качестве объективного контроля эффективности усвоения ауто­генных упражнений (рис. 2).

Наши наблюдения показали, что под влиянием ре­лаксации снижается перистальтическая активность же­лудочно-кишечного тракта, что одновременно способ­ствует редукции болевых ощущений. При сочетании

Рис. 2. Изменение кожно-гальванической реакции (а) и тем­пературы кожи (б) в процессе аутотренинга (по W. Luthe).

релаксации с внушением тепла в области желудка японские авторы Y. Ikemi, S. Nakagawa, M. Kimura наблюдали повышение температуры кожи живота на 2°С, увеличение кровотока в стенке желудка и усиле­ние его моторики. Y. Ischida в опытах с выполнением аутогенных упражнений в процессе зондирования же­лудка было установлено, что при аутогенном рас­слаблении снижается кислотность желудочного сока (рис. 3).

Рис. 3. Динамика желудочной секреции в процессе зондирования-до и после 4-недельного применения аутогенной тренировки (во время зондирования пациент, страдающий язвенной болезнью две­надцатиперстной кишки и туберкулезом, выполнял аутогенные упражнения) (по Y. Ischida).

Электрографические исследования изменений, на­ступающих под влиянием мышечной релаксации, показали нормализующее влияние расслабления мышц на моторную функцию желудка. Аналогичные сведе­ния о терапевтическом действии релаксации при дискинезиях желудка, по данным электрогастрографии (рис. 4), приводят А. Г. Панов и соавт. Генерализация эффекта релаксации с поперечнополосатой мускула­туры на гладкие мышцы объясняет многие другие по­зитивные сдвиги, наблюдаемые в клинических усло­виях при спазме гортани, пищевода, мочевыводящих путей, спастических колитах, а также изменениях в ко-

ронарной сосудистой системе. В упомянутом опыте одного из сотрудников А. М. Свядоща при вызывании яркого образного представления спазма сосудов серд­ца («коронарные сосуды сжались, участок сердца побе­лел») тут же на фоне полного здоровья впервые в жиз­ни развился приступ стенокардии, который был самостоятельно купирован представлением тепла в области сердца и в дальнейшем больше не повторялся.

Наши собственные наблюдения за лицами со склонностью к артериальной гипертензии показали, что под влиянием аутогенной тренировки в первую очередь снижается или нормализуется систолическое давление (рис. 5). Нормализация (повышение) систоли­ческого давления отмечалась также и у лиц со склон­ностью к артериальной гипотонии. Разнонаправлен-ность отмеченных эффектов позволяет сделать вывод, что в их основе лежит воздействие на баланс симпато-парасимпатических механизмов регуляции сосудистого тонуса, реализуемое на уровне корковых центров авто­номной нервной системы.

Наши исследования электроэнцефалографических изменений у больных неврозами во время сеансов ау­тогенной тренировки показали, что по сравнению с фоновыми данными в первой фазе сеанса аутотре­нинга (релаксация) наблюдается замедление альфа-ритма и появление медленных тетаволн, преимуще­ственно в передних отделах головного мозга (лобные, лобно-теменные и височные отведения). Во второй фа­зе, при переходе к активному самовнушению, мед-

ленных волн становится меньше, и основной фон со­ставляет хорошо выраженный альфа-ритм (индекс альфа-ритма увеличивается). Такая фазность биоэлек­трической активности прослеживалась у 75 % больных. Это позволило заключить, что первая фаза аутогенной тренировки проявляется снижением корковой активно­сти и характеризуется преобладанием тормозных про­цессов в коре больших полушарий. Во второй фазе ре­гистрируемые на ЭЭГ процессы свидетельствуют о концентрации внимания, состоянии бодрствования и активной корковой деятельности (чего не наблю­дается при гипнотическом внушении). Нейропсихологические корреляты отмеченных явлений выражались в двух совершенно четко разграничиваемых больными состояниях. Вначале, во время мышечного расслабле­ния, появляется ощущение тяжести во всем теле, кото­рое затем сменяется чувством легкости, «невесомо­сти», «парения в воздухе».

Проведенные А. И. Скрыпниковым (1982) на высо­ком методическом и техническом уровне исследования ЭЭГ-коррелятов различных фаз аутогенного состоя­ния у здоровых людей показали, что в первую фазу, по сравнению с исходным уровнем, повышается актив­ность бета-ритма, которая достигает наибольшей вы­раженности к 8 —14-й минуте, увеличиваясь на 100—140% по отношению к фону. Увеличение энергии альфа-ритма начинается примерно на 8-й минуте сеан­са аутогенной тренировки и достигает максимума (150%) к 16-й минуте. Энергия медленной составляю­щей ЭЭГ (дельта- и тета-ритмы) в процессе сеанса сни­жается и после завершения аутотренинга составляет соответственно 37 и 86% от фонового уровня. Это по­зволило автору сделать заключение, что уже при выпол­нении релаксирующих упражнений достигается акти­вирующее воздействие на ЦНС, усиливающееся при аутогенной стимуляции к концу сеанса.

Сходные данные были получены и в ряде других исследований. К. Шипошем (1980) было показано, что в процессе аутогенной тренировки выявляется тенден­ция к синхронизации ритмов в области доминантного полушария и относительная активация субдоминант­ного полушария, что не наблюдается во время дре­моты или естественного сна. Эти данные еще раз указывают на качественные отличия аутогенного со­стояния от других фазовых состояний (сон, гипноз).

Релаксация оказывает нормализующее влияние на основной обмен и насыщение крови кислородом [Ре­шетников М. М., 1981], обмен йода и холестерина (рис. 6). Содержание кортизона в сыворотке крови в состоянии релаксации несколько снижается [Рожнов

B. Е., 1979]. Плетизмографические исследования пока­зали, что в состоянии релаксации при вызывании ощу­щений тепла объем циркулирующей крови увеличи­вается [Sapir M. et al., 1975], объективно констати­руются изменения лейкоцитарной формулы и содержа­ния сахара в крови. Результаты исследований

C. Drunkenmolle, M. Bartusch, которые приводит G. Klumbies (1983), показали, что во время «тепловых упражнений» наблюдаются уменьшение общего пери-

ферического сопротивления сосудистого русла и усиле­ние кровообращения в правой руке в среднем у 62% пациентов (методом веноплетизмографии). Н. Prill, применявший аутогенную тренировку в гинекологиче­ской практике, отмечает нормализацию овариальных функций при дисменорее и вторичной аменорее. Под влиянием аутогенной тренировки снижается и уровень холестерина (рис. 7). Многочисленные физиологиче­ские эффекты релаксации, усиливающиеся при целена­правленном самовнушении, определяют широкий спектр показаний к применению метода в клинической практике.

За последние годы физиология и патофизиология нервной системы существенно пополнились сведения­ми о структурах и функциях глубинных отделов мозга. Успехи современной электроники и стереотаксической техники предоставили новые возможности для изучения и раскрытия структурно-функциональной организациицелого ряда образований центральной нервной си­стемы. В частности, были установлены тесные функ­циональные и структурные связи неокортекса с гипоталамо-лимбической системой и ретикулярной форма­цией, а также уточнены представления о передаче нервного импульса от рецепторов до корковых клеток. Было показано, что одновременно с нервным процес­сом, имеющим залповый, линейный характер, с пере­дачей импульсов по классическим лемнисковым систе­мам, постоянно протекают циклические процессы с вовлечением нейронных «кругов» на разных уровнях регуляции за счет многочисленных коллатералей, связывающих специфические системы с экстралемни-сковыми (неспецифическими). Это сочетание залповой и циклической составляющих нервного процесса мо­жет рассматриваться как одно из основных проявле­ний корковых механизмов саморегуляции, обеспечи­вающих непрерывную адаптацию к быстро изменяю­щимся фазным раздражителям различной модально­сти, а также к длительной постоянной импульсации. Введенное вначале в кибернетике, понятие прямой и обратной связи нашло многочисленные подтвержде­ния в нейрофизиологии. Было установлено существо­вание постоянной «кольцевой» связи между афферен-тацией, рецепцией и моторикой, а в самой рецепции были разграничены информационные, осуществляемые по лемнисковым системам и стресс-мобилизующие функции, связанные с экстралемнисковыми системами. Таким образом, в каждом движении присутствует в качестве обязательного элемента рецепция, а каждый рецепторный акт имеет и моторный компо­нент. С этой точки зрения, релаксация представляет­ся как весьма специфический процесс, при котором су­щественно изменяются соотношения рецепции и мото­рики, а также отражение последних в сознании. Если в обычных условиях жизни и деятельности моторные акты осуществляются при минимуме рецепции (ее со­знательного отражения), то в процессе систематиче­ских упражнений в мышечной релаксации целенапра­вленно тренируется рецептивный компонент при мини­мизации роли моторного.

Важным открытием современной нейрофизиологии явилось определение неспецифического активирую­щего влияния ретикулярной формации ствола мозга на кору больших полушарий (G. Moruzzi, Н. Magoun). В частности, в опытах на животных было показано, что при раздражении ретикулярной форма­ции во время естественного сна (через вживленные электроды) возникает быстрое пробуждение. Одновре­менно на электроэнцефалограмме беспорядочные синхронизированные «сонные» колебания сменялись активным, десинхронизированным ритмом, также сви­детельствующим о переходе к состоянию бодрствова­ния. Эта реакция генерализованного пробуждения про­являлась при раздражении центральной части ретику­лярной формации. При стимуляции ростральных отделов ретикулярной формации с неспецифическими ядрами таламуса и диффузной таламокортикальной системой у бодрствующего животного возникала реак­ция настороженности, обостренного восприятия и вни­мания (Д. Линдсли). Раздражение бульбарного отдела ретикулярной формации приводило к «глобальному» торможению или «облегчению» спинномозговых мо­торных разрядов. Одновременно были найдены кор­ковые зоны (4S), стимуляция которых вызывала сни­жение мышечного тонуса, а также путь из зоны 4S к ретикулярной формации продолговатого мозга. Принимая все раздражения от экстеро- и интерорецеп-торов (при этом самым обширным рецептивным по­лем, как известно, является мышечная система), ре­тикулярная формация не только осуществляет их переработку, но и специфически активирует кору в за­висимости от характера поступающих раздражений. Участвуя в процессах регуляции уровня бодрство­вания, ретикулярная формация имеет самые непосред­ственные связи с так называемым «висцеральным моз­гом», интегрирующим раздражения от органов чувств и внутренней среды организма, которые в значитель­ной степени определяют такие психические феномены, как состояние и самочувствие.

В последующем, кроме активирующего влияния ре­тикулярной формации, при повреждении последней были описаны акинезы, сонливость, угнетенное со­стояние сознания. Наряду с влиянием ретикулярной формации на корковые функции было установлено на­личие кортико-фугальных волокон, идущих из лобных отделов, поясной извилины, сенсомоторной коры и не­которых других ее областей к ретикулярной форма­ции. С помощью электрофизиологических исследова­ний было показано, что проведение импульсов повосходящим путям ретикулярной формации может быть заторможено или облегчено возбуждением вы­шеуказанных участков коры. Таким образом, корковая, в том числе и сознательная, деятельность может оказывать определенное влияние на активационно-регу-ляционные механизмы субкортикальных структур, обеспечивающих ее же (коры) функционирование.

Интенсивное изучение глубоких структур мозга по­зволило существенно расширить представления об анатомо-физиологическом субстрате эмоций. В экспе­риментах на «таламических» и «гипоталамических» (декортицированных) животных было показано, что моторное выражение эмоций может осуществляться и при отсутствии новой коры, однако, естественно, что при этом не возникает интеграции эмоций в це­лостный поведенческий акт и нет эмоциональных ощу­щений. В последующем изложенные факты были под­тверждены клиническими наблюдениями над больны­ми с поражением лобных долей. Эти наблюдения в значительной степени способствовали уточнению представлений о роли таламуса и гипоталамуса в эмо­циональном поведении человека. Оказалось, что воз­никновение эмоциональных ощущений, выражение и регуляция их проявлений осуществляются за счет взаимодействия новой коры с гипоталамусом, лимби-ческой и ретикулярной системами, связи которых ле­жат в основе центрального нервного субстрата эмоций [Гельмгорн Э., Луфборроу Дж.]. Особую роль гипота­ламуса в механизмах осуществления эмоционального поведения подчеркивал и P. Mac-Lean, сравнивая его с «водителем» (гипоталамус и обонятельный мозг) нервного «шасси» (спинной мозг и ствол), который вы­бирает возможные направления поведения в целом. Сложившиеся в процессе эволюции тесные связи обо­нятельного мозга с двигательной, вегетативно-висце­ральной, эндокринной и эмоциональной системами (J. Papez), с учетом общих принципов организации регуляторной деятельности коры головного мозга (через системы прямых и обратных связей), позволяет пред­полагать, что воздействие на одну из названных си­стем, например двигательную, неизбежно должно вы­зывать определенные изменения и в функционирова­нии остальных. В свете последних достижений нейро­физиологии стало более понятным влияние мышечно­го расслабления на функции центральной и периферической нервной системы. Состояние релаксации вызы­вает снижение реактивности гипоталамуса, а следова­тельно, и эмоциональную возбудимость. И наоборот, снижение уровня центрального возбуждения в резуль­тате психотерапевтического (вербального, рациональ­ного) воздействия ведет к уменьшению нисходящих корковогипоталамо-соматических разрядов в системе обратной связи. Независимо от того, вызвано ли рас­слабление скелетной мускулатуры физиологическим, физиотерапевтическим, фармакологическим или психо­терапевтическим воздействием, оно сопровождается снижением эмоциональной реактивности и ослаблением невротической симптоматики. Однако если физиоло­гическое, физиотерапевтическое, фармакологическое и большинство видов психотерапевтического воздей­ствия, оказывая существенное влияние на корковые и психические функции, реализуют свой терапевтиче­ский эффект при пассивном участии сознания, ауто­генная тренировка предполагает активное вовлечение сознания в терапевтический процесс и осуществляется именно на основе активного сознания. Другими слова­ми, аутогенная тренировка направлена на максималь­ное использование и стимуляцию резервных возмож­ностей интегративной деятельности коры головного мозга на основе перестройки субординационных нервно-регуляторных корково-подкорково-спинальных ме­ханизмов.

НЕЙРОПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ЭФФЕКТЫ КОМПЛЕКСА УПРАЖНЕНИЙ АУТОГЕННОЙ ТРЕНИРОВКИ

Основные нейропсихологические эффекты аутоген­ной тренировки связаны с развитием способности к образным представлениям, улучшением функции па­мяти, повышением аутовнушаемости, усилением ре­флексивной способности сознания, возможностей само­регуляции произвольных функций и формированием навыков к сознательному управлению некоторыми непроизвольными психическими и физиологическими функциями. Особенно демонстративным является влияние аутогенной тренировки на память. Так, в опи­сываемых I. Schultz опытах испытуемые полностью вспоминали стихотворения, которые они учили в раннем детстве, хотя до усвоения аутогенной тренировки не могли вспомнить более 1—2 строчек.Интересные результаты были получены в опытах Э. Г. Рейдер и С. С. Либиха, которые предъ­являли испытуемой (обученной аутогенной трениров­ке) и контрольной группам учащихся запись текста на неизвестном им иностранном языке. При этом ни один из учащихся контрольной группы не смог вос­произвести ничего из прослушанного текста, в то вре­мя как в группе испытуемых 93% учащихся смогли повторить две строчки. Повышение на 20-30/; спо­собности к запоминанию иностранных слов под влия­нием аутогенной тренировки и другие эффекты гипер-мнезии отмечали также Л. М. Ицигсон, А. С. Ромен и А. М. Свядощ (1982). В наших опытах с использо­ванием идеомоторных упражнений на базе аутогенной тренировки было показано позитивное влияние аутотре­нинга на функцию моторной памяти [Решетни­ков М. М., 1978; Лобзин В. С. и др., 1982], что существенно повышало эффективность освоения слож­ных видов сенсомоторной деятельности.

А. М. Свядощ и А. С. Ромен с помощью аутоген­ной тренировки обучали пациентов целенаправленно вызывать у себя гипнотическое состояние с эффектами глоссолалии (автоматической речи) и автоматического письма. О возможности достижения в состоянии ауто­генного погружения общей каталепсии с восковой гиб­костью и каталептическим мостом неоднократно сооб­щалось различными авторами.

Наблюдения А. М. Свядоща и Ю. Б. Шумилова над 180 здоровыми людьми показали, что обучение аутогенной тренировке позволило на 50% повысить скорость сенсомоторного реагирования; при этом улучшилась способность к концентрации внимания, в связи с чем значительно уменьшалось число ошибок (более чем на 60 %) и повышалась производительность деятельности (на 49%) при выполнении заданий, тре­бующих высокой устойчивости внимания.

Проведенные нами наблюдения и исследования с помощью адаптированной методики MMPI (СМИЛ) показали, что аутогенная тренировка способствует по­вышению эмоциональной устойчивости, стабилизации настроения и поведенческих реакций, нормализации сна, снижению тревожности, внутренней напряженно­сти, развитию уверенности в себе, улучшению со­циальной адаптации и общительности (рис. 8), а также способности к психофизиологической мобилизации ре-

зервных возможностей организма и личности [Решет­ников М. М., 1981; Лобзин и др., 1982].

Приведенные данные подтверждались результата­ми психологического обследования с использованием 16-факторного личностного опросника Кеттела, ко­торые также свидетельствовали о том, что под влия­нием аутогенной тренировки повышается эмоциональ­ная устойчивость, способность к психофизиологиче­ской мобилизации, снижается тревожность (рис. 9).

Овладев аутогенной тренировкой, можно научиться просыпаться в строго заданное время, выработать «сторожевой пункт», позволяющий воспринимать ре­чевые сообщения во время естественного сна [Свя-дощ А. М., 1982], целенаправленно вызывать глубо­кую анестезию в различных частях тела, позволяю­щую в некоторых случаях даже проводить опера­тивные вмешательства без дополнительного обезболи­вания.

Краткосрочный отдых (5 — 10 мин) в состоянии ау­тогенного расслабления, как показали исследования, ведет к быстрому восстановлению сил и снижает раз­витие утомления при значительных физических нагруз­ках. Возникающие при аутогенной релаксации эф­фекты тяжести, сменяющиеся ощущением невесомо­сти тела, «парения», позволяют активно применять метод при моделировании деятельности человека в ус­ловиях гипер- и гиповесомости [Гримак Л. П., 1978]. При этом, как показали наши исследования [Решетни­ков М. М., 1981], яркость и выраженность субъек­тивных ощущений связана как со степенью освоения аутогенной тренировки, так и с прошлой повторяе­мостью моделируемого состояния или «знакомостью» с ним. Другие многочисленные психологические эф­фекты аутогенной тренировки будут более подробно изложены в последующих главах, при описании моди­фикаций специальных приемов и методов аутогенного воздействия.

Заканчивая изложение механизмов аутогенной тре­нировки в главе «Лечение неврозов», А. М. Свядощ (1982) задается вопросом: «Чем же объяснить силу оказываемого воздействия? Почему самовнушение стало вызывать у здоровых лиц такие явления, которые до этого не вызывало?». На этот вопрос пока нет однозначного ответа. В эволюционном аспекте формирование высших психических функций человеческого разума, реализующих преимущественно внешние коммуникативные и регуляторные функции, не могло не привести к изменению струк­турных и функциональных связей внутренней, гомео-статической регуляции. В то же время и внешние, и внутренние функции — есть работа все той же (одной и той же) нервной ткани. Высказываемое некоторыми авторами [Кесарев В. С, 1983, 1984] мнение, что раз­витие психических функций в определенном смысле могло идти в ущерб внутренней регуляции, необосно­ванно и противоречит основному закону эволюции. Прогрессивное развитие психики предполагает все большее увеличение рефлексии сознания и сознатель­ной регуляции, управления состоянием человека на всех уровнях — от высших психических до простейших биологических функций. Возвращаясь к сказанному во введении, следует еще раз подчеркнуть, что не только теория, но и практика медицины будущего связана с проблемами адаптивного реагирования и сознатель­ного управления этими процессами. Подтверждением этому служит наблюдаемое в последние годы суще­ственное повышение внимания исследователей и прак­тических врачей к проблеме биологической обратной связи («biofeedback-training», «biofeedback-therapy»), которая, как отмечает Н. П. Бехтерева (1978), «несом­ненно принесет новые зрелые плоды медицине, педаго­гике и различным областям физиологии и патологии труда»[23].

Становление и развитие навыков психофизиологи­ческой саморегуляции на основе самовнушения во многом обнаруживает сходство с двигательными на­выками у ребенка: сначала беспорядочные движения, потом неловкие попытки целенаправленных актов, по­степенно трансформирующихся в систему произволь­ной регуляции моторных функций. Многолетний опыт применения аутогенной тренировки позволяет сделать заключение, что, возможно, нет неуправляемых функ­ций; есть функции, задача сознательного опроизво-ливания которых не ставилась. И все же вопрос, по­ставленный А. М. Свядощем, остается открытым: в механизмах аутогенного воздействия по-прежнему больше проблем, чем находок и решений. Излагая опыты с произвольным управлением частотой сер­дечных сокращений, D. Shapiro описывает диалог с одним испытуемым, достигшим особых успехов: «Когда я спросил его, как он это делает, он ответил: «А как вы двигаете рукой?» Приведенный пример еще раз свидетельствует о том, что изучение механизмов аутогенной тренировки тесно связано со всеми иссле­дованиями по нейропсихологии и нейрофизиологии че­ловека. И еще об одном факторе, обусловливающем во многих случаях достаточно высокую эффективность психотерапевтического воздействия аутогенной трени­ровки. Это регулярность и существенное увеличение времени лечебного воздействия. По сравнению с дру­гими методами длительность терапевтического воз­действия увеличивается в среднем в 5—10 раз преимущественно за счет самостоятельного приме­нения усвоенных приемов.

В многочисленных исследованиях было показано, что внушение и самовнушение может быть реализова­но на поведенческом уровне, на функциональном уров­не (выражаясь в изменениях частоты пульса, дыхания и т. д.), на процессуальном психологическом уровне (опыты В. Л. Райкова и Л. П. Гримака по стимуляции способностей) и на уровне тканевых реакций (опыты с внушенными ожогами). Механизмы всех отмеченных реакций пока недостаточно изучены, во многом гипо­тетичны и носят в значительной степени психологиче­ский или нейропсихологический характер. В то же вре­мя активное и, главное, эффективное использование современных теоретических концепций в психотерапев­тической практике позволяет сделать заключение об их адекватности исследуемым феноменам. Несмотря на относительную многочисленность теоретических подходов и представлений, а также некоторую терми­нологическую путаницу, в целом большинство авто­ров в настоящее время солидаризируются во мнении, , что психика человека имеет свое гомеостатическое со­стояние, стабильность которого обеспечивается как осознаваемым и, следовательно, целенаправленным самовоздействием, так и с помощью некоторых неосознаваемых механизмов.

Такое большое внимание, которое уделено нами изложению теоретических основ и нейропсихологических механизмов аутогенной тренировки, обусловлено тем, что только на основе их знания и понимания возможно действительно плодотворное и эффективное применение метода. В альтернативном случае психоте­рапевтическое воздействие сводится к ремесленниче­ству, чему, к сожалению, пока немало примеров.

Глава 3. КЛИНИЧЕСКИЕ ВАРИАНТЫ АУТОГЕННОЙ ТРЕНИРОВКИ

АУТОГЕННАЯ ТРЕНИРОВКА ПЕРВОЙ СТУПЕНИ (АТ-!)

Классическая методика И. Шульца. Появление ау­тогенной тренировки как самостоятельного метода и самого термина обычно связывается с публикацией Шульцем одноименной монографии «Das Autogene Training» (1932), в последующем выдержавшей десятки переизданий. Однако основные положения системы ау­тогенной тренировки обнаруживаются уже в опубли­кованной Шульцем в начале 20-х годов работе «О ста­диях гипнотического состояния души». В этой работе автор впервые обращает внимание, что практически все пациенты, подвергаемые гипнотическому воздей­ствию, «с абсолютной закономерностью переживают два состояния: своеобразную тяжесть во всем теле, особенно в конечностях, и последующее приятное ощущение тепла».

Напомним, что целенаправленно исследуя ком­плекс телесных ощущений, сопутствующих гипнотиче­скому состоянию, I. Schultz установил, что субъектив­ное чувство мышечной тяжести является следствием снижения тонуса скелетной мускулатуры, а ощущение тепла — расширения сосудов. На основании этих на­блюдений он уже в 20-е годы приходит к предположе­нию о возможности достижения состояния аутогипноза, вызывая у себя ощущения тяжести и тепла. Кроме того, клинический опыт свидетельствовал, что некоторые пациенты могут самостоятельно «входить» в предгипнотическое и даже гипнотическое состоя­ние без какого-либо внешнего воздействия, мысленно повторяя формулы применявшегося ранее гипнотиче­ского внушения. При этом у них также последователь­но развивались ощущения тяжести и тепла. Это побудило Шульца к созданию метода психотерапии, который исключал длительное воздействие со стороны врача-гипнолога и постоянную зависимость от него пациента. На разработку Шульцем метода аутогенной тренировки существенное влияние оказали работы его друга и коллеги О. Vogt и сотрудничавшего с послед­ним К. Brodmann, которые изучали влияние гипноза на деятельность головного мозга и также разрабаты­вали методики самогипноза для купирования невроти­ческой симптоматики («профилактический отдых — аутогипноз» по Vogt—Brodmann). Значительное влияние на научные поиски Шульца оказали, как уже отмеча­лось, и опубликованные ранее работы Е. Соие.

Подчеркивая в названии активирующую роль раз­работанного им комплекса упражнений, Шульц в то же время ошибочно считал, что созданная им система (так же как и методы О, Vogt) основана на эффекте самогипноза. Основная заслуга Шульца состоит в до­казательстве того, что при значительном расслаблении поперечнополосатой и гладкой мускулатуры возникает особое состояние сознания, позволяющее путем само­внушения воздействовать на различные, в том числе исходно непроизвольные, функции организма. Предло­женная методика аутогенной тренировки в отличие от всех последующих модификаций получила название классической, а шесть входящих в нее упражнений именуются «стандартными упражнениями первой ступени аутогенной тренировки (АТ-1)». В соответ­ствии с классической методикой началу занятий всегда предшествует вводная лекция (беседа), в которой па­циентам в доступной форме разъясняются физиологи­ческие основы метода и эффекты, на которые направ­лены те или иные упражнения. В беседе подчеркивает­ся, что мысленное повторение формул самовнушения, которые задаются врачом, должно проводиться спо­койно, без излишней концентрации внимания и эмо­ционального напряжения. В окончательном виде фор­мулы самовнушений по I. Schultz сводятся к следую­щим :

«Я совершенно спокоен» — подготовительная фраза.

1-е стандартное упражнение — вызывание ощуще­ния тяжести. Вслед за врачом пациент мысленно по­вторяет : «Моя правая (левая) рука (нога) тяжелая» — по 6 раз 3 — 4 раза в день в течение 4 — 6 дней. Затем:

«Обе руки (ноги) тяжелые. Все тело стало тяжелым». Упражнение осваивается в течение 10 — 14 дней.

2-е стандартное упражнение — вызывание ощуще­ния тепла. После выполнения 1-го стандартного упражнения пациент вслед за врачом 5 — 6 раз повто­ряет: «Моя правая (левая) рука (нога) теплая». В даль­нейшем 1-е и 2-е упражнения объединяются единой формулой: «Руки и ноги тяжелые и теплые».

3-е стандартное упражнение — регуляция ритма сердечной деятельности. Начиная с 9 —10-го занятия, пациент мысленно повторяет: «Сердце бьется мощно и ровно». Предварительно испытуемые обучаются мыс­ленно считать сердцебиения.

4-е стандартное упражнение — регуляция дыхания. После выполнения первых трех упражнений пациент мысленно 5 — 6 раз повторяет: «Мое дыхание спокой­ное, дышится спокойно».

5-е стандартное упражнение — влияние на органы брюшной полости. Выполняется после предваритель­ного разъяснения роли и локализации солнечного сплетения. Формула самовнушения: «Мое солнечное сплетение излучает тепло» (12—14-е занятие).

6-е стандартное упражнение — влияние на сосуды головы. Завершает гетерогенные тренировки (15 —17-е занятие). Пациент 5 — 6 раз повторяет: «Мой лоб слегка прохладен».

Устанавливая определенные сроки обучения ауто­генной тренировке и строгую периодичность и после­довательность занятий, которые, по мнению I. Schultz, не могут быть изменены, автор метода в то же время особо подчеркивал, что переходить к последующим упражнениям можно лишь после усвоения предыду­щих. В качестве основного критерия усвоения указыва­лось на генерализацию внушаемых ощущений. Весь курс занятий АТ-1 длится около 3—4 мес. В процессе освоения упражнений формулы самовнушений укора­чиваются и, в конечном итоге, сводятся к ключевым словам-командам: «успокоение», «тяжесть», «тепло» и т. д.

После выполнения упражнений пациентам вна­чале рекомендуется сидеть (или лежать) спокойно в те­чение 1 мин и лишь затем выводить себя из состояния аутогенного погружения по команде: «Согнуть руки (выполняются 2 — 3 сгибательных движения), глубоко вдохнуть, на выдохе открыть глаза».Произвольно «усиливать» формулы самовнушения (например, заменять «Мой лоб слегка прохладен», на «Мой лоб холодный»), если это не назначено врачом, больным не разрешается. В начале занятий сеансы ау­тотренинга продолжаются 1 — 2 мин, затем их дли­тельность увеличивается до 5 мин и после освоения упражнений — снова уменьшается до 1—2 мин. Первые занятия проводятся в утренние и вечерние часы (сразу после сна и перед сном) в положении ле­жа: пациент лежит на спине, голова чуть приподнята на низкой подушке, руки свободно лежат вдоль туло­вища, немного согнуты в локтевых суставах, ладонями вниз; ноги вытянуты, слегка разведены и незначитель­но согнуты в коленных суставах. В дневное время упражнения выполняются сидя — в так называемой по­зе «кучера дрожек». Пациент сидит на стуле, голова и туловище слегка наклонены вперед, плечи опущены, предплечья свободно лежат на передней поверхности бедер, кисти свешены и расслаблены, ноги удобно рас­ставлены. Упражнения выполняются при закрытых глазах, формулы самовнушений повторяются, сопро­вождая фазу выдоха. Обучение аутогенной тренировке I. Schiltz проводил индивидуально или в виде груп­повых занятий; в последнем случае — от 30 до 70 чело­век в группе.

Поскольку стандартными упражнениями охваты­ваются мышечная сфера, сердечно-сосудистая и дыха­тельная системы, желудочно-кишечный тракт и, как предполагалось, головной мозг (6-е стандартное упражнение), I. Schultz считал, что в результате систе­матических тренировок происходит «выравнивание функций нервной системы». По мнению автора, оно наступает вследствие того, что аутотренинг «аморти­зирует аффективный резонанс». На основании этого делался вывод, что, систематически применяя шесть стандартных упражнений, можно значительно осла­бить болезненную симптоматику или даже полностью избавиться от заболевания. По его мнению, аутоген­ная тренировка не имеет противопоказаний, а лишь является более эффективной при одних заболеваниях и менее — при других. В то же время он считал, что метод наиболее показан при различных спастических явлениях, состояниях беспокойства и тревоги.

Несмотря на несколько преувеличенные оценки и попытки создать «универсальный» метод, игнорируя принцип комплексности лечения невротических рас­стройств, в целом аутогенная тренировка, несомненно, явилась прогрессивным шагом вперед, так как значи­тельно расширила возможности психотерапевтическо­го воздействия. В первую очередь это обусловлено тем, что лечебный процесс не сводится к всегда огра­ниченному временем контакту больного с врачом, а имеет подкрепление и продолжение в виде повто­ряющихся затем самостоятельных упражнений. Метод приобретает тренирующий и обучающий характер за счет простых и доступных для самостоятельного ис­пользования терапевтических приемов. Предложенная I. Schultz методика, удачно сочетая элементы самовну­шения с продуманными приемами физиологического воздействия, способствовала развитию у больных спе­цифических навыков самоконтроля, прививала чувство ответственности за результаты лечения, позволяла при необходимости самостоятельно проводить поддержи­вающие и профилактические курсы.

В то же время следует отметить, что с некоторыми теоретическими положениями, рекомендациями и вы­водами I. Schultz трудно согласиться. Так, в работах многих авторов было показано, что применение ауто­генной тренировки совершенно неэффективно в одних случаях и противопоказано в других. Например, 5-е стандартное упражнение, направленное на вызывание ощущений тепла в эпигастральной области, приводит к усилению кровообращения в стенке желудка и повы­шению кислотности желудочного сока, поэтому его не рекомендуется применять при гиперацидных гастритах [Рожнов В. Е., 1979]. Не рекомендуется и не эффектив­но применение аутогенной тренировки во время острых соматических и вегетативных кризов (К. И. Мировский). Существенным недостатком разработок I. Schultz является неубедительность физиологического обоснования, увлечение во многом уязвимыми психо­соматическими концепциями. Несостоятельны попыт­ки автора универсализировать метод при снижении значения дифференцированного подхода к конкретно­му больному в зависимости от клинических проявле­ний и этапа лечения.

В процессе уже более чем полувековой истории аутотренинга отечественными и зарубежными автора­ми было проведено огромное количество исследований, направленных на изучение и обоснование механизмовпсихотерапевтического воздействия метода, а также — на развитие методики и специализацию техники ауто­генной тренировки применительно к различным син­дромам и формам клинической патологии. Достаточ­но сказать, что библиографический указатель, приве­денный в 4-м томе руководства по аутогенной тренировке, изданного под редакцией W. Luthe в 1969 — 1970 гг., включает 2450 работ. Последний оте­чественный библиографический указатель по проблеме аутогенной тренировки (А. С. Ромен) включал 943 ра­боты.

А. М. Свядощ (1982) указывает, что аутогенной тренировке посвящено уже около 4000 публикаций. Естественно, что в данной книге нет возможности де­тально рассмотреть все современные модификации аутогенной тренировки, каждая из которых, несом­ненно, представляет определенный интерес. Остано­вимся коротко лишь на модификациях, получивших наиболее широкое распространение.

«Направленная тренировка органов» по Н. Kleinsor-ge—G. Klumbies[24]. Идея целенаправленного применения аутогенной тренировки для терапии функциональных нарушений деятельности отдельных органов и систем принадлежит Н. Kleinsorge, который в последующем совместно с G. Klumbies разработал методику «напра­вленной тренировки органов» («gezieltes organen trai­ning»). По мнению авторов, предложенный вариант является не модификацией, а дальнейшим развитием методики аутогенной тренировки. Впрочем, можно констатировать, что позднее точка зрения авторов из­менилась. Так, G. Klumbies (1983), отмечая, что «ауто­генную тренировку можно расширить через другие формулы», пишет: «Kleinsorge применил соответ­ствующие формулы без стремления к общей програм­ме тренинга, а ограничился упражнениями тяжести и тепла в качестве основы (органный тренинг)». Таким образом, речь идет уже не о дальнейшем развитии ме­тодики аутогенной тренировки, а о «расширении» од­них приемов и «ограничении» других, т. е. о модифи­кации.

Сократив общий курс стандартных упражнений по Schultz, авторы рекомендуют формировать специали­зированные лечебные группы по отдельным (сходным) синдромам. Терапия проводится в виде гетеротренин-га, отличительной особенностью которого является значительное увеличение роли суггестивного воздей­ствия врача, в том числе и гипнотического. Более ши­роко используется сенсорная репродукция (эмоцио­нально окрашенные образные представления). Так называемые специализированные упражнения, направ­ленные на устранение локальных жалоб, фактически представляют собой существенно расширенные и до­полненные основные упражнения классической мето-дики I. Schultz, что ранее отмечали сами авторы. Од­нако, в отличие от классической методики, где порядок и последовательность упражнений строго ре­гламентированы, а роль отдельных стандартных упражнений в достижении терапевтического эффекта уравнивается, при «направленной тренировке органов» особое значение придается синдромологически ориен­тированным узкоспециализированным комплексам, применяемым, как правило, изолированно. В то же время психотерапевтическая роль отдельных комплек­сов и их наименования соответствуют классической методике I. Schultz. Авторами данной модификации проводится чрезвычайно длительный курс групповых занятий — 3 мес. Одновременно интенсивность гетеро­генных тренировок явно недостаточна — по 2 ч груп­повых занятий в неделю (весь курс — 24 ч). По­этому не приходится удивляться, когда авторы пишут, что «им всегда приходится считаться с прекращением упражнений у одной трети больных вследствие тех или иных обстоятельств».

В соответствии с психотерапевтической направлен­ностью Н. Kleinsorge и G. Klumbies выделяют сле­дующие группы или комплексы:

— «покой» (соответствует 1-му стандартному упражнению по Schultz). Специальные упражнения, ча­стично заимствованные из методики последовательной прогрессирующей релаксации по Jacobson, направлены на достижение «телесного покоя». Образные представ­ления связаны преимущественно с картинами при­роды. Основные показания: эмоциональные наруше­ния и расстройства сна (самовнушения, относящиеся непосредственно к засыпанию, не рекомендуются);— «сосуды». В основе комплекса лежат 1-е и 2-е стандартные упражнения, а также элементы прогресси­рующей релаксации. В образных представлениях ак­центируется ощущение тепла. Показания: нарушения периферического кровообращения, гипертензивный ар­териальный синдром, начальная стадия гипертониче­ской болезни. Применение аутогенной тренировки при артериальной гипотонии авторы считают противопо­казанным;

— «сердце». Представляет собой модификацию 2-го и 3-го упражнений, адресованных преимуществен­но к левой руке, расширение кожных сосудов которой, как известно, оказывает выраженное рефлекторное влияние на состояние коронарного кровообращения. Эффективность упражнений авторами подтвержде­на с помощью ЭКГ-контроля. Показания: стенокар­дия, функциональные неврогенные аритмии. При вы­полнении этого упражнения вначале целенаправленно усиливается ощущение тепла в левой руке, а затем ис­пользуется один из вариантов аутосуггестии, напри­мер: «Спокойно и равномерно бьется мое сердце. Мое сердце работает, качает кровь без моей помощи. Я едва чувствую свое сердце — приятное тепло струит­ся от левой руки в левую половину груди. Сосуды ру­ки расширяются. Через сердце струится тепло. Совер­шенно самостоятельно, совершенно спокойно рабо­тает мое сердце. Спокойно и непрерывно качает кровь мое сердце»;

— «легкие». Содержит элементы дыхательной гим­настики. Ритмичность дыхания обеспечивается мыс­ленным счетом временных интервалов фаз вдоха и вы­доха. Тренировки рекомендуется проводить лежа в помещении с хорошей вентиляцией. Больные с острыми расстройствами дыхания (кашель, диспноэ) к групповым занятиям не привлекаются в целях пре­дупреждения отрицательной взаимоиндукции. Показа­ния: бронхиальная астма, хронические пневмонии, психогенные диспноэ. Рекомендуемые авторами фор­мулы : «Я совершенно спокоен, совершенно спокоен. Совершенно спокойно мое дыхание. Легко и свободно струится воздух, прохладный и освежающий. Дышит­ся совершенно спокойно, без моего усилия, само­произвольно. Так прекрасно струится воздух, свобод­но, свободно и легко. Я совершенно спокоен, со­вершенно спокоен»;

— «живот». В отличие от 5-го стандартного упраж­нения, связанного с генерализованным ощущением теп­ла в брюшной полости, применяются формулы само­внушений, адресованных к отдельным органам — же­лудку, печени и т. д. Самовнушение «Мое солнечное сплетение излучает тепло» авторами не применяется как недостаточно обоснованное и трудно реализуемое в ощущениях (что не подтверждается нашими исследо­ваниями — В. С. Лобзин, М. М. Решетников). Показа­ния: спастические состояния желудочно-кишечного тракта, гастралгии, дискинезии, колиты;

— «голова». Является акцентуированной формой 6-го стандартного упражнения. Словесные формулы самовнушений, как и в остальных случаях, существен­но расширены. Например: «Я совершенно спокоен... Моя голова свободная и легкая... Лоб приятно про­хладен... Я ощущаю, как прохлада окутывает голову... Голова становится ясной и свободной... Я могу сосре­доточиться на каждой мысли...» и т. д. Авторы отме­чают, что примерно в 10% случаев упражнение может вызывать или усиливать головные боли, что объяс­няется чрезмерным сужением сосудов. В этих случаях рекомендуется вызывать ощущения тепла с локализа­цией в области лба. Показания: вазомоторные нару­шения мозгового кровообращения с синдромом го­ловных болей, мигрень, синдром Меньера, расстрой­ства функции внимания.

В связи с трудностями, испытываемыми при груп­пировке больных по сходным синдромам, направлен­ная тренировка органов не получила в нашей стране широкого распространения. Существенное увеличение роли гетеровоздействия, сближающее методику с пас­сивными приемами суггестивной терапии, по-види­мому, является причиной того, что курс лечения, как показал клинический опыт, часто увеличивается почти вдвое, менее эффективно купируются общенев­ротические синдромы.

В то же время предпринятая Н. Kleinsorge и G. Klumbies попытка индивидуализации приемов и диф­ференцированного применения стандартных упражне­ний послужила основой для дальнейшего совершен­ствования методики аутогенной тренировки. В частно­сти, К. И. Мировский и А. Н. Шогам предложили специализированный комплекс, направленный на тре­нировку аппаратов тонуса: мышечного, сосудистогои нервного («психотоническая тренировка»). Наряду с заимствованными и модифицированными, психото­ническая тренировка включала ряд оригинальных при­емов. Были разработаны приемы, не только снижаю­щие тонус нервной системы (парасимпатический эф­фект), но и методы, вызывающие активацию симпати­ческого отдела, что позволило рекомендовать метод при гипотонических состояниях.

В последнем издании книги «Психотерапия в кли­нике внутренних болезней» [Klumbies G., 1983] отме­чается, что в 50 % случаев применение аутогенной тре­нировки дает очень хороший или хороший эффект. Приводя данные G. di Pol, К. Miiller, W. Reuter и дру­гих авторов, G. Klumbies подчеркивает, что ис­пользование интенсивной «гетеросуггестивной под­держки» и сенсорной репродукции в процессе обучаю­щего курса способствует повышению успешности ос­воения аутогенной тренировки и, как следствие, последующему длительному и эффективному индиви­дуальному применению метода в целях психогигиены и психокоррекции (приводятся достаточно обосно­ванные данные изучения 353 пациентов в течение 4—10 лет). В качестве наиболее частых осложнений метода указываются: сохранение ощущения тяжести после за­вершения сеанса аутогенной тренировки, которое объясняется автором как постгипнотический эффект, связанный с недостаточным внушением «выхода» из аутогенного состояния, группа вазомоторных наруше­ний (обморок, мигрень, angina pectoris) при неумелом или непоказанном применении упражнений, направ­ленных на вызывание ощущений тепла; появление головных болей при выполнении 6-го упражнения.

Модификация D. Mffller-Hegemann. Д. Мюллер-Хе-геманн внес некоторые изменения в классическую схему, в частности в 3-е и 6-е упражнения. В построении занятий автор в значительно большей мере, чем I. Scultz, использовал образные представления, одновре­менно снижая удельный вес внутренней речи. Суще­ственное внимание в этой модификации уделяется при­емам самоубеждения и самовоспитания и несколько меньшее — самовнушению. По мнению Д. Мюллер-Хегеманна, излишний дидактизм и императивное по­строение формул самовнушения могут вызывать нега­тивизм у пациентов, выраженность которого зависит от интеллектуального уровня больных (чем выше интеллектуальный уровень, тем больше негативизм). С учетом этих представлений автор смягчает формулы самоприказов, преобразуя их в формулы самопожела­ний. Так, например, вместо самоприказа «Я совершен­но спокоен» используется — «Пусть я стану совершен­но спокойным». Существенное значение придается мотивации пациента к овладению методом, желанию сотрудничать с врачом и наличию необходимого «ин­теллектуального минимума» у обучаемого, позволяю­щего усвоить основы, систему и цели аутотренинга. Чем выше «интеллектуальный порог», тем больше возможность к варьированию и усложнению приме­няемых методов. В процессе лечебного курса исполь­зуются «стереотипные» формулы гетеро- и аутосугге­стии, что, по мнению автора, «проторяет путь» для самовоздействия.

В модификации Д. Мюллер-Хегеманна 3-е упраж­нение выполняется следующим образом: больной вна­чале образно представляет себе, как его левая рука на­полняется струящимся теплом от пальцев до плечево­го сустава, затем он «переливает» это тепло в левую половину грудной клетки и таким образом достигает рефлекторного расширения коронарных сосудов. Ос­новываясь на данных о представительстве моторных функций в коре больших полушарий, как и многие другие авторы, Д. Мюллер-Хегеманн существенное внимание уделяет регуляции тонуса мимической мус­кулатуры (6-е упражнение), что, по его мнению, сни­жая кортикально-гипоталамическую активность, при­водит к «эмоциональному выравниванию» через систе­му обратной связи. Уместно отметить, что на тесную связь эмоционального состояния с тонусом мимиче­ской мускулатуры гораздо раньше работ W. Penfield указывали В. М. Бехтерев и П. К. Анохин. Важным условием для успешного применения аутогенной тре­нировки Д. Мюллер-Хегеманн считает отбор пациен­тов не только по медицинским, но и по психологиче­ским показаниям. Работа Д. Мюллер-Хегеманна (1957) была первым сообщением о методе с изложе­нием собственных исследований, опубликованных в переводе на русский язык у нас в стране.

Регуляция мышечного тонуса по В. Stokvis. В моди­фикации, предложенной В. Stokvis, основным и факти­чески единственным элементом является релаксация. Если в классической методике аутогенной тренировкирелаксация используется как один из базисных элемен­тов, то в данной модификации расслабление опреде­ленных мышечных групп становится самостоятельной целью занятий. Так же, как и Джейкобсон, автор исхо­дит из того, что локальные моторные проявления свя­заны с определенными эмоциями, однако В. Stocvis значительно сокращает длительность тренировок (30— 50 мин — у Джейкобсона и 5— 10 мин — у Stokvis). По мнению автора, длительная концентрация внима­ния на определенных мышцах вызывает их непрои­звольное напряжение. Какой-либо постоянной си­стемы упражнений в модификации В. Stokvis нет, а направленность метода обусловливается конкретны­ми проявлениями заболевания и индивидуальными особенностями личности пациента. Автор отмечает, что на первых этапах расслаблению препятствуют любые попытки концентрации внимания на содержа­нии мыслительной сферы. Существенное внимание в данной модификации уделяется воспитанию у па­циента ответственности за результаты лечения, под­черкивается важность отношений доверия между вра­чом и пациентом. Занятия проводятся в положении лежа, всегда в одно и то же время. В. Stokvis Считает, что лучше пропустить занятие, чем перенести его на другое время. После формулы успокоения («Теперь я лежу совсем спокойно») пациент последовательно расслабляет мышцы плеч, предплечий, обе кисти, мышцы ног, живота, груди, головы, рта, носа, глаз, ушей, лица и затылка. По-видимому, большинство специалистов согласятся, что чрезвычайно трудно представить себе расслабление, например, мышц ушей. В этой связи следует отметить, что, по мнению В. Stokvis, основную роль играет не собственно релак­сация, а переживание релаксации пациентом.

Занятия проводятся индивидуально в форме гете-ротренинга. Каждый пациент создает собственные формулы-намерения, которые зачитываются или про­износятся врачом во время сеанса. Для усиления' ре­лаксации в процессе сеанса используется суггестивное воздействие, наложение рук, образные представления напряжения и расслабления мышц в сочетании с дыха­тельными упражнениями. Конечной целью релакси-рующих упражнений считается расслабление мышц и расслабление «духа» в их единстве, после чего па­циентом мысленно произносится: «Благодаря глубокому и полному расслаблению, представления, ко­торые я сейчас вызываю, осуществляются». Окончание сеанса завершается так же, как при использовании гипнотического внушения: врач ведет счет, сопровож­дая его суггестией (один — тяжесть уходит; два — гла­за открываются и т. д.). Перед началом курса лечения В. Stokvis, как правило, проводит пробы на внушае­мость (опыт с маятником и т. п.). По мнению автора, метод показан при терапии невротически обусловен-ной симптоматики, однако мало эффективен при не­вротическом развитии личности.

Ступенчатый активный гипноз по Е. Kretschmer. Кречмер так же, как и В. Stokvis, считает, что нельзя предлагать пациенту излечение как «подарок», в связи с чем значительное внимание в психотерапевтическом процессе уделяется совместной работе врача и больного при постепенной активации последнего. Вначале па­циент осваивает стандартные упражнения тяжести и тепла («основные психотерапевтические упражне­ния»), после чего он переходит к целенаправленным тренировкам мышц и сосудов («индуктивное управле­ние тонусом»). Освоение упражнений проводится с ис­пользованием суггестивного воздействия, которое Кречмер определяет как «речевое сопровождение», от­давая последнему термину предпочтение. Для повыше­ния успешности освоения метода применяются дыха­тельные упражнения, при этом формулы внушений произносятся на выдохе. В отдельных случаях исполь­зуются также образные представления. В целом эта методика направлена на облегчение гипнотизации па­циентов и обучение их навыкам самогипноза. Этой це­ли служит, в частности, упражнение «фиксации». По­сле выполнения «основных психотерапевтических упражнений» пациенту предлагается фиксировать взглядом кончик указательного пальца врача, который располагается в 20 см от лица больного на линии взо­ра. Фиксация осуществляется до самопроизвольного закрывания глаз. Если при длительной фиксации глаза остаются открытыми, используется суггестия или директивное внушение. Затем с помощью «ре­чевого сопровождения» проводится усиление ощуще­ний тяжести и тепла до наступления гипнотического состояния. Психотерапия в гипнозе длится около 1 ч. Сеанс заканчивается «вербально управляемым» пробу­ждением. Автор считает упражнение «фиксации» вра-чебным приемом. Лишь в отдельных случаях допу­скается выполнение этого упражнения пациентом самостоятельно. При этом рекомендуется «с закрыты­ми глазами смотреть изнутри на лоб», т. е. исполь­зуется то же положение глаз, как и в технике гипноти­зации. Применяемые формулы самовнушений разра­батываются на основе «целенаправленного анализа» личности и переживаний пациента. Показания к при­менению метода те же, что и при гипнотерапии. С уче­том вышеизложенного, ступенчатый активный гипноз по Кречмеру можно лишь весьма условно относить к модификациям аутотренинга, так как по своей сути данный психотерапевтический прием представляет со­бой сочетанное лрименение аутогенной тренировки и гипнотического воздействия, что, естественно, суще­ственно снижает активирующее воздействие метода.

Из других хорошо известных у нас в стране зару­бежных специалистов по аутогенной тренировке сле­дует отметить Н. Lindemann и W. Luthe. Ханнес Линде­ман, по-видимому, является одним из самых ортодок­сальных учеников и последователей Шульца. Он не предпринимал (или не считал необходимым предпри­нимать) каких-либо поисков для усовершенствования классической методики или даже текста отдельных формул [Lindemann H., 1980]. Свою большую извест­ность X. Линдеман снискал не только как специалист, но и как страстный популяризатор аутогенной трени­ровки. Борясь со скептицизмом, все еще существую­щим по отношению к психической саморегуляции, чтобы доказать огромные возможности аутотренинга X. Линдеман за 72 дня в одиночку переплыл Атланти­ческий океан в надувной резиновой лодке. По оконча­нии этого бесспорно трудного путешествия X. Линде­ман писал: «Счастье остаться живым я воспринял и как подарок судьбы и как обязательство посвятить свою жизнь пропаганде аутогенной тренировки». Для специалистов, занимающихся или собирающихся за­няться аутогенной тренировкой, посвященная ей книга X. Линдемана (1980) окажется не только полезной, но и доставит ни с чем не сравнимое удовольствие обще­ния с интересным собеседником.

Аутогенная терапия по Вольфгангу Лутэ будет из­ложена в конце данной главы при рассмотрении выс­ших ступеней аутогенной тренировки.

Техника самовнушения по А. М. Свядощу-А. С. Ро­мену. Методическое письмо А. М. Свядоща и А. С. Ромена «Применение аутогенной тренировки в психотерапевтической практике (техника самовнуше­ния)» было первой отечественной публикацией, в кото­рой достаточно последовательно и полно излагалась методика аутотренинга[25]. Рекомендуемое авторами по­строение занятий в значительной степени соответ­ствует классической методике. Так же, как и I. Schultz, ими использовались краткие формулы самовнушения без их логической мотивации, однако произносимые с императивной интонацией. Основой аутогенной тре­нировки авторы считают самовнушение, что подчерки­валось как в ранних, так и последующих публикациях, а состояние аутогенного погружения в данной моди­фикации рассматривается как аутогипнотическое.

Значение самовнушения в системе аутогенной тре­нировки авторами явно переоценивается, а само поня­тие аутосуггестии, по нашему мнению, необоснованно расширяется: фактически любое психическое самовоз­действие приравнивается к самовнушению. Обоснова­ние некорректности такого подхода приводилось нами как ранее (1977), так и в настоящей публикации (см. табл. 2). Сенсорной репродукции авторами отводится второстепенная роль, хотя, как отмечает А. М. Свядощ в последних работах (1982): «Если во время тре­нировки краткие формулы самовнушения «Рука теп­лая...» и др. оказываются малоэффективными, предлагается сопровождать их вызыванием соответствующе­го образного представления, например, что рука опущена в таз с горячей водой». Таким образом, сен­сорная репродукция в модификации является лишь вспомогательным, не постоянным элементом аутоген­ной тренировки. В отдельных случаях авторы реко­мендуют использование безусловнорефлекторного подкрепления, в частности сочетание самовнушения «Рука холодная» с опусканием ее в холодную воду. Перед началом занятий аутотренингом проводится курс подготовительных упражнений по регуляции мы­шечного тонуса, что, по мнению авторов, способ­ствует сокращению сроков усвоения метода. Обучаю­щий курс проводится в форме гетеротренинга, фор­мулы самовнушений произносятся врачом в импера­тивной форме. Собственно аутогенные тренировки предполагают использование внутренней речи, также без логической мотивации и образных представлений.

Возражая против «образной развертки» словесных формул и в последующих работах, А. С. Ромен исхо­дит из предположения, что «здоровое воображение может быть только у здоровых людей». Однако в той же работе он оценивает сенсорную репродукцию зри­тельных образов как мощный лечебный фактор. Ав­торы рекомендуют заранее сообщать пациентам о же­лательном терапевтическом эффекте того или иного упражнения, что, как свидетельствует наш опыт, не всегда целесообразно. Перед выполнением 3-го стан­дартного упражнения А. М. Свядощем и А. С. Роме­ном было введено обучение больных мысленному под­счету пульса или сердцебиений.

Предлагаемое авторами лечение фобий, токсикома­нии и навязчивостей только «самовнушением спокой­ствия» или «безразличия» представляется спорным. Низкая терапевтическая эффективность изолированно­го применения самовнушения в этих случаях побудила нас к поиску и разработке специальных методов инди­видуальной психокоррекции на базе аутогенной трени­ровки, о которых будет сказано ниже.

Основным недостатком модификации А. М. Свядо-ща и А. С. Ромена является ориентация преимуще­ственно на суггестивное воздействие при значительном снижении роли приемов тренирующего и активирую­щего характера. В то же время, несмотря на ряд спорных положений, присутствие которых в одной из первых публикаций по аутогенной тренировке являет­ся естественным, данная работа содержит ряд инте­ресных наблюдений, советов и результатов ориги­нальных исследований. Изложение основных экспери­ментальных работ авторов связано преимущественно с применением аутогенной тренировки в целях дости­жения состояния самогипноза у здоровых испытуемых добровольцев. Приводимые в методическом письме эффекты аутосуггестивного воздействия (каталептиче­ский мост, восковидная гибкость, отсутствие боли при прокалывании кисти иглой), хотя и не имеют само­стоятельного терапевтического значения, раскрывают огромные возможности метода. Весьма ценными являются ссылки авторов на литературные данные об эффективности аутогенной тренировки при наруше­ниях менструального цикла, лечении нейродермитов и обменных нарушений. Следует выразить лишь сожа­ление, что до настоящего времени еще бытует опреде­ленный скепсис в отношении лечения этих заболеваний психотерапевтическими методами. Несмотря на ежед­невный клинический опыт, глубокое обоснование и прак­тически всеобщее признание роли психогенных факто­ров в генезе ряда органических заболеваний, обратный процесс, возможность психотерапевтического воздей­ствия на органические изменения еще часто ставится под сомнение.

Публикация методического письма А. М. Свядоща и А. С. Ромена сыграла важную роль в популяризации аутогенной тренировки в нашей стране, побудив мно­гих исследователей и врачей к апробации клиническо­го и психогигиенического применения метода.

Психотоническая тренировка по К. И. Мировско-му-А. Н. Шогаму. При изложении модификации X. Клейнзорге и Г. Клюмбиеса уже отмечалось сход­ство «психотонической тренировки» и методов «напра­вленной тренировки органов». Разработка мобилизую­щих («симпатомиметических») упражнений позволила К. И. Мировскому и А. Н. Шогаму существенно расши­рить показания к аутогенной тренировке. Метод начал применяться не только как седативный или транквили­зирующий, но и при заболеваниях, терапия которых требует противоположного воздействия на аппараты тонуса: артериальной гипотонии и других астеновегетативных состояниях. Таким образом, по-видимому, следует признать, что с появлением психотоническойтехники аутогенная тренировка приобрела характер метода саморегуляции в современном его понимании. Основной физиологический эффект аутогенной трени­ровки усматривается авторами данной методики в воздействии на аппараты тонуса: нервного, мышеч­ного и сосудистого, что нашло отражение в названии предложенной ими модификации. Наряду с заимство­ванными приемами и общим принципом комплектова­ния специализированных групп по ведущим синдро­мам, авторами впервые были разработаны упражне­ния, получившие применение в так называемой «асте-новегетативной группе» (точнее, в «астеногипотониче-ской» группе).

Тренировки в «астеногипотонической группе» на­чинаются непосредственно со специализированных мо­билизующих упражнений, при этом релаксирующий курс значительно сокращается, рассматриваясь как подготовительный этап, или (чаще) вообще исклю­чается, поскольку он всегда вызывает некоторый гипотензивный эффект. В формулах самовнушений и образных представлениях акцентируются ощущения, связанные с выраженными симпатомиметическими сдвигами: озноб и мышечное напряжение. Например: «Плечи и спину обдает легкое познабливание, будто приятный освежающий душ. Все мышцы становятся упругими. Я — как сжатая пружина. Все готово к бро­ску» и т. д. Формулам мобилизации аппаратов тонуса обычно предшествует самовнушение покоя («Я совер­шенно спокоен. Ничто не отвлекает. Все безразлично мне»). Как отмечает К. И. Мировский, при использо­вании предложенной методики уже после первого занятия наблюдается существенное повышение арте­риального давления, по данным автора, с 60/45 — 70/50 до 110/70-130/80 мм рт. ст.

В разработанных авторами для лечения заикания упражнениях (группа «логоневрозов») преобладают формулы самовнушений, адресованные непосредствен­но к функции речи в сочетании с воздействием, напра­вленным на снижение невротической напряженности при общении. После усвоения общих упражнений больным рекомендуется в положении лежа или сидя, i а позднее — стоя и во время ходьбы применять следующие формулы: «Язык расслаблен и тяжел. Дышится свободно и легко... Я спокоен, весь расслаблен. В любой обстановке я спокоен и расслаблен. В любом настроении моя речь свободная и плавная... В любой обстановке меня сопровождает хладнокровие и непри­нужденность... Речь льется сама по себе. Мне легко не думать о речи. Она плавная, свободная, четкая» и т. д. По нашему мнению, предлагаемые формулы носят слишком прямолинейный и одновременно общий ха­рактер, что сближает их с ортодоксальным куэизмом. Кроме того, терапия логоневрозов в таком виде вряд ли может быть достаточно эффективной, так как не­вротические расстройства речи, как правило, требуют комплексного воздействия. В этом комплексном воз­действии существенную роль, как было показано в ра­ботах Н. П. Мировской и А. А. Мажбица, может играть и аутогенная тренировка.

Нами уже отмечалось [Панов А. Г. и др., 1980], что выделение цисталгий («системных нарушений функции мочевого пузыря») в самостоятельную специализиро­ванную группу вряд ли обосновано. Увлечение «груп­пированием» может привести к практически бесконеч­ному и в значительной степени искусственному дро­блению методов применительно к отдельным синдро­мам. Выделяемая К. И. Мировским и А. Н. Шогамом «группа цисталгий» фактически представляет собой не­значительно модифицированное 5-е стандартное упражнение по I. Schultz с акцентуацией на ощущениях тепла «над лобком и в промежности». В группе «пато­логия сна» предлагается использование приемов от­влечения, усиления общего успокоения в сочетании с транквилизирующим эффектом ритмического дыха­ния. Так же, как и P. Dubois, авторы рекомендуют из­бегать упоминаний о засыпании в связи с тем, что они вызывают непроизвольную отрицательную индукцию. Как отмечает К. И. Мировский, транквилизирующие приемы аутогенной тренировки не являются непосред­ственно «снотворными», а создают, по выражению ав­тора, «своеобразный протез сна», устраняют препят­ствия к нормальному засыпанию.

Для снижения болевых ощущений в брюшной по­лости (группа «боли в животе») авторы предлагают выполнение дыхательных упражнений — активное диа-фрагмальное дыхание (самомассаж внутренних орга­нов). Эти рекомендации, по-видимому, более обосно­ваны теоретическими построениями, нежели клиниче­ским опытом, который показывает, что при болевых ощущениях в брюшной полости наиболее эффек-тивным является редуцированное, медленное и поверх­ностное дыхание в сочетании с приемами общего ус­покоения, вызывания тепла и отвлечения. Старая ис­тина — «Больному органу — покой» — не утрачивает своей актуальности.

Представляют несомненный практический интерес результаты наблюдений К. И. Мировским и А. Н. Шогамом эффектов сочетанного применения аутоген­ной тренировки и некоторых фармакологических пре­паратов. В частности, отмечается взаимопотенцирую-щее позитивное действие сочетания аутотренинга с применением поддерживающих доз инсулина; указы­вается на снижение успешности освоения аутогенной тренировки при одновременном применении нейролеп­тиков типа аминазина, так как, усиливая релаксацию, эти препараты оказывают отрицательное влияние на функцию внимания, его активную концентрацию. В отличие от нейролептиков антидепрессанты способ­ствуют повышению концентрации внимания, но пре­пятствуют релаксации. Транквилизаторы обычно хо­рошо комбинируются с аутогенной тренировкой.

Так же, как и рядом других авторов, К. И. Миров­ским и А. Н. Шогамом рекомендуются использование гипноза для ускоренного освоения упражнения, приме­нение музыкального сопровождения занятий и прове­дения гетерогенных тренировок с помощью магнито­фонных записей. В разработанной авторами модифи­кации самовнушение, хотя и является в отдельных случаях основным методом воздействия, в то же вре­мя не играет такой роли, как в классической методи­ке или технике самовнушения по А. М. Свядощу — А. С. Ромену.

Введение в методику тонизирующих упражнений послужило основой для широкого применения ауто­генной тренировки в спортивной практике в целях мо­билизации психофизиологического состояния спортс­менов перед и в процессе соревнований. В частности, А. В. Алексеевым и Л. Д. Гиссеном была предложена «психорегулирующая тренировка» (ПРТ) для психоло­гической подготовки к соревнованиям; отдельные эле­менты психотонической тренировки используются в более поздних модификациях А. В. Алексеева («идеомоторная тренировка», «психомышеч,ная трени­ровка», 1978), А. Т. Филатова («эмоционально-волевая подготовка», 1982) и некоторых других.

Коллективно-индивидуальный метод Г. С. Беляева. Несколько видоизменяя «первую ступень» аутогенной тренировки по I. Schultz, Г. С. Беляев предложил ком­бинированный «коллективно-индивидуальный метод». Учитывая, что пребывание больного в стационаре всегда ограничено временем лечения, целью предло­женной модификации являлась интенсификация про­цесса обучения аутогенной тренировке, а также инди­видуализация приемов самовоздействия в зависимости от особенностей личности больного и имеющегося за­болевания. Упражнения осваивались пациентами в про­цессе гетерогенных тренировок и закреплялись домаш­ними занятиями после окончания стационарного курса или в амбулаторных условиях. Каждому больному на­значались дополнительные упражнения с учетом осо­бенностей и периода заболевания. Перед началом за­нятий в предложенной модификации не рекомендова­лось применять формулы общего успокоения, так как, по мнению автора, в начале тренировки, при отсут­ствии терапевтического эффекта, это может приводить к дискредитации метода. Значительное место в данной модификации отводилось упражнениям, напра­вленным на регуляцию дыхания, которые Г. С. Беляев (1973) определял как «важнейший компонент ауто­генной тренировки». Как и большинство авторов, Г. С. Беляев рекомендовал использовать формулы только утверждающего характера (без частицы «не»). Важными в этой модификации являлись направлен­ность на активизацию личности больного и индиви­дуальный подход врача в каждом конкретном случае.

Репродуктивная тренировка. Комплексное исследо­вание механизмов и терапевтической эффективности аутогенной тренировки послужило основанием для со­здания оригинальной методики, которая, с учетом ос­новного реализующего приема, была названа нами «репродуктивной тренировкой». Эта методика подроб­но описывается во всех наших предыдущих изданиях [Беляев Г. С, Лобзин В. С, Копылова И. А., 1977; Лобзин В. С, Беляев Г. С, Копылова И. А., 1978; Панов А. Г., Беляев Г. С, Лобзин В. С, Копылова И. А., 1980] и является основой комплексной методики психофизиологической и личностной саморегуляции, которая излагается в гл. 5 настоящего руководства.

Репродуктивная тренировка включает подготови­тельные психотерапевтические мероприятия (изучениеличности больного и определение основных методов психотерапевтического воздействия), предварительные упражнения (дыхательная гимнастика, идеомоторные и релаксирующие тренировки мышечного аппарата) и собственно обучающий курс аутогенной тренировки. Началу занятий во всех случаях предшествует вводная беседа, целью которой является ознакомление больно­го или психотерапевтической группы с методом ауто­генной тренировки и создание атмосферы оптимально­го внутригруппового взаимодействия. В процессе предварительного этапа у пациентов вырабатывается определенный стереотип дыхательных движений, целе­направленно развивается способность к «оживлению» следовых (гаптических) образов, формируются навыки волевого расслабления поперечнополосатой мускула­туры. Значительное внимание уделяется управлению мимическими мышцами, как имеющими довольно об­ширное корковое представительство (упражнения «ма­ска удивления», «маска гнева», «маска смеха», «маска трубача» и др.), а также управлению мышцами паль­цев рук и кисти.

Необходимо подчеркнуть очень важное значение тренированной релаксации мышц лица, жевательных мышц и мышц кисти. При практическом проведении занятий с больными мы считаем целесообразным про­демонстрировать рисунок, иллюстрирующий предста­вительство движений в коре больших полушарий («го-мункулюс» Пенфилда). На этом рисунке смещены все пропорции тела: огромная кисть и пальцы, огромное лицо. Остальные части тела представлены скупо. -Здесь важно рассказать больным о положительном влиянии не только общей релаксации, но и дифференцирован­ного расслабления отдельных мышечных групп, под­черкнуть, что в эмоциональных выразительных движе­ниях непременно участвуют мышцы лица, жева­тельные, кисти, пальцев. Полезно сослаться на ряд примеров из обыденной жизни и из литературы. Так, можно посоветовать перечитать вновь новеллу Стефана Цвейга «Двадцать четыре часа из жизни женщины». Например, место, где описывается то, как миссис К. была поражена внешним выражением азарта игрока в казино. «Я не видела таких говорящих рук, где каждый мускул кричал, и страсть почти явственно выступала из всех пор». Лицо «...говорило на том же безу­держном, немыслимо напряженном языке, что и руки... вокруг крыльев носа что-то непрерывно трепетало, словно под кожей перекатывались мелкие волны... Даже на расстоянии десяти шагов можно было ви­деть, как лихорадочно стучат зубы».

Упражнения первой ступени аутогенной трениров­ки в этой модификации усваиваются в течение 9—10 занятий гетеротренинга; таким образом, общий курс, с учетом 2 — 3 занятий в неделю, занимает 4—6 нед.

В процессе проведения обучающего курса была су­щественно снижена роль внушения, в том числе кос­венного, и увеличено значение индивидуализации ощу­щений пациентов на основе сенсорной репродукции.

На 1-м занятии, которое выполняют в положении лежа или полулежа в кресле (поза «кучера на дрож­ках» в этой модификации нами не применялась), па­циентам предлагается выполнить «маску релаксации»: мягко опустить веки, свести взор кнутри и книзу, язык без напряжения прижимается к верхним зубам, нижняя челюсть слегка отвисает. Затем больные расслабляют мышцы затылка и шеи и предпринимают попытку распространить ощущение расслабления на мышцы туловища и конечностей.

На 2-м занятии выполняются упражнения, напра­вленные на вызывание ощущений тяжести и тепла. В процессе вводной беседы обучаемым подчеркивает­ся, что непременное условие всякого действия — это желание его совершенствования. Этот же тезис реали­зуется в формулах самовнушения, которые задаются врачом и мысленно повторяются пациентами:

Формулы самовнушения, как нетрудно заметить, укорачиваются от фразы к фразе, обеспечивая посте­пенный переход от мотивированного пожелания к им­перативному утверждению. В отличие от классической методики и большинства ее модификаций, упражне­ния, направленные на вызывание ощущений тяжести и тепла, не отделяются друг от друга, а формулы об­щего успокоения перед ними не применяются.

Целью 3-го занятия является ознакомление больных со специфическими ощущениями аутогенногосостояния, практически не имеющего аналогов в обы­денной жизни. В качестве демонстрации используется изменение восприятия фактора времени, обычное для фазовых состояний. После выполнения первых двух упражнений больные приступают к дыхательной гим­настике, которая проводится согласно словесному подсчету врача, осуществляемому в соответствии со следующей схемой:

где числителем показана продолжительность вдоха, знаменателем — продолжительность выдоха, и третья цифра обозначает длительность дыхательной паузы. Все упражнение состоит из 19 дыхательных циклов и занимает 5 —5,5 мин.

На 4-м и 5-м занятиях ощущения тяжести и тепла вызываются больными самостоятельно на основе сен­сорной репродукции и самоприказа. Последователь­ность выполнения упражнений остается прежней. По­сле выполнения дыхательной гимнастики добавляются формулы-самоприказы, направленные на вызывание ощущения глубинного тепла в животе, построение ко­торых аналогично второму занятию:

6-е занятие направлено на вызывание ощущений те­пла в левой руке с его последующей иррадиацией (куда именно, больным не указывается, предоставляя это им самим) или генерализацией. Время выполнения предыдущих упражнений с учетом их усвоения к 6-му занятию несколько сокращается. Затем пациентам предлагается сосредоточить внимание на левой руке и представить, что она опускается в тепловатую воду. При этом подчеркивается, что в данном случае ничего не внушается, а главный акцент делается на воспоми­нании соответствующих ощущений. Одновременно с увеличением степени погружения руки в воду изме­няется и образное представление температурного воз­действия : «тепловатая вода — теплая — приятно горя­чая». Большинство больных обычно сообщает об иррадиации ощущений тепла в левую половину груд­ной клетки. В других случаях иррадиация может иметь самые неожиданные локализации, в определенной степени (с учетом отсутствия внушенных эффектов) выполняя роль диагностического приема и обнаружи­вая locus morbi: при психогенной импотенции у муж­чин часто наблюдается иррадиация в области генита­лий, иногда сопровождающаяся ощущениями спонтан­ной эрекции; «жар в затылке» коррелирует с шейно-корешковым синдромом остеохондроза и т. д.

7-е занятие также направлено на приобретение на­выков воздействия на коронарное кровообращение, однако, если в основе 6-го занятия лежит сенсорная репродукция, то 7-е занятие строится на основе идео-моторных упражнений. В процессе 7-го занятия в со­ответствии с методикой образные представления, со­ставляющие содержание предыдущего занятия, не используются. Обучаемым предлагается представить, что они ритмично сжимают левой рукой теннисный мяч. Темп движений задается врачом: на вдохе — «на­пряжение», на выдохе — «расслабление», избегая ма­лейших проявлений реальных моторных актов. Посте­пенно темп «движений» увеличивается уже индиви­дуально каждым обучаемым до пределов возможного. Затем по команде врача они резко прекращаются, и пациентам предлагается путем самонаблюдения установить характер возникающих ощущений. Многие при этом сообщают о чувстве заметной мышечной усталости и выраженном ощущении тепла в левой ру­ке («рука горит») с иррадиацией в область сердца. Эти упражнения могут провоцировать тахикардию и даже болевые ощущения у ипохондрически настроенных больных и у лиц с органическими поражениями мио­карда, поэтому применять их рекомендовалось с осто­рожностью. В последующем, учитывая ограничен­ность показаний и некоторые отрицательные эффекты, мы вообще отказались от использования 7-го упраж­нения при клиническом применении аутогенной трени­ровки.

Содержание 8-го занятия составляют упражнения, основанные на хорошо известном физиологическом факте, что ритм дыхания и частота сердечных сокра­щений до известной степени коррелируют рефлекторно. После предварительного объяснения связей рит­ма дыхания и частоты сердечных сокращений па­циентам предлагается, используя пальпаторный конт­роль пульса, «подстроить» темп дыхания к пульсу в соотношении 4 или 6 к 1. Затем по команде врача пациенты несколько раз ускоряют и замедляют дыха­ние, одновременно контролируя динамику частоты сер­дечных сокращений. Этот прием осваивают, как пра­вило, не более 60% пациентов; в 14% случаев при его выполнении нами наблюдалось появление болей в сердце. В связи с отмеченными отрицательными эф­фектами так же, как и предыдущее упражнение, 8-е за­нятие должно весьма осторожно применяться в кли­нических условиях, а у больных, страдающих кардио­фобией, является, безусловно, противопоказанным. В процессе 8-го занятия большинство пациентов от­мечают, что регуляция частоты сердечных сокращений гораздо легче реализуется в сторону замедления, что является еще одним подтверждением «ваготропности» приемов аутотренинга.

9-е занятие по своему целевому предназначению соответствует 6-му упражнению классической методи­ки I. Schultz («Мой лоб слегка прохладен»). Оно вы­полняется пациентами после краткого повторения про­граммы предыдущей тренировки на фоне «маски ре­лаксации». Больные выполняют два-три в меру энергичных вдоха через рот в целях охлаждения слизи­стой, что отчетливее всего ощущается на языке. Далее следует обычное носовое дыхание, однако смена ощу­щений прохлады (на вдохе) и тепла (на выдохе) сохра­няется. При длительной (1 — Р/г мин) фиксации внима­ния на этом ощущении оно начинает иррадиировать в верхнюю часть лица (лоб, окружность глазниц, ще­ки). Одновременно, как правило, появляются чувство свежести в голове и ясность мысли. Как было от­мечено еще I. Schultz, это упражнение обладает стой­ким транквилизирующим воздействием и купирует вазомоторные головные боли. Однако назначение его больным должно быть строго индивидуальным, так как, по нашим данным, в 9,2% случаев пациенты вместо ослабления или купирования головных болей испыты­вают их усиление. X. Клейнзорге и Г. Клюмбиес реко­мендуют в этих случаях «перенести» фиксацию внима­ния на фазу выдоха и вызвать образные представ­ления тепла («прохладная ванна с теплым компрес­сом на лбу»).

9-м занятием заканчивается курс репродуктивной тренировки первой ступени. На 10-м занятии больным излагаются и демонстрируются приемы моделирова­ния настроения с помощью сенсорных образов-ассо­циаций. Например, врачом задаются ключевые слова «оранжевый апельсин». Больным предлагается мыс­ленно повторять их, не вдумываясь в смысл. После не­скольких мысленных повторов в воображении пациен­тов неизбежно возникает более или менее четкий зрительный образ оранжевого апельсина часто не­реально больших размеров. Затем врач «подсказы­вает» цепь последовательных ассоциаций, ключевым словом в которых является «оранжевый» (цвет): сол­нечный свет, песок на пляже, поле ромашек и т. п. Посредством выбранного слова создается фон, затем образ и ситуация, которые «окрашиваются», «озвучи­ваются». Больным предлагается вжиться в специфиче­ские сенсорные ощущения, моделирующие определен­ную эмоциональную гамму, при этом часто отме­чаются соответствующие изменения настроения. Если концентрация на «оранжевом» приводит, как правило, к повышению настроения, то концентрация на «зеле­ном» (лист — луг — свет) оказывает седативный эф­фект.

В комплексный курс репродуктивной тренировки, применяемой при лечении неврозов и кортико-висце-ральных заболеваний, кроме приведенных 10 упражне­ний, входят приемы: самоутверждения, представляю­щие собой усиленный вариант целенаправленного самовнушения, ориентированного на создание стениче-ского отношения к болезненным переживаниям («Я буду здоров!», «Я преодолею болезнь!» и т. п.); во­спитание привычек, заменяющих болезненные ри-туалы; специальные гимнастические упражнения, вы­полняемые с эмоциональной экспрессией; упражнения с воображаемыми предметами, способствующие акти­вации целенаправленного внимания и концентрации волевых усилий; идеомоторные упражнения, наиболее эффективные при лечении логоневрозов, и функцио­нальные тренировки (М. С. Лебединский), которые представляют завершающий этап лечения и реабили­тации почти при всех формах неврозов.

Несмотря на то, что индекс эффективности лечения (ИЭЛ) в результате применения репродуктивной тре­нировки возрос на 20%, а отсев из групп, по сравне­нию с классической методикой, снизился почти в 8 раз, следует признать, что репродуктивная трениров­ка не получила широкого распространения в клиниче­ской практике. Это, по-видимому, обусловлено как сложностью освоения методики начинающими специа­листами, так и многочисленными нюансами техники ее проведения. В связи с отмеченными недостатками нами разработана комплексная методика психофизио­логической и личностной саморегуляции, включающая обучающий курс аутогенной тренировки, специальные методы индивидуальной психотерапии и психокоррек­ции, а также специальные (прикладные) методы психо­гигиенической саморегуляции, реализуемые на основе аутогенной тренировки. Основное внимание при отборе и разработке упражнений комплексной методики, на­ряду с учетом факторов терапевтической эффек­тивности, было уделено простоте и доступности ис­пользуемых приемов для широкого круга врачей, нейрофизиологов и психологов (см. гл. 5).

Другие модификации аутогенной тренировки. М. С. Ле­бединский и Т. Л. Бортник несколько изменили классическую методику I. Schultz с целью получения более быстрого лечебного эффекта. В их модификации использовались приемы ауто- и гетеросуггестии. По мнению авторов, такая комбинация воздействий является более эффективной основой аутогенной тре­нировки. В этой модификации текст и содержание от­дельных формул были изменены, внушающее воздей­ствие осуществляется императивно, что, значительно снижая активирующее воздействие метода, в то же вре­мя позволяет получать достаточно хорошие терапевти­ческие результаты при проведении аутогенной трени­ровки высокоавторитетным специалистом. Для предотвращения соматических осложнений исключены фор­мулы самовнушений, адресованные к сердечной дея­тельности, которые, по мнению авторов, могут про-воцировать-коронаррспазм. Ими была введена «расши­ренная формула покоя», описывающая ощущения, со­путствующие нормализации вегетативно-сосудистых реакций, которая многократно повторяется в процессе занятия. Курс аутогенной тренировки в модификации М. С. Лебединского — Т. Л. Бортник проводится в стационаре в течение 20 дней при ежедневном 20 —25-минутном гетеротренинге под руководством владеющего методом врача. Важнейшей особенностью данной модификации является включение в психотера­певтический комплекс функциональной тренировки и практическое применение больными освоенных ме­тодов саморегуляции уже на ранних этапах гетероген­ного курса.

Г. В. Зеневич и С. С. Либих впервые у нас в стране рекомендовали применение аутогенной тренировки в комплексном лечении алкоголизма. По их мнению, носителем комплексного воздействия метода является активное самовоспитание, основанное на приемах само­внушения и самоубеждения. Авторы отмечают доста­точно высокую эффективность аутогенной тренировки в наркологической практике, что позволяет проводить ускоренные курсы лечения алкоголизма.

С. С. Либих, обобщая опыт коллективного и инди­видуального применения метода, приводит ряд инте­ресных клинических наблюдений и излагает модифи­цированные им приемы. Автор отмечает, что больные с преобладанием I сигнальной системы лучше усваива­ли упражнения (например, вызывание чувства тяже­сти), если представляемые ощущения неоднократно испытывались ими прежде (у спортсменов — предста­вление поднимания гири и т. д.). Для облегчения реализации ощущений тепла в солнечном сплетении С. С. Либих предлагает представление о глотках теплой жидкости — чая или супа. Автор сообщает о применении методики ускоренного обучения ауто­генной тренировке на основе безусловнорефлектор-ного подкрепления (1-е упражнение — в сочетании с поднятием тяжести; 2-е — с опусканием руки в сосуд с теплой водой; 3-е — с глубокой диатермией сол­нечного сплетения и т. д.). В последующем, по мере освоения метода, безусловнорефлекторное под-крепление отменяется. Отказываясь от четкой по­следовательности упражнений (правая рука, левая рука и т. д.), С. С. Либих рекомендует уже на начальном этапе вызывать у больных «недифференцированные представления о тяжести всего тела», что, на наш взгляд, нецелесообразно, так как тренировка в четкой локализации вызываемых ощущений составляет один из существенных элементов системы аутотренинга (а в «направленной тренировке органов» — один из ос­новных).

При сенсорной репродукции автор применяет прин­цип «незавершенной» или «намечающей» психотера­пии, когда больному дается лишь какая-то деталь или несколько деталей, предоставляя ему самому кон­струировать на их основе сюжетные образы. Следует отметить, что этот прием, представляя собой в опре­деленной степени ассоциативный эксперимент[26], может служить диагностическим методом. Аналогичные приемы использовались нами, рекомендовались W. Luthe и другими авторами. С. С. Либих также излагает некоторые теоретические подходы к приме­нению конкурентных положительных «содержательных представлений» для ослабления психотравмирующих воспоминаний, указывает на «точки соприкосновения с аутогенной тренировкой» метода имаготерапии по И. Е. Вольперту.

В модификации В. Е. Рожнова и М. Е. Бурно (1975), применяемой авторами при лечении алкоголиз­ма, существенное значение придается самовнушению. Обучение больных аутогенной тренировке начинается в стационаре сразу после того, как с помощью эмоцио­нально-стрессовых гипнотических приемов выработана установка на трезвость. В последующем аутогенная терапия продолжается в амбулаторных условиях. Ссылаясь на W. Luthe и I. Schultz, авторы отмечают, что «алкоголики и наркоманы нуждаются в более индиви­дуальном подходе и более крепкой поддержке в нача­ле лечения, нежели большинство других' больных». В. Е. Рожновым и М. Е. Бурно применялся классиче­ский вариант аутогенной тренировки по Schultz, однако в сочетании со специальными формулами самовнуше­ния. Основная цель аутогенных упражнений в этой мо­дификации состоит в закреплении «отвращения к вкусу и запаху алкогольных напитков» (В. Е. Рожнов). Дважды в день больные проводят сеансы самовнуше­ния, используя примерно следующие формулы: «Ужасно думать о прежнем пьянстве, тошнит. Теперь, когда я поправился, не позволю этой жуткой болезни вернуться...».

Авторы считают целесообразным обучать больных некоторым упрощенным элементам «высшей ступени» аутогенной тренировки, для того чтобы они могли при возникновении тяги к спиртному «вспомнить образно прежнюю пьяную жуть»: «как чуть не убил жену, отнимая деньги, как проснулся в вытрезвителе» и т. п. Учитывая то, что лучшие результаты при ауто­генной терапии получаются, когда «формула-намере­ние» начинается со слов «Я знаю...», на заключитель­ном этапе больным рекомендуется регулярное приме­нение следующих формул самовнушения: «Я знаю, что уклонюсь даже от капли спиртного в любом виде, в любое время, при любых обстоятельствах, в любой ситуации; пусть пьют другие, но мне нет дела до спиртного». Сходные модификации аутогенной трени­ровки и рекомендации о включении ее в комплексную терапию алкоголизма содержатся также и в ряде дру­гих работ [Бабаян Э. А., Гонопольский М. X., 1981; Морозов Г. В., Рожнов В. Е., Бабаян Э. А., 1983].

В модификации И. М. Перекрестова, назван­ной автором «нейрососудистым вариантом» аутоген­ной тренировки, используются широкие словесные формулы суггестивного характера, направленные на вызывание у обучаемых образных представлений и связанных с ними ощущений. Обучение больных проводится в форме гетеротренинга. Используя клас­сическую методику и частью заимствованные приемы, автор исключает упражнения по регуляции ритма ды­хания и вызывания ощущения тепла в эпигастральной области, как не имеющие достаточных показаний. Попонятным (после ранее изложенного) причинам с этим нельзя согласиться. Методика И. М. Перекрестова включает подготовительный период, обучение упраж­нениям, направленным на вызывание ощущений по­коя, тяжести и тепла. Основной акцент делается авто­ром на сосудистой релаксации. Широко применяется гетеросуггестия, например: «Я совершенно спокоен. Все мои мышцы приятно расслаблены для отдыха. Все мое тело приятно отдыхает. Я чувствую приятную тя­жесть в правой (левой) руке. Кровеносные сосуды пра­вой (левой) руки расширились. Горячая здоровая кровь согрела мою правую руку. Я чувствую приятное тепло в правой руке. Аутогенная тренировка укре­пляет мою нервную систему, ускоряет мое полное вы­здоровление». Использование таких пространных фор­мул самовнушения сближает метод с гипносугге-стивным воздействием, одновременно снижая его активирующий эффект.

Я. Р. Докторским (1975) с использованием элемен­тов модификации И. М. Перекрестова предложена комплексная методика психотерапии больных язвен­ной болезнью желудка, двенадцатиперстной кишки и хроническими холециститами, применяемая в про­цессе санаторно-курортного лечения. В данной моди­фикации занятия начинаются как вариант аутогенной тренировки: самовнушение ощущений покоя, тяжести и тепла, на фоне которых осуществляется последую­щая гипнотизация. После наступления гипнотического состояния проводится гетеросуггестия, затем в течение 30 мин — «гипноз-отдых». Дегипнотизация задержи­вается на стадии поверхностной дремоты, в процессе которой данные в гипнозе внушения аутосуггести-руются. «Выход» — посредством аутосуггестии. Автор отмечает, что с 1965 г. сначала в Ессентукской курорт­ной поликлинике, а чуть позднее в Кисловодском са­натории «Крепость» аутогенная тренировка была включена в комплекс курортного лечения и реабилита­ции больных [Докторский Я. Р., 1978]. Так же, как и И. М. Перекрестов, автор использует чрезвычайно ши­рокие формулы суггестии, в 2 — 3 раза превосходящие по объему приведенные в описании модификации И. М. Перекрестова.

С учетом изложенного комплексная методика пси­хотерапии Я. Р. Докторского, хотя и включает ауто­генную тренировку, являясь вариантом ступенчатого гипноза по Kretschmer, может лишь условно рас­сматриваться в рамках данного метода.

Л. В. Кравченко (1976) была предложена модифи­кация аутогенной тренировки для лечения больных не­врастенией. Отмечая, что для этой категории больных «даже первые упражнения аутогенной тренировки являются большой нагрузкой», автор рекомендует на­чинать освоение методики с дыхательных упражнений, а лишь затем переходить к релаксации. Так же, как и в модификации Г. С. Беляева, формулы самоуспокое­ния не используются. Вызывание ощущений тяжести в руках и ногах объединяется в одном упражнении. В качестве самостоятельного упражнения выделяются тренировки в расслаблении мышц лица. На заключи­тельном этапе больные обучаются приемам самогип­ноза, проводятся функциональные тренировки. По данным автора, в результате применения данной моди­фикации значительное улучшение было достигнуто у 52,8% больных, улучшение — у 30,2%.

ОСОБЕННОСТИ ПРИМЕНЕНИЯ АУТОГЕННОЙ ТРЕНИРОВКИ У ДЕТЕЙ И ЛИЦ ПОЖИЛОГО И СТАРЧЕСКОГО ВОЗРАСТА

Достаточно хорошо известно, что эмоциональ­ность человека достигает своего максимума в юности и затем несколько снижается с возрастом. Одновре­менно у лиц пожилого возраста значительно увеличи­вается длительность эмоциональных реакций, часто приобретающих характер состояний («статусов»), воз­растает значение негативного эмоционального аффекта [Schulz R., 1982]. Большинство жалоб пациентов пожи­лого возраста, обращающихся к психоневрологу, ус­ловно можно разделить на 3 группы: обусловленные основным заболеванием, жалобы на нарушения сна и жалобы на расстройства, связанные с идеями сниже­ния собственной значимости (последние особенно ча­сто наблюдаются у лиц, выполнявших ранее активные социальные роли). С учетом возрастного снижения то­нуса поперечнополосатой мускулатуры у пациентов пожилого возраста реализация ощущений тяжести на­ступает гораздо труднее, а основным терапевтическим приемом самовоздействия становятся самовнушение и рациональное самоубеждение. Больным этойгруппы, часто предъявляющим жалобы на бессонницу, следует разъяснить, что более короткий сон является физиологической нормой для лиц пожилого возраста, предостерегая их от «мучительного ожидания сна». Существенное значение в рациональной терапии дол­жно отводиться адаптации пациента к положению и социальной роли пожилого человека одновременно с поощрением к посильной трудовой и социальной активности.

Обращаясь к рациональной психотерапии, можно привести ряд примеров поразительной работоспо­собности людей преклонного возраста. Так, мно­гие из своих диалогов Платон составил в возрасте 80 лет. Катон в этом возрасте овладел греческим языком. Философ Теофраст в возрасте 100 лет продолжал пу­блично преподавать свое учение о характеристиках. Софокл написал «Царя Эдипа», когда ему было 75 лет, а «Эдипа в Колоне» — в 89 лет. Архимед изобрел зажигательные зеркала в возрасте 75 лет. Леонардо да Винчи завершил всемирно известную «Джоконду» в 67 лет. «Сотворение мира» и «Времена года» созданы Гайдном на 67-м и 69-м годах жизни. Тициан напи­сал «Битву при Лепанто» в 95-летнем возрасте. Дж. Верди в 73 года создал «Отелло», а в 80 лет— «Фальстафа».

Целесообразно подчеркнуть, что сохранение со­циально-трудовой и внутрисемейной активности дол­жно непременно сочетаться с регулярными физически­ми упражнениями. Равно и занятия аутотренингом должны включать гимнастику, а также комплекс дыха­тельных упражнений. Что же касается тщательности, даже скрупулезности в выполнении советов врача, то наш опыт обучения пожилых людей позволяет отнести их к самым дисциплинированным пациентам. Люди стали жить дольше. По некоторым обоснованным данным, длительность жизни среднего человека при ее рациональной организации может достигать 100 — 120 лет. Желание жить дольше является естественным. Однако, мечтая о бессмертии, до 50% людей часто не знают, как «убить» два выходных. Эта проблема осо­бенно остро встает в пенсионном возрасте — периоде, иногда ошибочно понимаемом как бессрочный отпуск, на фоне которого может развиваться комплекс «ник­чемности существования». Терапия посильной заня­тостью должна в качестве обязательного компонента входить в комплекс психотерапевтических мероприя­тий при лечении лиц пожилого возраста.

Применение аутогенной тренировки у детей млад­ше 12 лет, как правило, мало эффективно, так как ме­тод, бесспорно, предполагает наличие определенной духовной зрелости пациентов. Примерно к 5 —6-му классу у детей начинает формироваться осознанное отношение к своей собственной личности, начинают замечаться собственные недостатки и индивидуальные отличия, часто обусловливающие трудности взаимоот­ношений со сверстниками и в еще большей мере — со взрослыми. В то же время, как уже отмечалось, несмо­тря на все возрастающее внимание к гармоничному интеллектуальному и физическому развитию детей, крайне незначительное место отводится эмоциональ­но-волевому воспитанию и совершенствованию эмо­циональной регуляции. Часто приходится сталкивать­ся как с односторонним развитием в ребенке повышен­ной сенситивности, так и с излишней «стеничностью», одним из выражений которой является слабость спо­собности к сопереживанию или культивированный эгоцентризм.

Еще раз подчеркнем, что обучаемость, как систем­ное качество, наиболее выражена в детском возрасте. В процессе подготовительной беседы необходимо со­здать у детей правильную установку на занятия ауто­тренингом, стимулируя в них социально значимые на­клонности, объясняя, что понятие здоровья включает не только физические компоненты, но и способность к регуляции интра- и интерперсональных реакций и от­ношений. Обучение аутотренингу детей, как правило, требует более интенсивных курсов. Так, С. Г. Файн-берг (1979) рекомендует не менее трех ежедневных за­нятий длительностью по 2 —5 мин. Учитывая высокую способность к образным представлениям у детей, ос­новным приемом реализации упражнений надо счи­тать сенсорную репродукцию, с последующим ступен­чатым усилением фактора самовнушения на фоне релаксации. Значительное место при проведении ауто­тренинга у детей отводится сюжетной репродукции игрового содержания, воспитывающей смелость, ре­шительность, умение преодолевать трудности и отри­цательные эмоциональные переживания. Основным специальным приемом у детей является метод само­воспитания на базе аутогенной тренировки (см. гл. 6)в сочетании с приемами имаготерапии по И. Е. Воль-перту. При терапии неврозов у детей аутогенная тре­нировка используется в комплексе с другими фармако­логическими, физиотерапевтическими и психотерапев­тическими средствами.При истерических реакциях сле­дует постоянно следить за тем, чтобы проявления заболевания как в стационаре, так и вне его ни в коем случае не приносили ребенку прямой или косвенной «выгоды».

Существенная роль в изменении структуры и осо­бенностей психоневрологической патологии у детей принадлежит акселерации. Как отмечают Е. М. Хо-лодковская и Н. Н. Станишевская (1983), половое со­зревание, как и возрастная инволюция, наиболее уяз­вимы в смысле развития патологических реакций под воздействием неблагоприятных факторов среды. При этом, по мнению авторов, истерические реакции на­иболее часто возникают на почве «диссоциированной формы акселерации», когда физическое развитие не со­ответствует интеллектуальному или интеллектуальное отстает от физического. По нашему мнению, в гораз­до большей части случаев причина психоневрологиче­ской патологии у юношества лежит несколько в иной плоскости — в разрыве между физической, интеллек­туальной и личностной, социальной зрелостью.

В. А. Сергеев и соавт. (1983) разработали специаль­ную методику комплексной терапии детей, страдаю­щих неврозами, неврозоподобными и церебрастениче-скими синдромами, включающую 3 этапа:

I — подготовительный:

а) знакомство с индивидуальными особенностями личности ребенка и его заболевания, беседы об ауто­генной тренировке и релаксации; б) комплектование групп из детей в возрасте от 6 до 14 лет; в) углублен­ное врачебное и психолого-педагогическое обследова­ние с помощью функциональных проб и тестов.

II — основной период занятий.

Проводится в гимнастическом зале и включает комплекс упражнений, направленных на тренировку внимания, памяти, координации движений, а также упражнения на расслабление с элементами аутогенной тренировки. Авторами использовались специальные адаптированные формулы, вначале расширенные, с разъяснением, которые постепенно сокращались в процессе занятий.

III — заключительный.

Выполняется повторное врачебное обследование, дается задание на домашние занятия лечебной гимна­стикой и аутогенной тренировкой, выдается памятка с формулами самовнушений.

Эта методика апробирована ее авторами при лече­нии 75 детей в возрасте 6 — 14 лет, страдающих раз­личными формами психоневрологической патологии (контрольная группа — 45 детей с такими же заболева­ниями). По данным авторов, применение аутогенной тренировки в комплексной психотерапии способство­вало более выраженным положительным результатам лечения. В частности, у 81 % детей, страдающих заика­нием, улучшилась речь (в контрольной группе — у 36%); у 67% снизились, а у 22% полностью прошли навязчивые движения (в контрольной группе — 51 %); у 94 % нормализовался ночной сон, исчезли страхи, тре­вожность, замкнутость и невротическая анорексия (в контроле — 73 %); урежение энуреза отмечалось в опыт­ной группе у 98% детей против 82% в контрольной группе. Сравнивая результаты психологического обсле­дования до и после лечения, авторы отмечают, что в группе детей, применявших аутогенную тренировку, более выраженным было повышение результатов по интеллектуальным тестам.

При психотерапии детей нужно чрезвычайно вни­мательно относиться к изучению родителей (обяза­тельно обоих). В отдельных случаях целесообразно провести их специальное обследование. Опыт показы­вает, что в целом ряде случаев психоневрологическая патология у детей связана с недостатками воспитания, особенностями характера и поведения родителей, с по­стоянной психотравматизацией в семье, о которых ре­бенок уже в 6 —7 лет стыдится сказать правду врачу. В этих случаях путь к здоровью ребенка лежит не только через социально-гигиенические или психолого-педагогические мероприятия, а в гораздо большей степени требует проведения специальных корригирую­щих психотерапевтических курсов с родителями. И в этом плане пока остается только сожалеть, что в отечественной и зарубежной практике отсутствует опыт обучения и применения аутогенной тренировки в составе семьи.

Уделяя огромное внимание ранней, в том числе пренатальной, диагностике и лечению наследственныхсоматических заболеваний, мы до сих пор в очень малой степени и чаще лишь в теоретическом плане (за исключением грубой психиатрической патологии) при­знаем наследование черт темперамента и характера, которые, суммируясь с факторами ближайшего со­циального окружения и воспитания, могут обусловли­вать патологическое развитие личности.

АУТОГЕННАЯ ТРЕНИРОВКА ВЫСШИХ СТУПЕНЕЙ

С точки зрения современных представлений, вве­денное Шульцем разделение аутогенной тренировки на «низшие» и «высшие» ступени (или, соответственно, АТ-1 и АТ-2) является в значительной степени ус­ловным. Если упражнения первой ступени создавались преимущественно в целях воздействия на вегетативно-соматические функции, то, приступая к созданию АТ-2, Шульц ставил задачу оптимизации высших пси­хических функций и коррекции личностных нарушений. Рекомендуемые автором приемы требуют чрезвычай­но длительного обучения, часто не имеют достаточной научной обоснованности, в значительной степени за­имствованы из религиозной системы йогов и практики психоанализа. В связи с этими причинами упражнения высшей ступени не получили широкого распростране­ния в лечебной практике и представляют скорее исто­рический интерес.

В то же время следует отметить, что отдельные элементы АТ-2 входят в большинство современных модификаций аутогенной тренировки.

Аутогенная медитация по I. Schultz. Основу АТ-2 со­ставляет аутогенная медитация (meditation — англ., размышление, созерцание), само наименование кото­рой явно указывает на связь с представлениями йогиз-ма. Сущность этого приема заключается в последова­тельной тренировке процессов воображения (или, как сейчас иногда говорят, имаженитивных свойств лично­сти), на основе которых в последующем осущест­вляются образное представление и нейтрализация аф­фективных переживаний. По Schultz, приступать к аутогенной медитации можно лишь после отличного усвоения базисных упражнений, критерием которого является способность быстро «входить» (за 20—30 с) и удерживать себя в состоянии аутогенного погружения[27] в течение часа и более. В абсолютном большин­стве случаев в состоянии пассивной концентрации у пациентов возникают различные сенсорные ощуще­ния (аутогенные разряды), среди которых особое зна­чение придается визуальным феноменам, т. е. обла-кообразным, в той или иной степени структуриро­ванным, окрашенным и черно-белым, статическим и динамическим зрительным образам, спонтанно воз­никающим при закрытых глазах. Тренировки пассив­ной концентрации являются подготовительным эта­пом к аутогенной медитации и, по Schultz, должны продолжаться около 8 мес.

Затем обучаемые приступают к первому упражне­нию медитации, задачей которого является фиксация спонтанно возникающих образных представлений, в частности, какого-то одного цвета, доминирующего в поле зрения. Через 2 — 4 нед возможен переход ко второму упражнению медитации, сущность которого заключается в целенаправленном вызывании опреде­ленных цветовых представлений («видение» заданного цвета), которые подсказываются врачом. Одновремен­но стимулируются ассоциативные процессы специфи­ческой направленности: «цвет — эмоциональные ощу­щения», например оранжевый — ощущение тепла, рас­слабления; черный —общая тревога и т. д. Длитель­ность освоения второго упражнения — до 4 мес.

Третье упражнение заключается в вызывании образных представлений вначале изолированных пред­метов в обобщенном виде (например, «стул вообще»), а затем конкретных предметов с их «индивидуальны­ми» отличиями (например, сломанный стул, старинное кресло) в определенных ситуациях, в том числе имею­щих отношение к самому обучаемому (например, стул, на котором он сидит). В отдельных случаях в конце периода освоения третьего упражнения, ко­торый длится 4—6 мес, обучаемый может увидеть в представляемых ситуациях и самого себя, что является одним из критериев успешности.

После того, как обучаемый хорошо овладеет спо­собностью к целенаправленной визуализации пред­метных представлений, он может переходить к четвер­тому упражнению, сущность которого состоит в вызы­вании образных эквивалентов абстрактных понятий, таких, как «счастье», «истина», «свобода» и т. п. Эти «эквиваленты» обычно глубоко индивидуальны, но всегда поддаются смысловому определению. У одних пациентов понятие «свобода» ассоциируется с «белой лошадью, скачущей по прерии»; у других — с «орлом, парящим в облаках»; у третьих — с небом и т. д. По мнению Шульца, конкретность эквивалента абстракт­ного понятия позволяет выявить бессознательное, хо­тя здесь речь скорее идет об особенностях мышления и индивидуального опыта. Скажем, у горца, никогда не бывавшего в прериях, на слово «свобода» скорее возникнет ассоциация с парящим орлом; у жителя Океании — с чайкой и т. д. Четвертый этап медитации осваивается в течение 1 — 1,5 мес.

В процессе пятого упражнения медитации осущест­вляется постепенный переход к проекции визуальных образов на себя путем концентрации на переживаниях личного характера: «ситуациях, связанных с возникно­вением желаний», «облагораживающих эмоциях» и т. п. Иногда эти ситуации оказываются (спонтанно) развернутыми во времени и пространстве, а основным «действующим персонажем» нередко становится сам обучаемый. Проекция на себя является вообще наибо­лее частым случаем в ассоциативном эксперименте.

На шестом этапе пациент обучается целенаправлен­но вызывать образы других людей, вначале «ней­тральные» или безличные (торговец, почтальон и т. п.), а затем эмоционально окрашенные образы людей, связанных с обучаемым теми или иными отно­шениями. Как правило, используются «крайние» типы эмоциональных отношений: симпатии — антипатии. При этом, как отмечает автор, возникающие образы носят несколько шаржированный, карикатурный ха­рактер за счет «подсознательного» подчеркивания или гиперболизации их приятных или, наоборот, отталки­вающих (для пациента) свойств. Однако в процессе си­стематических упражнений эта эмоциональная гипер­болизация постепенно смягчается, образы становятся все более спокойными и беспристрастными, что, по мнению I. Schultz, является показателем успешности освоения упражнения и свидетельствует о начале «аутогенной нейтрализации». Наши наблюдения [Па­нов А. Г. и др., 1980] показали, что при визуализации знакомых образов вначале «проявляются» наиболее характерные «контрастирующие» черты их внешности, а направленность гиперболизации чаще всего опреде­ляется особенностями индивидуальных отношений ис­пытуемых к тому или иному образу. Основная задача шестого этапа состоит в «нейтрализации» возникаю­щих значимых образов, что, как считал I. Schultz, спо­собствует купированию прошлых аффектов.

Седьмое упражнение, или «ответ бессознательно­го», завершает комплекс аутогенной медитации. Овла­дев способностью к визуализации образов, обучаемый обращается сам к себе с вопросами, ответы на ко­торые даются «не им самим» в виде вербализованных мыслей, а «подсказываются» спонтанно возникающи­ми образами, которые затем вербально интерпрети­руются. Наиболее часто (в состоянии пассивной кон­центрации) ставятся вопросы: «Кто я такой?», «Чего я хочу?», «В чем моя главнейшая проблема?» и т. п. По мнению автора, возникающие при этом у обу­чаемых образы «удивительным путем формируются в представление истины» и дают «понимание истинно­го смысла» бытия. Естественно, что эти представления не выдерживают какой-либо критики и лишь отра­жают увлечение автора психоаналитическими концеп­циями и философией йогизма. Отсутствие методологи­ческой обоснованности, чрезмерная длительность обу­чающего курса, а главное — недостаточная и в ряде случаев сомнительная эффективность лечения являют­ся причиной того, что аутогенная медитация не полу­чила распространения ни у нас в стране, ни за рубежом.

Аутогенная терапия по W. Luthe. Соавтор Шульца по 6-томному руководству W. Luthe вводит новые эле­менты в структуру метода, объединяя классические и привнесенные приемы общим названием — аутоген­ная терапия. Аутогенная тренировка по Schultz, как уже отмечалось, включает низшую и высшую ступени, а также применение «формул-намерений». Шульц не выделял в качестве самостоятельного приема спе­циальные упражнения «направленной тренировки ор­ганов», однако эти приемы, бесспорно, им использова­лись, в частности у астматиков. В отличие от него, W. Luthe следующим образом структурирует систему аутогенной терапии: 1) стандартные аутогенные упражнения (соответствуют низшей ступени по Schultz); 2) аутогенная медитация (соответствует выс­шей ступени по Schultz); 3) аутогенная модификация,включающая: специальные упражнения для органов и формулы-намерения[28] (аналогичны приемам по Schultz и по Kleinsorge - Klumbies); 4) аутогенная ней­трализация, в которой выделяются: аутогенное отреа-гирование и аутогенная вербализация.

Таким образом, новыми в аутогенной терапии по W. Luthe являются приемы аутогенной нейтрализа­ции : аутогенное отреагирование и аутогенная вербали­зация. Эти методы были изложены автором в его кни­ге «Correlationes Psychosomaticae» и составляет основ­ное содержание 6-го тома руководства по аутогенной терапии, без основательного изучения которого, как считает сам Лутэ, понимание предложенного им мето­да невозможно[29]. Впрочем, следует признать, что, если отбросить некоторую туманность терминологии, реко­мендуемые этим автором методы в значительной степени подобны разработанным нами приемам ауто­генной психологической десенсибилизации и терапии памяти (см. гл. 6).

Аутогенное отреагирование по W. Luthe. Для нейтра­лизации отрицательных переживаний Лутэ использует приемы «повторения» тех же (или аналогичных) ситуа­ций, которые и явились причиной психической травмы. При этом в процессе аутогенного отреагирования и воспроизведения психотравмирующей ситуации в со­стоянии аутогенного расслабления, по мнению автора, всегда наблюдается ступенчатое вскрытие структуры психической травмы, причем более «глубокие» элементы появляются после более «поверхностных». Так же, какти при психоаналитических сеансах, во время аутоген­ного отреагирования врач соблюдает полную ней­тральность. Такой подход объясняется тем, что, обоб­щая 10-летний опыт применения метода, Лутэ считает, что мозг пациента «сам» знает, в какой фор­ме и в каком порядке следует высказывать (или будет высказываться) «материал» при аутогенной нейтрали­зации. Автором подчеркивается, что при нейтрализа­ции высвобождается (т. е. вербализуется) лишь тот «материал», который мешает нормальной деятельно­сти мозга.

В процессе сеанса аутогенного отреагирования не рекомендуется прерывать пациента, так как это может приводить к агрессивности, депрессии, страхам, голов­ной боли и т. п. По Лутэ, при аутогенном отреагиро-вании речь идет не о хаотическом процессе, а о про­цессе, строго программируемом, хотя эта программа и не всегда ясна для врача и самого пациента. Эти сложные и порой трудно дифференцируемые нагромо­ждения вербальной информации Лутэ сравнивает с симфонией, в которой многие темы повторяются или варьируют, включая паузы, смену темпа и силы звука[30]. Автор отмечает, что для знатока окончание «темы» всегда очевидно. Для интерпретации разно­образных форм аутогенного отреагирования Лутэ ис­пользует, как уже отмечалось, достаточно туманную, частично заимствованную из психоаналитической практики необоснованную терминологию («темати­ческая регрессия», «тематическая конфронтация», «тематическая детерминация», «тематическая анало­гия» и т. п.). Автор отмечает, что при перерывах в ле­чении (на неделю или даже месяц) «программа» верба­лизации начинается с того места, где она была прервана. Этим, по мнению Лутэ, еще раз подтвер­ждается его предположение о том, что, очевидно, имеются «жесткие» программы вербализации эмоцио­нально значимых тем, подчиняющиеся «центральному управлению».

Аутогенная вербализация осуществляется при за­крытых глазах, а задачей пациента является рассказ о всех появляющихся в состоянии аутогенного расслаб­ления сенсорных образах («аутогенная визуализа­ция»). Наиболее простым способом определения окон­чания «обработки» темы является смена «мелькающих изображений» статическими картинами, которые, в ко­нечном итоге, иногда вообще исчезают. В других слу­чаях появляются поли- или монохроматические цве­товые ощущения, не имеющие четких образных компонентов. При этом светлая окраска чаще свиде­тельствует об окончании, а темная — о перерыве в ау­тогенном отреагировании. Как отмечает автор, в определенной степени мозг пациента должен сам «сказать», что он закончил психотерапевтическую ра­боту. При необходимости, прерывание аутогенной ней­трализации рекомендуется делать только в период положительной или нейтральной фазы, т. е. когда вер­бализуемый материал и поведение пациента не содер­жат отрицательных эмоциональных компонентов.

В методике практического проведения аутогенного отреагирования по Лутэ можно выделить пять ос­новных правил, или условий: 1) необходимость пере­хода (переключения) от стандартных упражнений к пассивному настрою на зрительные образы; 2) ни­чем не ограничиваемое вербальное описание любых восприятий (сенсорных образов), которые рассматри­ваются как управляемые мозгом разработки «мешаю­щего» материала; 3) принцип психотерапевтического невмешательства в управляемую мозгом нейтрализа­цию ; 4) соблюдение или признание внутренней динами­ки, которая присуща периоду аутогенных разрядов; 5) принцип самостоятельного окончания. «Если эти приемы применяются у пациентов, хорошо усвоивших стандартные аутогенные упражнения, — пишет W. Lut-he, — то возникают разряды мешающего материала, которые свидетельствуют о невыявляемой другим путем биологической мудрости». По мнению ав­тора, психофизиологическое состояние пациента улуч­шается, если врач предоставляет возможности для самонормализации деятельности мозга и позволяет вы­полнить его «собственную» терапевтическую про­грамму.

Все высказывания пациента в процессе сеанса ауто­генного отреагирования записываются на магнитофон, параллельно регистрируются особенности поведения, которые используются для интерпретации пережива­ний. В качестве дополнительных приемов используют­ся: 1) прослушивание пациентом магнитофонных запи­сей дома, которое направлено на усиление субъек­тивных переживаний по механизму обратной связи; 2) самостоятельное переписывание содержания сеанса аутогенного отреагирования пациентом, в процессе ко­торого он может дополнять его новыми элементами и воспоминаниями; 3) прочтение записи вслух с ком­ментариями в присутствии психотерапевта, что, по мнению автора, способствует достижению окончатель­ной нейтрализации.

Необходимость такой громоздкой и длительной работы объясняется пациенту и обосновывается тем, что только его собственный мозг может объяснить «собственную продукцию». В качестве направляющих рассуждения пациента используются следующие во­просы: 1) Что хочет мой мозг сообщить мне с по­мощью этого изображения? 2) Как это связано с опре­деленными событиями моего прошлого? 3) Как это связано с настоящим? 4) Каковы возможные связи ме­жду прошлым и настоящим?

На протяжении всего курса аутогенного отреагиро­вания применяются стандартные упражнения. Само­стоятельное выполнение аутогенного отреагирования допускается только по разрешению психотерапевта. Интервалы между сеансами, как правило, составляют 7 — 10 дней. Обсуждение протоколов аутогенного от­реагирования, по мнению Лутэ, способствует выработ­ке у пациента привычки к самовыражению в присут­ствии врача и оказывает позитивный терапев­тический эффект.

Аутогенная вербализация по W. Luthe. Этот прием в значительной степени аналогичен аутогенному от-реагированию, однако осуществляется без визуализа­ции представлений. В отличие от аутогенного отреаги­рования, аутогенная вербализация применяется в тех случаях, когда «мешающий материал» (болезненные переживания) поддается точному описанию. Вербали­зация определенной темы (например, «агрессия», «же­лание», «страх» и т. п.) проводится в состоянии ауто­генного расслабления и продолжается до тех пор, пока пациент заявляет, что сказать ему уже нечего (или что его мозг «пустой»). При аутогенной вербализациипредполагается, что пациент знает «тему», которая со­держит «мешающий материал». Аутогенная вербали­зация, как правило, рекомендуется автором в случаях, когда по тем или иным причинам аутогенное отреаги-рование невозможно, или когда необходима лишь кратковременная психотерапевтическая помощь (пре­имущественно при эмоциональных нарушениях). Так же, как и в процессе аутогенного отреагирования, врач сохраняет нейтральность на протяжении всего сеанса, так как прерывание пациента может вызывать ощуще­ния недомогания, снижение настроения, агрессивность и т. д.

При изложении приемов аутогенной нейтрализации по W. Luthe мы стремились по возможности сохра­нить терминологию автора, одновременно придавая ей принятую в отечественной психоневрологии смыс­ловую интерпретацию. Очевидно, у специалистов не вызывает сомнения, что приведенные психотерапевти­ческие приемы в ряде случаев могут быть достаточно эффективными. В то же время неубедительность аргу­ментаций автора и использование для обоснования применяемых методов психоаналитических концепций без какой-либо их критической переработки, по-види­мому, являются причиной того, что так же, как и ау­тогенная медитация, приемы аутогенной нейтрализа­ции не получили широкого распространения в психо­терапевтической практике как у нас в стране, так и за рубежом. По своей сути они представляют собой ассо­циативный эксперимент, который был разработан еще в конце прошлого столетия, а в 1919 г. предложен К. Юнгом для выявления скрытых или подавляемых влечений. Новым является реализация данного приема на фоне состояния аутогенной релаксации. Ассоциа­тивный эксперимент широко использовался для иссле­дования больных в нервной и психиатрической клини­ках у нас в стране В. М. Бехтеревым, М. И. Аствацатуровым, А. Г. Ивановым-Смоленским и др.

Несмотря на значительное разнообразие в методи­ке и технике аутогенных упражнений, рекомендуемых различными авторами, их объединяют, прежде всего, тренирующий характер, выраженная направленность на стимуляцию и рациональное использование внутренних психофизиологических резервов организма и активацию системы личностной саморегуляции па­циентов. Мы не склонны делить различные модифика­ции на «хорошие» или «плохие», хотя, бесспорно, более заслуживающими внимания являются те из них, в ко­торых предполагается комплексное психотерапевтиче­ское воздействие, а методы психофизиологической саморегуляции сочетаются с приемами личностной психокоррекции. Уже упомянутое значительное раз­нообразие в методике и технике современных модифи­каций, разработка ряда перспективных направлений по их совершенствованию в первую очередь отражают огромный интерес к методу, а также то, что он нахо­дится в стадии своего становления и интенсивного развития.

Глава 4. ПРИМЕНЕНИЕ АУТОГЕННОЙ ТРЕНИРОВКИ У ЗДОРОВЫХ ЛЮДЕЙ

Положительное влияние аутогенной тренировки на процессы восстановления психической и физической работоспособности, возможность с ее помощью регу­лировать эмоциональное состояние и повышать эф­фективность использования психофизиологических ре­зервов организма, корригирующее влияние метода на индивидуально-психологические особенности личности дало основание многим авторам рекомендовать его к применению в целях психогигиены и психопрофилак­тики у здоровых людей.

АУТОГЕННАЯ ТРЕНИРОВКА В СПОРТИВНОЙ ПРАКТИКЕ

Особенно широкое использование регуляции функ­ционального состояния организма с помощью ауто­генной тренировки нашла в спорте [Алексеев А. В., 1978; Филатов А. Т., 1979, и др.]. Изданная в 1982 г. под редакцией А. Т. Филатова книга «Эмоционально-волевая подготовка спортсменов» показывает, что ауто­генная тренировка в настоящее время активно ис­пользуется в психофизиологической подготовке лег­коатлетов (И. И. Мстибовская), борцов и боксеров(А. А. Колешао), футболистов (Ю. Л. Ханин), баскет­болистов и волейболистов (Б. М. Шерцис), гимнастов (А. В. Криничанский, А. Г. Родионов), тяжелоатлетов (Е. П. Смаглий, Е. П. Щербаков), пловцов (В. М. Па-ламарчук), спортсменов, занимающихся подводным спортом (Л. П. Яцков), фехтованием (В. В. Кузь­мин), спортивным ориентированием (С. А. Зубков, С. А. Леваковская), велосипедным, парашютным, стрелковым и мотоциклетным спортом (М. Ю. Руден-ко, А. Т. Филатов, Л. А. Кривонос, Г. Н. Соборнов). Наиболее широкое распространение в спортивной практике получили «психорегулирующая тренировка» (А. В. Алексеев, Л. Д. Гиссен; А. В. Алексеев, В. Е. Рожнов), в более поздних работах именуемая как «психомышечная тренировка» [Алексеев А. В., 1978], и «эмоционально-волевая подготовка» спортсменов [Филатов А. Т., 1979; Филатов А. Т. и др., 1982]. Обе модификации достаточно полно изложены этими и другими авторами. Несмотря на некоторые порой существенные отличия «психомышечная тренировка» и «эмоционально-волевая подготовка» спортсменов имеют много общего. В обоих случаях обучение про­водится в форме гетеротренинга под руководством владеющего методом врача, психолога или тренера. В основе обучающего курса лежат упражнения в тре­нированной мышечной релаксации, вызывающей фа­зовые состояния в коре головного мозга. В последую­щем усваиваются упражнения, направленные на общее успокоение; целенаправленно развивается способность к сенсорной репродукции; используются приемы, на­правленные на повышение способности к самовнуше­нию и активной реализации формул-самоприказов. Основные варианты применения аутогенной трениров­ки в спорте можно объединить в 3 комплекса упражне­ний: «мобилизующий», предназначенный для преодо­ления предстартовой апатии и перетренированности; «успокаивающий», применяющийся при повышенном предстартовом возбуждении, а также после соревнова­ний; «усыпляющий», который используется в случаях напряженности и при нарушениях сна перед сорев­нованиями. Значительное внимание в названных моди­фикациях уделяется обучению саморегуляции функций внутренних органов, главным образом функции дыха­ния, сердечной деятельности, а также идеомоторным тренировкам нервно-мышечного аппарата.

Психомышечная тренировка (ПМТ). По мнению А. В. Алексеева (1978), в основе психомышечной тре­нировки лежат четыре компонента: «умение расслаб­лять мышцы», «способность максимально ярко, с предельной силой воображения, но не напрягаясь психически, представлять содержание формул само­внушения», «умение удерживать внимание на избран­ном объекте», «умение воздействовать на самого себя нужными словесными формулами». Обучение данной модификации аутогенной тренировки проводится в ви­де гетеротренинга. Автор отмечает, что в силу систе­матических спортивных тренировок, связанных с попе­ременным напряжением и расслаблением мышц, спортсмены обычно легко осваивают релаксирующие упражнения. Последовательное расслабление раз­личных групп мышц начинается с рук. Используемая методика во многом сходна с приемами, разрабо­танными Джейкобсоном. На вдохе мышцы медленно напрягаются («в половину максимальной силы»), одновременно суггестируется: «мои руки», затем сле­дует задержка дыхания и удерживание мышечного на­пряжения в течение 2 — 3 с, после чего оно быстро сбрасывается и на фоне спокойного выдоха произно­сится: «рас-сла-бля-ют-ся...». Снова производится лег­кий вдох, при котором мысленно проговаривается со­юз «и...», а на замедленном спокойном выдохе суггестируется — «те-пле-ют...». Это самовнушение со­провождается представлением о растекающемся по ру­кам тепле. Таким образом, начиная с первого занятия, автор объединяет тренировки в мышечной релаксации с упражнениями, направленными на вызывание ощу­щений тепла. В последнем случае А. В. Алексеев реко­мендует использовать образные представления струя­щейся по рукам теплой воды. В «окончательном» варианте после нескольких тренировок (автор не опре­деляет их количество) нужное состояние достигается при помощи следующей формулы самовнушения: «Мои руки полностью расслабленные, теплые, непо­движные». Напряжение мышц и дыхательные упраж­нения в «окончательном» варианте данной модифика­ции не используются.

После освоения упражнений для рук обучаемые переходят к мышцам ног, шеи, лица и туловища. Вы­полнение упражнений строится по аналогичному прин­ципу. Когда процесс «расслабления, согреванияи обездвиживания» всех мышц освоен, обучаемые тре­нируются в достижении генерализованной релаксации (формула самовнушения - «Я расслабляюсь и успо­каиваюсь»). Местоимение «Я» сопровождается вдо­хом, затем, как и на предыдущем этапе, напрягаются сразу все мышцы, и на 2 — 3 с задерживается дыхание, после чего с выдохом произносится «рас-сла-бля-юсь...»; на следующем коротком вдохе — «и...», на вы­дохе — «ус-по-ка-и-ва-юсь». По мнению автора, про­стота и стандартность основного принципа упражне­ний способствует тому, что психомышечный вариант аутогенной тренировки хорошо усваивается спортсме­нами. Основная цель обучающего курса состоит в раз­витии способности «входить в состояние контролируе­мой дремоты» и тренировке умения «сосредоточивать ненапряженное внимание на решаемой задаче» [Алек­сеев А. В., 1978, 1982][31]. Занятие завершается формула­ми: «Состояние глубокого покоя», «Весь мой орга­низм отдыхает», «Я отдохнул и успокоился», «Само­чувствие хорошее».

После освоения основных упражнений ПМТ спортсмены обучаются приемам самовоздействия, на­правленным на преодоление страха, борьбу с болью и вредными привычками, методам активизации, тони­зации и мобилизации психофизиологического состоя­ния, а также облегчающим засыпание. Отмечая, что при хорошей тренированности можно погружаться в самовнушенный сон на любое время и пробуждаться в строго установленное время, автор приводит инте­ресные данные, полученные педагогом-психологом В. Б. Горским, юные спортсмены которого научились «засыпать на 5 —8 с во время проплывания дистанции в бассейне, не теряя при этом ни скорости, ни напра­вления»[32]. С учетом целевого предназначения ПМТ существенное внимание уделяется обучению приемам саморегуляции функций сердечно-сосудистой и дыха­тельной системы.

При «настройке» на предстоящие соревнования ак­тивно используются образные представления, которые автор делит на 3 группы: представления «боевого состояния», «идеальное выполнение движений» и «пред­оставление ситуаций, в которых выступление было наиболее удачным». Рекомендуется облекать образные представления в «точную словесную оболочку», так как это усиливает их воздействие. В то же время используемые в ПМТ формулы самовнушения достаточно пространны. В качестве примера приведем фор--мулы мобилизующего самовнушения.

Такое широкое использование аутосуггестии вряд ли можно считать обоснованным, особенно примени­тельно к задачам «мобилизующих упражнений», на­правленных, как правило, на обеспечение адекватного и срочного реагирования в экстремальных условиях спортивного состязания.

Автор рекомендует применение аутогенной трени­ровки не только спортсменам, но и тренерам, аргу­ментируя это высказыванием спортивного журналиста М. Блатина: «...Если во время борьбы за мяч полу­чают ссадины и синяки спортсмены, то у тренеров шрамы больнее — они остаются на сердце». Бесспор­но, эти рекомендации вполне обоснованны.

Система эмоционально-волевой подготовки (ЭВП) спортсменов. Система эмоционально-волевой подго­товки состоит из 10 этапов [Филатов А. Т. и др., 1982], которые, однако, в конечном счете можно свести к 5 основным подзадачам: 1) изучение личностных ка­честв спортсмена; 2) обучение успокаивающему ва­рианту аутогенной тренировки; 3) обучение мобили­зующему варианту; 4) применение ЭВП до, во время и после тренировок и соревнований (здесь автором выделяются отдельные «этапы»); 5) работа над совер­шенствованием личных качеств с помощью ЭВП. Обу­чающий курс проводится под руководством психоте­рапевта или психолога (2—4 занятия гетеротренингом в неделю). Индивидуальные занятия проводятся еже­дневно, как минимум 3 раза: сразу после пробуждения, не вставая с постели, во время перерыва на работе и перед сном. Вначале усваивается «успокаивающаячасть» ЭВП. После вызывания «маски релаксации» спортсмен последовательно расслабляет мышцы шеи, груди, живота, спины, рук, ног, внушая себе: «Мышцы шеи полностью расслаблены. Мышцы груди пол­ностью расслаблены» и т. д. Одновременно психоте­рапевтом суггестируется: «Вы чувствуете полное успо­коение. Все мышцы Вашего тела расслаблены. Нет никакого желания двигаться. Ничто вас не беспокоит. Ничто вам не мешает. Полное спокойствие вы чувст­вуете во всем вашем теле».

Последняя модификация ЭВП (1982) представляет собой творческую переработку и адаптацию к осо­бенностям спортивной деятельности модификаций Г. С. Беляева и И. М. Перекрестова. Так, например, ощущения тяжести вызываются с помощью формул са­мовнушения в модификации Г. С. Беляева (используе­мых и нами в репродуктивной тренировке): «Я очень хо­чу, чтобы моя правая рука стала тяжелой», «Очень хочу, чтобы моя правая рука стала тяжелой» и т. д. до «Ру­ка тяжелая». Однако между каждой фразой вводится «шепотный подтекст» (И. М. Перекрестов) психотера­певта. Аналогичным образом проводятся упражнения, направленные на вызывание ощущения тепла или лег­кости: «Я очень хочу, чтобы моя правая рука стала легкой». Психотерапевт суггестирует: «Вы чувствуете, как ваше самовнушение быстро действует. Ощущаете легкость в правой руке. Правая рука все легче, стано­вится легче левой. Чувствуете, что правая рука мень­ше опирается на постель. Она действительно стано­вится легкой, почти невесомой. Вы продолжаете внушать легкость правой руке. Мысленно повторяйте за мной следующую формулу самовнушения: «Очень хочу, чтобы моя правая рука...» и т. д. Используя в нашей последней модификации сходные приемы, ко­торые, как показывает опыт, действительно чрезвы­чайно эффективны, в то же время можно отметить, что рекомендуемые А. Т. Филатовым формулы гете-росуггестии несколько растянуты, а применение после­довательно укорачивающихся формул самовнушения при их значительном временном и, как следствие, смысловом и процессуальном «отрыве» друг от друга не играет той роли, которая им отводится в модифи­кации Г. С. Беляева и наших совместных последую­щих модификациях [Беляев Г. С, Лобзин В. С, Копы-лова И. А., 1977].

В процессе ЭВП спортсмены обучаются приемам саморегуляции деятельности сердечно-сосудистой и дыхательной системы, при этом также используются достаточно (иногда, по нашему мнению, даже чрез­мерно) широкие формулы гетеро- и аутосуггестии, что в известной мере сближает применяемые методы с приемами самогипноза или ступенчатого гипноза. На заключительных этапах ЭВП с помощью психоте­рапевта, психолога и тренера спортсмен составляет индивидуальный план воспитания (шестой этап по А. Т. Филатову) необходимых ему черт характера и совершенствования личностных качеств (десятый, за­ключительный, этап). Близкие по содержанию приемы рекомендовались нами [Решетников М. М., 1981] и другими авторами [Агишева Н. К., 1979]. Они будут подробно освещены при изложении нашей собствен­ной модификации. Существует еще несколько вариан­тов методики аутогенной тренировки, созданных при­менительно к спортивной практике [Могендович М. Р., 1967; Черникова О. А., Дашкевич О. В., 1970, Чи-радзе Г. В., 1975, и др.]. Различия этих методик, как правило, связаны со спецификой того вида спорта, применительно к которому они разрабатывались.

Психокоррекция в спорте. Аутогенная тренировка в спорте используется не только в целях «оптимизации боевого состояния» спортсмена и повышения спортив­ной результативности. Существенная роль отводится методу в коррекции невротических реакций, не так уж редко встречающихся в спортивной практике. Учиты­вая, что в спортивной медицине эти реакции не рас­сматриваются как патологические и, следовательно, не являются основанием для ограничений спортивной деятельности, специалистами в области прикладной психотерапии были разработаны свои, отличные от общепринятых, классификации невротических реакций [Филатов А. Т. и др., 1982]. Такой подход вряд ли является достаточно обоснованным и плодотворным. Скорее он противоречив. Так, например, высказывая мнение, что «невротические реакции спортсменов... Не могут быть отнесены к неврозам», А. Т. Филатов и со-авт. (1982), тем не менее, в предлагаемую ими класси­фикацию включают «обсессии», «спортивные фобии» и т. д. Возникает вопрос: а если фобия будет, скажем, «водительская» или «водолазная»? Изменится ли от этого ее сущность?Большинство отечественных авторов выделяют три основные формы неврозов: неврастению, истерию и невроз навязчивых состояний [Карвасарский Б. Д., 1980; Свядощ А. М., 1982, и др.]. В Международной классификации болезней IX пересмотра содержится 9 форм неврозов: невроз тревоги (страха), истериче­ский невроз, фобии невротические, навязчивости, де­прессивный невроз, неврастения, синдром деперсона­лизации невротический, ипохондрический невроз, дру­гие невротические расстройства. В. Н. Мясищев, классифицируя неврозы по течению, выделял 2 формы: реактивную, связанную с психотравмирую-щей ситуацией, и невроз развития, определяющее зна­чение при котором имеет структура личности. Рассма­тривая неврозы, В. В. Ковалев определяет 3 этапа развития заболевания: невротическая реакция, невро­тическое состояние, невротическое развитие. По-види­мому, в предложенные схемы укладываются все из­вестные в настоящее время формы неврозов, их синдромов и невротических реакций, в том числе и спортивных. Нам представляется, что и спортсмен не гарантирован от любой формы истинного невроза, если его преследуют неудачи. Что же касается астени­ческих состояний утомления и переутомления в боль­шом спорте, то они выступают исключительно часты­ми признаками экстремального напряжения нервной системы спортсмена. Дискуссионной является группи­ровка таких расстройств, однако это не должно отра­жаться на лечебной тактике. Примером может быть сотрясение головного мозга у боксера от удара в го­лову, иногда с чрезвычайно тяжелым исходом. Эта за­крытая травма мозга, как почему-то полагают неко­торые тренеры и даже спортивные медики, «теряет» свое патологическое звучание, если при ее обозначении ограничиться термином «нокаут».

В настоящее время спортивной медициной накоп­лен значительный опыт по изучению влияния аутоген­ной тренировки на психофизиологическое состояние здоровых людей. В частности, было выявлено, что обучение здоровых людей аутогенной тренировке дол­жно носить характер гетеротренинга, однако при этом подчеркивается особая роль самостоятельных занятий в усвоении упражнений [Филатов А. Т., 1975; Алексеев А. В., 1978]. Это обусловлено тем, что, как показали исследования, у здоровых людей аутовнушаемость преобладает над гетеровнушаемостью. Специалисты отмечают, что методы обучения должны быть просты­ми и доступными, а словесные формулы — конкретны­ми и всегда включать указание об ожидаемом резуль­тате. В многочисленных исследованиях было показа­но, что под влиянием аутогенной тренировки происхо­дит повышение физической выносливости спортсмена, улучшаются показатели времени реакции и скорости восприятия, повышается мотивация и волевые качест­ва спортсмена. Важное значение придается коррек­ции с помощью аутогенной тренировки особенностей личности спортсмена [Филатов А. Т. и др., 1982]. При этом аутовоздеиствие в первую очередь направлено на мотивационные установки, черты характера и темпе­рамента, которые в основном определяют психическое состояние и реактивность в сложных условиях сорев­новательной деятельности. Широко применяется в спорте отработка предстоящих физических упражне­ний на уровне воображения в состоянии аутогенного расслабления («идеомоторная тренировка»).

В работах многих авторов было показано, что при использовании аутогенной тренировки происходит бо­лее полное и быстрое восстановление работоспособно­сти, снижается излишнее нервно-эмоциональное на­пряжение, улучшается настрой на деятельность, повы­шаются мотивация к достижению успеха и спортивная результативность. Большинство авторов подчерки­вают особую роль мышечного расслабления в купиро­вании и коррекции явлений перевозбуждения, страха и апатии перед соревнованиями и стартами. При этом под влиянием целенаправленного аутовоздействия от­мечается нормализация основных физиологических по­казателей и оптимизация психофизиологического ре­агирования. Разрабатываются вопросы психической саморегуляции спортсменов с учетом особенностей их характера и темперамента. В частности, исследования Б. А. Вяткина показали, что у лиц с сильным уравно­вешенным типом высшей нервной деятельности луч­ший эффект оказывают упражнения, направленные на мобилизацию психофизиологических резервов орга­низма, в то время как у эмоционально-возбудимых людей целесообразно использовать приемы, направ­ленные на повышение чувства уверенности в себе, в своих силах и возможностях, а также методы кор­рекции повышенного эмоционального напряжения.

Кроме аутогенной тренировки, в спортивной прак­тике активно используется ряд других психоте­рапевтических методов и приемов; гипноз [Кузьмин В. В., 1982; Шерцис Б. М., 1982], приемы «прямой и непрямой деактуализации соперника», «снятия за­прета на ошибку и поощрения силовой борьбы». Мно­гие разрабатываемые в рамках спортивной медицины методы психической саморегуляции и психологической подготовки могут активно использоваться в целях профессионально-психологической подготовки раз­личных специалистов. В частности, можно назвать ме­тодику «эмоционально-волевой тренировки» парашю­тистов [Соборнов Г. Н., 1982], метод «средовой адаптации» с использованием аутогенной тренировки, предложенный Л. П. Яцковым (1982) для психологиче­ской подготовки спортсменов-подводников, приемы психологической подготовки гонщиков [Мартыненко А. А., 1982] и др.

Применение аутогенной тренировки в спорте, полу­чившее широкое распространение у нас в стране и в других странах Европы, пока еще с оттенком скепти­цизма воспринимается некоторыми американскими спе­циалистами. Так, В. Cratty в переизданной у нас книге «Психология в современном спорте» (1978, 130), отзы­ваясь о методе прогрессирующей релаксации и ауто­генной тренировке, пишет: «Этими методами иногда пользуются сами спортсмены, в других случаях они применяют их под руководством специалистов, однако, насколько мне известно, до сих пор нет достаточно систематических исследований, которыми бы подтвер­ждалась или отрицалась эффективность этих методов в спорте». По-видимому, можно выразить только со­жаление по поводу недостаточной информированности американского коллеги.

В целом, в настоящее время уже не вызывает со­мнения положение о том, что при равенстве физиче­ской подготовленности и одинаковом уровне трениро­ванности психическая готовность и способность к психофизиологической мобилизации становятся одни­ми из решающих факторов победы и преодоления «соревновательного стресса».

ПРОФЕССИОНАЛЬНО-ПРИКЛАДНОЕ ПРИМЕНЕНИЕ АУТОГЕННОЙ ТРЕНИРОВКИ

Профессионально-прикладное и психогигиениче­ское применение аутогенной тренировки, на возмож­ность которого указывал еще I. Schultz, получило наи­более широкое распространение в последние два десятилетия. Среди многочисленных производ­ственных факторов, которые могут способствовать развитию психоневрологической патологии, по-види­мому, целесообразно выделить три основные группы: повышенное нервно-эмоциональное напряжение, гипо­кинезия и частичная сенсорная депривация, хронобио-логические факторы.

Аутогенная тренировка при повышенном нервно-эмо­циональном напряжении. Внимание исследователей и практических врачей в первую очередь привлекло со­стояние специалистов, деятельность которых связана с повышенным нервно-эмоциональным напряжением, высокой ответственностью и воздействием экстремаль­ных факторов труда и обитания: операторов (Ф. П. Кос-молинский, Ю. Ф. Исаулов, Н. Н. Лебедева); води­телей электро- и тепловозов (Н. Д. Лукьянова, A. Л. Гройсман), водолазов (А. М. Свядощ, Ю. Б. Шумилов), парашютистов (Л. П. Гримак, М. М. Решетников, Г. Н. Соборнов), летчиков (В. Л. Марищук, К. И. Мировский, Д. И. Шпаченко,

B. С. Лозинский, Л. П. Гримак, М. М. Решетников, В. М. Звоников, В. С. Лобзин и др.), космонав­тов (Л. П. Гримак, М. А. Мильхикер, Ю. Г. Пере-вертов), работников ответственных государственных учреждений (В. А. Караева, Т. В. Харшинская, М. А. Акинчиц) и некоторых других. В Ленингра­де, на объединении «Электросила» еще в 1970 г. ауто­генная тренировка впервые была применена в целях производственной психогигиены у работников массово­го механизированного производства.

Значительное внимание профессионально-приклад­ному применению аутогенной тренировки уделяется зарубежными специалистами (D. Muller — Hegemann, Н. Klotz и др., К. Норре, К. de Bousingen, M. Rouet, Т. Abel, R. Metraux и др.). Исходя из того, что совре­менная жизнь в крупных административных и промыш­ленных центрах нередко вызывает повышенное нерв-ное и эмоциональное напряжение, многими специалис­тами было предложено организовать так называемые «центры релаксации» на производстве. В таких цен­трах в течение 10 — 15 мин рабочие и служащие могли бы ежедневно заниматься аутотренингом, пользуясь приемами поддержания «психического тонуса» и «пси­хической зарядки». На некоторых крупных промыш­ленных предприятиях, например, во Франции, прово­дятся специальные курсы аутогенной тренировки как для рабочих, так и для руководящего администра­тивного состава (P. Sivadon).

Du Kant de Bousingen, с успехом применяющий ау­тогенную тренировку с профилактическими целями у «высших чинов индустрии», отмечает существенное повышение эффективности метода при сочетании гете­рогенных тренировок с лекциями по проблемам управ­ления людьми и межличностного общения. В Ав­стрии на отдельных поточных линиях непрерывного производства метод применяется в виде «аутогенных пауз» в процессе работы. В некоторых странах (ПНР и др.) массовое обучение населения приемам аутотре­нинга проводится с использованием телевидения и ра­диовещания. В Ленинграде в Центральном лектории общества «Знание» для населения на протяжении ряда лет читается цикл лекций по психогигиеническому применению метода. Все более широкую популярность применение метода приобретает и в других крупных промышленных и культурных центрах.